Пятый тост

(продолжение)
Новый год

Тридцать первого декабря в провинции Афганистана Б. установилась настоящая зимняя для этих краёв погода. С неба ровным, непрерывным потоком падал новогодний дождь. Его капли барабанили по крыше, вселяя надежду, что новогоднюю ночь можно будет встретить по человечески, то есть посидеть за столом, выпить с трудом и за немалые деньги добытой водки, не опасаясь, что неожиданно выдернут на срочный вылет.
Настроение у старлея Л., было под стать дождю: спокойное, ровное благодушное. Даже то обстоятельство, что вместо снега шёл дождь, его совсем не огорчало, даже наоборот. За свою ещё не слишком длинную службу в авиации, старлей уже успел возненавидеть снег всеми фибрами души. Первая ассоциация, которую он называл, не задумываясь, на слово «снег», была лопата, ну и далее - скребок, военные, конструктивно не способные скользить лыжи. А дождь что - прошёл, и нет его.
После недавнего обеда старлей возлежал на кровати и размышлял на философские темы. Думал о том, что если вдруг женится, то первым делом будет учить детей мечтать правильно. Чтобы они не повторяли его ошибок. Вот он мечтал в детстве стать военным лётчиком и стал им, мечтал, читая книжки, повоевать и, пожалуйста, он здесь.
Внезапно в голову пришла одна мысль, от которой стало немного не по себе: А не мечтал ли он, часом, стать героем посмертно?
Старлей принял сидячее положение и начал копаться в воспоминаниях детства. Да нет, не похоже, он всегда в мечтах оставлял себе шанс.
Успокоившись, старлей снова лёг на кровать, достал из-под подушки книгу. Но чтение не шло хотя бы потому, что сюжет этой книги давно уже был выучен наизусть, да и настроение было не совсем подходящим. И незаметно для себя он снова погрузился в воспоминания. Сначала про то, как праздновал в детстве Новый год, затем про детство вообще, потом отрочество, юность, далее, совершив круг, мысли старлея снова вернулись к Новому году. Он вспоминал новогоднюю ёлку, дивный неповторимый запах хвои, про то, как ярко горели в темноте разноцветные лампочки, как они ребятишками звали Деда Мороза и тот шёл к ним, нарочито громко топая. От этого у старлея даже начался приступ ностальгии, так ему захотелось вновь всё это увидеть. Внезапно, в унисон с его мыслями, в коридоре раздались шаги, скрипнула дверь в их комнату.
- Неужели, Дед Мороз? - старлей слишком далеко ушёл в себя.
Увы, к его разочарованию, это оказался диспетчер, прапорщик М.
- Принесла нелёгкая, сейчас будет подарок, - выругался про себя старлей. - И дождь, похоже, утих, не иначе как полетим куда.
И точно, всё оказалось именно так.
- Мужики, - начал диспетчер прямо с порога, - тут разрывчик в облаках образовался, нужно срочный груз на площадку Б. доставить.
- Ага, вот сейчас все свои дела бросим и полетим, - ответил ему капитан А.
Капитан А. был занят очень важным делом, он обстоятельно и сосредоточенно вырезал из старых синоптических карт снежинки, а старлеи Н. и С. развешивали их по стенам комнаты, а также на единственное уцелевшее стекло окна. Другие рамы давно были затянуты брезентом. Кстати, старлей считал занятие капитана А. впадением в детство и, разумеется, не принимал в этом никакого участия, но сам накануне покрасил все лампочки в комнате разными цветами. Скупив для этого, к неудовольствию женщин гарнизона, весь имеющийся в военторге лак для ногтей.
- Ну я чего, сам это выдумал, моё дело приказ передать, - сменил тон прапорщик.
- Ладно, сейчас идём, - капитан А. со вздохом отложил ножницы и бумагу.
- Вы поторопитесь, а то как бы опять погода не поменялась, - уже из дверей сказал диспетчер.
Капитан А. надел куртку, достал из-под кровати автомат, защитный шлем и направился к выходу. Старлей Л. на это никак не реагировал. Он продолжал лежать на кровати, держа в руках бесполезную книжку, всем своим видом показывая, что происходящее его не касается. Как будто надеялся, а вдруг без него обойдутся.
Не обошлись.
- Ты чего лежишь? Пошли! - возмутился капитан А.
Делать нечего, старлей также достал автомат, защитный шлем, смахнул с планшета хлебные крошки и последовал за капитаном.
На улице дождь действительно закончился, посветлело, низкие доселе тучи поднялись и открыли панораму побелевших от снега гор. Вот так, дождь, оказывается, был только здесь, в котловине.
Но красота гор сейчас мало радовала старлея, тёмная полоса неба на горизонте красноречиво говорила, если они не управятся туда и обратно за час, то Новый год будут встречать не в уюте лётной столовой в компании «сэкономленного» авиационного спирта, а в землянке на площадке Б. Не сговариваясь, старлей и капитан А., прибавили шагу.
На стоянке уже дожидался экипаж ми восемь. Хотя на экипаж они походили сейчас меньше всего. Нет-нет, с экипировкой у них всё было в порядке. Но на лицах явно читалось: Что я здесь делаю?
И в целом складывалось впечатление, как будто совершенно незнакомых с лётным делом людей переодели в авиационную форму и заставляют лететь. Обычное и не единожды виденное дело, особенно при сборе по тревоге в четыре утра. Впрочем, старлей особо не обольщался по поводу собственной физиономии, её выражение вряд ли было лучше.
- Давайте, быстренько запускаемся, - с нетерпением, как будто он перед дверью кабинета зубного врача и желает побыстрей покончить с неприятной процедурой, предложил командир восьмёрки капитан К., - А то ещё не площадке погода прихватит и будем там куковать.
Перспектива встретить Новый год невесть где, никому не нравилась, и экипажи быстро заняли места в кабинах, забегали по многочисленным выключателям руки, запуск.
Минут через пять обе машины кружили над аэродромом, набирая высоту. До площадки Б. лёту было минут двадцать, причём львиную долю времени занимал набор безопасной высоты и снижение с неё. Проблема была ещё в том, что нагруженный полным боекомплектом ми двадцать четвёртый не больно-то резво эту высоту набирал. Потому, продолжая пребывать в предновогоднем настроении, помноженном на нежелание терять время, экипажи не стали по обыкновению набирать упомянутую высоту, а легли на курс сразу, как только этой самой высоты стало хватать, чтобы перевалить через хребет.
Это обстоятельство несколько обеспокоило старлея, по данным разведки здесь действовала банда. Но полёт протекал спокойно. Ми восемь величаво плыл над близкими, покрытыми девственно белым снегом горами, с облаков летели редкие снежинки, и старлею на ум пришёл сюжет из новогодней открытки, летящие по небу сани с Дедом Морозом, и тройка лошадей.
- А что, - подумал старлей, - Экипаж - это тройка лошадей, по крайней мере, пьют они как лошади, ми восемь - это сани, а сопровождающий груз - Дед Мороз.
Вот только в эту идиллию поначалу не вписывался его ми двадцать четвёртый, но представив себе мысленно картину летящих по небу саней Деда Мороза, которые прикрывает боевой вертолёт, старлей решил, что это было бы вполне разумно, никакой серый волк не рискнул бы позариться на детские подарки.
- Вот только Снегурочек у нас маловато, - докопался до основной причины своей хандры старлей.
Толчок шасси о землю вернул его к действительности, они прилетели.
Разгрузка на площадке на удивление прошла быстро, хозяевам площадки было неловко за то, что побеспокоили экипажи в этот день, и предложили дорогим гостям пройти к столу, и как говорится, за наступающий. В другое время, «дорогие гости» не преминули бы воспользоваться предложением, но неустойчивость погоды вынудила отказаться от столь любезного предложения. Попутного груза не было, и можно было отправляться в обратный путь.
- Ну что, хлопцы, такое предложение, может, не будем набирать высоту, а проскочим по ущелью, десять минут, и мы дома? - высказал свои соображения капитан М.
Эта идея получила всеобщее одобрение, ведь проскочили они сюда на самых хребтом и значит вдоль ущелья пройдут, не впервой.
И к удивлению хозяев площадки, вертолёты без привычных спиралей, на бреющем ушли в сторону аэродрома.
Полёт на малой высоте - захватывающее зрелище, тем более, по новому маршруту. Долина площадки Б. стремительно уносилась назад, а ущелье впереди вырастало в размерах. Оказалось, оно намного больше, чем выглядело с высоты. Слева от начала ущелья стояла высокая скала треугольной формы. Снег причудливо лежал в расщелинах, придавая ей сходство с заснеженной ёлкой. В воображении старлея она тут же превратилась в новогоднюю.
- Жаль только не светится, - пришло на ум.
И в унисон его мыслям, «ёлка» вспыхнула семью-десятью, ослепительно белыми, словно электросварка огнями. Летящий впереди ми восьмой начал делать разворот с каким-то немыслимым для этого типа вертолёта креном. До старлея дошло, что случилось.
- Твою ма..., - начал было он, но не закончил фразу поскольку со всего маху влетел головой в боковое стекло фонаря кабины. Это капитан А. ввёл вертолёт в не менее энергичный разворот. Если бы на старлее не было защитного шлема, то он бы наверняка расшиб лицо. Это было весьма удивительно, потому что ещё мгновенье назад защитный шлем болтался на окуляре прицела, и вот на тебе, каким-то образом оказался на голове.
Хозяевам площадки Б., пришлось удивиться ещё раз, не прошло и пяти минут, как опять над ними вертолёты. Но вместо посадки обе машины принялись тщательно набирать высоту, и только когда коснулись облаков, взяли курс на базу.
Всё оставшееся время полёта старлей размышлял о том, как нелогично устроен мир. Каких-то жалких, пятьдесят грамм металла может быть достаточно, чтобы оборвать полёт машины весом одиннадцать тонн. При этом он не забывал внимательно следить за местностью внизу вплоть до момента касания колёс вертолёта, полосы.
После посадки между капитаном А. и старлеем Л. произошла небольшая дискуссия, дословно привести которую по понятным причинам нельзя, а литературным языком она выглядела примерно так:
Капитан А.: Товарищ старший лейтенант, я недоволен вашими действиями. Почему вы не открыли ответный огонь по противнику?
Старлей Л.: Товарищ капитан, я не могу согласиться с вашими претензиями, поскольку вы слишком быстро выполнили разворот. И оружие, имеющееся в вашем распоряжении, давало вам возможность более эффективно ответить противнику.
Эта беседа насколько увлекла пилотов ми двадцать четыре, что они не заметили, как к ним подошёл экипаж ми восемь.
- Ну, что? - спросил капитан М., что значило: После событий, имевших место в полёте, есть необходимость снять стресс.
- Да того, - ответил капитан А. в переводе, - Ваше предложение актуально и своевременно, я полностью его поддерживаю.
- Тогда мы сбегаем, - сказал своё слово старлей.
Правак с ми восемь лейтенант В. в разговор не вступал, несмотря на молодость, он давно знал, что лучшее средство от стресса - это водка, и то, что бежать за ней самым молодым, то есть старлею Л. и ему.
В Афганистане за деньги можно достать всё. Были бы деньги. За пятнадцать минут старлей успел смотаться в местный аэропорт, купить у тамошнего начальника пару бутылок водки и вернуться в модуль. Старлей думал, что они обернулись очень быстро, но оказалось, за это время борттехники успели зачехлить вертолёты, а командиры экипажей приготовить закуску и накрыть стол.
- Ну и прекрасно, - подумал старлей, он терпеть не мог ожиданий, за исключением, когда ждали его.
Процесс снятия стресса начался. Водку разливали небольшими дозами, словно это в самом деле было лекарство, на самом деле, просто пытались растянуть имеющийся запас на большее количество тостов. Через час-полтора старлей заметил, что за столом гораздо больше народу, чем принимало участие в полётах, стресс снимали даже те, кто по долгу службы в воздух не поднимается. Но поскольку количество водки на столе не уменьшалось, в то время как число пустых бутылок в углу росло, и давно было больше изначальных двух единиц, то возмущаться он не стал. Неизвестно, чем бы это всё окончилось, в смысле по времени окончания и общем литраже выпитого, если бы в комнату не зашёл подполковник Х.
- А ну, быстро прекращайте! - скомандовал он. - Нам через полчаса за новогодний стол садиться, а вы водку тут жрёте! Быстро себя в порядок приводить.
И все без лишних разговоров разошлись по комнатам. Потом было шумное застолье в лётной столовой, речь президента по телевизору, в которой он и словом не обмолвился за тех, кто встречал Новый год вдали от Родины. Бой курантов, который утонул в звуках ураганной стрельбы из всего, что только может стрелять, и тысячи трассирующих пуль, уносящихся в небо. Непонятный восторг, с которым старлей опустошил магазины собственного автомата.
А ещё была головная боль, с которой проснулся старлей утром первого января.

(продолжение следует)

Пятый тост
(продолжение)

Коммерсант

- Деньги не пахнут!- Веспасиан Тит Флавий, римский император.
- Он просто не держал в руках афгани,- старлей Л.

Резкий, тошнотворный запах шибанул в нос и старлей Л. мгновенно проснулся. Пять секунд хватило, чтобы оценить обстановку.
- Убью гада!- заорал он на всё горло и запустил в старлея С. ботинком капитана А., затем опрометью бросился на улицу. Будучи уже в двери добавил:
- Окна открой, проветри!
На улице старлей отдышался, словно он нырял на глубину, и поскольку, возвращение обратно в модуль было ещё проблематичным, решил посидеть некоторое время в беседке рядом. Бегавший поблизости пёс Рекс, было, бросился радостно навстречу к нему и застыл как изваяние. В собачьем мозгу явно конфликтовали программы. Видел и слышал он старлея Л., но запах был как у самого настоящего душмана. Но через пару минут свежий ветерок сделал свое дело, Рекс завилял хвостом, подбежал и лизнул руку старлею, дескать, Извини друг, обознался!
А произошло следующее. Пока старлей Л. решил скоротать послеобеденный перерыв сном, его товарищ и сосед по комнате старлей С. не придумал ничего умнее, как пересчитать свои запасы местной валюты. Купюры показались ему излишне мятыми, и он принялся их гладить утюгом. Это деньги, которые население традиционно, для надёжности, пропитывает бараньим жиром. Причём, не лучшего качества. С некоторых пор был ещё один повод, почему старлей не выносил этого чудовищного запаха, он был причиной некоторых, не особо приятных воспоминаний.
Когда старлею приходилось слышать, что в училище были некоторые, совершенно ненужные предметы, он был готов плюнуть тому в лицо. Хотя ещё недавно сам так думал. Но в первый же месяц пребывания в Афганистане убедился как в собственной неправоте, так и в гениальности тех, кто составлял программы военных училищ.
Вот, казалось бы, на кой чёрт будущему пилоту, инженеру, политэкономия с её первичными накоплениями капитала и прибавочными стоимостями? А нет, оказалось, очень даже надо. В Союзе, где прилавки магазинов не ломились от обилия ширпотреба, эти знания тихонько дремали на задворках сознания в разделе «к сведенью», поскольку проблемы недостатка личных финансов не было как таковой. Но первое же посещение гарнизонных «Берёзок», дуканов, проводило к неутешительному выводу: «можется купить», далеко отставало от «хочется иметь». А хотелось, преимущественно молодым людям, многого: и джинсы, и кроссовки, и швейцарские часы, и магнитофон, и подарок девушке, да всего не перечислить. Такой дисбаланс действовал на умы, как разность потенциалов на электрический ток. Что в свою очередь привело к состоянию некой неудовлетворённости, которую работники политотдела называли не иначе, как недостойной советского человека жаждой наживы. Но именно эта «жажда» заставляла шевелиться мозги и применять на практике полученные знания.
К примеру, чтобы купить в дукане джинсы, нужна некая сумма. Получить её можно, поменяв некоторое количество чеков на афгани, или просто продать какие-либо материальные ценности. Но для этого нужно было этими самими ценностями обладать, а что делать тем, кто по роду службы выхода на них не имеет?
Нет, не зря преподаватели вдалбливали в юные головы формулу: деньги - товар - деньги. Вскоре было установлено, что если приобрести в военторге за чеки определённый товар и потом реализовать его оптом в дукан, можно было достичь восьмикратной и более рентабельности в сравнении с прямым обменом.
Упомянутое руководство политотдела называло это спекуляцией и боролось с ней в меру сил. Старлей вспомнил, как прилетевший к ним в командировку пропагандист зачитывал взятые в соответствии с «новым мышлением» «реальные» социалистические обязательства полка.
После всевозможных «улучшить, повысить, ускорить», он приступил к «искоренению недостатков».
- Сократить пьянство, на пятнадцать процентов.
- Сократить спекуляцию, на двадцать процентов.
- Сократить внебрачные половые связи на двадцать два процента.
Такая постановка вопроса заинтересовала старлея, он очнулся от полудрёмы и далее с любопытством слушал пропагандиста. Тот повещал ещё минут пять, после чего традиционно обратился к присутствующим: - У кого есть вопросы?
- У меня!- первым взметнул руку Старлей.
- Слушаю вас,- тоном священника отпускающего грехи, сказал пропагандист.
- Я вот не понял, что брать за сто процентов, а то непонятно, что и как сокращать?
Пропагандист расцвёл улыбкой кардинала из фильма «Три мушкетёра»,- Вам, товарищ старший лейтенант, вообще ничего нельзя, ни первое, ни второе, ни третье.
Такой ответ озадачил старлея, - Это что же получается, под «сокращение» попали только молодые пилоты?
И на всякий случай он задал ещё один вопрос:
- А ему можно?- он указал на дремавшего рядом капитана А.
- Ему тоже нельзя,- с той же улыбкой сказал, как отрезал пропагандист и чтобы пресечь дальнейшие, дурные, по его мнению, вопросы, добавил:
- Никому из вас, ничего нельзя! Понятно?
- Понятно,- ответил старлей, хотя и ничего не понял, но по опыту знал, спорить с работниками политотдела занятие неблагодарное.
Эту «арифметику» он понял потом, месяцев восемь спустя, когда на перроне гарнизона К. ожидал самолёт, чтобы навсегда покинуть Афганистан. Неожиданно раздался скрип тормозов, это подкатил Уазик командира полка. Старлей приготовился к команде «смирно», но из машины вышел уже знакомый пропагандист и двое холёных солдат из штабной команды.
- Сюда выгружайте,- скомандовал пропагандист и бойцы принялись быстро извлекать из машины многочисленные сумки, чемоданы, баулы, на фоне которых, тощая сумка с личными вещами старлея, выглядела не более чем кошельком.
- Вот она, «арифметика» политотдела,- наконец-то понял старлей,- это мы, простые пилоты и технари, входили в те самые пятнадцать, двадцать и двадцать два процента.
Он горько улыбнулся. Нет, не от зависти к вещам, на них ему было уже плевать. Но на кителе пропагандиста красовался новенький орден, старлей вспомнил, как накануне командир полка* порвал представления к награждению пилотов. Только за то, что они в соответствии с русскими традициями собирались встретить заменщиков. И как ему было неловко перед друзьями, что его представление было послано неделей раньше, а у этого «героя» ни стыда ни совести.
Но это всё было потом, а тогда, едва пропагандист улетел обратно в К., старлей тут же отправился в военторг, в надежде прикупить, что-нибудь на продажу.
К сожалению, поставки в военторги осуществлялись исходя из физиологических, а не коммерческих потребностей военнослужащих. И как часто бывает в природе, сложилась своеобразная иерархическая пирамида, в основании которой, поближе к материальным ценностям, находились тыловые службы, затем штабы, всевозможные ...комы, на самой вершине находился лётный состав, командиры маршевых рот, взводов, а также прочий воюющий состав. Только в магазин происходила очередная поставка, мгновенно выстраивалась очередь, и весь оставшийся после крупных хищников колониальный товар сметался в считанные минуты. Увы, лётный состав часто оказывался в пролёте.
Тем не менее, старлей Л., умудрился провернуть несколько подобных сделок, на полученную сумму прикупил себе пару кроссовок взамен добротных, но не подходящих для местного климата, лётных ботинок. Благодаря этому обстоятельству старлей Л. мнил себя опытным коммерсантом. Что, где, по какому курсу, он знал не хуже, чем собственный вертолёт.
Правда, огорчало коммерсанта то обстоятельство, что сопоставив частоту завоза товара в военторг и частоту пролётов, он вряд ли успеет до замены приобрести себе крутые джинсы, модный в то время костюм варёнку, ну и некоторые мелочи.
- А ладно, куплю всё это потом, на Родине в «Берёзке»! Много ли мне холостяку надо? - решил старлей, но судьба, неожиданно решила сделать ему подарок.
В один из дней к нему в модуль заглянули двое однокашников по училищу, которые летали праваками на транспортных ми шесть. В этом было бы ничего необычного, однокашник по училищу - это даже больше, чем родственник. Но в этот раз, дружеская встреча прошла несколько иначе.
- Слушай,- сразу приступил к делу старлей Б.,- А тебе и вправду просто попасть в дуканы?
- Конечно,- пожал плечами старлей Л., для него, шастающего каждый день по всем помойкам, это было обычным делом.
- У нас к тебе деловое предложение,- вступил в разговор старлей К.,- у нас есть партия товара, но нет возможности сдать его в дукан. Давай так, мы его тебе привезём, а ты за определённый процент его реализуешь.
- Хорошо,- согласился старлей Л.
На том и порешили.
Недели три друзья не прилетали, и разговор уже начал забываться. И когда, наконец, в его комнату завалили это двое, с трудом волоча туго набитую парашютную сумку, старлей спросил удивлённо:
- Это чего?
- Ну как же, мы же договаривались,- возмутился старлей Б.,- Это товар.
- Ах да-да-да,- тут же сменил тон старлей Л.,- А чего там?
Старлей Б., огляделся по сторонам и заговорщицким голосом прошептал,- Шапки.
- Чего?- не сразу понял старлей Л.
- Смотри!- старлей Б., распахнул сумку.
Если бы в сумке оказались сокровища капитана Флинта, это бы произвело на старлея Л. гораздо меньшее впечатление. Поражённый тем, что увидел, он плюхнулся на кровать.
Дело в том, что такая обыкновенная, никому особо не нужная в Союзе офицерская шапка, в Афганистане превращалась в весьма ценную вещь. На деньги, вырученные от её продажи, можно было купить вполне приличные джинсы. Это обстоятельство объясняло многое, в частности, тот факт, что с прилавков военторгов Ташкента, Когана, Термеза, Чирчика, напрочь исчез, пылившийся на прилавках до тысяча девятьсот восьмидесятого года, этот не ходовой в южных регионах товар.
- Сколько их здесь?- произнёс старлей Л., осипшим голосом, у него перехватило дыхание.
- А ху@ его знает,- честно признался старлей Б..- Когда мы их пи@@@@@, то не считали. Почём штука здесь?
- Тысяча,- механически ответил старлей Л.
- Ну ты дурак,- ехидно отозвался внутренний голос,- Надо было девятьсот говорить.
- Отлично, нас устроить восемьсот за штуку,- обрадовался старлей Б.
Это был весьма щедрый подарок, целых двадцать процентов. Хотя справедливости ради следует отметить, что накануне эти двое не смогли сбыть это богатство на Юге Афганистана и по шестьсот.
Пообещав заглянуть через пару недель, друзья убежали на вылет, а старлей Л., остался один на один с сокровищем. Пользуясь тем, что капитан А., забыв обо всём, резался с доктором в карамболь, а два других соседа были на вылете, старлей Л., заперся в комнате и пересчитал товар. Когда же он умножил полученное число на двести, то у него пошла кругом голова.
Да на эту сумму он сможет купить... Перед глазами проплыл целый ряд вещей, приобрести которые старлей и не мечтал.
Он быстро упаковал шапки обратно в сумку и принялся искать место, куда бы спрятать. Минут десять запихивал под кровать, но вздыбившейся куполом матрас показал бесполезность такого решения, и старлей те же десять минут, доставал всё это обратно.
Минут двадцать он носился с сумкой по комнате, как хомяк, которому посчастливилось умыкнуть из котомки пастуха кусок сыра и отвергал одно за одним потайные места. Наконец нашёл одно место, куда никто не заглядывал, доказательством чему служили вековые залежи мусора и толпы непуганых тараканов.
Запрятав богатство, старлей вышел на улицу и неожиданно обнаружил, что не в силах удалиться далеко от своей комнаты, а всё проходящие мимо рожи, выглядят крайне подозрительно.
Дня три старлей плохо спал, без крайней нужды не выходил на улицу, в столовой ел быстро, не ощущая вкуса пищи, а на вылетах мечтал только об одном, быстрее оказаться на аэродроме.
Наконец, выпал полёт на площадку Б. Утром старлей Л. поднялся раньше обычного и тихонько, чтобы никого не разбудить, достал своё богатство и понёс его на вертолёт. Внутренний голос велел ему как можно дольше держать эту операцию в тайне.
- Что это?- спросил бортовой техник, когда старлей стал запихивать свой баул в грузовую кабину.
- Да так,- нехотя ответил тот,- Передать просили.
Борттехника вполне устроило такое объяснение, да и стандартный брезент сумки не будил подозрения.
Когда на площадке старлей достал из вертолёта свой баул, он сразу ощутил себя неловко от подозрительно любопытных взглядов товарищей, наверное, так смотрели сельские активисты на кулаков.
- Ничего,- утешал он себя,- минут через десять сдам всё это оптом и свободен.
Старлей взвалил сумку на плечи и бодрым шагом заторопился впереди всех на рынок. Автомат болтался на шее и больно бил по груди, но он не замечал этого. Гораздо больше беспокоили колючие взгляды товарищей в спину.
- А у богатства оказывается есть и отрицательные стороны,- подумал старлей,- Ничего, куплю с выручки две три бутылки водки и всё наладится.
На рынке «шурави» с огромным баулом произвёл на торговцев такое же впечатление, как раненая газель на стаю гиен. Его мигом окружили, стали хватать за руки, одежду и каждый пытался тащить к своему дукану. Но поскольку общая результирующая была равна нулю, то разрываемый на части, в буквальном смысле слова, старлей оставался стоять на месте. Он уже подумал дать очередь из автомата, как вдруг один из торговцев издал грозный крик, нет, это рыкнул лев, и хищники поменьше тут же послушно оставили свою жертву и отступили на пару шагов назад, но не уходили, в надежде, а вдруг что ни будь, да обломится.
Спаситель старлея, действительно, походил на льва, высокий, упитанный торговец с роскошной чёрной бородой, он улыбнулся и жестом пригласил «шурави» в свой дукан.
Несказанно обрадованный старлей тут же воспользовался приглашением, выставил на прилавок и распахнул сумку.
Это была вторая ошибка... По тому, как алчно сверкнули глаза торговца, старлей понял, или он сдаст здесь весь свой товар, или живым отсюда не уйдёт. Завистливый скулёж торговцев помельче рангом был тому подтверждением. Он вздохнул, внутренне собрался и приготовился к жестокой схватке под названием торг.
Старлей торговался с яростностью и обречённостью бойца, защищающего плацдарм, бился за каждую афгани. Но ему явно недоставало в этих делах опыта и он медленно, но верно сдавал позиции. Примерно черед двадцать минут, когда «шурави» был прижат к «последнему рубежу» и уже подумывал отказаться от сделки, хитрый торговец неожиданно сделал «тактическое отступление», и они ударили по рукам. Правда, доля старлея уменьшилась в раз шесть от того, что он планировал.
Общая сумма всё равно была огромной, старлей с ужасом думал, как не ошибиться в подсчёте. Ведь торгашу ничего не стоило вывалить ему кучу денег мелкими купюрами, которые и пачками замучаешься считать, а уж по одной просто невозможно, и придётся полагаться только на известную восточную честность.
Как ни удивительно, но дуканщик рассчитался крупными купюрами, и только незначительную часть добавил мелочью. Старлей рассовал деньги по карманам, на мелочь тут же купил первые понравившиеся джинсы и покинул дукан.
Весь обратный путь с рынка, полёт на базу, капитан А., не разговаривал со старлеем, тот тоже хранил молчание. И только вечером, когда старлей, как планировал, купил водки, и были выпиты первые рюмки, капитан А., решил начать разговор.
- Ты это в честь чего?- полюбопытствовал он причиной пиршества.
- Да вот, друзья товар сдать попросили, а я ещё и наварился немного,- уже ничего не скрывал старлей.
Известие, что его лётчик-оператор не был собственником товара, пролилось бальзамом на душу капитана А.. Он сразу оживился и уже заинтересованно спросил:
- А почём сдал?
Старлей назвал цифру.
- Ты чего, с ума сошёл? Так дёшево!- возмутился капитан,- Надо было меня позвать, мы бы сейчас...- и капитан сделал жест в сторону стола давая понять, что пиршество могло быть значительно богаче.
- Мы бы сейчас ещё и должны остались,- в тон ему ответил старлей,- Забыл, как прошлый раз продавал свою шапку и портупею?
Капитан А. только крякнул и молча разлил по стаканам.
- Ну, будем!- предложил тост старлей,- Нормально же всё прошло, вон, джинсы купил и на пару бутылок ещё хватило.
- Всё равно, в следующий раз бери меня,- примирительно сказал капитан.
- Договорились,- не стал возражать старлей.
Через пару дней, выручка была вручена однокашникам.
- Знаешь, пока ничего не будет, нас на перевозку топлива сажают,- в голосе старлея Б. звучало разочарование,- Может через месяц-другой, что поменяется.
Но ни через месяц, ни через два, ни до самой замены старлея однокашники так ничего и не привезли. Чему тот был несказанно рад, поскольку, по горло уже был сыт коммерцией.
Перед самой заменой старлей ещё раз подержал в руках афгани. Он поменял некоторое количество чеков и купил кучу безделушек в подарок родственникам.

(продолжение следует)

Отношение к делу

"Этот день будет окончательно испорчен если запас высоты, запас скорости и моя изобретательность закончатся одновременно"
(Известный летчик-испытатель)


Красная метка расчетной посадочной скорости никак не хочет надеваться на стрелку индикатора. Мы только что пересекли привод, шасси и закрылки вышли штатно, теперь трясемся на предпосадочной прямой, как на разбитой толпой возбужденных динозавров проселочной дороге. Согласно свежей метеосводке порта, ветер на поверхности гуляет 50 градусов по направлению и, при силе в 25 узлов, достигает порывами 42. Веселуха там, одним словом. Здесь, на высоте в 2000 футов от земли грешной все еще веселее, но я не смеюсь. Только матерюсь сквозь зубы, чтобы дышать было легче, и работаю одновременно всеми рулями и сектором газа, стараясь не допустить волшебного превращения потолка в пол и наоборот.

Еще эту скорость надо выдерживать, а она с порывами пляшет, скотина. Выше 165, и набегающий поток вырвет закрылки. Ниже 130 и.. о плохом лучше сейчас не думать. Нам в симуляторе этот сценарий давали - сверхкритичное крыло Арджэйки "срывается" на раз, самолет начинает переваливаться с борта на борт и тупо падает, теряя остатки скорости - твою последнюю надежду. А ты в посадочной конфигурации, земля близко и сделать совсем ничего нельзя. Вобщем, сцена прибытия получается излишне печальной. Надо держать расчетные 142. Можно маленько выше, но только маленько, иначе красиво прогарцевав над полосой, мы уйдем на второй круг, и все придется начинать сначала...

Престижа, финансового благополучия и дешевой славы в авиации давно уже нет. Девались куда-то со временем. Осталась тяжелая работа, сверхдорого оплаченный опыт и настоящие профессионалы. Без них, несмотря на современные высокие технологии, количество "аллюминевых дротиков" на газонах вокруг аэропортов было бы поистине удручающим. Количество меньших по масштабам трагедий тоже. Вчера завтракали с экипажем в "Березке" Вашингтонского порта, вдруг раздается женский крик, и, выдав нам с кэпом указание вызывать "скорую", наши стюры уходят с низкого старта. Вызвали спасателей по трансляции, пошли глянуть в чем дело. С дядькой среднего возраста случился, судя по всему, сердечный приступ, наши милые дамы приступили к процедуре стабилизации и, сорвав со стены портативный дефибриллятор, уже были готовы начать интенсивное откачивание, и двух минут еще не прошло.

Пассажиры, они для них не только в самолете пассажиры. На земле тоже. Ответственность. Взял себе на заметку хорошо продуманную тактику этого мужика: валится от приступа лучше всего в проходе женского туалета. Может, малость попинают, но без внимания точно не останешься.

...Победив очередной зверский порыв ветра Арджэйка угловато встает лапами шасси на полосу. Катимся. Что в таких случаях говорят отмороженные техасцы? Й-и-и-х-а-а! Многочисленные рулежки и терминалы этого порта-призрака уже больше года как пустуют. Раньше здесь был хаб и большая база одной известной авиакомпании. Но отцы города решили помочь бедным, и средства на социальную помощь выкачать, подняв до поднебесья расценки на использование терминалов. Куда та компания денется с подводной лодки? Деньги на бочку! Пр-а-а-а-вильно... Через месяц все рейсы были благополучно перенесены в другой город. Не знаю, как стало с минорной бедностью, но тысячи людей здесь точно остались без работы. Пример политического профессионализма. Со знаком минус.

Припарковавшись и заглушившись я усиленно отдыхаю. Почему-то ноют плечи. Как будто это я, а не Арджэйка, махал сейчас крыльями, пробиваясь через этот дурацкий ветер на теплый бетон полосы. Как будто у меня есть крылья. Странная штука. Бронедверь в кабину на парковке всегда открыта. Иногда родители приводят детей посмотреть на приборы и "порулить". Если нет необходимости бороться с очередным кризисом, мы им всегда рады и найдем время показать и объяснить что сможем. Сегодня случай особый. Кэп уступил свое кресло пацану лет семи. Пацан слепой. Держится за штурвал и любопытно втягивает носом воздух. Запах в кабине самолета ни с чем не спутаешь. Это букет из усталости, скуки, продуктов питания с просроченным сроком годности, смазки, горелого керосина, изоляции и, иногда, страха.

В проходе между креслами сидит его собака-поводырь. Вот кто здесь настоящий профессионал. Никаких псиных эмоций, весь внимание и полный контроль ситуации. Красный фартучек с большими буквами - "Просьба не гладить, я на работе". Этих трудяг в салон самолета пускают без ограничений. Всегда.

Включаю для пацана режим тестирования речевого интерфэйса. Арджэйка начинает ругаться фразами типа "земля, земля, тяни на себя", "пожар, пожар", "недопустимый крен" и прочими ужастиками. Я думаю на совершенно отвлеченные от обязанностей первого офицера темы. Я надеюсь что, когда нибудь, медицинская наука найдет способ вылечить глаза этого маленького человека. И он увидит, как раскрасив линзу бесконечного неба в невероятные цвета, прячется за землю солнце. Как черно-черно-синяя полоска терминатора ползет от горизонта в зенит и растворяется в нем. Как танцуют на ветровом стекле маленькие молнии - огни Святого Эльма. Как лучи посадочных фар прожигают туннель из бешенных светлячков в сплошняке дождя, как из мглы неожиданно и долгожданно прыгают навстречу огни полосы. Какими близкими бывают звезды, на высоте, в ночном полете, когда тихо на всех частотах, и кажется, что ты один во всем мире. Как выглядят все те длинные секунды и короткие часы, когда я люблю эту работу.

Очень похоже на исчерпавшего запасы финского генерала из "Особенностей национальной охоты", Арджэйка сконфуженно выдает "речевой тест успешно завершен" - ну, что знал, рассказал.. Пацан в капитанском кресле улыбается, а я веду себя совершенно непрофессионально и чешу за ухом большую черную собаку.

Инструктаж

Леху назначили командиром корабля. В придачу к должности Леха получил: воинское звание "капитан", самолет-ракетоносец весом 75 тонн, 8 человек летного и технического экипажа, и, самое главное - отдельную квартиру. Все это радовало, жизнь заиграла новыми красками. Леха осваивал самолет и экипаж, жена работала над новой квартирой.
Как-то вечером, "уставший, но довольный" Леха пришел в свою отдельную квартиру и увидел жену с люстрой в руках. Ну и правильно, решил Леха, пора жить как командир, а то все как "правак", - с лампочкой в патроне. Оценив объем работы, хозяин провел предварительную подготовку, то есть поставил стол в центр комнаты, на стол - табуретку, взял плоскогубцы и изоленту, отправил детей на улицу. Поиски фонарика успехом не увенчались, решили обойтись свечкой. Все было готово к началу процесса.
Дав жене команду зажечь свечу, Леха обесточил провода в патроне, то есть выключил выключатель в комнате и АЗСы в коридоре. Леха знал, что делал, ведь по специальности он был "летчик-инженер" (читать надо как летчик минус инженер), и хорошо знал, откуда в розетках электрический ток берется. Взгромоздившись на стол и табуретку, Леха подвесил люстру на крюк и начал ковыряться в проводах.
Чтобы не терять время даром, этот молодой командир корабля решил отточить мастерство в проведении инструктажа по мерам безопасности при работе с электричеством. Он рассказал жене первые признаки поражения электротоком (тряска и крики), рассказал о первоочередных действиях при появлении этих признаков (прервать контакт с проводом, не касаясь пораженного током человека) и, довольный сам собою, углубился в изучение схемы подсоединения. Попросив жену посветить свечой в центр переплетения проводов, Леха вдруг закричал и затряс рукой. Жена, эта исполнительная женщина, мгновенно вспомнив только что прослушанный инструктаж, тут же выбила из-под Лехи табуретку (прервала контакт с проводом, не касаясь пораженного человека).
Правильно сделал Леха, что отправил детей на улицу, а не то они услышали бы все те слова, которые произнес их папа в полете. Придя в себя, приспособившись разговаривать с четырьмя выбитыми зубами, Леха поинтересовался у жены, зачем она это сделала? Услышав о признаках поражения электротоком и действиях согласно инструктажу, электрик в простой и доходчивой форме объяснил жене, что квартира обесточена, а кричал он потому, что одна ненормальная женщина поднесла пламя свечи ему под локоть, а это очень больно.
Люстра разбилась, пришлось обходиться лампочкой в патроне, железные зубы были вставлены за счет Министерства Обороны, но на новую технику Леху не взяли, так как не знали, как поведут себя очень чувствительные приборы при наличии в кабине такого количества нештатного металла.

Пятый тост

(продолжение)

Конфуз

На площадке Б. экипаж восьмёрки ожидал пассажиров, каких-то начальников мотострелкового полка, прибывших с инспекцией в отдалённое подразделение. Правда, у старлея Л. было подозрение, что эта инспекция, не что иное, как застольные посиделки. Но это мало кого волновало. Была задача с утра доставить группу офицеров, доставили, сейчас вот прилетели забрать обратно. «Инспекция» затягивалась, похоже, догадка старлея Л. верна.
Привычный к ожиданиям, экипаж восьмого с комфортом расположился в тени своей машины, к ним подошёл и экипаж двадцать четвёртого, то есть старлей Л. и капитан А. А как ещё скоротать время, как не за разговорами? Но беседа не клеилась, трудно найти общую тему тем, кому осталось месяц до замены и тем, кто месяц всего прослужил. Вдобавок было невыносимо жарко, даже не верилось, что там далеко за «кривым озером», в гарнизоне, откуда приехал старлей, уже снег, морозы.
Изредка, экипаж восьмёрки, обменивался фразами о замене, чеках, афошках, бакшише. Все это было для старлея ещё таким непонятным, вернее, преждевременным, получку здесь он ещё не получал. Потому он молча сидел в тени, сожалея лишь о том, что не догадался захватить с собой книгу. Его командир, капитан А., сидел в салоне восьмёрки на откидном сидении около проёма двери и откровенно клевал носом. Вчера он до половины ночи гонял в бильярд и сейчас его почти разморило на жаре.
Так прошло минут сорок. Старлей Л. замечтался и не заметил, как к ним подошли. Это был кто-то из местного начальства.
- Командир, сколько попутчиков взять можешь? - спросил он командира восьмёрки.
- А кого везти? - ответил тот вопросом на вопрос.
- Местных активистов.
У командира испортилось настроение. Ему не понравилась эта новость, опять бараньим жиром салон провоняют.
Здесь следует отметить, что существовала практика при неполной загрузке вертолёта перевозить афганцев, повышать тем самым лояльность местного населения. Но здесь была своя специфика.
- Двух человек могу взять, - хмуро ответил командир вертолёта, хотя в вертолёте было не менее десяти свободных мест.
Вот в этом и состояла специфика подобных перевозок. Когда неопытный командир вертолёта называл реальное число свободных мест, к примеру, десять, то через некоторое время он обалдело наблюдал, как к его вертолёту шло действительно десять мужчин, но при этом каждый вёл с собой две, а то и четыре жены, вдобавок ещё и с детьми, багажом. Тут и ми шестому не поднять. Объяснить афганцам, что вертолёту без разницы, мужчина, или женщина, невозможно. Они твердо убеждены, что женщина не человек и нагрузить вертолёт не может.
- Да один всего будет, - сказал начальник и заторопился в сторону КПП. Через некоторое время он подкатил на уазике. Привёз пассажиров. На этот раз у афганца было всего только две жены и никаких детей с багажом. Даже странно.
Оставив женщин перед вертолётом, мужчины укатили в расположение части, ну и фиг с ними, внимание старлея привлекли эти две особы застывшие, как по команде смирно.
- Да, вот это дрессировка, - завистливо подумал старлей Л., - наши бабы мужиков своих скорее так поставят.
- Жаль, в парандже, - он продолжал рассматривать афганских женщин, - хотя, вроде, фигуристые.
Но не только старлеево внимание привлекли афганки.
- А я бы сейчас с ними пошёл бы, - с какой-то голодной тоской в голосе нарушил молчание правак с восьмёрки.
- Да ты что, обалдел? - ответил ему командир.
- А что, отмочить в керосине, попарить в бане, - поддержал правака борттехник.
- Ну, у вас бортачей, керосин - универсальное средство, - пробормотал оказавшийся в меньшинстве командир.
Тем не менее, общая тема для разговора появилась. Даже клевавший носом капитан А. оживился и с интересом наблюдал за происходящим.
- А восточные женщины темпераментные, - внёс свой вклад в разговор старлей Л.
- Откуда ты знаешь? - скептически спросил капитан А.
- Я не знаю? - старлея Л. задели за живое, он даже привстал.
Далее последовал довольно длинный монолог старлея, привести который здесь нет возможности, поскольку он на десять процентов состоял из традиций воспитания женщин Востока, а в остальном, пардон, техники половых отношений.
Честно говоря, старлей не был уж таким профессионалом, и большая часть его рассказа была почерпнута из самиздатовской перепечатки Кама Сутры, которую старлею удалось достать с немалым трудом. Но это уже детали, главное то, что остальные слушали старлея, раскрыв рты. Даже, как показалось старлею Л., афганские женщины. Хотя, откуда им знать русский язык?
Наконец, старлей выговорился и удовлетворённо замолчал. Как он утёр всем нос! Воцарилась пауза, все осмысливали услышанное.
- Командир, а можно в вертолёт зайти? А то жарко на солнце, - эта фраза была произнесена на русском языке без всякого акцента, приятным женским голосом.
Сомнений никаких не было, это сказала одна из афганских женщин, вот, она даже сделала шаг вперёд.
- Конечно, - только и смог сказать командир восьмёрки.
Подхватив свои не по-афгански лёгкие сумки, женщины весело засеменили в вертолёт, не обращая внимания на те изваяния, в которые превратились пилоты. Спустя секунду, оттуда выскочил красный как рак капитан А.
Едва оказавшись в вертолёте, обе женщины буквально сорвали с себя паранджу. Под ними оказались две совсем молоденькие брюнетки. Макияж, выгодно подчёркивал красоту каждой. Вопреки опасениям пилотов, кабина наполнилась ароматом духов.
- Хоть здесь это покрывало снять, - сказала одна из красавиц, запихивая паранджу в сумку.
- Да, а где наш самый смелый? - стрельнула глазами вторая, - он так красиво рассказывал. Пусть идёт к нам.
Ага, сейчас, старлея Л. уже не было и рядом с восьмёркой. У него внезапно появилось срочное дело в кабине своего двадцать четвёртого.
А через минуту поступила команда на вылет.
Спустя полчаса, восьмёрка выгружала своих пассажиров на перроне аэродрома Ф., прямо к трапу красавца як сорок, а двадцать четвёртый, не останавливаясь, порулил на свою стоянку.
Когда взлетал самолёт, старлей Л. только задумчиво посмотрел ему вслед.

(продолжение следует)