Как я служил в шести войсках

Глядя отечественные и зарубежные фильмы, всегда поражаюсь слаженности и четкости действий тамошних работников военных комиссариатов, как это там у них: - «Сынок, ты будешь служить в 181 пехотном полку, штат Кентукки», и вот уже «сынок» в военной форме и непременной сумкой типа "колбаса" уже отдает честь командиру подразделения. Или в наших фильмах - ты будешь гнить в Чечне или Афгане - орет какой нибудь райвоенкоматовский капитан, и боец тут же попадает туда, куда и грозил столь великий воин. Не знаю как у других, но мой путь в великую и могучую был тернист и непредсказуем.
Все началось с приписки, так вышло, что приписку я проходил не как все нормальные дети в 10 классе, а учась на 1 курсе Куйбышевского института инженеров железнодорожного транспорта, и пару первых повесток на явку проигнорировал, поскольку был очень занят в институте - пива там пил, по дискотекам ходил и занимался другими не менее важными делами в студенческом общежитии. Поэтому увидев мою фамилию в документах, старлей в военкомате долго кричал, как за..ся он ждать, когда я наконец явлюсь, что я буду служить в стройбате, и что он на моем бы месте уже учился мастерству каменотеса. Честно говоря, я уже начинал раскаиваться и искренне жалел, что не явился по первому зову столь высокопоставленного товарища офицера. Однако проходящий мимо подполковник к моему удовольствию расставил все, как мне тогда казалось, по своим местам: студент? здоровый? - погранвойска, и пошел дальше, не слушая объяснений офицера. Ну что ж, пограничник - другое дело, я не буду каким-то там кочкарем или шурупом, я буду нагонять страх, ужас и тоску на береты зеленого цвета, даже злобное шипения старлея о том, что служить я буду все равно в стройбате, только пограничном, не омрачило моего настроения.
Но долго учеба учится, да быстро призыв наступает, вернулся я на малую Родину, начал работать на железной дороге дежурным по станции, незаметно подошло время для исполнения гражданского долга. Романтика ночных тревог и суровых заставских будней со временем и возрастом улеглась, и когда отец пошел к военкому с целью организации моей службы в некоторой (максимально возможной) близости к дому, я на пороге 29 панфиловцем не встал. Но военком узнав, что я железнодорожник, сделал глаза размером с донышко поллитровой бутылки - 2 шт., записал меня в 43 команду (общие войска - ну там отряд «Дельта», «Вымпел», «Альфа», трубоукладочные, железнодорожные и другие войска специального назначения) и заявил, что есть строжайший приказ всех железнодорожников направлять только в железнодорожные войска, а так как ближайший желдорбат по его мнению находился на Байконуре, то там мне службу и служить, или может быть даже в Плесецке (он почему-то считал, что ж.д. войска дислоцируются исключительно на космодромах). Что ж, наивно думал я, укладывая в дорожную сумку свидетельство дежурного по станции, служба по специальности, что еще может быть лучше - не потеряю время службы зря, приобрету бесценный опыт военных сообщений. Пришел день призыва, было выпито положенное количество водки, получено такое же количество напутствий от опытных и ранее отслуживших товарищей, и вот я на территории областного сборного пункта.
Изучающий наши дела майор, узрев мое высшее техническое образование (мало тогда кто из бывших студентов в армию-то пошел, 1993 год - год самого большого недобора, все больше в коммерцию народ стремился) сделал мне лестное предложение служить чертежником при штабе в городе Оренбурге или Самаре, и хотя часть души еще стремилась в пограничники, ее повзрослевшая половина не смогла отказаться. Но, как грится, майор полагает, а министр обороны располагает, на мою беду или счастье наш взвод был резервным. И на одном из бесчисленных построений капитан со стопкой наших тощих как и автобиографии дел, снял верхнюю половину, зачитал фамилии, в том числе и мою - команда с вещами на плац. Хотелось подойти, заглянуть ему в глаза, сказать, это же я, я ж свой, меня ж в штаб чертежником надо. Но принял мужское решение - куда кривая повезет, туда и вывезет.
И повезла меня кривая да родимая.... Из 500 человек, стоящих на плацу, 450 уходило в ВВ, и 50 в РВСН. Наш взвод отличал худючий и высоченный парень в самодельной папахе, увеличивающей и без того его немалый рост, и каком-то детском пальтишке, обшитом меховым кантиком из остатков папахи - казак, или как его потом прозвали - «казачина». Интересуюсь у пацанов со взвода, каких войск покупатель, что, мол, у него на петлицах, пушечки, отвечают, ну это уже лучше - РВСН. Отец, значит, ракетчик, дядя ракетчик, и я буду, покажем супостату мать Кузьмы и уничтожим вероятного противника и его соседей на их территории.
Поехали мы до славного города Самары, где нашу полупьяную братию поместили в специальный воинский эшелон с такими же воинами бравооборванного вида и повезли в... учебку зенитно-ракетных войск ПВО. Ну что ж, знать, стоять мне на охране воздушных рубежей Родины нашей, уж у меня-то не то что Руст не проскочит, комар с сопредельной территории на бреющем не пролетит. Армия началась уже в эшелоне, водку отобрали отцы командиры, уложили ее на верхней полке своего купе в три наката и в течение остальных четырех суток мы их трезвыми не видели. Выдали сухпай в виде консервов из перловки и гречки с бараниной, как же мы ее метали после трехдневного рациона, состоявшего из осточертевшей копченой колбасы и жарено-вареных кур. Как же потом через три дня мы вспоминали этих кур и колбасу... В вагоне с нами три сержанта - подобного устава больше в армии я не видел, за 4 дня езды по нашей необъятной Родине вымотали гады всю душу, но так как сержанты были из той самой учебки г. Ачинска, куда, как мы думали, направлялись, то естественно, никто не хотел нарываться на грубость и всё безропотно терпели (о головы дедов по совету бывалых полагалось ломать табуреты, а как себя вести в поезде, где все полки прикручены, никто не знал). По прибытию в город Новосибирск выяснилось, что основная часть эшелона отправляется в г. Норильск в радиотехнические войска ПВО, остальные остаются в Новосибирске, но сержантов в вагоне мы уже не обнаружили... Привезли в какую-то часть ЗРВ в г. Новосибирске, которая мне очень не понравилась своей идеальной чистотой и ухоженностью, я как-то сразу увидел себя с метлой и лопатой, наводящий этот неестественный для гражданского глаза порядок. Но последующие события еще более увеличили мои первые негативные впечатления. Я услышал разговор, который вели между собой два сержанта - «Прикинь, братан, седня ночью зарубаюсь я, значит, дежурным по роте, подбегает ко мне дневальный и говорит, что второго дневального в туалете е..ут, как, грю, е..ут? Натурально, грит, я - в туалет, и точно, раком поставили и очередь занимают, ну, я, конечно, эту эксплуатацию человека человеком прекратил, но ты прикинь, ваще уже охренели». Не знаю, правда это было, или специально на «запахов» работали, но жути они мне нагнали много. И когда привезший нас майор сказал, что требуется 14 человек для отправки в Камень-на-Оби, то от моего крика что наша партия как раз из 14 человек состоит и дела в отдельной стопке на столе лежат, он даже вздрогнул.
И вот мы едем дальше, Камень-на-Оби, казарма, какая-то неосвещенная лестница на 4 этаж, «взлетка» с ободранным линолеумом, и два здоровенных сержанта с золотыми зубами, в тельняшках под ПШ с голубыми петлицами, и целым иконостасом значков. Прибытия столь славных бойцов в авиацию ПВО (а не ВДВ как вы подумали) было отмечено соответствующим приветствием «табуретки взяли и встали на колени, уроды....». На колени мы (уроды), оказывается, были поставлены для того, что бы нам (уродам) было удобнее писать на табуретках свои автобиографии, я буквально прослезился от подобной отеческой заботы, и стал подумывать, что те сержанты в прошлой части были куда более мирного вида. Как потом выяснилось, дедовщина здесь была просто фантастическая - жгли молодым яйца автогеном, строили «эйфелеву башню» из трех табуретов и заставляли на верху танцевать, потом нижний выбивали, и многое другое. Но меня и еще 6 моих земляков кривая в виде старшего лейтенанта со звучной фамилией Волкобой увезла на аэродром г. Купина в ОТДЕЛЬНЫЙ БАТАЛЬОН СВЯЗИ, где благополучно и прошла моя служба. С тех пор слова песни «Наш паровоз вперед летит», для меня, железнодорожника, звучат как-то по-особенному!