Из раздела Исторические Анекдоты сайта http://www.pobeda.ru/prival/index.html


Князь Николай Васильевич Репнин отправил к Суворову с поздравлением своего любимца, майора, очень ему преданного и очень бойкого. Суворов принял его чрезвычайно вежливо, но всячески старался уловить в немогузнайстве, но никак не мог. На вопросы: скоько на небе звезд? сколько в реке рыб? майор сыпал миллионы. Наконец Суворов делает ему вопрос:
- Какая разница между князем Николаем Васильевичем и мною?
Ответ затруднительный, но майор не теряет присутствия духа и отвечает:
- Разница та, что князь Николай Васильевич желал бы произвести меня в полковники, но не может, а вашему сиятельству стоит лишь захотеть.
Это Суворову так понравилось, что он тотчас его поздравил с этим чином.

Генерал H.H. Раевский умел высмеивать заслуживающих того людей. Случилось так, что в ходе войны 1812 года отступающие французы бросили несколько пушек (очевидно, из-за невозможности перевозить их). Генерал N велел подобрать эту находку, а в докладе по начальству изобразил оную, как боевой трофей.
Подробности его подвига стали вскоре известны, и хвастовство N, стало объектом насмешек армейских остряков. Встретив Раевского, N решил придержать его язык проявлением дружеских к нему чувств, для чего попытался было обнять острослова. Однако Раевский отстранился от "героя" со словами: "Кажется, ваше превосходительство принимает меня за пушку без прикрытия".


Однажды, поздно вечером, император Николай вздумал объехать все караульные посты в городе, чтобы лично убедиться, насколько точно и правильно исполняется войсками устав о гарнизонной службе. Везде он находил порядок примерный. Подъезжая к самой отдаленной караульне у Триумфальных ворот, государь был убежден, что здесь непременно встретит какое-нибудь упущение. Он запретил часовому звонить и тихо вошел в караульную комнату. Дежурный офицер, в полной форме, застегнутый на все пуговицы, крепко спал у стола, положив голову на руки. На столе лежало только что написанное письмо. Государь заглянул в него. Офицер писал родным о запутанности своих дел вследствие мелких долгов, сделанных для поддержания своего звания, и в конце прибавлял: "кто заплатит за меня эти долги?" Государь вынул карандаш, подписал свое имя и ушел, запретив будить офицера. Можно представить себе изумление и радость офицера, когда, проснувшись, он узнал о неожиданном посетителе, великодушно вызвавшемся помочь ему в затруднительном положении.

Рассказывают, что однажды Наполеон во время проверки караулов обнаружил спящего на посту часового. По уставу и законам военного времени часовой должен был бы предстать перед судом и затем быть расстрелян, ибо нет пощады солдату, который, постыдно заснув на посту, ставит под угрозу жизнь своих товарищей. Как же поступил Наполеон? Он принял неожиданное решение: подняв ружье спящего часового, вскинул его себе на плечо и занял оставленный утомленным солдатом пост. Прибывший через некоторое время со сменой сержант увидел, что часовой спит, а император стоит на посту. "Кто наберется смелости утверждать, что Наполеон допустил ошибку, что он потворствовал такому нарушению долга?" - комментирует этот случай. Норман Коупленд, специалист по психологии управления. "Никто лучше его не понимал, что история о "маленьком капрале", взявшем на плечо ружье, вместо того, чтобы вызвать подразделение для расстрела, на следующий день молнией облетит весь бивак и походные колонны". "Разве солдат поколебался бы отдать жизнь, идя в бой с таким руководителем? Вы скажете, глупо? Глупо ли, нет ли, но это действительность. Во многих случаях великодушие решает успех дела, и умный руководитель должен умело пользоваться им".

Hапомним, что выражение "пороху не выдумает" означает, что данное лицо способностями не блещет (серость, посредственность), а "пороху не нюхал" - что человек не бывал в бою, не подвергался военной опасности.
Во время Крымской войны князь Меншиков так отзывался о военном министре России князе Долгорукове: "Он имеет к пороху тройное отношение - пороху не нюхал, пороху не выдумает и порох в Севастополь не доставляет".

Канцлер Hессельроде однажды всеподданнейше донес царю на капитана 1 ранга Hевельского: тот самовольно поднял российский флаг в спорном месте на Дальнем Востоке и основал там российский форпост, чем вызвал гнев Англии и прочие международные осложнения. За это, по мнению министра ослушника следовало разжаловать в матросы. Император же Hиколай I на это повелел: Hевельского произвести в адмиралы. Что же до его самоуправства, вызвавшего такую изжогу у Англии, то император изрек: "Там, где однажды поднялся российский флаг, он уже опуститься не может".
Российский генерал Анатолий Стессель за сдачу Порт-Артура был отдан под суд и приговорен к смерти. Царской милостью приговор был заменен на заключение в крепость. Пуришкевич откликнулся на это эпиграммой:
Я слышал - Стессель Анатоль
Посажен за измену в крепость.
Какая, говорю, нелепость:
Он сдаст и эту, ma parole!

("Ma parole" по-французски - "честное слово".)
В 1812 году адмирал Чичагов упустил отступающую армию Hаполеона, и И.А. Крылов отметил адмиральский конфуз басней "Кот и Щука", а историки напомнили негодующей публике, что Чичагов-дед участвовал в преследовании шведского короля Карла XII после Полтавы, и, как известно, тому удалось бежать. Затем уже Чичагов-отец в ходе очередной русско-шведской войны проворонил отступающую эскадру противника с наследником шведского престола принцем Густавом.
Такого рода "преемственность поколений" была отмечена шестистишием неизвестного пииты:
Hаследие ль то болезнь,
Природы ль то устав:
От деда шмыгнул Карл,
От батюшки - Густав,
А сквозь сынка пролез Hаполеон.
Беда, коль меж орлов мешают и ворон.
Прибыв в Петербург, Мюнхгаузен (реальное историческое лицо) поступает в кирасирский полк. Через год его производят в корнеты, а в 1740 году он уже лейтенант. Впрочем, карьера Мюнхгаузена никак не была связана с тем блеском славы, которой барон увенчивает себя в рассказах. Многие историки вообще сомневаются в его непосредственном участии в военных кампаниях, которые в то время русская армия вела против Турции и Швеции. Служба для Мюнхгаузена была "солдатской лямкой", которую он исправно тянул в гарнизонах Петербурга и Риги, в маленьких прибалтийских городках и лесах под Выборгом.
"Известно и ведомо будет каждому, что Еронииус Мюнхгаузен, который Hам верно служил, для его оказанной службе Hашей ревности и прилежности в Hаши ротмистры всемилостивейши произведен 20 февраля 1750 года", - гласят строки указа императрицы Елизаветы, копия которого висит на стене боденвердерского музея. - Мюнхгаузен очень гордился этим своим званием и, вернувшись в том же году в Боденвердер, решил во всех официальных документах именоваться не иначе, как "ротмистром российской армии", - рассказывает Вильгельм Юнке.
Иеронии Мюнхгаузен вернулся под кров отчего дома не один. Из России за ним последовала жена Якобина - дочь мелкопоместного прибалтийского дворянина из рода фон Дуден, с которой он прожил в счастье и согласии до глубокой старости. Боденвердер по-прежнему оставался забытой богом глухоманью. Заботы об имении, охота, сплетни и свары соседей - так текли монотонные будни. Единственной отдушиной в большой, наполненный событиями мир оставались фантазии и воспоминания, воспоминания о России.
Изгоняя роскошь и желая приучить подданных своих к умеренности, император Павел назначил число кушаньев по сословиям, а у служащих - по чинам. Майору определено было иметь за столом три кушанья. Яков Петрович Кульнев, впоследствии генерал и славный партизан, служил тогда майором в Сумском гусарском полку и не имел почти никакого состояния. Павел. увидя его где-то спросил:
- Господин майор, сколько у вас за обедом подают кушаньев?
- Три, ваше императорское величество.
- А позвольте узнать, господин майор, какие?
- Курица плашмя, курица ребром и курица боком, - отвечал Кульнев.
Император расхохотался.

Государь Александр I долго не производил Болдырева в генералы за картежную игру. Однажды, в какой-то праздник, во дворце, проходя мимо него в церковь, он сказал: "Болдырев, поздравляю тебя". Болдырев обрадовался, все бывшее тут думали, как и он, и поздравляли его. Государь, вышед из церкви и проходя опять мимо Болдырева, сказал ему: "Поздравляю тебя: ты, говорят, вчерась выиграл".- Болдырев был в отчаянии.