Случай на границе. Быль.

- Махмуд!
- Ну?
- Вот ты мусульманин...
- Ну?
- А молиться умеешь?
- Иди в жопу!

- Махмуд!
- Ну, чего ещё?
- А почему вы, мусульмане, после еды руки об лицо вытираете?
- Слушай, я сейчас тебе...
- Да ладно, не обижайся, я шучу.

- Махмуд!
- Отвяжись!
- Да я про другое...
- Чего тебе?
- А вот ты б смог за деньги сделать чего-нибудь такое, что тебе религия запрещает?
- Смотря какие деньги, и смотря чего делать!
- Свинину есть, к примеру.
- Да я её и так ем, забесплатно, будто не знаешь!
- Действительно...
- А перекреститься б смог?
- В смысле?
- Ну, осенить себя крестным знаменем.
- Нет.
- Да ладно тебе, чего тут такого, я вот, православный, могу раком встать, как вы, и без проблем! И, приподнявшись, показал самодельную кожаную задницу своих специализированных штанов, наклонив голову к самой шее Раджа, изображая верховой намаз.
- Ну, падла!

Я заржал, Радж прянул ушами, дал ему шенкеля и перешел на рысь, Махмуд свистнул камчей, но не достал. Тропка узкая, на склоне, не обогнать. Так и прорысили метров триста, пока не показалась спина Агапыча, нашего жужавожатого. Точнее, показался круп его мерина, которого он вёл в поводу. Агапыч с собакой упорол вперёд минут сорок с форой, с целью посмотреть как вода. Если б брода не было, он должен был вернуться назад, нам навстречу, и, таким образом, дозор был бы на этом и закончен. То есть, конечно, на ПГП предстояло вернуться, но вместо приказанных восьми часов, уложились бы в четыре 'соответственно обстановке' как и было в приказе.
Но брод был. А, значит, вперёд и вверх. А потом назад и вниз. 22 до перевала и столько же обратно.

- Агапыч, ты чего, лошадь экономишь?
- В гробу я его видал, в никелированных подковах, придурка этого!
- Чего там у тебя опять?
- Да речку переходили, споткнулся о камень под водой, и на колени, и как подпрыгнет, еле удержался, стремя оборвалось вместе с ремнём, разве достанешь его из Баскана-то? И кепка туда же. А без стремени проехал пару километров и гениталии оказались в диафрагме. Теперь вот иду. УКВ-шку замочил, не фурычит. И ноги мокрые. Уже стёр.
- Ну иди, иди, болезный, не соблюдаешь правила, теперь иди. Я из-за тебя опаздывать не собираюсь, сам знаешь, Арбеков ведь через тридцать минут после опоздания доложит на заставу. А потом с нами будет заниматься сексом начальник, замбой, замполит и с особой жестокостью Арбеков. Потому что к тому времени сам будет выебан. И всё от того, что ты уже полгода на заставе и до сих пор не уяснил, что когда лошадь в воде, ноги из стремян нужно вытаскивать. Техника безопасности.
Тут вдруг вступил Махмуд:
- Меня тоже...
- Чего тоже?
- Этим, сексом, будут занимать, потому что скажут, что я не уследил за снаряжением. Я ж за сёдлами-то слежу.

Агапыч присел на камень, перематывая мокрую портянку, мелькнув розовой, как нёбо у жеребёнка пяткой.
- Ну, порежьте меня теперь на ремни, дорогие сослуживцы!
- Ну, может я останусь, подожду? Сходите без меня?
- Вот уж трензель тебе в рот! Махма останется, стремя у него возьмёшь, и как миленький, вместе с псиной своей пойдешь со мной, жокей хуев.

Махмуд скривил челюсть, сплюнул под ноги насвай и начал отстёгивать стременной ремень.
- Вместе с вами пойду, без стремян. Только весло у меня заберите, чтоб не колотило.
Московская интеллигентная рожа Агапова расплылась в улыбке:
- Вот что значит киргиз, с младенчества в седле. Яйца в мошонку так и не опустились с детства!
- Вот урод, а?
Ладно, хорош балдеть, пошли.
Зевнул, потягиваясь и виляя всем своим собачьим телом Айдар, и побежал в сторону Китая с деловитым выражение морды своего овчарочьего лица.

Долго ли, коротко ли, поднялись мы до перевала, метров за четыреста от седловины начался девственный несколькодневный снег, чисто всё, любая цепочка следов была б как на ладони. По традиции помочившись на сопредельную территорию, двинули вниз. Не успели спуститься ниже снега, как послышался шум вертушки. Соскочили с лошадей, давай разбегаться в разные стороны как сайгаки, да залегать куда попало. Грязно-зелёный камуфляж хорошо маскировал три туловища на свежем снегу, да и оторопевшие кони (за исключением Раджа) белой мастью похвастать не могли. Вынырнула пятнистая крокодилообразная двадцатьчетвёрка, и, поднимая пургу, прогрохотала метрах в пятнадцати над склоном, заходя на круг. С одной стороны, слава Богу, что это не заблудившийся гражданский борт, а с другой, ничего хорошего это 'визит' не предвещал. Неспроста.
И тут Агапов исполнил сольный номер в жанре пантомимы. Подняв руку с гарнитурой и манипулируя большим пальцем, словно нажимая кнопку, кистью другой руки делал такие движения, словно отряхивал крошки с ширинки. Борт, развернувшись, ушёл вниз, в долину, даже и не делая попытку сесть.
Собрали напуганных лошадей да тоже двинули вниз.
- Агапыч, ты чего там изображал?
- Как чего? То, что станция не работает!
- Ярмольник ты наш недоношенный!
Я весь в тревожных предчувствиях прикидывал, за что меня будут уестествлять. За неисправную станцию - раз. За то, что шли почти все вместе рядом - два. (по идее, нужно растянуться в пределах видимости) Ну и за маскировку. Заведомо зная, что на перевале снег, должны были надеть маскхалаты и попоны на лошадей - три. В общем, ничего хорошего. Ещё и неизвестно, кто был на борту. Даже коменданта хватило б , чтоб сняли с заставы в отряд, и до дембеля на учебном пункте уродоваться с молодыми. А если там кто-нибудь из отрядного начальства... Ещё и разжалуют нахрен, сошлют в обоз. Так, гнобя себя и накручивая, пришли мы на ПГП Большой Баскан, где сидя на крыльце в одних трусах, поджидал нас Арбеков. Он, в который уже раз, сам никуда не ходил, оставаясь ответственным. Офицеров той весной катастрофически не хватало. Пока мы в дозоре или в ЧГ, он успешно командовал поваром и двумя сменными лошадьми. Хотя, по идее, мы с ним должны были чередоваться в роли старших пограннаряда.

- Товарищ прапорщик, за время несения службы признаков нарушения государственной границы... бла бла бла...
- Рассупонивайтесь давайте, разрядившись. А тебя, Агапыч, я попрошу остаться. Кепка где твоя? А куртка?
- Потерял при форсировании реки. (вот ведь козлина, он ещё и бушлат утопил). Приторочено, видать, плохо было, и стремя ещё оборвал.
- Ну, молодца! А со станцией что?
- Промокла.

- На заставу спустимся, можете сразу штаны назад ширинкой надевать. Со мной синхронно. Вся комендатура в курсе уже про твои потери. Прискакал чабан местный, в мыле весь, принёс обмундирование. Мокрое. Я на связь, связи нет. Ну, думаю, смыло при переправе. Подождал, давай на заставу звонить. Ну а начальник на комендатуру. Ваше счастье, что попутный борт был, мангруппу с Уйгентаса снимал. Обнаружил всех вас в добром здравии.

- Да, и ещё. Старший, ты чего должен делать, если борт хочет сесть?
- Как чего, связаться, шашку бросить...
- Ну и?
- Связи нет, шашки нет. Не взял, не планировался воздух-то!
- Отлично!
- Мне командир бортолёта говорит, мол бойцы ваши показали 'Хуй вам а не дым' и ручкой помахали.
Агапыч хрюкнул.
- А кто вас научил в дозоре как три богатыря ходить? Скучно? Вот будет весело теперь... И почему Махмуд без оружия? Агапова припахал?

Думаю про себя, ещё легко отделались, а то могли и поиск организовать, шухеру на весь отряд.
На ужин была дадена голая пшенная каша. Вопросительно переглянувшись, я было дело хотел наехать на повара. Опередил меня Арбеков. А тушенки и сгущенки, товарищи пограничники, у нас теперь не будет. Эти деликатесы теперь трескают лётчики. Зато, коменданту ими будет доложено, что наряд службу несёт в соответствии с полученным приказом. Раз накосячили, теперь вот и жрите, что осталось.

Обошлось всё в итоге. Только Махмуд пару дней враскорячку ходил. Видать поздно его всё-таки в седло посадили.