Снова про Васю

Держа руку у козырька, командир наблюдал за прохождением. Три дня на армейском совещании, да плюс туда, да плюс обратно - и неделя псу под хвост. Особое раздражение у комбрига вызвал последний день, посвященный "Учреждению и порядку награждения знаком ЦК ВЛКСМ "Молодой гвардеец Одиннадцатой пятилетки" Тьфу, бля. Да потом еще и неизбежная отвальная, после которой ныл правый бок, а во рту была противная горечь.
Комбриг слегка повернул голову к начштаба.
- А где этот пропорщик новый, как его, Шлямкин?
- В госпитале.
- Чего так?
- Перелом руки, ключицы, носа, сотрясение мозга, - голос начштаба звучал безмятежно.
- Ох, ни фига... Где это его так? Под машину что ли?
- Никак нет. Это когда ефрейтор Сысоев повесился, - по-прежнему спокойно ответил начштаба.
Комбриг резко дернул головой, и зыбыв болезнено поморщиться, перевел взгляд налево, туда где горланя про не плачь девчонку, гупал сапогами хозвзвод.
Дембель ефрейтор Сысоев ковылял псевдостроевым в конце колонны и изредка не в такт открывал рот. Был он вполне живым, цвета отнюдь не синего и без веревки на шее.
- Женя! Ёб твою мать! - командир повернул голову и на этот раз таки поморщился.
Начштаба понял, что комбрига интересуют детали происшедшего и приступил к рассказу.
А вся история с последующим продолжением выглядела так.
Прапорщик Вася Шлямкин прибыл в бригаду и представился для прохождения и так далее в аккурат накануне отъезда комбрига на упомянутое совещание. Был отправлен в распоряжение начштаба и поставлен на воскресенье помдежем по части. С тем, чтобы без лишней нервотрепки познакомится с бригадой и ее службами. ДЧ, комбат два, предпенсионный и уже даже не пьющий прадедушка Советской Армии, как он сам себя называл, посоветовал Васе походить по части, осмотреться, и ежли вопросы, то прямо к нему, к ДЧ. А он в парке будет, обещал внуку велик отремонтировать.
Через некоторое время два стакана молока, выпитые Васей перед уходом на службу, напомнили о себе некоторыми процессами в желудке.
А так как Вася находился возле штаба, то решил воспользоваться барскими удобствами. Козырнув в ответ дневальному, Вася свернул направо, туда, где в конце полутемного коридора эти самые удобства и располагались.
Между тем, накануне произошли некие неизвестные Васе события. На первом этаже штаба пропала телефонная связь. Как внутренняя, так и городская. Для устранения и был озадачен ефрейтор Сысоев.
Сысоев закончил до армии какое-то радиотехническое ПТУ и в его ведении в бригаде находились все провода до 220 включительно. Тогда же Сысоев определил причину поломки. Над подвесным потолком в штабном туалете отвалилась клеммная колодка. С утра в воскресенье Сысоев приступил к задаче. Посреди туалета из стенки в стенку на расстоянии метра от потолка проходила толстая черная труба.
Канализация второго этажа. Сысоев был человеком обстоятельным и к делу подошел солидно.
Сняв два листа потолка, протянул наверх удлинитель, поставил взятую в канцелярии настольную лампу.
Включил паяльник, разложил инструменты, подстелил ватник, и подтянувшись, сел на трубу верхом.
Причем табуретка, на которой он стоял, опрокинулась. Надев самодельные наушники и настроив крошечный приемник на любимый "Маяк", Сысоев приступил к делу. В наушниках Сонечка Ротару бодро выкрикивала: "Я, ты, он, она!", в недалеком леске уже хрустел сучьями и шелестел ветками приближающийся дембель, жизнь была прекрасна, и Сысоев бодро в такт музыке сучил ногами.
В туалет зашел прапорщик Вася Шлямкин. Опрокинутая табуретка, свисающий с потолка провод и конвульсивно дергающиеся ноги в сапогах заставили Васино сердце сжаться и на несколько секунд замереть. Позже, когда у Васи спрашивали, почему он не посмотрел вверх, Вася, краснея, отвечал, что побоялся увидеть лицо удавленника. Но будучи человеком военным, решительным и поняв, что первым делом надо ослабить давление петли на шею несчастного, Вася схватился за брыкающие ноги и начал толкать их вверх.
Теряющий равновесие Сысоев замахал руками. Левой он тут же напоролся на торчащий из балки гвоздь, а правой ухватился за раскаленное жало паяльника. Дико заорав, Сысоев изо всех сил отлягнулся.
Высокий, обточенный на конус и подбитый титановой пластинкой каблук дембельского сапога с противным шмяком врезался Васе в переносицу. Падая, Вася ударился головой об стену, плечом о табуретку и сухо хрустнула в локте подвернувшаяся под спину рука. Последнее, что успел сделать потерявший сознание Вася, это то, зачем он, собственно, сюда и пришел.
Хирург, которому на стол положили бессознательного и отнюдь не благоухающего Васю, не увидел в этой картине ничего необычного и непривычного. Хирург заметил, что по его, хирурга, мнению, выпускные экзамены в школе прапорщиков следовало бы заменить расстрелом на месте. Позже, когда в букете, исходящем от Васи, хирург не уловил запаха алкоголя, решил, что Вася чего-то наглотался, накурился или нанюхался. И заметил, что, впрочем, расстрелом стоило бы заменить экзамены вступительные, ежели, конечно, таковые в этой богадельне имеются.
В части Шлямкин появился через три недели. С загипсованной рукой и наклейкой на носу. Увидев его, комбриг подошел и осторожно пожал Васе бицепс здоровой руки. Осведомился о здоровье и выразил надежду на удачную дальнейшую службу.
- А Сысоева мы уже уволили. С первой партией ушел, - помолчав, зачем-то добавил командир.