Учитель

Ергунусов сначала очень боялся машины, водить почти не умел. «Товарищ лейтенант, я до армии даже на велосипеде не ездил, только пешком ходил, не хочу быть механиком-водителем, переведите меня в ремвзвод, пожалуйста!!!». Оказалось, что он и в учебке старался косить от занятий по вождению (хотя в устройстве ПТС-М что-то соображал), сказывались гуманитарные наклонности и полтора курса пединститута. О ремвзводе речи и быть не могло, поэтому запустили проверенный военный механизм «не можешь - научим, не хочешь - заставим». Непрост и тернист был путь к олицетворению советской военной угрозы, не обошлось без суровых мер, но за год он научился водить на суше и воде сначала кое-как, потом правильно, а потом и быстро. Окончательное перерождение произошло, наверное, на осеннем полевом выходе, когда я пригрозил, что сегодня в ВС СССР появится или еще один нормальный механик-водитель, или утопленник. Ергунусов под моим надзором пересек Эльбу раз двадцать, к вечеру даже выход из воды у него стал получаться вполне прилично. Он вылез из люка, сбил шлемофон на затылок и, наверное, впервые за год улыбнулся во все тридцать два зуба.
Оставшиеся полгода он служил командиром отделения и был одним из лучших сержантов и инструкторов по вождению плавающего транспортера. Мне самому впору было поучиться у него терпению и спокойствию. Даже самые деревянные сыны Памира не могли вывести его из равновесия. Ни на пятом, ни на десятом повторе объяснения дело не доходило до ругательств, а тем более до ударов шлемофоном по башке. Может быть, пединститут был тому причиной, а может - природный дар Учителя.