Философия поплавка

Скинуть надоевшую за неделю форму, галстук-удавку в шкаф. Исчезнуть для всех. Бежать от громких командных голосов. И раствориться. Совсем. Погрузиться в тишину одиночества, отдаться философии тупого созерцания поплавка.
Этот поплавок - мудрый парень, с ним можно говорить обо всем. У него хватает такта не перебивать...

Господи, тихо-то как.
Солнышко ещё только показало свой край из-за горизонта. Высунуло робко румяный бочок и замерло, как бы раздумывая - доставать себя полностью или и так сойдет?

Я на старом озере, рыбачу.
Озеро тёмное, торфяное, глубокое. И вот вроде деревня рядом, а рыба есть. И какая.
В садке уже плавает десяток бронзовых карасей. Здоровенные красавцы, грамм по четыреста каждый. Упругие и сильные. Здесь их метко называют «лопатами».
Так, насадить червя. Открываю банку - добровольцы вперед! Нет добровольцев, ладно, тогда самые любознательные...
Наблюдаю в полудреме за поплавком, где-то там, в расслабленном организме, притаилась надежда - здесь же есть карп. Ну а вдруг?... А леска ноль восемнадцать... Ну хоть побороться...

Узреть поклевку - подхватиться заполошно, разом проснувшись и распугав хаотичным взбрыкиванием пригревшихся лягушек. Притормаживая себя, подсечь, почувствовать упругие удары на той стороне реальности, разделенной зеркалом воды...
Хо-ро-шо...

- Здравствуйте! Ну как клёв?

А это всегда так.
Только начнёшь душой мякнуть, одиночеством наслаждаться... Только розовые слюни интимно распустишь - на тебе! Замолотят беззастенчиво грязным кирзовым сапогом в личный микрокосм, мол «А чегой-то мы тут сидим такие расслабленные? Глазки в поволоке закативши? Слюнкой пузыримся?»
И нарушат единение с природой! Растопчут нафиг хрупкую гармонию!
Вот ведь блин горелый!

- Да так... есть немного...
Два мужика с удочками, метрах в десяти. И чего орать? Подойти нельзя? Шепотом на ушко поинтересоваться, не нарушая призрачной тишины?
- Ну и мы вот тоже нах решили ... - сообщил, более кабанистый, - А чего дома сидеть нах? Только пивом накачиваться! А тут... Природа! Тишина нах!
Ага. Была.
Пытаюсь вернуться к медитации. Вода. Легкая рябь. Философия покачивающегося поплавка...

- Твою мать, Валера!!! - кабанистый, уперев руки в валики боков, грозно возвышался над своим худосочным товарищем, - Я те русским языком нах сказал, червей не забудь!!! Толстолобик бухенвальдский! И что мы теперь нах насаживать будем?! А, нах?!
- Ну... этааа... забыл я... мне ведь и водку надо было... и этааа... - затоптался под суровым взглядом провинившийся.
- Этааа! - передразнил кабанистый, - Связался с гонимым нах! Ты же не рыбак ни хрена! Горе мне! Ну чего уставился?! Давай пиз...

- Мужики потише! Не на базаре! - призываю к порядку.

Воспитание продолжается громким злым шепотом:
- Чего стоишь нах?! Давай дуй в деревню! Кучу ищи!
- Какую кучу?
- Большую и вонючую!!! Навозную нах конечно, червей накопаешь!

Поворачиваюсь к поплавку...
Итить!!! Нет его!
Подрываюсь, скольжу ногами, подворачиваю лодыжку, падаю боком на перевернутый стульчик, съезжаю конечностями в воду. Унизительно извиваюсь толстой гусеницей на осклизлом берегу, пытаясь одновременно достать себя из стульчика и из воды...
Мужики с интересом затихли.
Так, не суетиться! Помнить о философии поплавка. Прекращаю хаос. Восстанавливаю дыхание. Неторопливо, с достоинством поднимаюсь... Дёргаю удочку... Тяжесть и... все, сошел.
Пинаю стульчик, и он летит, пугая наглых ворон.
- Ну чего? Чего там? - нетерпеливо привстал сосед.
Стиснув зубы, отфильтровываю мат. Остаётся:
- Уже... ничего...
- Ээээх...
Смотрю хмуро, ну давай скажи чего-нибудь про моё рыболовное мастерство.

Бухенвальд удаляется в направлении деревенских домов.
Успокаиваюсь... Теплый ветерок... Солнце высветило искрами воду...

- Водку будете нах?!
Вашумаму!
- Нет не буду нах!!!
- Ну как знаете... А я отмечу нах, так сказать начало... Хотя когда оно еще будет, это начало, - косится в сторону, - а вы червячками не богаты? А то пока этот нах принесёт...
Киваю на банку.
- Вот спасибочки...Ну и мы приступим...
На некоторое время наступает тишина.
Не на долго.
Со стороны деревни, сначала робко, а потом всё громче и оживленнее, поднимается птичий гомон. К нему подключаются всплески собачьего лая. И их всё больше...
Мужик привстаёт, и с интересом смотрит назад.
Тоже оборачиваюсь.

Он бежал, скособочив тощее нескладное тело, бережно прижимая к себе первичные половые признаки. При этом он периодически пронзительно повизгивал и неэлегантно дрыгал в воздухе ногой, пытаясь отогнать крутящихся вокруг псов.
- Что за нах? - обеспокоился кабанистый.

Увидав нас, собачки отстали, а бедолага заковылял, всхлипывая, к своему товарищу.
- Кусила! Почти туда! - убрал руки, предъявляя укушенное место.
- Почти не бывает! - не согласился товарищ, - Тут полумер быть не может нах, или туда, или ни туда! Да и вообще нах, тебя за ТУДА захочешь, не укусишь! За что там кусать? Не интересно даже!
- Вот злой ты Эдик! А я чуть не погиб копая твоих вонючих червей!
- Не моих, а наших. Послушай нах, а как они тебя за ТУДА смогли куснуть? Маленькие шавки, вроде едва до колена нах?... Ты там, чем червей копал? - Эдик забулькал, давясь смехом.
- Да ну тебя сволочь жирная! Дождешься, взорвусь когда-нибудь... - обиделся субтильный Валера, и, достав из кармана банку с червями, начал готовить удочку.
- Взорвётся он! Убил нах! Да ты, разве что, воздух испортить можешь... Давай лучше по стопарю нах...

Затихли голоса. Поплавки выставлены. Начался гипноз...
Все-таки замечательно вот так иногда вырваться из сетей дел и забот, бессовестно транжирить время на «великое ничегонеделание»...

- Скотина! Ты будешь за поплавком следить нах?! Вот где он а?!!
Валера бросается к удочке...
- Не рви нах!!! - запоздало орет кабанистый.
Ага. Поздно. Валера рвет, что есть мочи. От всей своей тощей, нескладной души. Кажется, сейчас нашему взору предстанут вырванные внутренности бедного карася, так и не понявшего, что произошло. Нет, обошлось... Вроде...
Леска взмыла в воздух, и поплавок с крючком попали в цепкие лапки раскидистого дерева.

Я понял, что рыбалки больше не будет.

Эдик нехорошо смотрел на Валеру.
Под тяжелым взглядом, Валера ссутулился. Шмыгнул носом. Показал пальцем на дерево и зачем-то пояснил:
- Застряла.
- Ты чего со мной напросился сволочь? Ты пошел со мной, что бы кровь пить нах?!
Валера подергал удочку.
- Ты хочешь порвать леску? - зловеще прищурился Эдик, - МОЮ леску на МОЕЙ удочке?
- Я этааа... Я слазаю...

Сразу стало понятно, что спортсмен в Валере умер при родах.
Мослы застревали в ветках под противоестественными для организма углами, и Валера жалобно вскрикивал, беря их на излом.
Эдик злобно сопел, стряхивая осыпавшуюся сверху шелуху, и пытался сосредоточиться на рыбалке.
В какой-то момент блеснула призрачная надежда, что восхождение закончится успешно. Валера-бухенвальд, окончательно освоившись, бесстрашно распластал свой тощий организм на высоте четырёх с небольшим метров, пытаясь дотянуться до поплавка.
Эдик нехорошо покачал головой.
Валера ободряюще улыбнулся и попытался что-то сказать...

А потом, собственно, рыбалка закончилась окончательно.
Ветка, правильно подгадав момент, радостно хрустнула, и Валера с молодецким криком «Ёёёёёё!» сбитым кукурузником рухнул в водоём.

- Сука! - орал Эдик, бегая по берегу и пытаясь ударить удочкой по Валериной голове, - А тебя нах отучу на рыбалку ходить! Греби сюда мерзкий нах!!!

Я собирался, а на душе, ни смотря, ни на что, было легко и радостно.
И еще я думал - все-таки хорошо, что какой-то гад придумал эту странную, для многих непонятную и непонятую, философию поплавка.