Дело было еще не так давно. Глубокая осень 97-года, плавно перешедшая уже в зиму. В то время... наша непобедимая и легендарная получила в свое распоряжение призывника из студентов пятого курса универа и решила отправить его в учебную часть, чтобы там сделать из него человека, так как у Дарвина это, видите ли, не получилось. Вместе с ним плечом к плечу, лопата к лопате очеловечивалось еще порядка тридцати особей мужского полу. Кто служил, тот прекрасно знает, что такое уставная "учебка", но еще смутно представляет, что такое супер-уставная. Впрочем, речь не об этом.
Главным орудием биологического эксперимента была, конечно же, лопата в руках солдата, а средством перевоспитания огромные горы угля и никогда не заканчивающий падать с неба снег (любимая фраза старшины роты: вы тут спите, а Родину снегом засыпает!). Ко всему прочему, постоянные увлекательные и разнообразные наряды, будь то по роте, будь то по парку, будь то по столовой. Да.. еще была каждодневная многочасовая учеба, которая выматывала порой больше чем три дня махания лопатой. В общем, совершенно было не до скуки, впрочем как и до сна.
Тем не менее, экспериментируемые потихоньку втянулись в ритм этого увлекательного процесса и уже научились под него подстраивать свой график, с целью улизнуть из поля зрения командиров дабы прикорнуть в укромном местечке, ну хоть пяток минут. Удавалось редко, но все же. Самым счастливым днем была суббота, при условии, если удалось отмазаться от всех нарядов. Во-первых, поспать можно на час больше, во-вторых, работать придется в этот день немного меньше. В тот день, вопреки тому что я уже недели полторы не вылазил из многочисленных нарядов, я загремел в самый "увлекательный" из имеющихся - в наряд по роте, выходя из которого все имели почему-то бледный вид и макаронную походку, принимая позу орангутанга в послебрачный период. Угораздило идиота c "неполным высшим" проявить себя на занятиях лучше всех, в результате двоечников сняли с нарядов, чтобы подтянуть по учебе, а отличника боевой и политической засунули вместо них драить ночью полы, а днем незабвенно охранять тумбочку, содержимым которой был телефон, журнал расхода личного состава, барабан и два красных флажка.
Особенностью субботы было еще и то, что по утрам после подъема и завтрака проводилось информирование. Ну, то есть та же политинформация, только теперь называлась по-другому. Ведь армия теперь считалась вне политики, следовательно, нас просто информировали, впрочем, как и проживали мы теперь не в казармах, а в солдатских общежитиях (вся разница состоит в надписи на табличке при входе в полуразвалившееся здание). Так вот, на час больше поспамши, не торопясь и чинно слопав утреннюю аппетитную косточку, обтянутую посиневшей и слегка волосатой куриной кожей, запив это горячей водой по запаху напоминавшей чай, возвращались в расположение роты по трескучему морозу. Заходя после этого в теплую казарму, пардон, общежитие, спать хотелось еще больше. Но нас уже ожидал в фойе между расположением двух учебных рот заместитель командира части по воспитательной работе. Он ждал, когда все возьмут свои табуретки, выстроят их стройными рядами, а-ля летний кинотеатр, поставят ему трибуну, после чего начинал свою речь. Хороший был дядька, порой действительно интересные вещи рассказывал, все относились к нему с большим уважением, но сон брал свое...
Поэтому обладатели мест, начиная с четвертого ряда, имели счастье уткнуться лбом в спину впередисидящего и... ну, естественно, уснуть. 45 минут дополнительного счастья, главное - не захрапеть, впрочем, удар в почки от соседа слева, справа или сзади, отбивал этот процесс минут на десять вперед. В общем, друг другу помогали не загубить весьма приятное компанейское мероприятие. Фойе было относительно небольшим, поэтому две роты там едва помещались, приходилось сидеть прижавшись весьма плотно друг к другу, зато от этого становилось теплее.
По краям фойе стояли шкафы для шинелей. От обыкновенных они отличались отсутствием дверей, а снизу была приколочена доска высотой сантиметров 30-40, дабы полы висящих шинелей не торчали наружу. И вот.. стою, значится, охраняю барабан и прочие фишки. Поскольку вход в расположение роты находился в аккурат под углом за спиной лектора в звании майора, то мне прекрасно было видно эти спящие, но стройные ряды, напоминавших пастбище тюленей. Майору из-за его ракурса этого видно не было, поэтому он спокойненько начитывал лекцию, с полной уверенностью, что его слушают очень внимательно. На самом деле, даже сидящие перед ним в первых рядах спали, но только с открытыми глазами.
И вот я наблюдаю, как один боевой товарищ, брат по лопате - Шурик, сидящий возле одного из шкафов, облокотился на ту самую приколоченную снизу шкафа доску и сладко, как младенец, беззвучно уснул, положив свой подбородок себе в ладонь. Стою, смотрю на него, завидую ему,я-то уже не спал несколько ночей, вместо этого вкалывал, как проклятый. Так прошло минут пять. Я перестал ему завидовать, а стал завидовать Женьке, который заранее присмотрел спину Витьки (по кличке - большой) и натянув на морду шапку-ушанку виртуозно штопором "вошел" в Витькину большую спину. Поймав себя на мысли, что мне сегодня очень не повезло, я не успел обидиться на эту мысль, потому раздался ба-бах! нет, не так. а вот так: БА-А-А-А---БА-А-А-А-А-А-А-А-Х!!!
Все происходило стремительно, никто даже ничего понять не смог, не то чтобы увидеть. Порядка сорока рыл, исполосованных складками своих шапок и обмундирования соседа спереди, воспряло резко ото сна и на звук (как будто подали команду: вспышка слева!) повернули головы. Спросонья ничего не понимая, они стали дружно протирать глаза, потому что картина была феноменальная. Из шкафа для шинелей торчало два кирзовых сапога и отчаяно боровшимися с навалившимися на них шинелями, будто пытались бежать. Тела видно не было, его с лихвой закрыли собой шинели. Шурик, облокотившись на доску, умудрился во сне перенести большую часть своего веса на ту самую ладонь, которой доверил свой подбородок. Ладонь не подвела, а вот локоть предательски соскочил с доски, в тот самый момент, когда сон его младенческий достиг самой сладко-кисельной вершины и он полностью расстался с сознанием.. Поскольку после падения он не сразу проснулся, то ему под громогласное улюлюкание двух рот видимо снилось, что его, крутого ковбоя, преследует племя команчей и он отчаяно во сне пытался бежать, а мешавшие его ногам шинели весьма неплохо сыграли роль диких лесов, наполненных высоким и чересчур мягким мхом и цепляющимися лианами. Убегал он от племени где-то около минуты.. После чего его за шкирку вытянул сержант и объявил, что сегодня ночью Шурик будет тренироваться бесшумному мытью ротных унитазов по новой самурайской системе - "ломик в руки и вперед".

Следующее информирование ждали с нетерпением. Каждый уже заранее подобрал себе спину впередисидящего соседа...