Летит учебный борт (самолет) с курсантами - штурманами... в кабине спит второй пилот, рядом дрожащими руками курсант-второкурсник пытается вести счисление пути... Остальной экипаж дремлет в хвосте салона. Проходят контрольную точку "Сосновка".
Курсант, набравшись храбрости, выходит в эфир и докладывает: -"Борт 47705...Проходим Сосновку ...высота 5700...расчетное время выхода из зоны 14,07..."
Диспетчер:
-"Подтверждаю... следуйте."
Облегчённо вытирает пот и углубляется в дальнейшие расчеты. Тут просыпается второй пилот. По приборам - проходят Сосновку... В кабине - никого, курсант весь в бумажках. Лениво нажимает тангенту:
-"Борт 47705... Проходим Сосновку..." и т.д.
Диспетчер слегка недоуменно:
-"Подтверждаю..."
Второй с чувством выполненного долга теряет сознание. В этот момент в кабину входит командир: курсант считает, второй спит, по приборам только прошли Сосновку... Кряхтя, достает до радиостанции (всё приходится делать самому!):
-"Борт 47705... 5700...Проходим Сосновку... расчетное выхода из
зоны..."
Диспетчер (в легкой панике - "они там круги над этой Сосновкой нарезают?"):
-"Понял Вас, 705-й... следуйте... "
Раздумывая - не вкатить ли курсанту "неуд", командир молча покидает кабину... В этот момент, вдоволь наоравшись на олухов в салоне, в кабину заходит штурман-инструктор...Курсант ползает под креслом в поисках потерянного карандаша...второй спит...командира - нет. По приборам миновали Сосновку...
Выверенным движением надевает наушники, хорошо поставленным командирским голосом чётко и правильно докладывает диспетчеру о пролете несчастной Сосновки... на что в ответ слышит совершенно неуставное:
-"47705...будете идти обратно - СОСНОВКУ МОЖЕТЕ НЕ
ДОКЛАДЫВАТЬ!!!"

Историю эту рассказал мой отец. В 1952 году он учился в Серпухове. Тогда там в училище только начали готовить специалистов по РЛС. Так вот был у них преподаватель по тактике с несколько странной внешностью. Все лицо белое и только снизу через подбородок темная полоса и волосы только там росли. Так вот. Товарищь этот в ВОВ летал стрелком на ПЕ-2. Это тот, что в хвосте. По конструкции, если я не путаю, что бы выпрыгнуть ему надо было бежать через весь фюзеляж вперед. И вот однажды зимой их подбили. причем так, что выбежать он не мог. все уже горело. Так вот. Этот товарищ в зимнем комбезе, с парашютом вылез через боковую форточку. Она там сантиметров 30 по-моему. А когда его спрашивали: как?!!! отвечал - захочешь жить - через дутик вылезешь!

Главным достижением военного зодчества в городе была гарнизонная гауптвахта. Строилась она, как и все остальные здания в военном городке, военными строителями, но, в отличие от офицерских домов, строилась на совесть. Оно и понятно: домов строили много, и для чужих людей, а губу - одну, и для себя.
Возводилась гауптвахта с учетом многовекового международоного опыта. Не были забыты ни стены Бастилии, ни подвалы гестапо. Узкие пеналы камер с серыми шершавыми стенами, крошечные зарешеченные окошки под высоким потолком, полуметровые бугристые пороги - камера Штрилица по сравнению с этим была просто номером "люкс".
Впрочем, номера класса люкс здесь тоже присутствовали: две камеры для прапорщиков, дооборудованные дощатым топчаном, вмурованными в пол железными столом и табуреткой, а также пустым графином и книжкой Уставов. Пустой графин представлял собой изощренное средство психологического давления на похмельных прапорщиков.

Однако недолго была губа базой отдыха стройбата. Начались известные реформы, в результате которых СССР перестал существовать. Военные строители разъехались по своим кишлакам и аулам. Опустели улицы города, опустели и камеры гауптвахты. Солдаты-срочники вдруг превратились в ценный дефицитный ресурс. Остались они только в местном батальона охраны, который постоянно сокращался и которого едва хватало для несения службы в караулах.
Военная мысль, как известно, никогда не стоит на месте. И однажды она заявилась в голову начальника штаба гарнизона, с изумлением обнаружившему не использованный до сих пор грандиозный резерв в виде нескольких тысяч офицеров-испытателей, которым явно нечего было делать. Одним из результатов был приказ о комплектовании караула N1 (гарнизонная гауптвахта) исключительно офицерами и прапорщиками. Так и получилось, что губу, на которой сидели обычно один-два залетчика из батальона охраны, теперь круглосуточно охраняли 12 офицеров...

- Значит, так, Петрович, - сказал командир, - Документы твои в Москву отправлены, приказа теперь ждать не меньше месяца, сам знаешь. Ну а пока приказа нет, съезди-ка ты на юга, за арбузами. С Ибрагимом я созвонился, он ждет тебя с машиной в пятницу утром. Ну как, неплохой я тебе дембельский аккорд придумал?
Петрович вежливо хохотнул над свежей и оригинальной командирской шуткой. После бурно отпразднованного недавно сорокапятилетия любое его движение сослуживцы называли дембельским аккордом.
- Отдохнешь перед дембелем, на солнышке погреешься, арбузов налопаешься - продолжал командир, - Ну, сам знаешь, не в первый раз. Только вот что... Водку у чеченцев не покупай - паленая она там вся. И вообще, воздержись от употребления, я тебя прошу. Вот вернешься - все вместе и обмоем.
- Да что я, сам не понимаю, тщ командир! - Петрович принял вид обиженный и негодующий.
Командир посмотрел на него с сомнением. Видимо, выражение благородного негодования на широкой багровой морде Петровича показалось ему не очень убедительным.
- Ну, ладно. Водителем тебе даю контрактника Сашку - парень ответственный, непьющий, не то, что наши прапора. Выезжаете завтра. Да, кстати, езжай в форме, так с ментами проще разговаривать. Подполковников они еще, вроде, уважают.

Знаете ли вы главную обязанность старшего машины? Только не надо тыкать мне в лицо Уставом и разными наставлениями. Главная обязанность и забота старшего машины - не дать водителю заснуть. Особенно после пятнадцати часов тряски по пыльным дорогам Среднего и Нижнего Поволжья, и особенно в бледной красками астраханской полупустыне с выгоревшей травой от края до края, где глазу не за что зацепиться. Поэтому старший машины обязан: говорить непрерывно, развлекать шофера, рассказывать ему сказки, анекдоты, расспрашивать о жизни - словом, делать все, чтобы не оказаться вдруг в придорожной канаве посреди степи колесами вверх.
Петрович это прекрасно знал. После Волжского можно было расслабиться: основная часть пути позади, постов больше не будет. Две бутылки пива, выпитые во время короткой остановки в Волжском, привели его в благодушное настроение. Все анекдоты были рассказаны, все подробности Сашкиной жизни выпытаны и обсуждены, и даже политические темы были уже закрыты с единодушным вердиктом "Ельцин - сволочь, развалил страну". Нужно было искать новую тему, и решил Петрович внушить молодому Сашке уважение к прежним временам.
- Да, Сашка, вот ты говоришь "Ельцин-сволочь". А ляпнул бы ты что-нибудь такое при Брежневе, так пожалел бы... Сидел бы уже... - Петрович помолчал, подумал, чем бы Сашку попугать, и закончил внушительно: - в спецтюрьме КГБ.
Сашка уважением не проникся. О КГБ он, конечно, слышал, но для его поколения это слово было уже просто телевизионной страшилкой.
Сказать по правде, знания Петровича о спецтюрьмах КГБ тоже были не очень обширными, и почерпнуты были в основном из новых газет. Тем не менее, на Сашкино непочтение он обиделся. Благодушие стремительно испарялось вместе с последними молекулами пива, душа подполковника требовала срочной дозаправки.
Машина как раз въехала в какой-то городишко. Невдалеке от дороги проплывали символы нового времени - ярко освещенные круглосуточные ларьки.
- Останови машину! - приказал Петрович. Сашка заныл "ну тщ пдплковник, ну пара часов же всего осталась, выспаться бы еще до погрузки", но Петрович был непреклонен.
- Сказано тебе - останови! Я через десять минут вернусь - видишь, даже документы не беру... Будут они меня еще чеченской водкой пугать... - угрожающе пробормотал Петрович, направляюсь к ближайшему ларьку.

Совместный патруль делал последний ночной обход по маршруту. Два милиционера-ППС-ника бодро шагали впереди, сонные офицеры плелись шагах в десяти сзади. Вдруг сержант остановился.
- Смотри, в канаве еще одно тело лежит. Куда их складывать, полный обезьянник уже...
- Да этот, вроде, военный. Точно, в форме. Товарищ капитан, это ваш клиент!
Подошли офицеры.
- Подполковник. Не наш, смотри - погоны красные. И документов нет, странно... Неужели обокрали?
Похлопали по плечу, попытались поставить на ноги. Подполковник пошатался, не открывая глаз, и сделал попытку упасть обратно в канаву. Капитан вздохнул:
- Звони дежурному, пусть машину пришлет, отвезет его на губу. Там в "люксе" проспится. Не бросать же его здесь...

Петрович с трудом разлепил глаза. Взгляд уперся в бетонную стену. Голова болела нестерпимо, лежать было неудобно и жестко. Петрович медленно, стараясь не делать резких движений, сел. Оглядел помещение. Помещение ему не понравилось. Особое отвращение вызвал мутный пустой графин. "Черт, опять в обезьянник попал... В первый раз вижу обезьянник с графином." Петрович посидел немного, понемногу вспоминая вчерашний вечер. "Бляха-муха... Я ведь уже должен быть у Ибрагима!" Обреченно вздохнул и стал подниматься. Нужно было объясняться с ментами, искать Сашку...
К его удивлению, железная дверь оказалась открытой. Петрович вышел в коридор. Слева было несколько рядов решеток. Справа, у выхода, стоял человек в форме, читал книгу. Поднял глаза на Петровича, улыбнулся и сказал:
- Доброе утро!
- Доброе... - пролепетал Петрович. Взгляд фокусировался с трудом, но форма на человеке была точно военной, не ментовской. Судя по количеству звездочек - капитан. И кобура на ремне, явно не с огурцом внутри. У Петровича неприятно похолодело в животе.
- Э... Я на улицу выйду... А то мне что-то нехорошо... - выдавил из себя Петрович.
- Конечно, конечно! - сердечно улыбнулся капитан.

Солнце больно стегнуло по глазам. Петрович оказался на дне бетонного колодца. Верхние края колодца ощерились блестящими стеклянными осколками, над ними висела колючая проволока в несколько рядов. Возле дальней стены стояла вышка. Человек на вышке повернулся в сторону Петровича, наклонился вперед. Высоко, но видно - одна большая звезда на погонах, майор. Петрович повернулся к выходу, в дверях стоял, улыбаясь, капитан. Зрение вдруг стало четким и контрастным, и Петрович явственно увидел синий просвет на выгоревших на солнце погонах. В глазах потемнело, и он потерял сознание.

В комнату начкара сбежался весь караул. На топчане лежал грузный подполковник с мясистым, но неестественно белым лицом. Разводящий держал у лица подполковника склянку с нашатырным спиртом. Начкар ругался в телефонную трубку:
- Носит тут этих алкашей-краснопогонников! Что значит - машина ушла? А если он у меня тут кони двинет? Здесь губа или ЛТП!?
Со стороны топчана донесся какой-то сдавленный звук. Начкар обернулся. Подполковник лежал с открытыми глазами и не отрываясь смотрел на висящий на спинке стула китель. С голубыми петлицами, с эмблемой ВВС. Лицо подполковника быстро багровело.
- Авиация, бля!.. - прохрипел подполковник. - Чуть до инфаркта не довели! Я уж думал... - Петрович помолчал, - ...cпецтюрьма КГБ!

Продолжение темы, там же, тогда же.
И служил у нас в эскадрильи один капитан, как фамилия его, не помню за давностью лет,но все его называли "Буба". По национальности был он то ли дагестанец, то ли кто-то из этой братвы, в общем "кровь горячый".
Поставили его дежурным по КПП, кто-то из прапоров помом. А рекогнасцировка была следующая: территорию аэродрома, ессно, охраняли индейцы, а внутри ея наша эскадра за отдельным забором. Казарма одноэтажная буквой П на 21 жилое помещение, плац, дежурка, кабинет типа штаб, десятка полтора всяких машин и т.д., ну, метров 100-120 в поперечнике. И сидит, значится, Буба у ворот, релаксирует, на солнышке греется, и ни об чём не вздыхает, кроме как об Родине далекой. И тут вдруг слышится ему сигнал автомобильный, и чрезвычайно наглый, свои так не гудят. Глянул в окошко калитки, стоит "Волга", белий-белий (там наших машин есть маленько).
Буба:
- Эй, чево гудишь, чево хочишь?
Из машины высовывается харя шире плеч:
- Открывай!!
Б:
- Типа, с х@ёв ли хата рухнула, хабирку покажи!(документ наш так в простонародии).
Харя достаёт "хабирку", Буба её разглядывает (вроде как знает, как по-арабски читают), но и так видно что документ на тот, которые у нас, не похож.
Б:
- Не, ти мене другой пакажи.
Х:
- Какой в гнездо другой!!! Я тя ща тут.. в 24 часа .. падла.. отправлю, за Полярный круг, мля...!!!
Б:
- Ты чё орешь, урод, я тя ща тут ваще завалю, как шпиёна иудейского.
Х:
- Да я из синего дома! (там у нас все советники жили).
Б:
-Да мне срать, хабирку покажи, КРЫСА ШТАБНАЯ!!!
Х:(аж слова сказать не может, морда красная):
-Да я, да я, полковник, да я зам ГВСа!
Б:
- Точно, крыса.
Дело стало принимать угрожающий оборот, народ на крик подтягивается, вылетает комэска, командир группы, замполит.
В чем базар, туда, сюда.
Замполит, увидев харю, просек тему, посинел, отправил Бубу успокоится и стал успокаивать посланца из "Синяка".

А Бубе так ничего и не было, отправки на Родину не предвиделось до конца командировки, в Л/Д ниче не запишешь(ну нету нас в ентой стране, призраки мы), но потом привезли ксерокопию с видами у/л, имеющих хождение у советников и иже с ними.

в продолжение истории от 12.11.03
Стрельбы по-арабски.

По прилёту, приёмке, пьянке по поводу замены со старым составом, где-то через недельку отрядили 10 человек на уничтожение боезапаса, оставшегося от прошлого состава. Около 5000 патронов к АК по 7,62 и 1.500 ПМ-овских. Сложили это добро в автобус, взяли на кажно лицо по 2 Калаша, и по 2 "пестика" и поехали в сопровождении местного комитетчика (по-ихнему Мухабарат), куратора нашей банды, майора Хесама, на ближайшее стрельбище. Подъезжаем к воротам, от которых в две стороны отходит по метров шесть забора и все, и чисто поле вокруг, ни КПП, ни фига ваще, тока памятник Папке Асаду, навес какой-то, типа рубеж, и метрах в ста бочка дырявая, типа мишень иль ориентир. А километрах в 2-3 впереди подножие горы. Ну расчехляемси набиваем магазины и так ненароком интересуемся: А чё, Хесам, в какую сторону стрелять-то?
-В сторна гора стреляй.(довольно сносно по-нашему шпрехал).
А там вдали у подножия видно что ктось пасёт то ли овец то ли Х его З.
-Так это ж там вон есть кто-то, вдруг попадем.
Ответ был следующим.
-А на х#й почему ходит со свой стада по военный объект !