Служил и я... По прихоти природы, будучи студентом второкурсником, отправился на два года нюхнуть портянок.
Со слезой сейчас вспоминаю советы моего батюшки (неслужившего) о том, что есть и что не есть в армии (консервы, например, желательно не есть), и как пугать злых "дедушек" тем, что мой родной дядя - целый подполковник...

Особенно ярко помню следующую сцену. Батюшка приехал ко мне на присягу в учебный полк. Я, наголо бритый воин, с беззащитным шишковатым черепом, судорожно, огромными кусками поглощаю в скверике возле КПП вареную курицу, закусывая ее копченой колбасой. Невдалеке дефилирует к штабу полка приехавший на процедуру присяги начальник штаба дивизии полковник Чикал (такое у них было фамилие).
Я, жуя, бате говорю:
- А это начальник штаба нашей дивизии, большой командир, отец солдатов - полковник Чикал.
Батя моментально подрывается и быстро двигается в сторону отца солдатов. Отец солдатов замечает это движение, и приостанавливается (вежливый человек!).
Батя подлетает, быстренько сует ему свою лапу (которую тот, совершенно опешив, пожимает), и говорит:
- Я отец курсанта Пупкина. Как служит сын?
И показывает на меня пальцем. Я, с куском курицы во рту, медленно встаю и, одев фуражку, отдаю честь.
Полковник же Чикал, пристально рассматривая меня (видя в первый и последний раз в жизни), медленно и уверено говорит:
- Хороший, старательный солдат. Пожаловаться не могу.
Батя счастлив! Вот она, солдатская (офицерская?) смекалка!

Мда... А после учебки я служил в ЦГВ, в Чехославакии, небольшом городке на границе с ГДР под названием Децин. На целый Децин был один верховный главнокомандующий - командир нашего ОРБ (отдельного развед. батальона) майор Паршин. Неплохой кстати, сказать, человек...

Полной противоположностью ему был присланный к нам из десатной дивизии замполит - капитан Драпеко (клички - "Вздрапеко", "штабс-капитан Мудилкин").
На его счету много подвигов и свершений, среди которых такие как: (1) раскрытие во взводе материального обеспечения фашисткой организации, (2) расстрел старшего лейтенанта Полищука и (3) полный драматизма поединок с сомнабулическим солдатом, рядовым Андрушко. О последнем "случаЕ" я и расскажу.

Андрушко был молдаванином, призванным из цветущего колхоза где-то в сердце этой самой Молдавании. Под действием стресса (знакомство с традициями, обрядами и ритуалами жизни "слона" (т.е. воина- первого года службы) его организм впал в странное, полукоматозное состояние.

Андрушко спал, где только можно - стоя на тумбочке дневальным (ночью иногда с грохотом падал, на что кто-нибудь сквозь сон меланхолично замечал - "Молдавия, сцука, опять наеб...лась"), моя пол в коридоре казармы (засыпал прямо в процессе!), иногда - в строю.
Ну дык вот... Стал Андрушко настоящим воином, защитником Отечества и поставили его в караул в парк (не ЦПКиО, а там, где в ангарах стояли БМП и другая страшно военная техника). Разводящим был я.
Проверяющим - герой и титан, капитан "Вздрапеко".
Приполз это штабс-капитан Мудилкин проверять аккурат в тот час, когда была смена Андрушки. Но, делать нечего - пошли проверять.
По дороге я все время думал, что самым сложным будет - найти Андрушко в парке. Потому что если Андрушко заполз куда-нибудь в теплую щель и "встал на ручник" - найти его будет ой как непросто! Идем мы бодренько по ночному Децину (парк от казарм отстоял довольно значительно), и я представляю веселую картину поисков разводящим и проверяющим затаившегося часового (который, по идее, должен встречать нас грознвым окриком - "Стой! Кто идет!?").

Заходим черех КПП. Епт, не верю глазам! По периметру плаца медленно перемещаеться длинная, крестообразная фигура. Горизонтальная перекладина креста образована удлинненым штык-ножом АК, а вертикальная - Андрушкой. Приблизаемся. Окрика нет. Приближаемся. Андрушко двигается, но молчит. Подходим вплотную. Андрушка спит....

"Распявшись" на автомате, свесив набок голову, "заклинив руль", Андрушко, пуская слюни от сладкого сна, нарезвает круги по плацу. Мудилкин охеревает. И ничего лучшего не придумывает, как натянув ушанку Андрушке на глаза, начинает вырывать у него автомат.
Андрушка, в сомнабултическом состоянии, решив что его атакуют чешские диверсанты в лучшем случае, а в худшем - чешские гомосексуалисты (всех молодых пугали слухами о том, что на одиноких солдат нападают страшные чешские педики), вцепившись с автомат, начинает вслепую лягаться тяжелыми "кирзачами". Несколько ударов копытами Андрушки достигают Вздрапеко, но он, хрюкнув, тяжело сопя, продолжал вырывать автомат.

Я наслаждаюсь картиной. Андрушко, совсем озверев, лягался не на шутку, и кричал что-то по-молдавски. Вздрапеко кряхтел и пятался применять десантные приемы.
Тут Андрушко особенно сильно и удачно лягнул, попав нашему штабс-капитану в коленную чашечку. Штабс-капитан, выпустив автомат, страшно заматюкался, а я закричал - "Отставить!" (типа Андрушке, хе-хе...). Все встало на свои места, в том числе и Андрушка. Он был снят с караула и заключен в камеру в караульном помещении.

Вздрапеко хотел его расстрелять сразу же, не откладывая, силами бодстрвующей смены караула, но энтузиазма у начальника караула эта идея не встретила. Пришлось откладывать до утра.
Андрушка в итоге отделался тремя сутками в наряде по штабу.