Василий

За бортом размеренно и монотонно шумело море, кипели и пенились волны, гроздья брызг серебристой чешуёй осыпали палубу. Размеренный шум волн укачивал и наводил томную сонливую дремоту. Василий, пригревшись, спал на синем, в черную тройную полоску, колючем одеяле.

Сквозь призму иллюминатора в каюту проникали солнечные зайчики - блики озорного июльского солнца, отражённые от волн. Словно шутя и насмехаясь, они прыгали по всей каюте и щекотали глаза и уши, настойчиво пытаясь попасть в плотно закрытые глаза. Василий недовольно зажмурился и, спасаясь от надоедливых светляков, ещё глубже зарылся носом в подушку.

Снилась ему наступающая осень, во всей её красе и буйстве цветов и красок. Рыжеющие огнём сопки и алые ягодки морошки на склонах. Снилась родная база, такая далёкая и близкая одновременно. Ветерок гоняет по бетонной дорожке опавшие листья, загоняя их в тесные проходы между корпусами. Снился тёплый кубрик казармы, согретая в лучах остывающего осеннего солнца, вечно голодные и орущие бакланы, полосатая будка и скрипучие раздвижные ворота контрольно-пропускного пункта на въезде в зону. Крепчающий ветер все чаще приносил с севера холода и мрачные свинцовые тучи, время от времени поливающие землю непрекращающимся несколько дней мелким противным дождём. В эти дни дорожки заваливало желто-золотистой листвой, а воздух наполнялся холодной и противной влагой, пахнущей сыростью и грибами.

Внезапно мирные видения и грёзы прервал грохот корабельного ревуна. Динамик ГГС визгливо выплюнул обрывки резких невнятных команд и тут же, в момент, все стихло. Спустя несколько мгновений загрохотал трап, по палубе в спешке затопали десятки ног и по боевым постам начали разноситься команды. Захлопали, загрохотали невидимые двери, открывались и захлопывались крышки люков, что-то противно заскрипело в трюме. Зажужжали в глубине железного нутра невидимые агрегаты и механизмы. В машинном отделении натужно и нехотя, набирая повышенные обороты, заурчали и застучали дизеля. Корабль просыпался и оживал.

На какое-то время все смолкло. Василий всем телом, скорее даже подсознательно, почувствовал тревожное растущее напряжение. Оно все нарастало и нарастало, как лавина, как снежный ком катящийся с вершины горы. В какой-то момент все сжалось до мельчайшей незримой точки. Словно невидимая дрожь пробежала по корпусу корабля. МРК, словно споткнувшись, на мгновение остановился на гребне волны и замер. Корпус натужено дёрнулся, по правому борту что-то громко бухнуло, бешено заревело и натужно выплюнуло огненную косматую комету, второпях уносящуюся в даль к горизонту. Ещё раз рявкнул ГГС, и спустя несколько мгновений с натужным уханьем и завыванием бухнуло по левому борту. Ещё одна косматая комета, оставляющая за собой дымный хвост, с грохотом унеслась к горизонту вслед за своей подругой.
Рявкнул-заскрипел ГГС, на этот раз более размерено и спокойно. Ещё раз в чреве корабля что-то захлопало-заскрипело-зажужжало, но теперь уже, очевидно, в обратном порядке, и даже как-то глухо и лениво, без прежней спешки и суеты. За стеной каюты в направлении полубака не особо торопясь протопали чьи-то ноги.

Василий удовлетворённо закрыл глаза, посильнее вжался в подушку и попытался вернуться в свой потревоженный, пахнущий наступающей осенью, сон. В этот момент кто-то, ещё невидимый, неловко потоптался у двери каюты, затем, спустя несколько мгновений, - вошёл. Краешком глаза Василий наблюдал за вошедшим. Тот по хозяйски повесил на вешалку китель и зашвырнул на верхнюю полку фуражку. Затем неспешно подошёл к столу, на мгновение замер и поправил слегка покосившуюся фотографию на стене. Задержав взгляд, грустно улыбнулся белокурой девушке на фото. Молча постоял, не отводя взгляда от фото, что-то пробормотал про себя, еле слышно шевеля губами. Поочерёдно булькнули графин и стакан, скрипнула койка напротив и все затихло.

Сквозь закрытые веки Василий ощутил на себе пристальный и молчаливый взгляд, сдержанно хмурый и вопросительный одновременно. Сдерживая себя, стараясь не шевелиться, Василий усиленно продолжал изображать спящего. Много раз они играли в эту игру, но каждый раз все выглядело несколько по-иному. Массивная рука опустилась на голову, и не спеша, поглаживая, провела от головы до самого кончика хвоста. Уже не в силах притворяться Василий неспешно открыл один глаз, затем второй, и, вытянувшись во всю длину с блаженным видом огляделся. Затем неторопливо поднял голову, зевнул во всю свою кошачью пасть, посмотрел в уставшие глаза немого собеседника, и замурлыкал...