У памятника К-ву
(часть 3-я)
--------------------------------

У каждого бывают вести
душа когда уж не на месте.
Такой в ночи и шёл Казанцев
к любезным сердцу туркестанцам,
когда покинул Комарова,
и представлял он снова, снова,
как надо бы солдат вести
через раскисшие бугры
противнику во фланг и тыл,
когда б того ошеломил
вид развернувшихся цепей
с туманом слившихся людей.

Прикидывал: ’Вот здесь быстрее,
тут в цепи роты развернуть’,
и как проделать этот путь
с той горной полубатареей,
что в диспозиции была
на этот бой ему дана.

И много передумал он,
пока дошёл в свой батальон.
Здесь его ждали командиры,
и рассказав им что и как,
назначив цели, ориентиры,
полковник обошёл бивак.

Сырым всё было, под ногами,
прилипнув мёрзлыми комками,
грязь чавкала. Бульоном слитым,
пропущенным потом сквозь сито,
дождь моросил, туман стелился.
Как одеялом им накрылся
на саксауле ворон чёрный,
борьбы свидетель той упорной.

А русский лагерь деловито
гудел и тихо и сердито,
так рой, пчелиная семья
готовит к вылету себя.

Солдаты сумки пополняли,
патронов по сто двадцать враз,
к обычному - двойной запас,
и сухари в мешки вязали,
тех, как в походе, дня на два,
о бое думали сперва.

Казанцев, в сборах не мешая,
шёл стороною, наблюдая.
Но, иногда, соратник старый,
солдат усатый и бывалый,
его, приметив, гаркал: ’Смирно!’,
полковник, жестом: ‘Вольно, мирно’,
и заходил, и говорили:
‘Что в правде Бог, совсем не силе,
и, что ж, друзья, настал наш час
идти на бой, готовым к смерти,
в себе кто слышит божий глас,
ему свои дела поверьте!’
Солдат, как раньше: ’Рад стараться!’,
ему в ответ: ’Не нужно, братцы!
Всяк про себя всё разумей
и слабость проявить не смей.
Отряд наш мал и далеко,
здесь не поможет нам никто!’

ИздрЕвле на Руси велось,
что бой грядущий б не принёс,
менять исподнее своё
на чисто свежее бельё.

Солдаты из мешков достали
бельё, какое туда клали,
когда ещё была команда
им выступать из Самарканда.


Переоделись. Мысль не греет,
но ведь навязчива она:
‘А, вдруг, они не одолеют,
врагов в ночи такая тьма
и, может, те бугры усеют
в шинелях серых их тела.

Да, вот опять же, испокон,
Бог милостив, хоть грозен сон.
И двум смертям же не бывать,
а умирать - так умирать!

Тогда, что должно будем делать
что можем, исполнять умело,
никто не знает, ведь, всего,
кому достанется чего’.

Костров уж не было и тьма
холодной сыростью полна.
Солдатам дали стопку водки.
‘Ну, вот, теперь, как раз, в охотку’,-
шутили. Спать ложились мало.
Вот время выхода настало.