Это было в стройбате, в глухом северном гарнизоне.
В воскресенье я попросил у нашего токаря Володи ненадолго ключи от токарки, для какой-то своей надобности. Вернувшись в казарму, обнаружил, что Володи нет, но дневный сказал, что он вот-вот вернется.
Я решил подождать его в ленкомнате, почитать газеты. И тут в ленкомнату влетел Володя прямо как был с улицы: в телогрейке, в шапке. Кто служил в советской армии, тот помнит - в ленкомнате полагалось снимать шапку. Перед портретами Вождей и Политбюро.
- Саня, отдавай ключи, мне работать надо, - выпалил он сходу.
И тут, как назло, в комнату вошел наш старшина Вознюк. Увидев, что Володя не снял шапку в ленкомнате, он начал:
- Згоба, вы чому в шапци, це ж лэнинська кимната, священое мисце для кожного солдата. Вы бачьте, тут и Лэнин повешен, и правительство наше.
Тут он помолчал, подумал, и добавил:
- Поставлен.
Уж лучше б молчал, может и прошло бы незамеченным.
- Нет, нет, повешен, мы слышали, - радостно закричали все, кто был в ленкомнате.
С этим же прапорщиком была другая история.
Стоял я дневальным в казарме. Зазвонил телефон. Я снял трубку, доложился. На том конце провода командир отряда сказал:
- Позови-ка мне прапорщика Вознюка.
Я позвал. Вознюк взял трубку и четко доложился:
- Прапорщик Вознюк прибыл к телефону.
С тех пор, как только к нам прибывало молодое пополнение, повторялся один и тот же розыгрыш. Мы подзывали к себе новобранца и строго говорили ему:
- Зайди к старшине в каптерку, скажи, что его к себе срочно телефон вызывает.
Долго потом еще из каптерки раздавались отборные матюги...