Волшебная сила искусства.

Самое начало восьмидесятых. Славная осень. Здоровый, ядреный (ну, не совсем еще) пятнадцатилетний оболтус (я) околачивается у своего подьезда. Подьезжает, как мне в детстве обьясняли, самая быстрая в мире машина - военный "козел". Оттуда выскакивают два солдатика , наш сосед прапорщик Шевчук и бережно достают укрытое шинелью тело.
Тоже сосед и лучший друг отца, капитан Алипченко... В тот момент я ясно понял, какое выражение лица должно быть у того, о ком пишут ,что он "смертию смерть поправ". Это было нечто среднее между покоем, достоинством и выражением "нако-ся, выкуси". Сейчас для этого достаточно показать недоброжелателям средний палец , но тогда этого жеста еще не знали. В голове у меня услужливо закрутилось утесовское "А он лежал,шинелкою покрытый ..." и еще какая-то хренотень.
Тем временем очень осторожно капитанское тело понесли в дом. И тут меня пробило - да это же Шекспир ! Финал "Гамлета" ! И громко, вслух, я процитировал :

-Пусть Гамлета к помосту отнесут,
Как воина, четыре капитана.

При слове "капитан" тело задергалось. Лицо его изменило выражение на беспокойное, но ненадолго. И тут прапорщик Шевчук, кряхтя, произнес : " Не капитан. Майор . Он теперь майор Алипченко. Отцу скажешь, что в восемь ждем. "