Награда

Опять дождь, и колено ноет, спасу нет.
Логвин оперся руками о подоконник, провел пальцем, пыльный след. Зачем-то провел еще раз. Вытер ладонь о ладонь и вышел на кухню. Зажег конфорку, поставил чайник.
- Катя, - позвал - тебе ча...
И как ледяной водой плеснули по груди, тяжело на табурет опустился. Восемь дней, восемь дней уже после похорон.
Восемь дней нет Кати.
Встал, прошел в комнату, из ящика фланелевый сверток достал,присел за стол, развернул. Тускло блеснула латунь медалей.
Никакой он не герой, самый обычный набор. Вот только "Красная Звезда". Он получил ее тогда, после ранения. Ранение-то не сказать, чтоб тяжелое было. Посекло мелкими осколками и кусками камня. Да в лицо что-то тяжелое прилетело, щеку всю и скулу распахало. Но вид, говорили, страшный был. Лицо разорвано,гимнастерка в клочьях, кожа как стручки гороховые, позаворачивалась. Его тогда в госпиталь повезли, а Кате в Союз кто-то заботливый из штаба позвонил. Дескать, погиб ваш.
Катя тогда скинула. Долго зачать не могла, когда получилось у них, радовалась очень. А как скинула, так больше уже и не беременела.
Когда заболела Катя, сестра к ним приходить начала. Сначала по утрам приходила, укол делала, потом и по вечерам стала приходить. А больше, сказала, нельзя. Не положено, сказала.
Как-то утром, уснула Катя после укола, увидел Логвин медвежонка с кровати упавшего, любимая игрушка Катина. Она его ведмедиком называла. Поднял, хотел на кровать положить, присмотрелся, а у ведмедика лапы искусаны. Катя, значит, чтоб не кричать зубами сжимала. Взял он тогда этот самый сверток и в сквер поехал, где деньги старые и медали продают-меняют.
Сел на лавочку,развернул рядом, разложил. Рано еще было, долго никто не подходил. А потом чья-то рука медаль взяла. Большая рука, толстая, волосатая. Перстень с черным камнем на пальце,а на другом перстень выколот. Поднял Логвин голову и бритого увидел. Странные глаза у бритого. Блеклые какие-то, и взгляд тоже странный, размытый взгляд.
Таким взглядом человека не рассмотришь, только контур рассмотришь, как на ростовой мишени. Бросил медаль бритый на фланельку, "Звезду" поднял, покрутил в пальцах, тоже бросил. Упала "Звезда", перевернулась. Логвин ее поправил.
Потом большая рука за клапан на кармане Логвиновой зеленой рубашки взялась. Дернула кверху. Нитки выдержали, пуговица пополам переломилась. Вторая рука толстую пачку серо-зеленых денег в карман засунула. А потом сгребла медали вместе с фланелькой и тоже в карман. И голос, опять странный, севший что ли, сказал:
- Чапа, старого домой отвезешь.
В машине Чапа вопросы задавал, да ловко так, не хотел Логвин говорить, а все и выложил. Остановились у дома.
Чапа ручку из кармана между седушками достал, бумагу взглядом поискал, не нашел. Оторвал верхушку у пачки сигаретной, телефон написал. Логвину дал.
- Позвони, скажи что от Чапы, пусть перезвонят, проверят. Они нормально берут, и привозить сами будут.
Почти месяц после того прожила Катя. Спокойно прожила. Только глаза изменились, блестеть стали и зрачки большие.
О ребенке нерожденном часто заговаривала, спрашивала у Логвина,как он думает,мальчик был или девочка. И то-то незнакомое в голосе звенело.
Денег много было, и на похороны осталось. Да еще Дмитрич, зампотех бывший, с племянницей приехал. Огонь девка, все приготовила, накрыла. Хорошие поминки получились. Дмитрич тоже денег привез. Не хотел Логвин брать, да Дмитрич в руку сунул.
- Мне зачем, - сказал глухо, - я свою уже схоронил.
Сестра-хожалка с бумагами помогла, Логвину бегать особо не пришлось. И денег не взяла, только ампулки использованные зачем-то попросила.
Логвин на столе медали разложил, как их носить положено."Красную Звезду"отложил, на другую сторону груди, стало быть.
Перевернул, гайку пальцем крутанул. Задумался.
А ведь получил он свою самую главную награду. Раньше не думалось о таком,а сейчас дороже ничего нет. И быть уже не может. Получил он легкую Катину смерть.
Гайка соскочила со штифта, звякнула по столу. Логвин поднялся, стараясь на больную ногу не опираться сильно, и пошел на кухню. Там заливался свистком вскипевший чайник.