В 9 лет меня возили в деревню, Ярославская область, Даниловский район. Туда, к дальней родне, увезла моя бабушка своих детей в эвакуацию. Ну вот, в 1972 году решили и проведать.

...Так вот, там в деревне жил один дальний родственник, дядя Лёня (в деревнях все родственники в том или ином колене). Всю войну он прошёл во фронтовой разведке. 200 выходов за линию фронта в тыл врага, более 40 приведённых, принесённых, приволочённых «языков». И ни одной царапины. Несколько орденов, много медалей, Гвардии старшина. И решил он для себя вот так: «Мне 29 лет. Вокруг меня были тысячи смертей на войне. А я живой. Несправедливо это. Наверное, приберёт меня к себе Господь скоро, во время мирное». С этой мыслью он отправился в сарай, выстрогал доски, сколотил себе приличный гроб, истопил баню, переоделся в чистое, нацепил на красную подушечку ордена и медали, улёгся, примерился... Толковый гроб. Хорошо вышло. По-мужицки вышло так, по-хозяйски. И с этого дня (а шла весна 1946 года) он ежедневно спал в гробу. А баня, естественно, топилась ежедневно. Первой домовины я, конечно, не видел.. Третью видел... Так он и умер, во сне, в гробу, истопив баню, одевшись в чистое.

Хоронили его летом, в 1998 году, в возрасте 81 года. 2 дочери, 2 сына (всем от 38 до 50 лет), внуков немеряно, а правнуков — и не пересчитать.

А гроб ему новый купил сын Сашка. Новый гроб. Хороший такой гроб, лакированный. А старый погрузил себе на багажник Волги Газ-2410 и увёз в район.

«Сгодится в хозяйстве», — сказал, потоптавшись на крыльце, бережно притворив за собой дверь.