ЧУКОТСКИЕ ЗАРИСУЕЧКИ.

СЕРЕГА КАЛЯНКАУ

По званию он был сверхсрочник-сержант, по национальности - чукча. Когда начался ельцинский «парад суверенитетов», мужики шутили, что быть Сереге в случае внезапной независимости Чукотки как минимум Главкомом авиации, а то и Министром обороны Чукотки. Ибо чукчи, как малая народность от призыва в армию были освобождены, и Серега был бы в таком случае чуть ли не единственным среди них профессиональным воякой.
Сам по себе Серега был тихим, незаметным, дело свое знал, работая в одной из групп ТЭЧи, периодически попадал в наряды, где тоже звезд с неба не хватал, но и анекдоты про свою нацию никак не подтверждал. Нормальный средний «сверчок».
Но была у Сереги мечта - стать прапорщиком. Для этого он три раза ездил в какую-то дальневосточную учебку (Камень-Рыболов, вроде), откуда его три раза изгоняли за нарушение режима, а проще - за пьянку. Причем в третий раз это было уже при мне и выгнали его за день или два до вручения погон. Поторопились обмыть. Калянкау возвращался в часть и снова вел тихую, беззалетную жизнь младшего авиаспециалиста. С четвертого раза он все же через игольное ушко прошел и стал прапором, наверняка единственным в своем народе.
Но была одна история, которая заставила усомниться в беспричинности анекдотов «про чукчу». Задания на вылет обычно ставились с вечера, в случае «раннего вылета» (вне регламента работы аэропорта) определялось время выезда группы спецов и экипажа на подготовку техники, инструктировались дежурный по части, метеоролог, диспетчер, договаривались при необходимости с гражданским аэропортом на включение средств. Но с утра в случае «раннего вылета» дежурный по части звонил на гражданское метео и узнавал погоду в нашем районе, аэропорту назначения, по маршруту и на запасных аэродромах. Большой точности не требовалось, просто надо было решить «стоит дергаться» на вылет или нет. При этом за полчаса-час до выезда командир экипажа звонил в дежурку, узнавал погоду и принимал решение - ехать с ранья, или перенести вылет на попозже. В случае переноса дежурный или помдеж оповещал заинтересованных лиц. Схема эта была отработана годами и вообще рутинна донельзя. Матерые чукотские капитаны-майоры даже без инструктажей у командования делали все вышеперечисленное «на автопилоте».
А теперь собственно история. С утра мой командир, майор Пасеков, звонит в дежурку. Собирались мы лететь в Анадырь (полтора часа лета) и хотели этим же днем обернуться назад.
- Помощник дежурного, прапорщик Калянкау...
- Серег, доброе утро, это Пасеков. Подскажи погодку в Анадыре.
- Доброе утро, тащ майор, сейчас, минуточку....
Долгая тишина, в трубке слышны удаляющиеся шаги, потом приближающиеся.
- Алё, тащ майор...
- Слухаю...
- Окно замерзло, ничего не видно.
Георгич, пересказывая нам этот диалог часом позже, все еще глупо хихикал, пытаясь представить Серегу, прижавшегося к замерзшему стеклу дежурки в надежде разглядеть сквозь четырехсоткилометровую даль погоду в Анадыре. Окно, кстати, на другую сторону выходило, на восток. Гм. Да.

ПОГРАНИЧНЫЙ СУП

Я уже писал, что ежегодный отпуск - это помесь эпопеи с «Одиссеей». И если туда еще худо-бедно получалось проскакивать 1-2 днями пути, то всех, возвращающихся обратно, ждала неизменная пробка в Анадыре. Причин много - непринятие проездных, недовыплата отпускных денег, невозможность приобрести билет обратно (Анадырь - Провидения) за 2 месяца, погода и пр.
Поэтому самым большим праздником по возвращении из отпуска было увидеть стоящий на анадырской стоянке родной пограничный борт. Если же праздника не случалось, приходилось устраиваться в гостинице аэропорта, а если мест не было (как обычно), то проситься на погранзаставу «Аэропорт» или ночевать в маленьком и душном зале ожидания на сиденьях. Пару раз пристраивался на заставу и я. Само место расположения обрекало эту заставу на роль вечной «гостиницы для отпускников», не гнать же своих на улицу, да еще с дитями. А поскольку после возвращения из отпуска денег обычно оставалось 0 рублей, то волей-неволей приходилось заставу объедать. Правда, потом ведомости с затратами на твое кормление пересылались в отряд и там через прод и фин службы производилось удержание. Но количество продуктов на заставе от этих ведомостей не увеличивалось.
Предыстория длинная, а история проста. Как-то раз на этой заставе на обед я получил кусок хлеба и суп гороховый состоящий из трех (!!!) ингредиентов: воды, соли и гороха. Минимализм в чистом виде. Бескомпромиссный. «Суп гороховый»... а фигли вы хотели? Было б написано: «Суп гороховый на мясном бульоне с картофелем и луковой заправкой» - тогда да, претензии по адресу.

МИХАЛ ФЕДОРЫЧ.

Когда я пришел в эскадрилью, командиром части был Сукноваленко Михаил Федорович. Суровый, но справедливый командир, настоящий летчик, он обладал хорошим чувством юмора и, не будучи записным остряком, периодически выдавал весьма своевременные перлы.
Насколько я помню, еще будучи старшим лейтенантом, он при взлете на «восьмерке» по-самолетному, столкнулся с явлением «шимми» носовой стойки шасси, справился с ситуацией без ущерба для экипажа и пассажиров. Машина, вроде, пострадала. Федорыч тогда долго отбивался от попыток повесить на него всех собак, для чего ему пришлось вплотную заняться вопросами шимми, конструкции и прочности ЛА. В итоге промышленности пришлось внести доработки в конструкцию шасси. Это оказалось проще, чем доказать вину настырного старлея. Но речь не о героизме, просто чтобы персонажа выпукло показать...
И вот решил Михаил Федорович освоить новый для него тип техники - АН-26. В инструкторы был избран мой командир экипажа - неизменный Георгич, а я как молодой правак оказался на подхвате - где погода и условия для связки «молодой летчик»-комэска\летчик-инструктор не подходила, за штурвал сажали меня. Приписками Федорыч принципиально не занимался, хотя иногда и выгонял меня из-за штурвала, чтоб самому еще раз прочувствовать. Но налет шел при этом мне, а не ему. Самолет вертолетчикам вообще дается тяжело. Почему-то. А вот самолетчикам вертолет - гораздо легче. Хотя, казалось бы, все должно быть наоборот. Вот и Михал Федорыч несмотря на получение самостоятельных допусков без инструктора летать не осмеливался. А первый его самостоятельный полет я помню. Туда летел Сукноваленко с Георгичем, а обратно (посадка была уже ночью, на которую М.Ф. пока «права не имел») Георгич со мной. По неписаной традиции после первого самостоятельного положено было бить жопой об колесо. Федорыч это, конечно, знал, но на себя ситуацию заранее не примерил. А зря. Вышел в Анадыре на лесенку-стремянку свежего воздуха глотнуть, а там его уже ждали. Стащили с лестницы, как он ни упирался, оттащили к правой основной стойке и пару-тройку раз пятой точкой приложили. А я бегал вокруг - фотографировал. Где-то до сих пор слайды лежат. Никому ничего не было, так мы внаглую еще и сигареты у командира части за первый самостоятельный стребовали. А курил тогда Федорыч ленинградский «Беломор». Вот.
В другой раз сидели в гостинице. В гор. Петропавловск-Камчатский. При округе. Один подъезд обычной пятиэтажки был выделен под гостиницу, куда и вселилась целая орава народу. То ли Военный совет был, то ли принятие решения на очередной период охраны госграницы, не помню. Но целый самолет был забит штабными из отряда во главе с команчем. От эскадрильи - комэска за штурвалом и начштаба с бумажками. А обратно, как водится, помимо этой оравы надо было еще людей захватить, дожидавшихся рейса на Чукотку, груз кое-какой (в т.ч. запчасти на авиатехнику). А самолет-то не резиновый, хоть по документам, но все равно превышать загрузку нельзя. Экипажу с утра машину «для закупок» не выделили, перенесли на потом и мы остались без дела. Естественно, что «в режиме ожидания» пришлось обращаться к зеленой канистре со шнурком на горловине... Через пару часов после начала заседаний в номер ввалился Михал Федорыч. Говорю же - настоящий летчик, затосковал он в этой говорильне. Зато отрядовские штабные чувствовали себя там как рыбы в воде, появившись все обвешанные картами в специальных чехлах и портфелями с бумагами только к вечеру, когда дым в нашем номере уже стоял коромыслом. На следующий день Федорыч вообще в округ не пошел, сразу к нам. Ближе к обеду, когда мы уже были сытые и веселые, в номер влетели два возбужденных подпола из погранотряда. Затанцевали вокруг Сукноваленко, который неторопливо сосал привычный «Беломор».
- Михаил Федорович, мы тут в авиаотдел зашли, напомнили им про заявку на перевозку и тут же нас в эту заявку вписали. Под номерами один и два. Так что завтра с Вами летим.
Федорыч вынул беломорину изо рта, аккуратно пристроил ее на крышку от огуречной банки, служившую врио пепельницы.
- Это хорошо... (подполы расцвели) ...заявка - это документ... раз записались, значит должны взять... (МХАТовская пауза и далее с повышением голоса)... но х*й вы угадали!!! (подполы подобрали с пола челюсти и быстренько ретировались за дверь).
- Старший авиационный начальник на самолете - я, - пояснил вслед закрытой двери Федорыч, - и без моего слова ни одна бл*дь на самолет не попадет.
И победно сунул в рот беломорину.
Ну а крайний раз запомнились слова, сказанные комэской на своей отвальной (перевелся он командиром полка в Воркуту). Где-то к середине мероприятия обвел командир расшалившуюся ораву картинно сумрачным взглядом и произнес: «Значит, я уезжаю, а вы остаетесь... Смотрю я на вас и до чего ж мне вас жалко... А потом посижу, подумаю... Да пошли вы нахрен! Вот за это и выпьем».
И все выпили. И никто не обижался на грубоватый командирский юмор. Что характерно.


КАК ПЬЮТ В ПВО.

Кстати, вот еще зарисовка про Петропавловскую окружную гостиницу. Прилетели, заселились в номер, накрыли стол, сели ужинать. Нас семеро, а номера четырехместные. Значит, в нашем номере одно свободное. И вот в разгар ужина вваливается тело в черных погонах. Я, типа, у вас в номере живу. Ну, проходи, устраивайся, просим к столу. Интересуемся, откуда такой необычный в пограничной гостинице взялся. Отвечает, что сам, мол, ПВОшник, летит к нам на Чукотку служить, кроме погранцов никто прямых рейсов из Петропавловска туда регулярно не летает, потому-то его и подселили к округу поближе, чтоб не искать пассажира когда оказия случится. Ну ладно, садись, наливай, раз почти земляк.
Почти земляк пристроился к столу.
- Чё пьем?
- Вот спирт, вот вода, разбавляй по вкусу.
- Да вы что? Кто ж так пьет? Ща я вам покажу, как пьют в ПВО.
Под нашими восхищенными взглядами наливает себе стакан шила почти до краев. Картинно отставив палец, поднимает стакан на уровень груди, выдыхает и в несколько приемов заглатывает огненную 97-градусную воду. Выдыхает, ставит стакан и замертво падает на свою кровать.
Когда мы утром собирались на вылет, он еще не вставал. Сила. Впечатлил. Слава богу, я не попал в ПВО...

ЧУКОТСКИЕ ЗАРИСУЕЧКИ

АВИАЦИОННО-ПОГРАНИЧНАЯ ОДЁЖКА

Когда мы с моим однокашником Игорехой Новиковым прибыли на Чукотку, нас поначалу очень интересовал вопрос с повседневной формой одежды. Новой формы нам было не положено, а в училище вся форма была с синим ВВСовским кантом. А теперь полагалась с зеленым. Нам по секрету рассказали, что эта синяя краска превращается в зеленую нужного оттенка после обработки каким-то нитрофунгином. Гоша достал (вроде, лекарство оказалось), развел эту дрянь в воде и обработал все синие канты. Естественно, что нанести раствор ровно не удалось, и мокрые линии на штанах местами утолщались, а местами вообще превращались в пятна. Уповая, что дрянь воздействовать будет избирательно только на синий цвет, Гоша лег спать. Наутро выяснилось, что история с нитрофунгином напоминает известную проблему с «радикально черным цветом» усов Кисы Воробьянинова. Т.е. кант из синего стал коричнево-болотным, слабо напоминая «пограничную» зелень, а там, где дрянь протекла с канта на штаны, ткань побледнела и тоже слегка побурела. Сюрреалистичненько так. Я просто купил в военторге новые погоны и быстренько их перешил на повседневке, оставив синий кант нетронутым. Парадки тоже не касался.
Впоследствии же выяснилось, что все наши старания нафиг никому не нужны, ибо даже в наряд «чукчи» ходили в летной техничке, поддевая под комбез рубашку с галстуком для блезиру. Так и жили до 28 мая. А там у нас с Гошей наступил культурный шок.
В части было около 70-80 офицеров и прапорщиков. На торжественном построении НИ ОДНОГО одинакового по форме одежды.
Все варианты от 100% замасленной технички ("а шо, больше ничего не выдали") до щеголеватого ВВСовского лейтенанта (это я, ленивый, ничего на парадке не перешивал, не менял). Гоша Новиков щеголял своими широкими и пунктирными одновременно сине-зелено-коричневыми лампасами. Поскольку парадку за время существования части не выдавали, судя по всему, ни разу, то отдельные капитаны, отчаявшись втиснуть намечающееся брюшко в лейтенантские штаны, не застегивали на них 2-3 верхние пуговицы, стянув верх штанов ремнем. В сочетании с расходящимися спереди (и сзади) полами кителя временами вид открывался весьма пикантный. У одного майора при попытке отдания воинского приветствия лопнул на спине китель, что не помешало ему отбыть повинность до конца.
А как вам авиационная техничка под зеленую рубашку с галстуком? Часто так ходят, говорите? А под белую рубашку с черным галстуком? Праздник ведь, народ старался соответствовать. Про повседневные кителя с белыми рубашками и желтыми ремнями я молчу.

В дополнение ко всему через два-три года начали раздачу новой, уже российской формы, где то, что было при СССРе синей парадкой, стало повседневкой, только с накладными карманами. Появились синие шинели (по-новому, пальто), синие офицерские плащи и пр. извращения демократической моды. К тому же все это поначалу было в ВВСовском исполнении (с синим кантом). На торжественных построениях и строевых смотрах стало еще «чудесатее».
Итак, еще варианты (включите воображение):
Вариант 1: синяя новая ВВСовская фура, старые повседневные штаны с зелеными лампасами, синие с зеленым просветом погоны на «старом» повседневном кителе;
Вариант 2 - полностью ВВСовская синяя парадка с коричневым ремнем от портупеи и криво перекрашенными нитрофунгином из синего в зеленый лампасиками на штанах и просветами на погонах;
Вариант 3 - парадная пехотная бирюзовая (родом из СССР) парадка с авиационными эмблемами и авиационной «курицей» на стандартной пограничной фуражке;
Вариант 4 - желтый парадный ремень с позеленевшей от времени бляхой на новой «демократической» синей форме, впрочем, с повседневными погонами. Фуражка пограничная.
Вариант 5 - отпадный совершенно. Крышесносящий у любого тогдашнего военного. Фура - традиционно пограничная. Китель под белую рубашку с черным галстуком - «демократический», с накладными уже карманами. Погоны повседневные, ибо перешивать лень. Внизу синие советские авиационные парадные для строя галифе (я сам такие только пару раз ещё в училище видел) с ярконачищенными сапогами. Для колориту - желтый парадный ремень и расстегнутые (ибо не сходится на пузе) верхние пуговицы «кривых» штанов, что не мешало им туго и пикантно обтягивать офицерскую задницу начиная от середины бедра.

Но синяя (теперь повседневная) форма с зеленой заслуженной фурой - самое легкое из извращений. Бешеным спросом стали пользоваться прокурорские погоны (синие с зеленым просветом). Промышленность быстро откликнулась на нужды пограничников и наладила массовый выпуск для них штанов, фуражек и пилоток (все с зеленым кантом). Все это перемешивалось у нас в разнообразнейших сочетаниях. Самые ушлые ухитрились добыть в отпуске ФПСовский нарукавный шеврон на синем сукне. У всех остальных этот шеврон светился зеленым на синем. Отдельные эстеты, не выдержав сочетания зеленого шеврона на синем рукаве, но и не найдя синего шеврона, покупали погранично-моряцкие, черные. Самые запасливые продолжали донашивать старую синюю парадку, заменив до дыр протертые штаны свежевыданными. В таком варианте новые повседневные штаны, старый парадный китель (изначально слегка другого цвета, а теперь еще и вытерто-запыленный + с золотыми парадными погонами с синим просветом) и традиционная зеленая фуражка создавали непередавемую цветовую гамму, которая заставляла переходить на другую сторону плаца щеголеватых лейтенантов-голицынцев в шитых "аэродромах".
Вообще, такое впечатление, что перед построением у всей части собрали всю форму, свалили в общую кучу и щедро перемешали. Потом всех разом до кучи допустили. Расхватали, кому-то с цветом не повезло, кому-то с размером (маленький Серега Калянкау подвернул парадку, полученную в приморской прапорской школе, раза два на брюках и раз - рукава на кителе).

В результате во время торжественных построений от строя эскадрильи шарахались даже привычные ко всему отрядовские беспородные собаки, а пехотные полковники и полуполковники на трибуне во время прохождения эскадрильи торжественным маршем закрывали глаза и пунцовели, подавляя рвущееся наружу ржание.

Альтернативная история.
(Просто выдумка.Монолог).

Обычная средняя школа. По каким-то причинам длительное время будет отсутствовать учитель истории. Чтобы не срывать учебный процесс, принято решение о том, что вести его уроки будут другие преподаватели. Первому провести урок истории выпало преподавателю начальной военной подготовки, полковнику запаса, в прошлом военному лётчику и специалисту по расследованию авиационных происшествий.

* * *
- При входе старшего по званию в помещение подаётся команда «смирно»!
- Вот так, теперь нормально, вольно. Садитесь.
- Ваш преподаватель отсутствует по объективным причинам и сегодняшний урок истории проведу я. Тема нашего занятия...
Полковник спешно пролистывает журнал с планами занятий.
- Ага, мифология древней Греции... Прекрасно!
- Ну, кто нас просветит по этому вопросу...
Полковник надел очки, пять минут изучает классный журнал. Затем со вздохом отодвигает его в сторону и принимается изучать класс. Расплывается в улыбке, заметив ученика, тянущего руку.
- Вот вы, молодой человек, что вы хотите донести до нашего сведенья?
Ученик пытается начать отвечать, но полковник с досадой обрывает его.
- Военно..., курса..., простите, учащийся, прежде чем давать ответ, должен назвать свою фамилию.
Ученик вскакивает, замирает по команде смирно, называет свою фамилию и чётким, строевым шагом выходит к доске.
- Ведь можете, когда захотите, - удовлетворённо произнёс полковник, - Слушаю вас.
Тем же чётким, внятным голосом, ученик пересказывает миф о Дедале и Икаре. Полковник слушает с неподдельным интересом.
- Как, и это всё? - по окончанию ответа ученика воскликнул он.
- Что значит, это всё что было в учебнике, ну-ка, дайте мне его сюда!
Открыв учебник на нужной странице, полковник сначала бегло её прочитывает, затем, хмыкнув, принимается изучать более внимательно, заглядывает на следующие страницы, перечитывает оглавление, и потратив на это дело четверть урока, с досадой отодвигает от себя учебник.
- Ну что взять с этих историков! Тяжелейшее авиационное происшествие с гибелью лётного состава и всего пару строчек! Гуманитарии, одним словом.
- Ах да, вы садитесь, пять, - полковник вспомнил о стоящем у доски ученике, -Материал вы знаете на "хорошо", но за строевую выправку увеличиваю балл.
- А мы с вами, - обратился он к классу, - сейчас подробно разберём этот случай, ликвидируем, так сказать, пробелы в вашем образовании.
Полковник расхаживал взад вперёд вдоль доски. Он явно был сейчас в своей тарелке.
- Итак, что нам известно? Во время перелёта по маршруту остров Крит, и по непроверенным данным, остров Сицилия, - полковник нарисовал на доске два кружочка и прочертил между ними линию, - Произошло авиационное происшествие, по степени тяжести именуемое катастрофой.
- Суть в следующем: ведомый Икар проявил акт воздушного хулиганства, самовольно изменил режим и профиль полёта. В результате чего термическое воздействие на летательный аппарат превысило установленные ограничения, что стало причиной ослабевания его конструкции, ну и далее разрушения. Разрушенный аппарат столкнулся с водной поверхностью, пилот Икар погиб.
- Ведущий Дедал дальнейший полёт по заданному маршруту прекратил и произвёл вынужденную посадку на первую подходящую площадку, то бишь остров, название которого история не сохранила.
- Но, - полковник вновь обратился к классу, - Нас интересует, были ещё какие нарушения лётной работы, прямо, или косвенно способствовавшие развитию аварийной ситуации?
- Если вы вдумчиво прочитаете документ, - полковник кивнул на учебник, - то найдёте немало.
- Первое, - полковник загнул палец, - Вылет не был санкционирован царём Миносом, а это уже само по себе преступление.
- Второе, подготовка Икара была явно недостаточной и велась с нарушениями. Дедал сосредоточился исключительно на лётной практике и упустил теоретическую подготовку.
- Третье, не отрабатывались действия в особых случаях.
- Четвёртое, я не нашёл упоминаний об статических испытаниях летательного аппарата Дедала, не говоря уже о его сертификации по нормам лётной годности ИКАО.
- Пятое, полёт осуществлялся при отсутствии на борту спасательных средств.
- Шестое, руководство группой в ходе перелёта было неудовлетворительным. По сути, ведущий Дедал от своих обязанностей самоустранился и только пассивно наблюдал за эволюциями ведомого Икара.
- Вы что-то хотите сказать, молодой человек? - полковник заметил ученика, отчаянного тянувшего руку.
- Что вы говорите? Перегрев - ошибочная версия? Да-да, с поднятием на высоту температура падает...
- А вы умеете видеть и думать, юноша, - одобрительно сказал полковник, - Я этот факт упустил, похоже, здесь мы имеем дело с сокрытием реальных обстоятельств катастрофы...
- Как ваша фамилия? Ставлю вам твёрдую пять! - полковник наклонился над журналом.
- А двойка у вас за что?
- За то, что вы сказали про восстание Спартака? Что оно проходило под предводительством Романцева? Гм, а под чьим предводительством мог ещё выступать Спартак?
- Кстати, как они вчера сыграли? Два-ноль выиграли? Хорошая новость.
- Ладно, ставлю вам ещё одну пять. Закроем двойку. Негоже такой светлой голове показатели портить. Я надеюсь, что вы, молодой человек, скажете своё слово в истории расследования авиационных происшествий.
Звонок сообщил об окончании урока.
- Одну минуту, - сказал полковник, - Пару слов.
- В целом класс мне понравился, глубокие познания, умение мыслить. Только вот следующий урок будет замещать преподаватель информатики. Что там у него по плану?
Полковник заглянул в тетрадь.
- Ага, падение Трои, как яркий пример того, к чему может привести инсталляция внешне привлекательных, но непроверенных элементов.
- Дерзайте!

ЧУКОТСКИЕ ЗАРИСУЕЧКИ

ПУРГА

Как-то раз попал в цепкие лапы военных медиков и я. Хотя батька-военврач и завещал мне еще в курсантские годы избегать «трех ВВ» (взрывчатых веществ, военных водителей и военных врачей), деваться было некуда. После тяжелого авиационного происшествия недели через две мои почки превратились в два гранитных камушка (не в груди). Спать, сидеть, ходить вообще жить стало очень больно, и я сдался Вите-Косторезу. Тот быстро обнаружил кровь в моче и уложил меня в офицерскую палату, запретив даже кратковременные визиты домой. Дело было в декабре, незадолго до Нового Года. Дня три я вытерпел Витькин злобный больничный режим, а потом взвыл. Витек, как добросовестный администратор, пытался «не допустить бардака», но был послан нахрен со всей летчицкой прямотой и пофигизмом к чинам. После этого мы сошлись на режиме «дневного стационара». И вот вечером после 18 я собрался домой. А днем началась пурга. Северянина этим трудно удивить.
Я отважно открыл дверь санчасти, перешагнул наметенный уже по пояс сугроб и по колени в снегу сделал пару шагов к дому. В принципе, было недалеко, метров 30 до моего подъезда. Напротив санчасти была казарма РМО (водители, кочегары, электрики/сантехники и пр.). Я поднял глаза, чтобы скорректировать курс по фонарю, горевшему над входом в РМО, и не увидел его. Обернулся, чтобы сориентироваться по фонарю над входом в санчасть. Его тоже не было. Огляделся. Меня окружала жемчужно-белая тьма, в которой не просматривался ни один источник света, даже мощные прожекторы на здании штаба погранотряда. С одной стороны эта тьма кололась наждаком тысяч сухих крупинок, стесывая щеку. Ага. Когда я выходил из двери, то ветер был в левую щеку. Значит, можно идти, ориентируясь «по ветру». Сделал еще пару шагов, ветер хлестнул в спину и по другой щеке. Нафиг-нафиг, пойду-ка я по следам обратно в санчасть. Развернулся на 180. Следов нет. Пошел прямо. Наткнулся на высокий, по грудь, отвал снега. Значит, я справа или слева от расчищенного входа в санчасть. Значит, надо свернуть и там, где сугроб становится порыхлее и пониже - там дорожка к двери. Вот только куда сворачивать? Я пошел приставным шагом влево. Сугроб понизился и порыхлел. Обрадовавшись, я ломанулся вперед и шагов через десять понял, что что-то не так. Видимо, я всё же не угадал при выборе направления и сейчас обхожу угол медпункта слева, вокруг сугроба, двигаясь вдоль боковой стены. Не оборачиваясь, сделал 10 шагов назад и пошел приставным шагом вправо. Наткнулся на сугроб. Видимо, надо было вернуться не на 10, а на 15 или 20 шагов назад или просто шаг назад короче получался. Спина под летной меховушкой взмокла, ибо при некоторой «удаче» можно было, покружив по плацу и между строениями уйти как в тундру, так и выйти на лед бухты. Ладно, не будем метаться и попытаем удачи еще. Я снова пошел задом вдоль сугроба. Шагов через 5 он кончился и я приставным шагом двинулся вправо в надежде, что двигаюсь к точке, куда угодил, решив идти назад, в санчасть. Минут через 10-15 после выхода я все же увидел над головой какое-то сияние, которое через 2 шага превратилось в желтый мутный круг электролампочки под белым колпаком над гостеприимными дверями санчасти. Уф-ф-ф... Обнять дверь и плакать... Вместе с грудой снега я ввалился в предбанник. Ноги дрожали, по спине текло, полные берцы снега и замерзли до онемения щеки. Позапинав часть снега обратно на улицу, я плотно прикрыл за собой дверь и побрел наверх в палату. Погулял, блин.
Парой часов позже слегка развиднелось, и я домой все же попал. А боец, выписанный в обед из госпиталя и ринувшийся в погранотряд около 15.00 (дембель в опасности) никуда не попал. Его весной в поселке нашли, когда снег сошел. Метров 100 от дороги, метров 200 до ближайшего дома. Как живой был, только собаки с песцами слегка объели. Вот такие дела.

Удар по авианосцу.

Расскажу, как это реально бывало. Все это происходило в самый расцвет наших Вооруженных Сил, в 1986 году. То есть это мы думали, что у нас расцвет, а оказалась - "стагнация".
Современный "муруканский" авианосец спокойно совершал плановый переход из Америки в Японию. Шел он давно известным маршрутом, в окружении своры боевых кораблей, по пути отрабатывал задачи боевой подготовки. Как только этот вражина вошел в зону досягаемости авиации ТОФ, нас "насторожили". Мы к этому давно привыкли, не сильно-то и разволновались. Все шло нормальным порядком. Но авианосец решил с нами поиграться.
Отряд боевых кораблей во главе с крейсером УРО был ночью отправлен в пролив Лаперуза, а одинокий авианосец через Сангарский пролив полез в Японское море. Вся наша разведка, и так называемая космическая, этого разделения не увидела. Все думали, что АУГ идет проливом Лаперуза, поэтому не особенно и дергались. А главный гад шел 100 км южнее. Это мы потом узнали.
Чтобы враг не думал, что он может спокойно лазить вблизи нашего Сахалина, подняли пару Ту-16, - обозначить слежение за АУГ. Ту-22м2 решили не трогать, да и с продолжительностью полета, по сравнению с Ту-16, у них было слабовато. Вот в этой паре я и пошел на вылет. Лететь до врага - 200 км, отслеживать можно до 6 часов, чем мы и занимались. Вылет в ночь, на визуальный контакт выходить ночью запретили, вот мы и барражировали в 50 км от группы надводных кораблей, думая, что работаем по авианосцу. Надо знать, что мой РБП видит всего на 60 км, поэтому особо мы цели рассмотреть и не могли. Должен честно отметить прекрасный тактический прием командира АУГ. Чтобы мы не сомневались, что идет АУГ, нас периодически облетывали F-14, которые действительно взлетали с АМГ, крадущегося в это время Сангарским проливом в Японское море. Вот тогда я и узнал разницу между нашими и вражескими бортовыми огнями, понял, чем различаются импульсные, проблесковые, и пульсирующие маяки. Как говорится, - век служи, век учись. Когда отряд боевых кораблей пошел на юг, мы поехали на посадку.
Приземлились, рассказали, что творили, а в штабах - паника. Капитан торгового флота увидел в проливе АМГ, сразу же доложил воякам, флотоводцы с ума сошли. Наш Ком. срочно вылетел в Монгохто, полк загнали в ДС. Пришлось идти спать в барак. Пока мы спали, АВМ вышел в Японское море, рассвело, все его и увидели. То, что творилось в полку, словами рассказать очень трудно. Командующий орет, комдив рычит, командир полка кричит, комэска матерится, штурмана во главе с Главным свою лепту вносят. В суматохе забыли поднять по "Тревоге" соседний полк. Я вам клянусь, что просто забыли. Когда вспомнили, то ко времени удара, назначенному Ком. ТОФ, они уже не успевали подготовить самолеты. Отбрехались тем, что АВМ близко, не успеем в воздухе дивизию собрать, мол, и полком справимся.
Подготовились к вылету, пошли на удар. Сначала выпустили РУГ в составе двух Ту-22м2. Они должны были раньше выйти на цель с другой стороны, дать нам целеуказания, нанести "удар". Моя эскадрилья Ту-16, как всегда, раньше всех взлетала, позже всех садилась, летела выше всех, поэтому мне было "сверху видно все..." прекрасно. Полк собрался, шли в облаках, шарахались, но продвигались в нужную сторону. Подлетного времени было мало, но опыт у нас у всех имелся, поэтому отработали как надо, в заданное время. Распустились, зашли на посадку. Это очень интересная картина, когда полк заходит на посадку с 2-х минутным интервалом. Впечатляет. Хуже всего ведущему Ту-16, который заходит за последним "бэкфайером", так как интервал 2 минуты, а скоростные режимы разные. Но, должен сказать, что меня серьезно учили летному делу, да и комэска мой был не дурак, так что зашли очень даже прилично.
После посадки всех "ведущих" со штурманами вызвали к Кому и Гл. штурману. Началась вторая часть удара... Но, если по врагу мы наносили тактический ракетный удар, то по нам били, не жалея боеприпасов. Отобрали карты, сравнили места групп на момент удара, которые штурмана лихорадочно наносили после посадки, места не сошлись с запланированными. Ничего страшного, но кричали долго. Но главное было не в этом. Во время вылета войсками ПВО был объявлен "Режим" по самолетам нашего полка, то есть мы нарушили порядок использования неба. Начали сравнивать заявки, маршруты, драть диспетчеров и штурманов. Через некоторое время все прояснилось. Во время лихорадочной подготовки к вылету штурман отряда РУГ ошибся в записи координат маршрута, штурман АЭ, при контроле на это внимания не обратил, поэтому РУГ пошла по незаявленному маршруту, на 200 км южнее. Этого штурмана отряда вызвали к Гл. штурману. Орать генерал начал, как только увидел Васю. И сразу вскрыл вопиющие ошибки в организации подготовки к полету. Главной причиной произошедшего генерал объявил то, что Вася имел усы и носил обручальное кольцо. И верно. Разве с такими нарушениями Вася мог хорошо подготовиться к вылету в условиях общей паники? А если штурман АЭ "не видел" Васиных усов и кольца, то как он мог увидеть ошибки в маршруте? Васю побрили и сдернули с пальца кольцо, штурману АЭ "прочистили" зрение. Начальство успокоилось, полетело во Владик, докладывать Ком. ТОФ о прекрасно выполненном вылете. Нарушение режима объяснили тем, что РУГ, сориентировавшись на месте, приняла настолько грамотное решение о выходе на цель с такой стороны, что запутали не только врага, но и наше ПВО.
Один мудрый инспектор ВВС так подвел итоги вылета: "Зачем эти "америкосы" тратят деньги на походы авианосцев? Ведь если они на шлюпке подплывут к нашим берегам, то мы в штабах сами себя передавим в панике. А выживших в давке добьет собственное командование, чтобы не делиться наградами".