Москвичка

За какие грехи выселили из Москвы на 101-й километр эту веселую семейку за десять лет до Олимпиады, история умалчивает. Неизвестно также, каким образом они умудрились поменяться квартирами и поселиться в «двушке» пятиэтажного кооперативного дома в курортном городе Ессентуки. Так или иначе, сорокалетняя мама и две ее дочери двадцати и семнадцати лет стали быстро осваивать премудрости курортной жизни. Мамаша устроилась на неполный день уборщицей, вдрызг напиваясь по окончанию трудового дня. Старшая дочь связалась с урками, подворовывая и приторговывая. Ну, а младшая, с лету взялась снимать приезжающих на отдых и лечение в «Военный санаторий» бравых советских офицеров. В те дни живший по соседству Сашка отметил свое шестнадцатилетние, получивши паспорт и перейдя в 10-й класс. И как-то вечером он увидел ее. Одинокую, сидевшую во дворе на скамейке и задумчиво курившую. Красивая пачка ТУ-154 лежала рядом у не менее красивого бедра, и Сашка, выросший по законам улицы и ничего не боявшийся, вдруг оробел. В конце концов, набравшись наглости, подошел и попросил закурить. Взгляд волооких глаз, как бы нечаянное прикосновение ее руки, протянувшей пачку сигарет, пронзило Сашкино сердце. И понял парень, что он влюбился. Вот так, с первого взгляда. Люба-Любонька-Любаня! По своей молодости и неопытности он принял ее благосклонность за ответное чувство. Откуда ж ему было знать, что у нее всего лишь передых от очередного романа с очередным офицером-курортником. Из окна пятого этажа своей квартиры он периодически посматривал на ее подъезд, находящийся напротив. И увидав Любоньку, поднимающуюся легкой походкой по ступенькам, он летел сломя голову к ней в гости. Прихватив бутылочку пива и ее любимых ТУ-154. Говорила почти она одна, а Сашка просто сидел и любовался ей. «...Как Мадонной Рафаэлевой...». Иногда она брала гитару, и звуки ее низкого голоса, словно животворящая вода, проникали в Сашкину душу. "Да, я пьяна, я дрянь курю. Закурив, рыдаю. А мне всего семнадцать лет. А я уже седая..." Доносилось, как сквозь вату, до его сознания. Столица! Во, блин, околдовала! А потом был первый поцелуй. И поцеловала Сашку Любаня. Захлестнуло дыхание, затуманило сознание. И стал парень дурак-дураком. Меж тем дурные слухи о нехорошей квартире быстро распространились по району. А тут и сердобольные соседки нашептали Сашкиной матери, мол, зачастил ваш сынок в гадюшник. Как бы чего не вышло! Теперь матушка Сашки посматривала в окно на подъезд, где поселилась развратница ее сына. И высмотрела. Вон как шустро Сашка заскочил в подъезд. В чем была, в том и помчалась мать спасать сына от колдовских чар. Не успел закончиться долгий поцелуй в коридоре, как двери распахнулись и на пороге возникла Сашкина мать. Горячая кровь бурлила в ее жилах, и снятый тапочек, отходивший Любаню по румяным щекам, был тому подтверждением. Сашка только и успел вымолвить: Мама, не смей! И выскочил из злосчастной квартиры, и, перемахивая через четыре ступеньки, остановился в подъезде, сгорая от стыда, не зная, что предпринять. Сверху послышался шум шагов. Быстро по лестнице спускалась мать. Сашка бросился бежать. Нет, мать он не боялся. Он просто не хотел ее видеть, не хотел с ней разговаривать. Она растоптала его любовь. И Сашка бежал. Повернув за угол, он краем глаза увидел, как мать бежит за ним, что-то крича ему в след. И Сашка побежал еще быстрей. Добежав до стадиона, он перемахнул через высокий каменный забор, и попав в парк, потихоньку побрел к железной дороге. Жизнь заканчивалась, не успев начаться. Он оглянулся. Погони не было. Конечно, куда матери догнать его. Спортсмен долбаный. Ну, вот и рельсы. Он представил свое изуродованное, раскромсанное паровозом тело, передернулся и побрел по шпалам. Нашелся «Анна Каренина». Он долго шел, спотыкаясь о шпалы, пропуская встречные поезда и электрички и постепенно успокаиваясь. Уже стемнело, когда он добрел до маленькой станции со смешным названием Золотушка. Подошла электричка, и Сашка, запрыгнув в раскрывшиеся двери, зайцем поехал в обратную сторону. И зачем он прошел столько километров? Вот и двери родной квартиры. За ними тишина. Сашка толкнул незапертую дверь, и, минуя коридор, вошел в зал. На диване сидела мать, откинув голову и глядя мокрыми глазами в потолок. Он опустился перед ней на колени, и прижался щекой к ее ногам. "Прости, мама!" Рука матери опустилась на его дурную голову, пригладив непокорные вихры волос. Сашка заплакал. Совсем, как маленький. А на следующий вечер он встретил Любаню с молодым капитаном-летчиком. Она сделала вид, что с Сашкой не знакома. Такая она, первая любовь... P. S. Через много лет Сашка случайно встретил старшую сестру. После очередного отбывания срока, больная чахоткой, она дала бы фору любой анерексичке, до того она была худа. Купив по ее просьбе бутылку портвейна, он поинтересовался родственниками. Мать была убита сожителем в пьяной ссоре. А Любаня? Та все-таки вышла замуж за морского офицера и уехала на Дальний Восток. Дальше беседа не получилась. Выпив с горла полбутылки, старшая отключилась. Сашка поднялся и медленно пошел по тротуару. Оглянувшись, он увидел, как милицейский наряд грузит сестру в подъехавшую «Спецмедслужбу». Та не сопротивлялась.