В пору славного моего курсантства в Горьковском (еще тогда) ВЗРКУ ПВО
(привет выпуску 90-го года!) как истинный курсач любил я закосить, а проще говоря, отлынить от занятий.
Еще бы, кто не мечтал тогда поспать вволю, книжонку почитать, да письмена на родину написать, да не в личное, а в учебное время?
Много приколов и залетов у всех было связано с подобным времяпровождением, да обо всех не расскажешь, а вот один случай припоминаю:
Учился я тогда на 2-м курсе.
Отбыла как-то на полигон сожительствующая с нами через стенку батарея старшего курса.
Ну , дело ясное: у них никого, тишина, покой, на входе замок и пломба пластилиновая.
А надо отметить, что помещения соседствующих батарей в длиннющих (50 м) наших Тобольских казармах разделялись изнутри деревянными чуланами, именуемыми лыжехранилищами, где оные дрова и валялись. Много славных «гвардейцев» было «почикано» в закутке. Кто в лыжи закапывался от утренней зарядки, кто в наряде по роте там норовил лишний часок прихватить. В общем, паленое место было для жаждущих репу поплющить будущих офицеров. Его и на замок со стороны нашей казармы перестали закрывать-то вообще, знали: ротный, если что, туда первым делом...
Но в соседней казарме никого! Какая маза! И надо-то всего петлю от замка вскрыть аккуратно. Сказано - сделано.
Как-то в конце утреннего развода на занятия, убедившись, что все взоры грохочущей по деревянному натертому мастикой полу батареи направлены на выход, а мысли исключительно на перловку, я, юркнув за дверь лыжехранилища, под шумок резко отогнул скобу на двери в соседскую роту припасенной заранее саперной лопаткой...
Какой балдеж, позавтракав батоном белого хлеба с молоком (помните пирамидки за 15 копеек?), отвалиться, смачно затянувшись «Примой», на скрипящей всеми своими пружинами чьей-то образцово-заправленной кровати и потом забыться часиков до одиннадцати - вот это служба так служба! Написаны письма мамкам, нянькам и лялькам, почитана книжонка, а вокруг - никогошеньки. Оазис.
Но как веревочка не вейся, как говорится. Хорошего много не бывает. Кайф обломался внезапно.
Пуская в потолок очередную порцию сизоватых колец, я услышал шаги. Нет, это были не слоновьи раскаты юфтевых курсантских растоптышей - на входе в роту четко тумкал по доске хром. Офицер. Соседи. Приехали. Я попал. Скандал. Позор. Губа. Отчислят... и далее по списку мысли пронеслись у меня в голове.
Я лежал у окна, завалив ноги на спинку кровати, боясь пошевелиться, предательские пружины готовы были взвыть, а нервы лопнуть, по казарме плавно плыл кумар от последней сигареты, выкуренной мной. Попал. А что если он сейчас попрется вдоль всей казармы, и на тебе - тело, получите...
Но шаги, загремев ключами, удалились и стали глуше, а потом вообще затихли. Тишина. Ушел. Нет. Чего бы ему тут так мало времени топтаться, чай, с полигона приехал уж не на пять минут. Ага, он в комнате командиров взводов. Мысли как авто в ДТП давили и скрежетали друг о друга, время шло... медлить было нельзя.
Аккуратно, одной рукой запихав в планшет продукты своей недолгой «курортной жизни», я с диким скрипом рванулся с как мне тогда показалось взорвавшейся койки, и на ходу натягивая пилотку, ремень и оправляя измятую форму, направился навстречу судьбе. До самого последнего момента я не знал, что скажу этому офицеру, когда он посмотрит на меня как на приведение, домового или джинна.
Капитан появился навстречу на удивление медленно. По его взгляду было ясно, что наше свидание вообще не входило в его планы.
Долбанув последние пару шагов и козырнув, я вывалил:
- Тщ ктан, командир роты послал глянуть, кто вскрыл лыжехранилище, а тут вы...
Он что-то промычал нечленораздельное. Но наконец собрался и сказал:
- Ладно, иди, посмотрим.
- А че там смотреть, там топор нужен. Забить и дело с концом, - пытаясь придать тону уверенный хозяйский тон каптера, ляпнул я.
Прокряхтев, капитан через полминуты вернулся с молотком.
- Ладно, иди скажи, что я все забил.
- Есть!
Влетев в свою казарму через лыже-дровилище и чуть не собрав все эти обломки
спортивных баталий, позади себя я слышал ласкающий ухо стук забиваемого гвоздя.
В роте никого не было, на тумбочке кемарил дневальный, а за окном радостно светило солнце. Только мне светило.

PS... что же ты там все таки делал, капитан?

(посвящается капитану Короткевичу и капитану Сафонову. Царствие вам Небесное и вечная память)