Миша вернулся из армии.
Служил в Германии, связист.
Сидим в лаборатории, он рассказывает про Берлин.
В шутку спрашиваю:
- А фашистов-то живьем видал?
Смеется.
- Я из-за этих придурков без увольнительной остался...
Потсдам. Вы произносите это слово вслух, прокатывая на языке каждый слог. О, это особый город.
Это слово вызывает вихрь проносящихся в сознании образов. Это четкие коробки батальонов, это место, где сухое и казенное "строевая подготовка" превращается в нечто, доводимое до состояния искусства. Этот город
служит одному богу - Марсу и святилище его - лучший в Европе плац.
Говорят, когда в Потсдам впервые после окончания Второй Мировой и Первой Холодной прибыли с "дружеским визитом" генералы НАТО, было им явлено шоу, равному которому не было в истории Бродвея - парадное прохождение квартирующих в Потсдаме совестких солдат. Кои посрамляли славных "Потсдамских великанов" прусского "короля-солдата" Фидриха-Вильгельма совершенством выправки и четкостью совершения эволюций.
И как утверждали потом очевидцы, стояли в глазах европейских генералов слезы от восторга и восхищения.
Но это к слову. А вот сама история, как Миша не попал в увольнение.
Пятеро связистов отдельного батальона связи ГСВГ стояли на сверкаюшем стеклом и чистотой пригородной платформе потсдамского вокзала в ожидании
местного аналога электрички, собираясь попасть в славный город Берлин. Увольнительная. Пять советских потомков столбовой технической
интеллигенции, в парадной форме, доведенной до совершества внешнего вида и соблюдения положений Устава.
"Стоял веселый месяц май, летели с юга птицы..." И вынесла же нелегкая на полупустую, чистенькую платформу кучку немецкой молоди, причисляющей себя
к последователям недоброй памяти Адольфа Шилькгрубера. Кучка была рылец семь-восемь, точно Миша не помнил, а считать их не удосужились. В полной "парадной" униформе приснопамятных "штурмовых отрядов" - черные штаны, заправленные в сапоги, коричневые рубашки, портупея через плечо и повязка с паучьей свастикой на рукаве.
Недобрая тишина повисла над платформой. Мирные немецкие бюргеры шарахнулись от молодчиков в разные стороны, но как можно дальше.
А те, в свою очередь, заметили стоящих на платформе советских солдат. Один из "наци", понадеявшись на численное превосходство, выкрикнул что-то оскорбительное. Этого было достаточно. Связисты даже не оценили, что именно вякнул этот откормленный ублюдок. И было все равно - сколько именно, этих сытых, самодовольных, физически развитых до половозрелости подонков, нацепивших на себя украденную у древних арийцев и вывернутую наизнанку свастику. Пять сверкающих начишенными бляхами ремней мгновенно были взяты в положение "на руку". Пять пар сиящих от ваксы сапог
подняли своих владельцев в воздух и едва касаясь подошвами платформы перенесли в мгновение ока к гогочущим молодчикам.
Дальнейшее могло послужить живым воплощением к картине "Избиение младенцев". Сложив пытающихся сучить ручонками и ножонками в пародии на приемы карате молодых идиотов в груду, "руссише зольдатен" принялись исполнять вокруг танец победителей, охаживая воющую кучу человеческой плоти бляхами. Праздник прекратили появившееся на сцене немецкие шуцманы. Вежливо оттеснив советских военнослужащих в сторону, они подогнали тюремный фургон и приступили к погрузке. Тех из "наци", кто пытался что-то доказывать, шуцманы молча били. Жестоко и профессионально. Грузили тоже без особой церемонности и деликатности. Связистам же было вежливо предложено проследовать в другой фургон такого же назначения, на котором их отвезли в советскую военную комендатуру.
После выяснения обстоятельств дела и краткой, но содержательной речи дежурного офицера, герои дня были возвращены в лоно части. Но уже, понятно, без увольнительной.
А Берлин Миша смотрел уже в другой раз...