УТОМЛЕННЫЙ ВЕРТОЛЕТ
(продолжение истории Игоря Фролова «Усталый борттехник»)

В тот день остававшиеся на аэродроме вертолетчики переживали за своих товарищей. Но переживаний заслуживали и вертолеты, некоторые из них большую часть крайних суток провели в небе, чем на земле, подготовка к полетам сводилась к спешной заправке топливом, зарядке подвесных блоков ракетами и беглому наружному осмотру.
Итак, пара улетела, предварительно набрав безопасные 3500 м. над аэродромом. Темнело быстро, и борттехник включил подсветку приборов, установив минимальный режим. Ведомый шел, ориентируясь только по крошечному огоньку на хвостовой балке ведущего.
Командир экипажа вкратце рассказал о ситуации в районе боя и поставленной задаче. Там уже бой закончен, колонна передислоцирована в Фарахруд. Остатки напавшей на колонну бандгруппы отступили в горы и за ними сейчас по пятам идут спецназовцы. Наша задача - срочно перевезти тяжелораненых в шиндандский госпиталь. В данный момент медики приводят их в транспортабельное состояние.
-Как будем снижаться, по курсу, или над площадкой кругами? - раздался голос командира ведомого.
-Кругами будет безопаснее, духи наверняка уже выставили наряд для заградительного огня, знают же, что за раненными борта прилетят.
Не успел командир ведущего борта закончить ответ, слева, в метрах 60-70 темноту пронзили трассеры.
-Уходим вправо, по нам работают,- скомандовал ведущий, и вертолеты резким креном ушли вправо. Ночью определить местонахождение вертолета только по звуку практически невозможно, и духи стреляли вслепую по всему небу.
- Говорили, что душманы уже убежали,- испуганно сказал штурман, - а они все долбят!
- Запомни, Милый, здесь и горы стреляют,- мрачно пошутил опытный командир экипажа капитан Трудов, который наматывал на винты уже свой второй афганский срок.
Вскоре штурман сообщил, что мы над Фарахрудом и пора начать снижение. Теперь важно было аккуратно снижаться по спирали и главное - следить, чтобы не столкнуться двум вертолетам - режим светомаскировки необходимо было соблюдать до земли. Место для посадки искали по костру, зажженному у площадки. Встречающие зажгли его в лунке, чтобы самим не стать мишенью. Огонек виден был только сверху, по нему и ориентировались при заходе на посадку.
Офицер спецназа предложил экипажам, на время подготовки раненых к отправке, пойти в модуль местных спецназовцев. Борттехник подбитого днем вертолета лейтенант Н. тоже находился здесь. После принятия душа и ста граммов он уже пришел в себя и рассказал некоторые подробности нападения духов на колонну, и как пара наших вертолетов оказалась в районе боя.
Пара комэска подполковника Швецова летела по спецзаданию из Шинданда в Диларам. По пути совершили промежуточную посадку на аэродроме г. Фараха. Далее полетели с набором высоты по маршруту. Через некоторое время увидели следующую сцену: на дороге встала колонна из грузовиков и бронетехники. Первая и замыкающая машины горят, духи с обеих сторон дороги обстреливают колонну. Наши, заняв оборону, тоже отстреливаются. Командир, недолго думая, решил пойти на выручку и дал команду ведомому приготовиться зайти на боевой. Отработав по позициям духов НУРСами и пулеметным огнем, пара еще раз зашла на удар, но на этот раз неудачно. В наушниках ведущего экипажа раздался отчаянный крик ведомого: «Командир, вы горите, наблюдаю дым снизу, с днища!» Комэска принял быстрое решение: отлететь в сторону от места боя, совершить посадку и на ведомом борту перелететь на площадку под Фарахрудом.
О случившемся сообщили в Шинданд, запросили авиацию. Оперативно прилетевшие СУ-17-е и Ми-24-е начали долбить по позициям духов, явно не ожидавших такого поворота событий. Они были уверены, что колонна шла без сопровождения вертолетов, и приготовились спокойно добивать нашу колонну. Оборонявшиеся бойцы заметили среди душманов корреспондента с видеокамерой. Видимо, хотел сделать репортаж в одну из западных телекомпаний об успешном уничтожении афганскими партизанами советскую бронеколонну.
После многократных ударов авиации остатки душманов отступили в горы.
Тогда вспомнили о подбитом вертолете. Оказалось, что бронебойная пуля вдребезги раздробила корпус крана, соединяющего два топливопровода от подвесных баков. Шлейф керосина оттуда и шел, которого ведомый принял за дым. Керосин вытек за считанные секунды, но оставался в расходном баке, расположенном над хвостовой балкой за редуктором. Его хватило на полет до фарахской площадки.
- Хорошо, что при покидании второпях не забыл выключить аккумуляторы, - закончил свой рассказ борттехник.
- А корреспондент свой репортаж продолжит уже с того света, куда отправился вместе с моджахедами. При осмотре позиций духов после боя была обнаружена раскуроченная камера рядом со своим хозяином,- подытожил спецназовец. Авиация поработала хорошо, и немногим духам удалось уйти.
В модуль зашел боец и сообщил, что раненых можно уже грузить в вертолет. Два солдата лежали на носилках, еще двое забинтованных могли передвигаться сами. У одного лежащего находился медик с капельницей.
- Боец потерял много крови, состояние его очень тяжелое, капельницу надо до госпиталя держать. Перепад давления для него сейчас нежелателен, если можно, лететь надо невысоко, - сказал медик.
- По пути по нам работали, придется обогнуть то место, - ответил капитан Трудов, - времени потеряем немного.
Борттехник плотно зашторил блистеры грузовой кабины и включил только один плафон над лежащим бойцом.
Вскоре после взлета и набора высоты, медбрат позвал борттехника, чтобы помочь ему подержать емкость капельницы, а сам открыл веки лежащего без сознания раненного.
- Поторопиться бы, - сказал он, - перепад давления ухудшил его состояние, но еще есть надежда.
Борттехник вернулся в кабину пилотов, доложил командиру о состоянии раненых, беглым взглядом пробежался по приборам: все было в порядке.
Но вдруг, среди тускло освещенных приборов включилось желтое табло: «ОПАСНАЯ ВИБРАЦИЯ ЛЕВОГО ДВИГАТЕЛЯ». Командир экипажа и штурман, как всегда в подобных случаях, одновременно повернули головы и уставились на борттехника. Борттехник смотрел на табло. Он понимал одно: сейчас все зависит от него, командир примет решение по его мнению. Первая мысль почему-то была такая - как бы не перепутать в темноте краны двигателей и не выключить исправный! Ночью полет с одним двигателем очень опасен, если и исправный вырубится, то придется или покидать вертолет, или садиться на авторотации вслепую с большой вероятностью врезаться в скалу. А как экипаж покинет вертолет, оставив на борту раненых солдат и медбрата? Такие мысли сверлили голову борттехника в этот момент. Табло угрожающе продолжало гореть, пора было что-то сказать командиру, тот еще раз вопросительно посмотрел на борттехника.
- Это может быть ложное срабатывание датчика, - ответил борттехник М., стараясь не выдавать волнения в голосе, - надо следить некоторое время за оборотами двигателя и «вилкой», если они будут в норме, то продолжать полет с обоими работающими двигателями.
- Понял, - ответил командир, - тогда всем неотрывно следить за приборами и внимательно прислушиваться к шуму!
До Шинданда оставалось еще минут 20 полета, и в оставшееся время экипаж молился за дрожащий двигатель - лишь бы дотянул до аэродрома! В один момент табло заморгало и погасло, но ненадолго, и продолжало гореть до посадки, изрядно потрепав нервы экипажу.
Когда колеса вертолетов коснулись бетонки шиндандского аэродрома, с вершин окрестных гор прилетел первый луч утренней зари. Машина уже ждала на рулежке и, забрав раненных бойцов с медбратом, умчалась в госпиталь.
Вертолеты поставили на стоянки, экипажи, не сомкнувшие глаза всю ночь, ушли на отдых. Борттехник закрыл вертолет, по дружески похлопал его по подвесному баку и сказал: - Ты тоже утомился, отдохни, скоро займемся и твоим «лечением». Взял автомат, ЗШ и последовал за своими товарищами.