Были "паркетного" крейсера N71 или "режимность"

- Ты представляешь, какие с..., - Валентин глянул на сосредоточенно корпящую за столом над раскраской дочку, и поправился, - гады. Не дали загранпаспорт! Так и сказали: «Вам ещё два года не выехать, сейчас с этим опять стало строго». Вот уж повезло с режимом секретности перед дембелем. Угораздило на пять лет попасть.
- Да и ладно, - жена погладила мужа по руке, - пару лет у дедушки с бабушкой на даче отдохнем. Фрукты, овощи, витамины. Чем плохо? А через два года... Только обещай, мы уж тогда не в какие-нибудь Турции-Египты поедем.
- Точно. - Валентин приобнял супругу, - Мы первым делом во Францию. Монмартр, Лувр, Орсей... Как говорится, увидеть Париж и умереть.
Разговор, да и сама обида скоро забылись за повседневными заботами. Тем более, что семью ждало знаменательное событие - дочь Анютка должна была пойти в школу.
На организационное собрание перед 1-м сентября родителям посоветовали придти вместе с будущими первоклашками. И не зря. Оробевшие было впервые вошедшие в класс дети постепенно освоились, перезнакомились и даже уже ни в какую не хотели расставаться, устроив после собрания на школьном дворе веселую возню. Мамы и папы, устав от волнений, тоже никуда не спешили и завели спокойную болтовню о том - о сем:
- Плохо, что в школу через дорогу.
- Ничего страшного, ведь даже пешеходный светофор уже поставили.
- Да-да, и верно...
- А столовая тут - так себе.
- Да что вы говорите?
- У меня же старшая в четвертом...
- Ой, а мы чуть к 1-му сентября не опоздали. Горящую путевку в Турцию взяли, обратный самолет - на 31-е. А сын уперся - хочу 1-го в школу. Пришлось менять.
- То-то он у вас такой загорелый.
- Да, морской загар. Но и ваша дочка, Анечка, кажется?...
- Да, Аня.
- Тоже как загорела.
Казалось, полностью занятая перетягиванием прыгалок, Аня при звуках своего имени подбежала к маме.
- Анечка, и ты за границей загорала?
- Нет, на даче у бабушки, а за гр-р-раницу, - недавно переставшая картавить Анюта не могла не похвалиться своим достижением, ее звонкий голосок легко перекрыл все разговоры, - нас выпустят не скор-р-ро. Папе еще два года сидеть. У него пять лет стр-р-р-р-рогого р-р-р-р-режима.
Во внезапно наступившей тишине десятки глаз, возмущенных, испуганных, недоумевающих, презирающих, скрестились на задохнувшейся от неожиданности маме Ани. А ребенок счел нужным пояснить:
- Но когда папу выпустят, он нас сразу во Фр-р-ранцию увезет. Хочет, чтобы мы жили и умер-р-р-р-рли в Пар-р-р-риже.
Все взгляды мгновенно приняли одинаковое выражение. Завистливо-уважительное.