ЧУКОТСКИЕ ЗАРИСУЕЧКИ

ПУРГА

Как-то раз попал в цепкие лапы военных медиков и я. Хотя батька-военврач и завещал мне еще в курсантские годы избегать «трех ВВ» (взрывчатых веществ, военных водителей и военных врачей), деваться было некуда. После тяжелого авиационного происшествия недели через две мои почки превратились в два гранитных камушка (не в груди). Спать, сидеть, ходить вообще жить стало очень больно, и я сдался Вите-Косторезу. Тот быстро обнаружил кровь в моче и уложил меня в офицерскую палату, запретив даже кратковременные визиты домой. Дело было в декабре, незадолго до Нового Года. Дня три я вытерпел Витькин злобный больничный режим, а потом взвыл. Витек, как добросовестный администратор, пытался «не допустить бардака», но был послан нахрен со всей летчицкой прямотой и пофигизмом к чинам. После этого мы сошлись на режиме «дневного стационара». И вот вечером после 18 я собрался домой. А днем началась пурга. Северянина этим трудно удивить.
Я отважно открыл дверь санчасти, перешагнул наметенный уже по пояс сугроб и по колени в снегу сделал пару шагов к дому. В принципе, было недалеко, метров 30 до моего подъезда. Напротив санчасти была казарма РМО (водители, кочегары, электрики/сантехники и пр.). Я поднял глаза, чтобы скорректировать курс по фонарю, горевшему над входом в РМО, и не увидел его. Обернулся, чтобы сориентироваться по фонарю над входом в санчасть. Его тоже не было. Огляделся. Меня окружала жемчужно-белая тьма, в которой не просматривался ни один источник света, даже мощные прожекторы на здании штаба погранотряда. С одной стороны эта тьма кололась наждаком тысяч сухих крупинок, стесывая щеку. Ага. Когда я выходил из двери, то ветер был в левую щеку. Значит, можно идти, ориентируясь «по ветру». Сделал еще пару шагов, ветер хлестнул в спину и по другой щеке. Нафиг-нафиг, пойду-ка я по следам обратно в санчасть. Развернулся на 180. Следов нет. Пошел прямо. Наткнулся на высокий, по грудь, отвал снега. Значит, я справа или слева от расчищенного входа в санчасть. Значит, надо свернуть и там, где сугроб становится порыхлее и пониже - там дорожка к двери. Вот только куда сворачивать? Я пошел приставным шагом влево. Сугроб понизился и порыхлел. Обрадовавшись, я ломанулся вперед и шагов через десять понял, что что-то не так. Видимо, я всё же не угадал при выборе направления и сейчас обхожу угол медпункта слева, вокруг сугроба, двигаясь вдоль боковой стены. Не оборачиваясь, сделал 10 шагов назад и пошел приставным шагом вправо. Наткнулся на сугроб. Видимо, надо было вернуться не на 10, а на 15 или 20 шагов назад или просто шаг назад короче получался. Спина под летной меховушкой взмокла, ибо при некоторой «удаче» можно было, покружив по плацу и между строениями уйти как в тундру, так и выйти на лед бухты. Ладно, не будем метаться и попытаем удачи еще. Я снова пошел задом вдоль сугроба. Шагов через 5 он кончился и я приставным шагом двинулся вправо в надежде, что двигаюсь к точке, куда угодил, решив идти назад, в санчасть. Минут через 10-15 после выхода я все же увидел над головой какое-то сияние, которое через 2 шага превратилось в желтый мутный круг электролампочки под белым колпаком над гостеприимными дверями санчасти. Уф-ф-ф... Обнять дверь и плакать... Вместе с грудой снега я ввалился в предбанник. Ноги дрожали, по спине текло, полные берцы снега и замерзли до онемения щеки. Позапинав часть снега обратно на улицу, я плотно прикрыл за собой дверь и побрел наверх в палату. Погулял, блин.
Парой часов позже слегка развиднелось, и я домой все же попал. А боец, выписанный в обед из госпиталя и ринувшийся в погранотряд около 15.00 (дембель в опасности) никуда не попал. Его весной в поселке нашли, когда снег сошел. Метров 100 от дороги, метров 200 до ближайшего дома. Как живой был, только собаки с песцами слегка объели. Вот такие дела.