Э-э-х! Корапь у стенки, увольнительная в кармане, впереди полдня, бутылка водки и местные красотки. Жизнь широко улыбалась матросикам-годкам после длительного похода к чёрту на рога....
Карпенко и Шлык уже поели, уже попили, уже забили стрелку с двумя парикмахершами и, собственно, уже двинули на эту стрелку энергичными галсами. Солнце устало скатилось под горизонт, уступив место фонарям. Карпенко и Шлык медленно, но уверенно продвигались в сторону местного к/т
«40 лет ВЛКСМ», когда Шлык почувствовал желание облегчиться. Он подошёл к кромке аллеи, вынул оборудование из клёша, и размеренно покачиваясь, начал пИсать. Карпенко вежливо отошёл на пару метров и стал отпускать тонкие флотские замечания. Суть да дело, Шлык приступил к чехлению прибора, легонько оступился и, поскользнувшись на сухой листве, уехал на жопе под откос, навстречу судьбе. Карпенко никуда не ездил, но судьбу (свою) тоже встретил. Патруль неслышно материализовался из темноты и приступил к обнюхиванию Карпенки на предмет алкоголя и наличия увольнительной. Слово за слово, обнаружились противоречия в понимании темы у матросика и у командира патруля. Обступив Карпенку со всех сторон, патрульные (тоже матросики-срочники) нехотя начали его подталкивать в сторону, обратную к к/т «40 лет ВЛКСМ». Карпенко оказал было сопротивление, но упал ниц. Патруль злобно совещался, когда откуда-то снизу появился матерящийся Шлык, весь в сухой листве и паутине. Патруль на секунду опешил, но усилием воли спросил: «Ты кто?» - «Я - капитан Грант, а это - мой ребёнок», - буркнул Шлык, сгрёб Карпенку, сел на задницу и вместе с ним отправился «скоростным лифтом» по проторенной дорожке вниз.