ДРОП-ЗОНА

196* год. Хрущев еще Генеральный секретарь, а U-2 уже сбит.
Над Уралом летит Ту-16. Обычный, плановый учебный полет. Машина на автопилоте, небо бескомпромиссно синее, облака далеко внизу белые, солнце сияет, как на цветной фотографии, по кабине скачут солнечные зайчики, турбины сонно гудят, в маске шипит дыхательная смесь. Пилоты отдыхают. Все идет штатно, но… вдруг в кабине появляется какой-то непонятный дымок. Расслабухе сразу приходит конец. Экипаж пытается определить, что и где горит, но дым возникает как бы из ниоткуда и рассеиваться никак не желает. Ощущение мощной, надежной и несколько дубовой машины под задницей мгновенно исчезает. Напряжение нарастает, в любую минуту экипаж, обливаясь потом от любого непривычного звука, ждет отказа любой из множества систем самолета.
Командир докладывает про дым на Землю. С КДП, расположенного на удалении 300 километров, РП тоже не видно, что горит, поэтому он мудро советует экипажу действовать по обстановке и не уходить со связи.
Полет продолжается. Что и где горит по-прежнему непонятно, но на поведении самолета это вроде бы не сказывается, всё работает нормально, тогда командир корабля на всякий случай снижает машину и передает по СПУ: 'Экипажу приготовиться к покиданию!'
А надо сказать, что на Ту-16 кормовой стрелок-радист, в просторечии 'корма' сидит отдельно от всего экипажа и общаться с ним может только по СПУ. В 60-е годы кормовыми стрелками летали солдаты - срочники.
И вот 'корма', сидящая в своей будке, и ошалевшая от безделья, вдруг слышит: 'Экипажу приготовиться к покиданию!'. Что происходит с самолетом, солдат, естественно, не знает, а разговоры с пилотами не поощряются.
То ли ему послышалось что-то не то, то ли нервы не выдержали, но стрелок взял… и покинул самолет! Выпрыгнул, то есть.
Хлопнул, раскрываясь, купол, тряхнуло. После тесной, шумной кабины самолета тишина, солнце и чистейший воздух опьяняли.
Внизу он увидел большое озеро, а на его берегу - деревню. Можно сказать, повезло парню. Все-таки Урал - не Московская область, населенные пункты попадаются не так уж и часто. На радостях солдат довольно поздно заметил, что его несет прямиком в озеро. Купаться вместе с парашютом в ледяной воде ему никак не хотелось, поэтому он начал изо всех сил тянуть за стропы и сел-таки на берегу, но - противоположном от деревни. 'Не беда, обойду!' - оптимистично подумал стрелок и упругим спортивным шагом пошел вдоль берега. Вскоре, однако, обнаружилось, что озеро плавно переходит в болото, которого с воздуха было не видно. Форсировать болото воин не рискнул, поэтому пришлось обходить и его. Одним словом, к деревне он вышел на третий день.
В деревне его ждали. Увидев купол парашюта, местные жители решили не бегать по лесу, а подождать гостя на месте. Войдя в деревню, солдат поразился ее удивительной пустоте - на единственной улице не было ни души, хотя дома имели явно жилой вид. Дальнейшие этнографические изыскания были пресечены в зародыше вульгарным ударом черенка лопаты по голове.
Очнувшись в погребе, из которого хозяева предусмотрительно вынесли все съестное, солдат удивился. Такого отношения мирного населения к родным ВВС он не ожидал. Потирая затылок, он подобрался к крышке погреба и постучал:
- Мужики, вы чего, ох#ели совсем?
- Молчи, сучонок, - гулко ответили сверху, - участковый приедет - разберется, кто тут ох#ел!
- Ну хоть пожрать дайте!
- Это можно… но смотри, не балуй!
На третий день до деревни все-таки добрался участковый и узника выпустили.
Оказалось, самолет благополучно добрался до родного аэродрома. То, что загорелось, тихо сгорело, а дым вытянуло. После посадки экипаж ожидал небольшой сюрприз в виде пустой кабины стрелка-радиста. Погрустили-погрустили и заявили в милицию.
- Ты же сам говорил - бдительность, бдительность - оправдывались перед участковым мужики. - А мы-то подумали - шпиён, на парашюте вон летит, вроде этого - Пауэрса, что ли… По-русски, правда, матушку поминает складно, но мы опять же подумали, вдруг - белогвардеец?!