Как на мысе Эримо

«Как на мысе Эримо
«Нептун» нашли потерянный,
«Супер Сейбр» замоченный
Рядом с ним лежал...»

Старая песня. Слова матросские, музыка «шахтерская»...
Она примерно из тех времен, когда американцы выбрасывали свой десант в Корее, когда в мясорубке рубили друг друга, не размышляя над государственной принадлежностью. Рубили мы, рубили нас.
Дядя Боря мой тоже был там, летал на торпедоносцах A-20J «Бостон» с нашей базы Тучензы в Китае.
- Да, букварь, мы на Тучензы и Пуландянь базировались. 36-й минно-торпедный Краснознаменный авиаполк ВВС ТОФ. Я на «Бостоне» командиром корабля был. Как сейчас помню. Полвека прошло, а помню: три человека экипажа: я, штурман и стрелок-радист; два движка «Райт-Циклон» по 1850 л.с.; винты «Гамильтон Стандарт»; дальность 4000 км при полной заправке; под крыльями две парогазовые торпеды. Идешь 220 миль в час на 20 метрах над водой и бросаешь их за 400-500 метров от цели. А Косте Карнаеву не повезло... Завалили Костю. Американцы к Корее подошли, чтобы десант высаживать. Авианосец их прикрывал. Вот и послали Карнаева на разведку под эскортом двух наших «Кобр». Нашел он ордер, сфотографировал и доложил на землю. Но янки двенадцать «Мустангов» подняли, истребителей наших оттеснили - четверка на Костю навалилась. Сбили. Карнаева и стрелка не нашли, а тело штурмана Машковцева американцы подняли и нашим передали.
Морозные были времена - холоднее заморозков 80-х годов, случившихся в мое время. Но песня актуальной осталась.

- Как на мысе Эримо «Хокай» нашли потерянный и «Томкэт» замоченный... пеленг на «Орион»?!... рядом с ним лежал... на рубеже ПЛО в радиусе 60 миль от точки шээээ дээээ... янки долго плакали, ххх... Худобердыев, какие излучения с «Ориона»... руками лапали...
- Арестыс, тащ...
- ...а корабль разведческий мимо проплывал! - Виталя лежал грудью на прокладчике, аккуратно вычерчивая обстановку на карте. До высунутого языка... Он все делал аккуратно - матросов воспитывал тоже. Для антуража Виталя применял иезуитскую вежливость и капучино. Допустим, матрос Девочкин решил постареть, посадив вместо себя молодого на боевой пост. Тогда наш педантично-аккуратный герой снимал трубку телефона и вкрадчиво говорил:
- Товарищ матрозер, зайдите ко мне в каюту на капучино.
«Матрозер» входил, буркнув обычное «Шушения» и буро облокачивался плечом о рундук, цедя:
- Звали, тащ?
- Вы садитесь, Иван Семенович, - ласково шуршал бархатным голосом Виталя.
Матрос садился и сразу начинал чувствовать неловкость: отчасти потому, что не знал, что такое «капучино», а больше потому, что сосед Виталика по каюте, Юрик - старший лейтенант и страстный любитель охотничьих ножей, сидел рядом за столом и возил клинком по точильному камню. В принципе, Иван Семенович понимал, что его от этого зверского ножа надежно защищают органы (политические и особые), но спонтанно начинал ерзать. А Виталик молчал, занятый приготовлением капучино: он брал ложку советского кофе, насыпал его в чашку, припудривал двумя ложками сахара, наливал несколько граммов воды и начинал взбивать эту кашицу до появления пены. Вам же знаком этот метод? Только вот взбивал Виталя пенку полчаса и молчал, приветливо улыбаясь «матрозеру»! А Юрик сбоку точил нож...
Это для выпускника поселковой школы ДОСААФ то же самое, что посмотреть фильм Феллини - пытка. Поэтому матрос неожиданно начинал говорить, объяснять и каяться. Именно в этот момент мучитель, наконец, наливал в чашку кипяток, отпивал глоток и говорил:
- А теперь я тебя фачить буду! Короче, рано проросший бамбук, ты - ложная ветвь в генеалогии человечества! От такого, как ты, дают побеги только дубы! Но, даже достигнув половозрелости, ты так и останешься желудем!
И так далее еще полчаса, чтобы закончиться слезами покаяния и радости. А чего ж не радоваться? Ушел Иван Семенович почти целый, хоть и фачили целый час. Прежний начальник был хуже: решал все быстро, но больно. Он когда-то чемпионом Владивостока по боксу был.
- Товарищ капитан-лейтенант! Есть, цепанули! «Хокай» эрэлэской лижет! Пеленг точно по курсу!
Это значило многое: кросс-кантри сквозь толчею серых волн курсом норд-ист подходит к концу, «Рэнджер», как и Алеуты, где-то рядом. Он так надоел нам за весь переход от Гавайев в ЗЧТО и далее: через Японское море, мимо Курил и Камчатки до пятидесятого градуса северной широты, оставаясь это время молчащей серой «подсадной уткой», изображавшей «оранжевую силу», то есть - советский авианосец, угрожающий американскому флоту. Он пришел к Оаху в первые дни июня на учение «Римпак» (Тихоокеанское кольцо), бросив свое авиакрыло навстречу палубникам «Констеллейшена», истребителям F-15 и 16 с Хикэма и штурмовикам морской пехоты с Канеохе, которые «отчаянно» защищали Перл Харбор от внешней «агрессии» под общим управлением Объединенного Центра обороны Гавайских островов, имевшим неожиданно-фашистский позывной «Вервольф». А потом, объединившись с авианосной группой «Констеллейшена» и ударной линкора «Нью Джерси», «Серый орел» (позывной «Рэнджера») лихо рванул в Японское море, превратив его в гудящий турбинами «Томэтов», «Хорнетов» и «Интрудеров» и воющий винтами Ту-95 и Ил-38 рой, опасно кочующий от Корейского пролива до Хоккайдо на грани настоящей горячей войны. И лишь она, эта последняя грань, не позволила «Нью Джерси» осуществить реальный, хоть и «зеркальный», пуск ПКР «Томагавк» в сторону Владивостока. Никогда ранее, со времен Второй Мировой войны, американский флот не концентрировал такой мощный военно-морской кулак в западной части Тихого океана; никогда ранее, со времен Карибского кризиса, не пахло так сильно и безысходно тухлым запахом войны. Все, что мы могли сделать в этой мясорубке - постоянно сообщать координаты авианосцев, линкора, крейсеров и их эскорта, время запуска очередного боевого авиационного патруля F-14, направляющегося в сторону Приморья, где его перехватывали Миг-23 и вели условный, но головокружительный бой всего в двадцати милях от острова Русский. И когда прошло оповещение о закрытии огромного района в акватории Японского моря для проведения «опасных ракетных пусков», представляющего собой полосу, соединяющую Владивосток и северную часть Хонсю, все замерли в ожидании: самолеты сидели на своих авиабазах и авианосцах, небо впервые было голубым, а не черным от волн бомбардировщиков и мошек вертящихся вокруг них истребителей, и лишь линкор «Нью Джерси» нервно циркулировал в точке пуска. Это была кульминация: выстрел «Томагавком», и мир превращается в ад... Горит Владивосток, небо расцвечено факелами падающих самолетов, догорают остовы кораблей, в Хиросиме бьет набат колокол...
Страшного не произошло: линкор тогда не получил приказ о пуске и ушел вместе с авианосцами на север - повторить провокацию у Камчатки.
А сейчас они были уже у Алеут, и мы вот-вот увидим их.
- Тащ, еще два «Хокая»! Привязки по излучению нет. Микрофонщики докладывают, что один из них работает под «Новембер Лима»!
Через минуту командный пост был забит офицерами, склонившимися над картой и бланками радиоперехвата. Все понимали, что случилось неординарное событие - сейчас мы, впервые после Второй Мировой войны, увидим сразу три авианосца вместе. Туман расступился и перед нами предстал горизонт - серый от силуэтов трех флэттопов, линкора и кораблей охранения.
- «Карл Винсон», «Констеллейшн», «Рэнджер», «Нью Джерси», «Лонг Бич»... под сорок вымпелов, тащ! - прохрипел сигнальщик, отводя глаза от бинокуляра.- Гляньте, и «Кроммелин» там, который за нами и танкером у Мексики шпионил!
Это был финал ежегодного круговорота, когда одно учение ВМС США перетекало в другое: «Rimpac» переходил в «Surge», который становился началом «Fleetex», плавно перетекающим в американо-канадское учение «Marcot» - и так круглый год, включая Pacex, ASWEX, Team Spirit и десяток других.
- Так, сейчас эта шобла будет превращаться в авианосное ударное соединение, кормой чувствую! - сказал Виталик, натягивая кальку на карту онемевшего штурмана, которому предстояло вести прокладку каждого из пятидесяти американских кораблей. - Приятной вахты, Костик!
Следующие четыре часа голос штурмана не затихал:
- Волга, пеленг на эсминец «Файф», товсь...ноль!
- 50 градусов, 30 кабельтовых.
- Добро! Пеленг на «Кашинг», товсь...ноль!
Через полчаса после встречи авианосцы, наконец, ожили и начали бурный радиообмен, оставаясь пока под автономным управлением и сажая авиацию после встречного боя с «русским авианосцем», изображаемым «Рэнджером». Чуть позже авианосные группы решились создать авианосное ударное соединение под единым командованием. Но просуществовало оно всего час - до того момента, когда над палубами зависла карусель ничего не понимающих самолетов, отчаянно пытающихся выяснить, кого слушать и кому подчиняться; когда связисты на кораблях отключили каналы ЗАС и перешли на привычную открытую в КВ и УКВ. На этом, вместе с учением Fleetex, история ОУС завершилась: «Карл Винсон» побежал в Берингово море - красить свой нос в синий цвет, остальные авианосцы и линкор - к проливу Хуан-де-Фука, на учения «Marcot», чтобы получить «кровавую баню» над островом Ванкувер от эскадрильи канадских CF-18, разбивших десятку «Хорнетов» с «Констеллейшена» в пух и прах во встречном тренировочном бою.
Когда кавалькада монстров и их эскорта втянулась в Хуан де Фука, чтобы найти покой в Сиэтле и погулять в Ванкувере на выставке «Экспо-86», жизнь диспетчера судоходства превратилась в ад. Он так и не смог объяснить воякам, что канал имеет разделение на американскую и канадскую стороны, и движение в каждой - двустороннее, а не «я - американский авианосец, требую выскочить на мель, но дать мне дорогу».
«Азия» же, наконец, выключила двигатели и уютно закачалась на волне, хихикая над происходящей склокой в канадско-американской «глотке» и отдыхая от марафона по большому кольцу. Это была славная неделя, посвященная издевательству над американскими патрульными самолетами «Орион», пытавшимися найти советскую подводную лодку под килем «Чарли». Их бесцельное фланирование в режиме бакланов над акваторией так надоело нам, что мы решили им помочь, выкинув за борт три симпатичных буя, очень похожих в воде на перископы. А уж если самолет пролетал прямо над нашей приманкой, нахождение подводной лодки в точке становилось бесспорным.
Ох, как мы об этом пожалели...
Через час над головой носились три сумасшедших Р-3С, через два - из де Фука выскочил отряд из четырех фрегатов, выкинул за корму БГАС и начал чесать район, через три - эфир взорвался. АУГ «Констеллейшена», «Рэнджера» и КУГ «Нью Джерси» решили одновременно вылезти из Хуан де Фука, как Вини Пух из норы кролика, одновременно передавив все на своем пути, как слоны, испуганные криком Тарзана. Тарзаном кричал все тот же диспетчер «Ванкувер контрол»:
- Американский авианосец, вы движетесь по канадской полосе!
На что последовал вопль от тайваньского танкера:
- Церт подбери, пурямо нас нос военны корабур пурывет!
- «Кориан стар», говорит Ванкувер, называйте его «военно-морская единица под номером один!
- Нет, Ванкуверу контрору, это не военно-моруская единиса, а подуводный родка поду перископом!
- Кориан стар, срочно отворачивайте и ложитесь в дрейф!
- Не могу! Мой корабур - 250 метуров дуриной. Пуросите подуводную родку отвернуть!
Первой из горла залива неожиданно выскочила бывшая ПЛАРБ «Этен Ален», переделанная в Сиэттле под носителя боевых пловцов, и понеслась на юг в надводном положении на скорости 18 узлов, всем своим видом призывая бежать за ней. Но нам хватило догадливости понять, что это - «подсадная утка», но сделали скачок, сфотографировали ее и вернулись на место, чувствуя себя африканским охотником в стаде слонов: мимо проносились авианосцы, крейсера, эсминцы, фрегаты и суда снабжения, как товарные поезда. А позади них, хоть и погрузившись, следовала она, военно-морская единица под номером один - ПЛАРБ «Огайо», выход которой на боевую службу так «умело и скрытно» прикрывала вся эта банда...