Мудрость старого следователя

История правдивая. Имена и фамилии изменены по этическим соображениям.

В одну из пятниц в кабинете N 22 три следователя: «важняк» Мухин Федор Федорович (для нас просто Федорыч), старший следователь Андреев Андрей и стажер Михайлов Михаил решили расслабиться с помощью самого простого и распространенного в России средства - водки.
Спонсировав молодого рублями, проинструктировав по поводу марки водки и качества закуски, отправили его в ближайший магазин.
Через некоторое время, закрывшись в кабинете, начали релаксироваться. Сей процесс прошел удовлетворительно и к шестнадцати часам никто из них лыка не вязал.
Здесь следует сказать о Федоровиче. Это человек-легенда, корифей следствия, знаток женских душ и просто хороший мужик. 30 лет на следствии. Тем более, что и расследовал он наиболее сложные дела, где фигурировали в качестве обвиняемых и потерпевших малолетки (что это такое?... кошмар!!!). Все следователи нашего управления к нему ходили за советом. Чаще всего все его ответы были емкие и лаконичные, а по простоте своей были идентичны формуле «дважды два - четыре».
Ну так вот. Забежал я в ту пятницу к ним по какому-то пустячному делу. А как я сказал, они уже были в стране вечной охоты. Федорыч отрешенно смотрел перед собой на какой-то документ, Андреев спал на печатной машинке, положив голову на каретку, а стажер Миша пытался что-то печатать. Вдруг молодой задумался и почесал за ухом.
- Федорыч, а прокурор с какой буквы пишется - с маленькой или большой?
Федорыч, услышав, что к нему обращаются, медленно оторвался от документа и внимательно посмотрел на туго соображающего стажера. Поразмыслив полминуты, Мухин выдал:
- Пиши со средней, ему пох#й.

Другая история приключилась непосредственно со мной. Будучи молодым следователем (еще и полгода не проработал), я с остервенелым рвенением относился к расследованию уголовных дел, и если у меня что-то не получалось, то очень близко принимал к сердцу все неудачи. А тут в один из дней мне позвонила судья, и заорав в трубку, потребовала срочно прибыть к ней, чтобы посмотреть, откуда у меня растут руки. Я посмотрел на руки, но анатомических аномалий не обнаружил.
Стал собираться к судье. Вид у меня был такой, будто меня приговорили сжечь на костре. Таким увидел меня Федорыч, зашедший ко мне за бумагой.
- Ты чего такой вздрюченный? - вяло поинтересовался Федорыч, - шеф вливание сделал?
- Если бы. Позвонила судья Немова и вызвала срочно к себе. И ничего не объяснила. Ей неделю назад мое уголовное дело на стол легло!
- Ну и чё? - невозмутимо отреагировал старик, - из-за такой херни расстраиваться?
- Ни х#я себе херня! А вдруг на доследование дело направит, - переживал я.
- Хотела бы - направила. Не пускай пузыри раньше времени. Значит так, слушай сюда, - начал свои наставления Федорыч, - чтобы она не говорила и не спрашивала, отвечай ей, что все делал под чутким руководством и по совету Мухина Федора Федоровича.
- А она вас знает? - недоверчиво спросил я.
- Знает... еще как знает, - хитро прищурился Федорыч и загадочно улыбнулся.
Приехал в суд. Возле кабинета судьи перекрестился и вошел. Судья Немова женщина лет 60, сидела за столом и курила «Беломор». Со слов старших товарищей к курению именно этих папирос она пристрастилась во время службы следователем прокуратуры в каком-то богом забытом городке на севере СССР.
- Здравствуйте. Следователь Селиверстов по вашей просьбе явился, - дрогнувшим голосом проблеял я.
- А, саботажник Селиверстов, - измерив меня взглядом, как хорек мышь, встала из-за стола судья, - ты что же, сукин сын, делаешь. Поиздеваться надо мной решил. Это что такое!?
- Уголовное дело, - констатировал я, увидев в ее руках толстый том, на котором моим почерком были сделаны надписи.
- Я вижу, что не рецепт. Я спрашиваю, почему, когда я его открыла на судебном процессе, оно у меня в руках распалось на множество листочков, - продолжала допрос Немова.
- Наверное, нитки плохие, - пытался оправдываться я.
- Это культи у тебя ху@#ые, - продолжала меня сношать судья, - кто тебя учил только дело так сшивать.
- Мухин Федор Федорович, - скороговоркой выпалил я.
- Кто!? - поперхнулась дымом служительница Фемиды.
- Мухин Федор Федорович.
- Федорыч? - мягко, с каким-то бархатным оттенком в голосе переспросила Немова, - этот старый шелудивый пес? Ну, тогда не удивительно. Значит он твой наставник?
- Да.
- Не повезло тебе, юноша. Ну тогда вот тебе уголовное дело, вот нитки, иголка, садись и сшивай по-новому.
Я приступил к этому нудному занятию. А без специального станка сшивать дело с объемом в 150 листов очень проблематично. Через некоторое время, увидев мои потуги, Немова, забрала у меня дело и инструменты и со словами: «Смотри, бездарь, как надо шить», - взялась за дело.
- Берешь листочек, прикладываешь, продеваешь иголку и затягиваешь, - учила меня судья портному делу, - берешь, продеваешь, затягиваешь. Видишь как просто?
- Угу.
- Федорыч так не умеет, у него руки из задницы растут, - хвасталась Немова.
- Угу, не умеет.
- Ему б только водку жрать.
- Угу.
Через 10 минут высказывания прокламаций в адрес Федорыча и моих «угу» Немова положила на стол сшитое дело.
- Понял, как надо?
- Угу.
- Иди, Федорычу привет.
- Угу.

PS: Этих двух пожилых, честных, грамотных людей связывала между собой бурная молодость, фанатичная любовь к службе, твердость в принятии непростых решений и преданность закону. А может, что-то еще более романтичное. Жаль, что каста этих динозавров вымирает, а сейчас учить молодняк практически некому. И я рад, что мне довелось общаться в жизни с такими людьми. Людьми с большой буквы.