Мои 90-е

90-й.
Заключительный класс школы. Уверенно иду на медаль. Определился, куда буду поступать. Занимаюсь спортом.
Одна из последних (видимо) советских поездок через существующую в стране систему туризма. Это когда турпоезд едет по нескольким городам. В нашем случае это были Ульяновск, Казань и Волгоград. В Ульяновске нас боялись (слава о нашем городе шла спецфицкая). В Казани уважали (типа мы такие же, как они, одеты по «конторской» моде — широкие штаны, олимпийки, кроссовки «Адидас»). В Волгограде два раза жестко дрались с местными. Новый 91-й. Первая самостоятельная покупка крепкого алкоголя. За несколько часов перед Новым годом «влетаю» в ментовку прямо в легкой одежде. Зашел, называется, к товарищу, на которого у ментов были обоснованные подозрения в краже. Отпущен за час до НГ. И то, потому что отец за нами в РОВД приехал. Прихожу на сходняк одноклассников и из горла выпиваю бутылка красного вина «Бычья кровь». Корябаю на деревянной обшивке дверей лифта «Новый 1991 год» и ставлю свои инициалы и инициалы любимой девушки. Надпись продержалась 20 с лишним лет.


1991
Заканчиваю школу. Получаю серпастый и молоткастый.
Первое и последнее участие в массовой драке «стенка на стенку». Потом такое «благородство» прекратилось. Приобретаю важный опыт — падать и сдаваться нельзя. Не пожалеют и переломают ребра в лучшем случае. Упал, как моги вставай или отползай в сторону. Но только не лежи комком на милость победителя. Милости не будет.
Школа закончена. Выпускной. Серебряная медаль. Спрятанная мною в водосточной трубе и украденная местным хулиганом бутылка водки. Рассвет и все, как положено в таких случаях.
Поступаю на физфак МГУ (МГУ, если что, местный, а не московский :)).
Уезжаю в спортивный лагерь. Тоже большая школа. Бегаем полумарафоны, колем кирпичи руками (далеко не у всех получается, но у некоторые аж два за раз). Много позже пришло понимание, что из нас готовили бандитскую пехоту.
День Рождения. Мне 17. Старший двоюродный брат дарит мне пачку презервативов.
ГКЧП. Рвусь защищать Белый Дом. Отец доходчиво объясняет, почему этого делать не надо. Проникаюсь и верю.
Первый раз на первый курс. Первое участие в интеллектуальных играх (брейн-ринг), что потом стало хобби на 20 с лихером лет.


1992
Просто учусь. Вторая влюбленность, которая не прошла до сих пор.
В каникулы с товарищем торговали водкой возле вокзала. Принцип был простой. Друган утром, когда родители уходили на работу брал из их заначки деньги на ящик водки. Мы закупались в магазине по нормальной цене и ждали 4 вечера. В это время на маленьком привокзальном базарчике заканчивали торговать мои одноклассники, которых крышевала одна из самых свирепых группировок города. Мы вставали на их место и нас воспринимали также находящимися под этой суровой крышей. Делали небольшую накидку. Пассажиры и работяги, шедши со смены (а там много заводов рядом) расхватывали водку довольно быстро. Потом стали брать два ящика. И тоже нормально уходило. К концу лета оба справили наше 18-летие довольно широко (у нас разница в неделю), не взяв с родителей ни рубля.
В городе «конторский» беспредел. «Конторы» - молодежные банды, предтеча крутых бандитов. Товарищ по алкогольному бизнесу попадает под раздачу в темном переулке. Позарились на хорошую кожаную куртку. Попадает в больничку. «На сходке порешили отомстить за него ребята загорелые с Лимана». Взяли у знакомого старый ЛуАЗик (почему-то прозванный в народе «еврейским танком»), ПР (палку резиновую, более известную, как резиновавя дубинка) и поехали искать обидчиков. Слава Б-гу, не нашли.
Почему-то еще запомнился концерт «Сектора Газа» в нашем городе.


1993
Самый жопный год.
Моя двойная повышенная стипендия после лета превысила зарплату отца (а он был все-таки главным инженером небольшого предприятия). Объединившись с соседями по лестничной клетке по очереди печем хлеб. Почему-то это выгоднее, чем покупать. У матери первый раз не получилось.
Понимаю, что нужно работать...

СОП
Вспоминаю о товарищах по спорту, организовавших к тому времени ЧОП. Другие товарищи по спорту предупреждают меня, чтобы я туда не ходил. Типа, основателя ЧОПа, нашего тренера и его друзей оттуда изгнали бандиты (да так изгнали, что людям пришлось срочно валить из города) и теперь его контролируют совершенно не те люди, с кем можно работать. Но я ничтоже сумняше устраиваюсь туда, успокаивая себя тем, что начальник там по-прежнему мой хороший друган (наивный!), а в учредителях (старших) мой бывший учитель географии (он по совместительству КМС по боксу и руководитель секции в нашей школе, сейчас непоследний чиновник Администрации Президента). «Корефан» мой принимает меня с распростертым объятиями и жалуется на дефицит нормальных кадров. Строит мне карьерные заманухи. Типа, отправим тебя учиться на «оружие», сделаю своим замом. Но я к тому времени уже немножечко подразобрался в работе «Службы охраны порядка» (так пафосно называвлся ЧОП) и понял, что мне там ловить нечего. Вход там был рубль, выход — два. Чтобы уволить, например, надо было привести двоих потенциальных сотрудников. Хоть бомжей с улицы. И если бы я согласился на столь «лестное» предложение — обучение на охранника с правом ношения оружия (а это бандитские деньги!) я бы с этой темы хрен бы спрыгнул. Отговариваюсь слабым зрением. Кроме охранной деятельности участвуем в разных незаконных делишках. Я лично участвовал в одном, дальше удавалось отмазываться. В дальнейшем возник большой конфликт внутри ЧОПа. Я был одним из старших смены, когда на охраняемом объекте в выходные из ящика стола пропала небольшая сумма денег. Мой «корешок» - начальник принял не мою стороны. Вторым старшим был его любимый ученик по секции карате. Потом разобрались, но это было потом, когда его ученичок срочно свалил к папе в Новосибирск (привет, Санитар!). В общем с разбитым лбом (волосы на брови до сих пор неправильно растут) и неполученными деньгами, я таки спрыгнул с этой ебучей темы. Чему, в общем-то, был даже рад.

Где-то об эту пору и пик семейной землеройной активности. Три участка (деревня и два дачных). Благо, отцовский «Москвич» был тогда вполне себе бодр. На одном участке целина. Его быстро забрасываем. Бабушка обижается на мать за то, что мы еще на дачу ездим. Типа, и в Константиновке земли полно.
Осенний политический кризис, переросший в военный и едва не ставший причиной гражданской войны. Мои впечатления — оба пидарасы. После расстрела Белого Дома танками симпатии, естественно, сместились на сторону Парламента. Окончательное и навсегда мнение о Ельцине «Такому царем быть не должно!».


1994
Заселение в студенческий профилакторий, безответная любовь, драки из-за баб. Участие в «Студвесне», да.
Еще тогда я начал таксовать по ночам. Было страшно, но выгодно. В городе ходила поговорка «Атемарский лес большо-о-ой». Там почему чаще всего находили тела убитых таксистов. И не только таксистов. Тем не менее, занятие это не бросал, отцу всегда оставлял полный бак бензина. Две поездки в неделю гарантировали неплохое существование на эту неделю же. Часто с приятелем ездили по двое. Неделю на моем «Москвиче», неделю на его.


1995
Преодолев отвращение к работе, устраиваюсь сторожем в университет. Это дает возможность работать по ночам за университетскими компьютерами. Ибо уже начинаю понимать, что ученым мне не быть, да и нечего в науке сейчас делать. По специально работать — тоже все тухло. Хотя специальность интересная — технолог на хитром полупроводниковом заводе «Орбита», выпускавшем микрухи для космоса и не только. Но нихуя не платили там. Нас сами сотрудники завода на практике отговаривали. Типа, мы-то до пенсии дорабатываем, а вам, молодым тут делать нечего.
За драку в профилактории выгоняют из сторожей (между прочим, женщин защищал).
Первый раз делаю бОльшую часть «Студвесны» сам. В смысле, сценарий. Авторитет в Институте крепнет. Плюс начинает работать на меня зачетка. Ибо, как известно,первую половину учебы ты работаешь на зачетку, вторую она на тебя. Жизнь, как у старослужащего в армии налаживается.


1996
Снова, преодолев отвращение, работаю охранником в магазине. И снова ничем хорошим это не заканчивается.
Пишу диплом по ВТСП (высокотемпературной сверхпроводимости). Хожу весь в точечных ожогах от жидкого азота. Снова интересно, но трудно. Оказывается для тонкого физического эксперимента я слишком рукожоп. В родной 119-й лаборатории магнитных измерений практически живу. Мать носит туда еду. Еду поневоле делю с крысами. Одна дохнет под полом. Санэпидемстанция, лаборатория закрыта, диплом горит. На помощь приходит хороший человек — аспирант, писавший диплом по схожей теме. Вдвоем отковываем что-то приемлемое для защиты.
Да, при этом регулярно ходим разгружать вагоны, куда ж без них. В начале года еще было время решать задачки по физике и математике студентам других факультетов. За денежку, конечно.
Пытаюсь пересдать несколько предметов в надежде получить красный диплом. Мне сообщают, что нехуй тут. Потенциальных краснодипломников, мол, и так хватает. Тем более, в науку идти не собираешься.
На ровном месте возникает конфликт с комендантом корпуса (распитие спиртных напитков в ночное время в лаборатории). Комендант, ни капли не сомневаясь в правоте своих действий, заносит мне в морду. Получает ответку. Меня исключают. Чем силен наш физфак, так это студенческой солидарностью и пофигистическим отношением к этому преподавателей. Меня знают как «главного по Студвеснам» и собирают большую петицию в мою поддержку. У меня сняты побои. Дело заминают.
После сдачи диплома проспал 1,5 суток.

Работа.
По протекции двоюродного брата устраиваюсь в налоговую инженером I категории. Саранск — город небольшой. Слух мгновенно разносится среди знакомых предпринимателей и бывшего начальства (в том числе и бандитов). Пытаются влезть без мыла в задницу на предмет кое-что «подправить в компьютере, а то налоги заебали». Шлю лесом. Знакомлюсь с коллективом. Понимаю, что такое серпентарий. Отношусь к работе, как месту зарабатывания денег. Коллектив в отделе преимущественно женский. Пытаюсь что-то предложить. Смотрят как на дурака. К новому году получаю зарплату плюс премию. Миллион без двух тыщ. Ношу в белом полиэтиленовом полупрозрачном пакете. Меня увещевают так не делать.


1997
Меня аттестовывают и я становлюсь полноценным чиновником — налоговым инспектором III ранга. Начинаются совместные дежурства с гайцами на стационарном посту на московской трассе. При мне «сгорели» на взятках две смены.
Первый раз съездил на фестиваль интеллектуальных игр во Владимир. Жутко потрясен, увидев живых Друзя, Ворошилова, Козлова, Вассермана и Бурду.
На семейные газпромовские акции покупаю однокомнатную квартиру, в коей до сих пор и живу.


1998
Меня переводят во вновь созданный так называемый «пьяный» отдел (отдел по обеспечению госмонополии на алкогольную продукцию и налоговых поступлений в этой сфере). Количество и роль алкоголя в жизни резко увеличивается. Коллектив формируется прекрасный. Я прихожу одним из первых и чувствую себя старожилом, иногда даже свысока поучая опытных налоговиков, пришедших после меня. Начальник отдела мой двоюродный брат. Фамилии у нас разные, поэтому обвинений в коррупции нет. Но профильного образования тоже нет. Поэтому нет и перспектив. Желание получать платно второе высшее слабо выражено. По-прежнему инженерю, но уже на контрольных приборах учета спирта и водки.
Продолжаю играть в разного рода интеллектуальные игры. Где-то об эту пору мы пересекались на саранском фестивале с третьим, ничего не зная о том, что заочно встретимся потом на Биглере.
Дефолт меня тогда почти не затронул. Почти прямо перед ним хорошо проапгрейдил свой компьютер, на что и ушли почти все мои сбережения.


1999
Первая поездка на Грушу (Грушинский фестиваль) под Самару. Встреча там просто с запредельным количеством хороших людей из родного региона (тогда по городам преимущественно лагеря разбивали). Все думал, где ж вы в Мордовии прячетесь? Оказалось, прячутся за должностями. У нас в лагере, например, стоял директор одной из саранских школ, который по пьянке сбил мою палатку, а потом ее восстанавливал и поил меня коньяком. Был даже прокурор второго по величине города Мордора. Тоже оказался вполне нормальным человеком. Был депутат местного Заксобрания. В общем, в неволе (на работе) они совершенно другие. А еще я там встретил очередную Любовь.

На работе в конце года произошел курьезный случАй.
Тогда (да и сейчас,только называется, наверное, по другому) существовала т. н. «государственная дисциплина цен». И согласно неё (её) цены на некоторые товары не могут выше или ниже определенного уровня. Водка как раз относится к таким товарам. В смысле на нее останавливается самая низкая цена и ниже ни-ни. А наша ликерка была тогда бюджетообразующим для региона предприятием. Акциз делился в те времена пополам между федеральным и региональным бюджетами. И руководству Мордовии было наплевать на прибыльность ЛВЗ «Саранский», лишь бы в бюджет шел акциз с продаж. Завод был в собственности какой-то московской полугосударственной структуры, но находился в управлении местных властей. Соответственно завод был планово-убыточным и торговал водкой по цене ниже нижнего предела.
И вот наша водка приезжает в Омскую область, где есть своя ликерка, но государственной дисциплины цен они придерживаются. Соответственно по цене наша кроет местную продукцию, как бык овцу. Коллеги звонят нам вежливо-возмущенно говорят: «Да вы там охуели, мордва! Совсем мышей не ловите!». Мы предвосхищая двухтысячные отвечаем, да мы охуели, и что? На нас немедленно уходит телега в Москву. Результатом становится Проверка. Дело пахнет керосином, т. е., лишением Лицензии кормильца местного бюджета. На проверку едут два московских налоговика в чинах, если переводить на военный язык, не меньше полковника каждый. Один уже бывал в Мордовии и едет с предвкушением шубы для любовницы (шубу для жены он получил в прошлый приезд). У нас офигенный кипеш. Все готовятся к встрече на Высшем Уровне. Естественно больше всех напрягается наш, профильный отдел. Мне велено раненько утречком в субботу подойти на вокзал аккурат к прибытию московского поезда (который проходит через столицу мордовских зон Потьму) и взять у проводницы два подарочных набора нард, которые зэки с огромной любовью к нашим проверяющим вырезали несколько месяцев. Так вот, забираю я нарды и иду на работу. Не проснулся я еще, холодно мне и похмельно (пятница ж накануне была). Поднимаюсь на свой этаж, прохожу мимо открытой приемной, а там секретарше, уронив голову на стол, спит. «Прикольно», подумал я. Тут открывается дверь отдела и заходит мой начальник. И по его лицу, я понимаю, что мне хорошо, очень хорошо по сравнению с ним. Оказывается развлекая этих проверяющих, он пришел домой в 4 ночи. При чем один из них (проверяющих) проиграл в местном бандитском казино 40(!) тыщ родных своих денег (1999 год, напомню). Хорошо Женька (мой начальник) неплохо знал владельца этого казино (это был его одноклассник). На всеобщее счастье владелец в этот поздний час оказался на месте в своем кабинете. Женька зашел и по-дружески объяснил ему последствия для него и для Республики Мордовия такого проигрыша московского чиновника. Деньги вернули. Лицензию у саранской ликерки не аннулировали, бюджет не пострадал.
А потом был Новый Год и «Я устал, я мухожук». Друзья, ехавшие ко мне в троллейбусе, рассказывали, как водитель поздравлял в микрофон с этим пассажиров. Было радостно и тревожно.
А в 2000-м я уволился из налоговой. Но это уже история иного тысячелетия ( я понимаю, что тысячелетие еще год было все тоже, но ради красного словца...).


Резюмирую. 90-е были для меня годами становления личности. Я вошел в них 16-тилетним подростком, а вышел сложившимся взрослым человеком с определенным опытом, кое-что повидавшим в жизни.