Государственная граница.

Пограничный пункт Казачья Лопань, Харьковская область, граница Украины с Россией.
Январь 1997 года.

Не успели толком отъехать от Харькова, разложить вещи, и на тебе - граница. На час задержат, не меньше. Впрочем, вещей-то у меня - одна сумка. И место в вагоне - хуже не придумешь: боковая верхняя полка в конце вагона, сразу за дверью - сортир, куда постоянно ходят пассажиры, хлопая меня дверью по ногам. Ну и ладно, я утешал себя банальной пословицей, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Или сидеть в Харькове на вокзале.
Итак - граница, всем оставаться на своих местах! Идёт таможенный и пограничный досмотр. Лёжа на своей верхней боковой, я увидел их, прикордонников ("пограничников" - укр.).
...
"У них - большие автоматы,
и маленькая зарплата". (с) Т. Шаов.
...
Спрыгнул с полки и скинул вниз свою сумку - пусть досматривают, мне скрывать нечего.
- Что у вас в сумке? - грозно спросил меня пограничник с трезубцем на шапке.
- Продукты, - говорю (надо же что-то жевать в дороге).
- Не верю! - Звонко и торжественно провозгласил погранец.
- Будете проверять? - с готовностью предложил я.
- Не буду! - отрезал он. И с достоинством удалился.

Там же. Лето 2001 года.

По переполненным вагонам скорого поезда "Севастополь - Санкт-Петербург" идёт досмотровая группа из трёх прикордонников и одной поисковой собаки. День был очень жаркий, солнечный, на такие дни щедро украинское лето. Пока ехали - ещё ничего, ветер из окон уносил духоту с вагонов. Но вот встали на границе - и всё, туши свет, в вагонах, набитых россиянами, едущих с курортов Крыма, дышать стало совсем нечем. Особенно из-за духоты страдали дети и... служебная собака. Высунув язык она часто и тяжко дышала. А вожатый всё дёргал её за поводок: "Ищи Буран, ищи!"
"Сам ищи, куда запасную обойму от своего ПМ проебал, остолоп", - подумал Буран почти не реагируя на окрики, пробираясь меж столпившихся в проходе пассажиров плацкартного вагона, наступая им на лапы. Его одолевало мучительное желание поднять заднюю лапу на одну из таких ног и пометить её. А тут ещё духота...
И вдруг! Он узнал бы этот запах из тысячи, даже спросонок. Пёс закрутился от нетерпения и натянул поводок, "скорее, хозяин, за мной".
И вот Буран встал возле большого пластикового пакета, завертел хвостом и солидно, сдержанно гавкнул".
- Что в сумке? Показывайте!
Пограничник за спиной вожатого незаметно перевёл автомат из-за спины в положение "на грудь".
На четырех местах тут ехали супруги и две дочки лет 12-14. Женщина стала выкладывать свёртки на стол, а собака продолжала гипнотизировать нетрпеливым взглядо пакет и вертеть хвостом. На самом дне лежал небольшой свёрток, завёрнутывй в алюминиевую фольгу. Развернули - вот оно, наконец-то!
Пёс громко и протяжно, наполовину завыл, наполовину залаял:
- У-а-а-ау-у!!! Га-а-ау-у-у!!! Гав!!! Гав!!!
Жирная, сочная зажаренная курочка, с апетитной хрустящей коричневой корочкой, истекающая янтарными каплями ароматного куринного жира, с нежными куриными косточками, в которые так хотелось впиться клыками и не спеша, где-нибудь в тенёчке, обрабатывать их.
Пограничники не смогли скрыть своего разочарования. Зато девочки-пассажирки оживились:
- Ой, она же есть хочет! Дяденьки пограничники, можно мы дадим вашей собачке курочку? Вон она как облизывается.
Лай Бурана уже перешёл в унизительно-просительное повизгивание.
- Нельзя, - сурово ответили пограничники. - Не заслужила!
И пошли дальше, уже не скрываяя усмешек:
- Эх, Буран, Буран! Как же ты облажался. И нас к тому же опозорил, разве тебя не кормят, скажи?
"Жрите вы сами свою овсянку!" - Подумал Буран. - "Хрен когда от вас куринной косточки дождёшься. Сами вон в станционном буфете пиво с ветчиной трескаете."
Но промолчал. Если б только люди знали, что о них думают братья меньшие.