Норковая шапка

В преддверии октябрьских праздников к правому борту крейсера «Мурманск» подошла самоходная баржа под названием «Плавмагазин». Почему к правому? Так с левого борта стоял водолей, накачивая цистерны крейсера пресной водой.
Был завален (убран) правый трап, выброшены за борт кранцы, и плавсредство честь по чести было пришвартовано к крейсеру в районе юта.
Как раз напротив рубки дежурного перебросили сходни с борта на борт, по которым изящно пробежала симпатичная заведующая в пальто и норковой шапке. В сопровождении вахтенного она направилась к старпому для оформления документов торговли.
Долго старпом задерживать ее не стал, дал добро на торговлю, и дама по пути к своему магазину шла летящей походкой, не забывая строить глазки офицерам и матросам, встречающимся ей.
Если крейсер стоял, почти не шевелясь, то баржу слегка покачивала осенняя волна Кольского залива. И никто в ожидании торговли и покупок не обратил внимания, что сходня на борту плавмагазина почти съехала с него и держалась лишь на одном уголке.
Когда заведующая была уже посередине сходни, та крутанулась на 180 градусов, раздался пронзительный женский крик и слабый всплеск воды меж бортами.
Почти одновременно с криком: «Человек за бортом!», полетел за борт первый спасательный круг. Как-то некстати он угодил в голову показавшейся на поверхности дамы, и та снова скрыла под водой. Сбросив шинель, меж бортов прыгнул кто-то из матросов. За ним вслед полетел очередной спасательный круг. Поймав под водой и крепко обнявши за талию обезумевшую заведующую, матрос другой рукой намертво вцепился в круг, и их осторожно подняли на борт крейсера.
Первыми словами трясущейся от холода женщины был вопрос: «Где моя норковая шапка?» Где-где. Естественно, в воде. Мокрые, черные волосы растеклись по ее плечам. Ну, чисто полярная русалка. «Шапка, моя норковая шапка»,- как в забытье повторяла трясущаяся от холода дама. Ей влили полстакана водки и отнесли на баржу под горячий душ, отогреваться. Вскоре с борта плавмагазина раздался ее разъяренный вперемешку с матами командный голос, громивший всех и вся за хреново установленные сходни.

Торговлю никто не отменял. Без суеты моряки взбегали на борт плавмагазина по теперь надежно закрепленной сходне, закупали нужный им товар, и не торопясь возвращались на крейсер. Некоторые по пути в кубрик грызли зеленые яблоки. «Да и черт с ними, что немытые». Обтертые об робу! Жизнь шла своим чередом. Уже отшвартовался водолей, под завязку заполнив водой крейсерские цистерны.
А норковая шапка появилась. Она вынырнула в корме плавмагазина, и мокрой крысой медленно дрейфовала в сторону крейсерского винтоотвода. Где и была благополучно выужена одним из матросов. Он же просушил ее в струях горячего воздуха «ташкента»* и отнес огорченной, но постепенно приходящей в себя заведующей. Сколько благодарности было в ее глазах!
Ну, вот и закончилась предпраздничная торговля. Заведующая снова появилась на крейсере. Она разыскала моряка, спасшего ее норковую шапку, и незаметно сунула ему в руку завернутую в газету бутылку водки. В знак благодарности. Как отблагодарила она матроса, извлекшего ее из воды, осталось неизвестным. Говорили, что пригласила его к себе в гости. А там...?

Ташкент*- вертикальный люк вытяжной вентиляции, из которого вылетал горячий воздух.