"О возможной опасности данного слова"
(Навеяно рассказом «Гарнизонный караул» коллеги Alex88)

"Вот у нас случай был" (с), кинокомедия "Джентльмены Удачи".

Мы тогда на третьем курсе учились, на дворе стоял май 1986 года.
Давно уже распустились "набухшие почки", как любил говаривать заведующий кафедрой высшей математики нашей системы Вадим Алексеевич Санкин, намекая на необходимость не расслабляться на лекциях и неумолимо приближающуюся сессию. Риторический вопрос:
- Что, почки набухли? - который он задавал пойманному на лекции спящему курсанту, потерял свою актуальность. Низкий поклон этому прекрасному специалисту и замечательному преподавателю. Его фразы достойны отдельного разговора, но об этом позже.
Прославляемый подлыми германскими скорпионами-искусителями "Wind of changes" уже превратился в ураганный шквал перестройки со всеми вытекающими, в виде очередей у газетных ларьков и винно-водочных магазинов, напоминающих хвост гигантской змеи.
Исчезли из свободной продажи многочисленные сорта знаменито-замечательного пива, известного на всю огромную стану. Буйным цветом множились показательно-безалкогольные свадьбы, водка стояла на столах в лимонадных бутылках, победоносно расширялась подпольная торговля спиртным под чутким менеджментом таксистов.
Воспрянули духом вылезшие из подполья многочисленные фарцовщики, и позабыв былой страх, не прятались и открыто предлагали свой заграничный товар идеологически нестойкому населению, пожелавшему вдруг модно, красиво и удобно одеваться. "Плешка" возле кафе "Луна" под часами претворила собой многочисленные вещевые рынки по всей стране. Джинсы «Пирамида» и кроссовки на липучках стремительно ворвались в моду. Им-то и предстоит сыграть важную роль в нашем повествовании.
Вот-вот должен был состояться знаменитый XXVII съезд КПСС, на котором...
В общем, перечислять долго, но, желающие ознакомиться или освежить память, могут это сделать, особо не напрягаясь.
Неокрепшие курсантские души воспринимали происходящее в стране с трепетом, верой и надеждой. Вызывала неприятие, пожалуй, только пресловутая борьба с пьянством, ещё не превратившаяся в комедию и фикцию. Гремели суды офицерской чести, за ИМФУСН (Имел Место Факт Употребления Спиртных Напитков)* с треском вылетали из армии офицеры, беспощадно отчислялись курсанты.
Но речь пойдёт не об этом. Вот в такой непривычной обстановке "за забором", тёплым весенним вечером, в гарнизонный караул на гауптвахту заступила 133** учебная группа знаменитого на все ВВС, и, не только, лучшего в стране ВВАИУ. Находилась губа тогда возле местной "Пизанской башни" в виде не доведенного до ума нового здания Совета Министров республики. В процессе завершающегося этапа строительства здание вдруг дало крен. Да такой, что у часового, несшего службу во внутреннем дворике, создавалось стойкое ощущение, что башня уже падает прямо на голову. Очень хотелось бросить всё и бежать, бежать, бежать, пока не поздно. Нельзя, однако, Устав не позволяет.
Смена прошла как обычно, уже и не припомню, кого меняли. Выполнили необходимый ритуал придирок, как обычно принято, к порядку и чистоте в помещениях и отпустили старый караул отдыхать. Служба пошла своим чередом.
Покормив согласно нормам довольствия дисциплинарно арестованных, подследственных и осуждённых военнослужащих, расслабились в ожидании машины из системы с полагающимся караула ужином. А что, "зеки" сытые, а охранники голодные? Непорядок. Замечу в скобках, описывать процесс кормления арестованных и прочих несознательных элементов смысла не вижу. Опытные люди прекрасно знают, а остальных посвящать в таинство сего процесса бесполезно. Не поймут и не оценят всю глубину и затейливость ухищрений, на которые приходилось идти, дабы ускорить сей нудный процесс и свести к минимуму нарушения УГ и КС. К тому же, бачки с "пайкой" привозили свои курсанты, сообщавшие последние новости системы и окружающего мира.
В такой обстановке свирепствовавшая в гарнизоне передвижка привозит задержанного юношу. Уж не знаю, каким-таким совершенно секретным методом в мирно идущем, прилично и модно одетом молодом человеке штатный помощник военного коменданта вычислил военнослужащего срочной службы. Предлагать стрижку как пояснение, не имеет смысла. В те времена коротко постриженный затылок, к нашей великой радости, вновь вошёл в моду. Ни на какие вопросы он не отвечал, и был, как водится, помещён в КВЗ. В дальнейшем будем называть его «клиентом».
Ночь прошла тихо и мирно, без эксцессов. Покормив завтраком перечисленный выше элемент, плюс этого самого временно задержанного клиента, напряглись в ожидании появления коменданта и начальника губы.
Тут вдруг часовой первого поста по телефону срочно требует прибытия начальника караула и выводного, не объясняя причин. Пошли. Взволнованным голосом курсант докладывает, что клиент проглотил кусок ручки от алюминиевой ложки. На полу камеры действительно валяются остатки. В авральном порядке пересчитали посуду. Факт отсутствия одного экземпляра подтвердился.
Начальник караула, старший лейтенант Молодцов***, сурово глянул на выводного и гаркнул:
- Дома разберёмся!
Подумав, он приказал срочно восполнить недостаток из нашего запаса. Таковой возился с собой в караул всегда, чтобы факт потери не стал достоянием гласности. "Добывалась" же алюминиевая посуда и приборы в солдатской столовой системы, курсанты пользовались фарфоровой и металлическими. Как решали проблемы "круговорота хлястиков в природе" (с) солдаты из батальона обеспечения при училище? - спросит уважаемый читатель. Это нам неведомо.

Выполнили распоряжение начальника караула со скоростью звука и замерли в ожидании решения начальства, с выражением глубокой преданности и непоколебимой решимости исполнить дальнейшие приказы. Офицер поступил мудро, решив сначала попытаться исправить положение собственными силами, используя весь арсенал метода кнута и пряника, не докладывая пока коменданту и прочему начальству рангом поменьше.
Меняя угрозы применения физического насилия и льстивые уговоры, призывы к разуму и памяти о родителях, демонстрирования готовности применить мешочек с песком и, тем самым, нанести задержанному серьёзные увечья на всю жизнь. Сменяя друг друга, пытались решить проблему малой кровью. Параллельно в бесчисленный раз обыскивалась КВЗ в поисках пропавших элементов пресловутой ложки. Можно подумать, там было куда спрятать. Гарнизонная гауптвахта находилась, как гласила легенда, в здании бывшей пересыльной политической тюрьмы, построенном в конце XIX качественно и без изъянов.
В виде отступления замечу: несмотря на достаточную вместимость и наличествующие два этажа, губа не была рассчитана на всех нарушителей воинской дисциплины. Существовала очередь на исполнение этого дисциплинарного взыскания между частями гарнизона. Видимо, количество борцов с ненавистным царским режимом за лучшую долю трудового народа и близко не достигала стройных рядов несознательных советских военнослужащих.
Однако вернёмся к нашему клиенту. Вожделенный положительный результат не был достигнут, объект допросов молчал как партизан, не называя даже имени, как ни старались. А время-то шло.
Вынужденно доложили коменданту и начальнику гауптвахты. Те примчались мгновенно. Выдавши весь запас оскорблений и угроз, так животрепещуще достоверно описанный автором рассказа "Гарнизонный караул", коллегой Alex88, должностные лица приступили к процессу допроса самостоятельно. Надо сказать, исполняли они виртуозно, мастерски и значительно громче представителей славных ВВС. Как говорится, по Сеньке шапка. Мы и не претендуем на призовые места в этом священном действии, показывая свои таланты и квалификацию в других, более высокоморальных процессах. Как-то упомянутые ИМФУСН и процессы охмурения противоположного женского пола. Во где тактика и стратегия.
Результат оставался неизменным. Клиент продолжал сохранять молчание, демонстрируя ухудшающееся самочувствие, наглядно подтверждавшееся катанием по нарам, держась за живот, стонами и остатками не переваренного завтрака, выданными на пол.
Комендант принял решение отвезти «ложкоглотателя» на рентген в окружной госпиталь, сопровождавшееся описанием кровавых хирургов, которые покромсают всё чрево клиента и сделают его инвалидом на всю жизнь. Последняя надежда на сознание "барана", которое должно было, по замыслу полковника Кузнецова***, испугаться и заставить признаться своего обладателя, куда же, на самом деле, пропали якобы проглоченные элементы, испарилась как с белых яблонь дым. Молчал, чтоб ему...
Итак, на упоминавшейся выше передвижке в виде УАЗа-452 защитного цвета клиент был доставлен в военно-медицинское учреждение. Сопровождали его помощник дежурного по караулам, прапорщик из нашей системы, неизвестно как оказавшийся в традиционно «младше-офицерском» наряде, и конвойный, курсант Владимир Солдатов***. Ему суждено стать вторым главным героя повествования.
Быстренько договорились благодаря звонку коменданта о внимательном осмотре нутра клиента при помощи рентгеновского аппарата. Вне всякой очереди сопровождающие завели его в соответствующий кабинет. Здесь шутница-судьба встрепенулась и разглядела в троице потенциальный объект для нападок.
Заботясь о собственном здоровье и мужской силе, во избежание зловредных лучей, прапорщик и курсант, оставив клиента на попечение служителей змеи и чаши, покинули помещение. Начались грубые нарушения Устава.
Вместо того, чтобы бдительно нести службу под дверью кабинете, окна которого были надёжно, по-военному, защищёны металлическими решётками, эти два кадра вышли на крыльцо, объединённые жаждой покурить и обоюдным пренебрежением к воинской дисциплине. За глубокомысленно-философской беседой о бабах, пьянках и политической обстановке в стране, начавшейся ещё во дворе комендатуры, и не прекращавшейся по сей момент, они не заметили заместителя начальника госпиталя, целого полковника медицинской службы.
Военврач, хоть и при больших звёздах на погонах, мастером разносов не являлся, и просто указал на необходимость переместиться в отведённое для курильщиков специально оборудованное место неподалёку от крыльца. Что было с радостью выполнено. Цепочка грубых нарушений УГ и КС росла как снежный ком. Под ароматную "Элиту" и беседу время прошло незаметно.
Клиент после прохождения всех медицинских экзекуций появился на крыльце. Вот здесь судьба продолжила свои игры. А может, подействовал вышеупомянутый тёплый майский "Ветер перемен". Не увидев сопровождающих под дверью, и с удивлением обнаружив их в стороне от крыльца, клиент таки решился на давно задуманный побег. Резво стартовав, он рванул к спасительному забору, за которым находилась оживленная городская улица, обещавшая вожделенную свободу.
Беглец, как свидетельствовали очевидцы ЧП, бежал с такой скоростью, что все мировые рекорды в спринте нервно рыдают. Понятное дело, достижению подобного результата в немалой степени способствовали фирменные мега турбо модные кроссовки на липучках и широкие джинсы «Пирамида», позволявшие совершать широкие шаги. Вот она, непререкаемая мудрость Уставов и продолжавшиеся шутки судьбы. Будь на клиенте обычная обувь, побегал бы он, как же. Шнурки-то положено из обуви вынимать. А тут не предусмотренные никакими документами липучки. Используя замешательство своего конвоя, клиент достиг последнего препятствия, отделявшего его от воли. Таковым был высокий кирпичный забор.
В этот момент охранники очнулись и начали преследование. От беглеца их отделяло метров 30-40. Курсант, несмотря на сапоги, бриджи и вооружение, преодолел дистанцию, ненамного уступив клиенту в скорости. При этом он умудрился на бегу подсоединить рожок к автомату. Тем временем, клиент преодолел забор и помчался вдоль ограды куда глаза глядят. Володя взгромоздился на кирпичный забор и доложил запыхавшемуся прапорщику:
- Убегает, товарищ прапорщик!
Тот, не долго думая, скомандовал:
- Огонь!
Курсант, хоть и раздолбай, но, Устав знал твёрдо, тут же ответил:
- Так не положено, он же задержанный!
Потерявший от перспективы наказания способность разумно и конструктивно мыслить, прапор заорал:
- Стреляй, Я тебе ПРИКАЗЫВАЮ! - сопровождая слова зверским выражением "морды лица", хватаясь за кобуру.
Володя, удобно расположившись, передёрнул затвор, ещё раз укоризненно глянул на прапорщика и начал стрельбу короткими очередями из положения "сидя верхом на заборе" словно тот джигит.
Не скажу пока, что больше придало дополнительной прыти клиенту, вид мирно идущих по тихой улице граждан, в том числе, и девушек в обольстительных нарядах, или звуки стрельбы и засвистевшие пули. Факт остаётся фактом. Как показал потом пересчёт гильз и оставшихся патронов, что подтвердила позже проведенная экспертиза, курсант сделал из автомата по убегавшему клиенту 27 (двадцать семь) выстрелов.
Впоследствии эксперты и следователи выковыривали засевшие пули из асфальта и каменных стен домов, оказавшихся в зоне поражения и удивлялись стечению обстоятельств. Курсантские пули не задели ни одного прохожего, ни единого автомобиля, ни многочисленных окон.
Убежавшего клиента они тоже не задели. По крайней мере, следы крови и тканей отсутствовали на асфальте, не было их и на всех обнаруженных пулях.
Городские телефоны, от домашних до рабочих, взорвались как атомная бомба. ГТС работала с перегрузкой, в сравнении с которой Новогодние поздравления сродни Циклопу и крохотному младенцу. Слухи расползались с невероятной быстротой, предлагаю читателю самому пофантазировать, представляя описание боя и количества жертв.
В течение получаса во дворе госпиталя собралось немыслимое количество должностных лиц от участкового до замминистра МВД, от дворника до второго секретаря ЦК КП, от госпитального «особиста» до зампредседателя КГБ, от больных военнослужащих до заместителя командующего Военным Округом.
На удивление самыми прыткими оказались "Волга" коменданта и УАЗ-передвижка. Погрузив курсанта и прапора и скомандовав:
- В камеру обоих! Никому не отдавать, посторонних в помещения гауптвахты не допускать! Ждать меня! - полковник Кузнецов*** остался ждать разнообразное начальство.
О чём совещались разнообразные высокие партийные, советские, милицейские, прокурорские, военные и прочие руководители, покрыто мраком тайны.
Комендант вернулся довольно быстро. Курсанта и прапора повели к нему в кабинет. Все замерли в ожидании, что же будет?
Полковник, перемещаясь от угла до угла своего "офиса", видимо, устав от собственных воплей и угроз, замолчал и остановился возле шкафа. Достал оттуда и раскрыл какую-то книгу. Вытянувшиеся в струнку, "герои" и их конвоиры перестали дышать. Комендант торжественно объявил свой приговор:
- От имени начальника гарнизона объявляю вам десять суток ареста!
И поднёс к глазам Володи книгу. Присутствующие напрягли зрение, пытаясь разглядеть, что же там изображено. Комендант, тыкая пальцем в иллюстрацию, спросил:
- А вот это ты видел? - и добавил:
- За плохую огневую подготовку!
Изображение наконец обрело очертания и превратилось в известную иллюстрацию плаката, украшавшего собой все военные гарнизоны СССР, на котором начертано: "УЧИСЬ МЕТКО СТРЕЛЯТЬ!"

Вместо эпилога.
А что же сталось с исчезнувшим с улицы клиентом, спросит немногочисленный читатель, добравшийся с облегчением до сего места. Заканчивая испытывать терпение, так и быть, расскажем.
Через два-три часа он, уже переодетый в сержантскую форму, сам пришёл на гауптвахту, имея на руках все положенные документы о демобилизации. Как выяснилось, джинсы, кроссовки и батник принадлежали отцу любимой девушки, который находился на суточном дежурстве в морском порту, пребывая в полном неведении. Парень клятвенно пообещал ей вернуть эту самую одежду вечером минувшего дня.
ВОТ ОНИ, ВОЛШЕБНАЯ СИЛА ЧЕСТНОГО СЛОВА И, ТАЯЩАЯСЯ ЗА НИМ, ОПАСНОСТЬ.

*(с) Подполковник Н.Б.В., начальник курса выпуск факультета ЛА и СУ 1986 года.
Успешно применялась всем остальным начальством системы.

** Номер учебной группы слегка подправлен в одной цифре.

*** Все отмеченные фамилии изменены, но, легко узнаваемы.

Всё остальное - правда. Ей Будда, не вру!

Тем, кто никогда не был в Азии может показаться, что ночью там жара несусветная и спать людям невозможно. Если днем +40, то ночью +30. Как бывший житель города Чимкента хочу заметить, не совсем. В городе, где много машин, и жуть как много бетона и асфальта, это правда. Под простыней спать невозможно, одеяло кажется раскаленным. Но загородом, да на улице, да в тени виноградника все не так. Там ты засыпаешь под толстым ватным одеялом. И если у тебя утром нет важных дел, то дрыхнешь ты еще пару часов после восхода. Потом тоже можешь спать, только уже без одеяла, если конечно не хочешь стать человеком под грилем. И как говаривал фельдкурат Отто Кац: и так далее, и тому подобное. А летом 1992 года лето в южном Казахстане было самым обычным. В плане погоды конечно. В других планах, даже самые восторженные идиоты-оптимисты, не смогли бы его назвать обычным. Особенно это заметили военные. Заметили, но не обрадовались. Присягу давали одной стране, и вдруг оказалось, что службу несут в другой. А про деньги и говорить не хочется. То, что даже, вроде, как-бы, где-то, должны выплатить, никак не назовешь внушительной суммой. Да и те постоянно блуждают в почти абсолютно плоской степи. И совсем не весело начкару. Совсем не с чего веселиться, нет топлива для самолетов, денег нет, давным-давно закончилось шило для …, тоже для самолетов. Телевизор ничего не кажет, да и читать не хочется. Значит в наличии только безлунная ночь и обязанности начальника караула. Можно и посты проверить, а то в здании что-то душновато. И наслаждаясь, ночной прохладой, он двинулся в путь. И что он видит, совершив небольшую пешею прогулку? Жалкое зрелище. Спит солдат, прислонившись к самолетному ангару. Да автомат чтобы не мешался, отставил чуть в сторонку. Вот так, солдат спит, а служба идет. Спал бы в кровати, было бы умилительное зрелище. Спал бы на посту во времена СССР, это было страшным зрелищем. Но в эти времена это жалкое зрелище. Тощий первогодок сладко спит прохладной ночью на посту, совсем забыв про автомат. И что ему сниться? Как он носится на коне вокруг отары овец, или обнаженные дамы пришли к нему в сон? Не, навряд ли. Еда ему сниться, вон слюну во сне глотает. Шашлык, наверное, из свежезарезанного барашка. Из самой лучшей части этого тупого животного, из курдюка. Начкар сам не заметил, как начал шумно глотать слюну, нарисовав картину шашлыка в своем мозгу. Да шашлык да под водочку, это прекрасно. И автомат Калашникова тоже прекрасно. Если А равно В, а В равно С, то А равно С. Потому надо поднять автомат и тихонько удалиться. Удалившись метров на сто бравый офицер ВВС, стал тихонько напевать «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Но ночи как я уже говорил прохладные, и сын степей проснулся, потянулся и огляделся в поисках начальства. Никого нет, только звезды подмигивают. Под счастливой звездой родился, думается солдату. Надо встать, взять автомат… Нету автомата. В степь он что-ли уполз, гадюка подколодная. И звезды издевательски с неба подмигивают. На всякий случай поелозил руками по бетону. И на еще теплом бетоне нет следов автомата, вообще никаких следов нет. Ой-бой шайтан унес, тихонечко заскулил солдат, и побежал к тому, только что на всю службу отучил его спать на посту.
-Товарыш командира, автомата жок!
-Как жок?!!! Шайтан его не унес?! Почему он тебя не забрал с собою? Ты хоть понимаешь, какой величины это ЧП?
-Так точна!
-Что так точна? Это ЧП первой звездной величины. Это расстрел тебе, конец моей карьере, и не смываемый позор всей твоей родне! У тебя родители есть?
-Так точна!
-Чем занимаются?
-Баран пасут.
-Много баранов?
-Писят.
-Что мне делать, повесится? Нельзя, честь мундира. Может застрелиться? Из автомата, своего личного? А? Вообщем так, я даю тебе автомат, спасаю тебя от смерти. А ты с утра бежишь на почту, даешь телеграмму отцу. Пусть везет ящик водки и двух баранов. И чтобы зарезанных. Нечего из аэродрома бойню устраивать. Понял?
-Так точна!
-Держи мой любимый автомат, и бегом на пост. И никому, ни полслова. А теперь бегом. Ясно?
-Так точна!
Через неделю горячее южное солнце светило не только над головами товарищей офицеров, но и заглядывало в их сердца. Вчера они принесли домой свежайшую баранину. А кой-какие остатки случайно остались валяться в ведре залитые маринадом прям в части. Да и бесцветную, прозрачную жидкость в бутылках, тоже решили не нести домой. Ей и в холодильнике хорошо. Та, что поместилась, конечно. Жизнь снова улыбалась, как голливудская звезда.

Обычный день

Первый офицер Р. успехами на курсе теоретической подготовки компании не отличался. Отличался массивно-спортивным телосложением, агрессивностью по отношению к признанным авторитетам пилотажа и столпам авиационной науки, и еще тем, что вызвал в горячке спора препода по системам на рукопашный бой. А преподавал системы у нас такой неказистый маленький японец, Шэйн Таджима. Смотреть на бой было интересно, жаль только, все очень быстро закончилось. Больше ни с кем Р. не спорил.
Во время летной Р. снова отличился: установил рекорд на самый короткий полет на симуляторе. Есть в самолете такая умная штука с речевым интерфейсом - джипвиз называется. В случае чего кричит дурным голосом что-то типа: «Вуп-вуп, пулл ап, бля, тяни на себя!» Типа, земля близко, лопух, шас треснемся, все помрут и все погаснет. Точно неизвестно, какую именно фигуру пилотажа пытался изобразить Р. на том эпохальном взлете, все опять же случилось очень быстро, так быстро, что даже мудрый Джипвиз ничего, кроме восторженного «Вуп...» сказать не успел...
Курс подготовки Р. закончил. Раза с пятого. Но закончил. Узнав об этом, я уже ничему, увиденному на линии, не удивляюсь, пустая трата удивлялок. Даже сегодня. Обычный день. Скажите, чемоданы не летают? А вот и неправда - один такой неуправляемый снаряд как раз случился в моем поле зрения. И идет он, что интересно, прямо в морду лица. Траектория баллистическая, скорость терминальная, масса заряда серьезная - перечислю, что внутри: полное собрание сочинений некоего Элрея Джепессона (документация на все аэропорты всей Северной Америки, 3 тома весом 20 килограмм), РЛЭ (руководство по летной эксплуатации воздушного судна - КБ) по CRJ700/900, РЛЭ по CRJ200, Общее Руководство Компании - в сумме еще 20. Плюс гарнитура, фонарь и другая абсолютно необходимая каждому правильному пацану хренотень. Сам такой везде за собой таскаю. И еще один чемодан со шмотками, плюс тяжелое бремя ответственности линейного пилота - итого что-то около центнера амуниции.
Делаю шаг в сторону, чемоданчик падает на мокрый бетон и взрывается, выплевывая содержимое, сразу за ним, пропуская ступеньки и спотыкаясь, скатывается по трапу пилотяга. Неловко приземлившись, начинает махать руками и что-то говорить. Его сентенции наглухо перекрыты мощным «Вон отсюда!» - в дверях лайнера появилась дама в капитанской форме. Она явно чем-то недовольна, что не есть хорошо, так как меня прислали сменить бедолагу, которого она она только что так артистично вышвырнула на тармак. Я, похоже, буду следующим. Попали. Ну и денек...
А все так хорошо начиналось... В Остине наш самолет арестовали. Билетчик не закрыл дверь в рукав, в результате дежурный террорист Махмудка из агенства транспортной безопасности «проник» на борт Аржэйки. Что есть прокол. Пока Кэп исполнял совершенно незаслуженную лезгинку на ковре у шеф-пилота, я щелкал лючками снаружи и внутри - искал бомбы. Наш рейс на Вашингтон ушел с опозданием на час.
Погода по обычаю баловала, в столице Империи видимость отсутствовала как таковая. Неизвестно, из каких воровских побуждений эту простецкую посадку истанцевавшийся Кэп отдал на растерзание мне, зеленому первому офицеру. Есть в авиации понятие минимума, определенной высотной отметки, ниже которой продолжать посадку, не видя полосы, запрещено. Надо уходить на второй круг или на запасной аэродром. На этом приводе минимум - 200 футов, где-то 60 метров. Мы увидели огни точно на минимуме, тика в тику. Три секунды на ориентировку и выравнивание, и вот Арджэйка мягко, как собака носом в ладошку, тычется колесами в бетонку, и хорошо так получилось, умничка, практически сам себя посадил. На обычном визуальном заходе я бы точно что-нибудь испоганил.
Зато какое интересное кино показывали в салоне! Вой двигателей, бешеное снижение сквозь дождь и болтанку, за окном ни шута, все белое. Потом, без пауз, трямс... полоса. Выходя из самолета, один из пассажиров, статный пожилой дядька, задержался у кабины и тоном обиженного президента поинтересовался: «а кто сажал?» Недовольные есть всегда. Я притих в ожидании потока изящной словесности, а Кэп, зажмурившись, ткнул пальцем в мою сторону. Предатель. «Отличная работа, сэр» - неожиданно рявкнул дядька и отсалютовал. Странно, что еще попадаются грамотные пассажиры.
...А свирепая капитанша оказалась вполне вменяемой теткой. Пока я ругался с диспетчером, открывая полетный план, она успела сгонять за мороженым, и про меня не забыла. А население обоих Каролин, судя по названиям местных воздушных ориентиров, приоритеты расставляет абсолютно правильно. «Рейс 1234, маршрут на О-Хара через перекрестки Братуха и Бухалово, далее как заявлено...» А можно по буквам? Пожалуйста... Б - У - Х - А - Л - О - В - О. Ну как можно их с такими названиями отпустить не подъелдыкнув? Загрузились и ушли по расписанию.
Постепенно поредевший облачный слой выплюнул Арджэйку в кристалльно-чистое ночное небо. Вокруг звезды и навигационные огни попутно-встречно-поперечных самолетов. Упакованы рейсы по высоте достаточно плотно, всего три сотни метров подушка, расходимся близко и красиво: при желании можно коллегам рожи корчить. Еще можно вести светские разговоры с левым креслом и просто расслабиться, радуясь, что такой разноцветный день заканчивается достаточно мирно, и что все пока хорошо на эшелоне 390..

Сегодня публикуются лучшие истории 2007 года из раздела "Авиация"

Руководитель полётов

Говорят, что в древней Спарте или в другом месте был своеобразный способ
учить человека плавать: бросить человека в воду, выплывет - хорошо, а нет -
судьба такая. Старлей Л. особо в это не верил, пока подобным способом не
начали учить его самого.
Нет-нет, не плавать, тем более что старлей это умел, подобным способом его
научили искусству руководства полётами.
Дело было так. В одно прекрасное, солнечное утро старлей Л. пребывал в
хорошем настроении. Завтрак в столовой оказался вполне сносным, его экипаж
находился сегодня в третей готовности, по сути, выходной. Оставалась только
малость: дождаться окончания мероприятия, своеобразного утреннего ритуала
под названием предполётные указания экипажам. Но это дело больше двадцати
минут не занимало.
Эти самые указания старлей слушал в полуха. На кой ляд ему сегодня были
сегодня нужны эти барические тенденции и тактические обстановки, когда в
планшете лежала заныканная в карты новая книга, а самое главное, уже
топилась гарнизонная банька? Старлей уже мысленно был в парилке, нырял в
бассейн, нежился на солнышке с книгой в руках.
У обычной школьной доски начальник штаба закончил докладывать данные
разведки и принялся зачитывать боевые расчеты. Это означало, что указания
почти закончены, и старлей принялся запихивать в планшет карты, записную
книжку, карандаши.
- Помощник руководителя полётов - старший лейтенант Л., - возвестил
начальник штаба среди прочего.
- Попарился, блин! Позагорал на солнышке! - От этих мыслей старлей
поморщился как от зубной боли. Рядом ехидно хихикнул капитан А. Он всегда
был готов порадоваться за своего лётчика-оператора. Старлей даже не стал
после окончания указаний заходить в свою комнату, дабы не видеть, как тот с
довольно злорадной физиономией будет демонстративно и нарочито медленно
готовится к таинству бани. И он понуро, как говорится, нога за ногу,
поплёлся сразу на кэдэпэ, или как говорят в авиации, вышку.
- А может, не всё так плохо? - в робкой надежде начал размышлять старлей, -
Наш аэродром не Домодедово, полётов немного, это раз. В руководстве полётами я не в зуб ногой, а Афганистан - не лучшее место для обучения, это два. Так что моей необходимости в присутствии на вышке нет, это три.
Такой расклад приободрил старлея, и он бойко поднялся по трапу, толкнул
дверь и переступил порог кэдэпэ. Руководитель полётов подполковник Н. уже
был на месте. Это был грузный мужчина лет сорока пяти, по неизвестно какому
недоразумению попавший в Афганистан. В беседах он часто упоминал, что уже
полгода как должен быть на пенсии. Характер у подполковника был подстать
телосложению, добродушно-флегматичный.
Сейчас он восседал как на троне на неизменном вертящемся кресле руководителя, в руках держал символом власти - микрофон. Его огромная фигура занимала почти всё тесное помещение.
- Ну вот, тут даже места для меня нет, - старлей всё ещё надеялся на
благополучный для него исход.
Подполковник по-отечески снисходительно смотрел на старлея.
- Ну что, - молвил он, - Наш аэродром не Домодедово, полётов немного, это
раз. В руководстве полётами ты не в зуб ногой, а Афганистан - лучшее место
для обучения, это два. Так что дерзай, а моей необходимости в присутствии на вышке нет, это три.
С этими словами он царским жестом вручил оторопевшему старлею микрофон и
покинул помещение.
- Да, - обернулся он с порога, - вон ракетница лежит, солдаты, понимаешь,
через полосу в столовую ходят, а Ан двадцать шесть разбегается неслышно. Так ты если что - шугани. А я пойду в баньке попарюсь, - подполковник захлопнул дверь.
- Влип я, однако, - подумал старлей. Оставшись в одиночестве, он огляделся по сторонам. Кэдэпэ представляло собой сколоченное из подручных материалов на крыше казармы помещение, где с трудом могли поместиться три человека. И если бы не остекление, ни дать ни взять курятник. Из технических средств в
распоряжении старлея оказались: прибор для определения скорости и
направления ветра, высотомер барометрический, часы и радиостанция.
- Маловато будет, - подумал он. Затем нажал кнопку и подул в микрофон, из
динамика донеслось шипение, - работает.
Вертолёты на стоянке ещё только загружались, и старлей вышел на улицу.
Подошёл к стоящему рядом пулемёту дэшэка, подёргал за ручки, попробовал
прицелиться. Затем подумал, что такому большому начальнику, каким он
является сейчас, не солидно вести столь по-детски. Старлей вздохнул, с
сожалением отошёл от пулемёта и вернулся в помещение. Во время.
- Надцатый, запуск, - донеслось из динамика.
Старлей уселся в кресло, откинулся на спинку, нарочито небрежно и медленно
взял в микрофон, нажал кнопку и... С ужасом обнаружил, что не в силах
произнести ни слова. Эта проклятая трубка, оказывается, обладала магической
способностью лишать голоса.
- Надцатый, запуск, - более настойчиво повторил динамик, но старлей всё ещё
не мог совладать с собой, оказывается, он вдобавок забыл все слова.
- Разрешаю, - после третьего запроса наконец смог выдавить из себя старлей.
- Понял надцатый, разрешили, - примирительно согласился динамик и со стороны стоянки донёсся вой пускового двигателя, стронулись с места и завертелись каруселью винты.
В течение следующего получаса старлей, растерявший всю спесь, монотонно, как попугай повторял всего одно слово: разрешаю. И о чудо! Вертолёты запускали и выключали двигатели, взлетали, садились, уходили на задание. Аэродром жил, и старлею начало казаться, что он овладел ситуацией.
И даже когда с динамика донеслось:
- Надцатый, следую группой двенадцать бортов, подскажите условия посадки,
-смог выдать в эфир ветер и давление на полосе. На аэродром пришёл караван
из десяти Ми шесть и пары Ми восемь.
Но через час старлея постигло новое испытание. Запросил условия посадки
другой караван. Одновременно первый запросил взлёт и вдобавок нелёгкая
принесла пару афганских Ан двадцать шесть. Старлея Л. буквально поразил
ступор, пять минут он не то что слова сказать не мог, даже двинуться с
места. Затем ему стало в высшей степени на всё наплевать, бросили его тут
одного, уроды. Старлей успокоился и четким внятным голосом стал отдавать
команды. Открылось второе дыхание, он вновь развалился в кресле, но при этом контролировал обстановку, словно всю жизнь этим и занимался. Через час
улетел и второй караван, аэродром опустел. Старлей вызвал дежурного по
связи. Минуту спустя появился заспанный сержант-сверхсрочник.
- Я всё знаю, - начал он с порога, - идите, обедайте.
- Сообразительный, чёрт, - подумал не успевший не то что слово сказать, даже рта открыть старлей и удалился в столовую. Обедал он быстро, не ощущая вкуса пищи и всё время прислушивался, не зашумит ли где авиационный двигатель. Уже почти на ходу проглотил компот и помчался на вышку.
- Пока тихо, раньше трёх никого не ожидается - сказал сержант, - пойду и я
пообедаю.
Оставшись в одиночестве, старлей достал из планшета книгу и углубился в
чтение. Он совсем забыл: аэродромом кроме них пользуются и демократы.
- А... я... барта надцатая, разрэшитэ взлёта, - запросился на взлёт
афганский ан двадцать шесть.
Старлей нажал кнопку микрофона и по какой-то случайности, прежде чем дать
добро, взглянул на полосу. По ней втянув голову в плечи, словно на улице не
плюс тридцать пять, а минус сорок, шёл солдат.
- Борт надцатый, взлёт запрещаю! - заорал старлей в микрофон.
- Понял, разрэшили, - невозмутимо ответил афганский пилот и машина начала
разбег.
Старлей Л. покрылся холодным потом, афганец не понимал русский язык и заучил дежурные фразы. А солдатик медленно шёл по полосе, даже не думая посмотреть по сторонам. Вскочив как ужаленный, на ходу заряжая ракетницу, новоявленный руководитель выскочил из кэдэпэ. Прицелился в сторону солдата:
- Только бы не попасть! - билась в голове мысль, и нажал на курок.
Бенгальскими искрами разлетелась по полосе ракета, солдат в два заячьих
прыжка исчез с полосы и в то же мгновенье промчался самолёт, сверкнув
солнечными зайчиками на дисках винтов, ушёл в небо.
Старлей устало переступил порог кэдэпэ, швырнул на стол ещё дымящуюся
ракетницу и плюхнулся в кресло.
- Е... городовой! - он сейчас чуть было не схлопотал срок.
Да, не зря это кресло электрическим стулом зовут, - до старлея дошло,
насколько правдива эта ирония.
Ещё начальником себя мнил, ага, сейчас, заложник, вот кто он!
Он сложил и засунул обратно в планшет книгу, потом подумал и перезарядил
ракетницу. Больше его врасплох не застанут!
Но после обеда полётов было мало, демократы не летали вообще, и старлей,
чтобы справиться со скукой, снова занялся чтением. Нет, не художественной
литературы, он внимательно и тщательно изучал обязанности руководителя
полётов, особенности взлёта и посадки на этот аэродром различных типов
самолётов и вертолётов, как действовать в тех или иных случаях.
За этим делом и застал старлея подполковник.
- Молодец, одобряю! - оценил он его занятие, - Ну как, справляешься?
- Вроде да, - пробормотал старлей.
Если бы его спросили об этом сразу после обеда, он бы сказал, как
справляется и что думает, а сейчас, после случая с солдатом, вся его злость
куда-то улетучилась.
- Ну иди, отдыхай, - сказал подполковник, - дальше я.
Старлей взял свой планшет и покинул кэдэпэ. Неспешно дошёл до модуля, зашёл
в свою комнату, взял полотенце, чистое бельё и ушёл куда собирался с утра, в баню.
Увы, парилка почти остыла, что впрочем мало огорчило, парится уже не
хотелось. Он сегодня напарился вволю на вышке! Сколько потов сошло, не
счесть.
Посему, старлей ограничился тем, что быстро принял душ. Оставалось только
придумать, как заполнить остаток дня.
- А, пойду телевизор посмотрю или посплю, - решил старлей и вернулся в
модуль.
В комнате уже был капитан А., он лежал на кровати читал книгу старлея,
которую тот неосторожно забыл спрятать.
Едва старлей вошёл в комнату, капитан отложил чтение в сторону, явно
намереваясь расспросить, но потом благоразумно решил промолчать. Потом так
же молча достал кружку, нацедил из канистры браги и протянул труженику
кэдэпэ.
- Всё же кое-что человеческое в нём есть, - подумал о своём командире
старлей, залпом выпил брагу и поставил кружку на стол.
Капитан А. на секунду задумался и достал вторую кружку...
Затем в комнату воротился старлей Н., затем зашёл по делу капитан К., затем
старлей Л. уснул.
Ему снилось, что он руководит полётами со своего курятника в аэропорту
Домодедово, над аэродромом кружили караванами, отстреливая тепловые ловушки, толстые Боинги. Старлей отпугивал их из ракетницы, пресекая на корню попытки угнездиться на посадку, а по полосе, держа в одной руке канистру с брагой, в другой две кружки, шёл капитан А.

Оценка: 1.95 Историю рассказал тов. шурави : 25-07-2007

Телефон звонил не умолкая.
Кося одним глазом, дневальный, совсем недавно столь неудачно спустившийся с
гор за солью и спичками, безуспешно пытался усыпить бесовской аппарат;
другим он столь же тщетно искал в зоне видимости военнослужащих поопытнее.
Капитана Кирю (фамилия изменена на созвучную - прим. авт.) будить не
хотелось совершенно. На его неуверенное мычание никто не отзывался, а
покинуть пост у телефона не позволял краткий, но выразительный инструктаж,
большей частью сразу забытый.
- Блядь!!! - тихо сатанел командир корпуса; после сытного обеда он возжелал
проверить несение службы и с первой же попытки сильно огорчился. - Всех урою нахрен. Мы на боевом дежурстве или что... Где связь?!
- Тольчтоблатащгенрал. Разбирамсятащгенрал.
- Ты побыстрей разбирайся, - голос был ласков, но доброта казалась почему-то неубедительной. - Хочешь, дымом им сигналы подавай, или почтовых голубей достань... Ты ж связист, тебе лучше знать... куда, блядь, связь пропадает!
Телефон звонил; дневальный гипнотизировал аппарат и спящего капитана.
- Связист!!! Чему тебя учили! Блядь! До ДэЗэ (ДЗ - дежурное звено, прим.
авт.) полтора километра, стоянку видно, а ты уже почти час с ними связаться
не можешь! Ты вообще хоть что-то можешь?! Да за это время до них из
громкоговорителя докричаться можно! Из ру-по-ра!!! Из газеты "Красная
Звезда" небрежно свернутого!!! Корявыми ручонками!!!
Летом в хорошую погоду домик дежурного звена вымирал. Зачем сидеть в здании, если в полутора десятках метров за ним берег озера и небольшая роща?
Пользуясь удаленностью Московского округа ПВО от границ, и, соответственно,
редкими объявлениями готовности, народ старался дежурством себя не
перенапрягать. Кто с удочкой карасей истребляет, кто в шеш-беш сражается,
кто советы им раздает. Природа, тишина, покой... Идиллия, в любое мгновение
готовая взорваться сигналом тревоги. А вот для того, чтобы не упустить тот
момент, когда нужно, сменив удочки и коши на ЗШ, бежать к самолетам, внутри
домика у телефона неотлучно дежурил дневальный.
По всем народно-связистским приметам, включая фазы Луны и высоту полета мух, связь работала, но установить ее не удавалось.
- Может, сбегать?..
- Спрыгать, блин! Ты у меня так к новому месту службы упрыгаешь. На южный
берег! Северного Ледовитого! Организуем!!! По тревоге тоже всякий раз бегать будешь?! Ты пойми: мне ж сейчас связь с ними на хрен не нужна, мне она вообще нужна! Вот и обеспечивай. Прыгун, блядь!..
Телефон звонил; дневальный вспомнил несколько умных слов и решился.
- Дижюрный звено, дынивалный, слющай...
- Ну-у-тьф-ф-у-ж-ж-ты-ж-ж-бл-л-ляд-д-дь, - отозвался телефон. - КП корпуса!
- Звено? КП. Спите там что ли?!
- Дижюрный звено, дынивалный, слющай!
- Ебт... Звено, командир корпуса! Доложить обстановку! Что у вас вообще
нахрен творится, мать вашу?! Спите там?! Разбудить?!!
Обилие командных слов ошеломило начинающего дневального. Не пытаясь уже
ничего понять, он следовал сохранившемуся в памяти куску инструкции, не
подозревая о пользе других, не сохранившихся её кусков.
- Дижюрный звено, дынивалный, слющай!
- Блядь! Урою! Сука!..
- Дижюрный звено, дынивалный, слющай!
На КП глубоко вздохнули и пошли другим путём:
- Воин!
- Так точна!
Генерал вздохнул ещё горше.
- Воин, всё в порядке?
- Да... э-э-э... нэт... Так точна!
- Блядь, - оценил однозначность доклада командир корпуса. - У-у-у... Воин.
Передай телефон кому-нибудь из офицеров.
- Вай, нэ магу. Ат тэлэфон нэ отхади. Инструкций!
- Так позови!
- Нэ магу.
- Там что, нет никого?
- Киря здэсь. Нэ бэспокоит сказалы, иначе плохо. Болшэ нэт.
- Киря, говоришь, кацо? - генерал облизнулся в предвкушении крови. -
Серьезная киря?
Дневальный задумался, вспоминая.
- Киря очэн балшой, генацвале. Очэн. Да ти приезжай, сам сматри.
- Киря? Щас приеду. Жди!
- Вот блядь... Киря... В моём корпусе... На боевом дежурстве... Дожили -
пьянка в дежурном звене... Сгною, блядь, - в ожидании УАЗика командир
разминался прогулкой у КП; прищуренные в поисках возможных целей глаза
распознали опрометчиво мелькнувший неподалеку силуэт. - Та-аварищ
полковник!!!
- Здравия желаю, тащ генерал! - отозвалась цель.
- Тебя-то мне и надо, драгоценный... Генацвале, блядь!!! Совсем на службу
забили?!
Комполка в очередной раз задумался о преимуществах и недостатках базирования части на одном аэродроме с штабом корпуса. Сегодня, похоже, недостатки перевешивали.
- Тащ генерал... Не могу знать... Что случилось-то?
- Знать не можешь? Узнаешь... Киряют у тебя в дежурном звене. Поздравляю. На все ПВО позор.
Материализовавшийся УАЗ уже нетерпеливо рыл колесом асфальтобетон рулежки.
- Давай напрямик, через полосу!
- Есть!
- Ур-р-рою...
Телефон затих; дневальный успокоился. Писк тормозов, топот и стук
распахнувшейся двери слились воедино.
- Где?!
- Таварыщ... - дневальный присмотрелся, но заблудившись в хитросплетениях
воинских званий, пошел по пути наименьшего сопротивления. - ... камандыр! За врэмя ваш отсутствия... э-э-э.. за врэмя маего дэжурства нычего... - и,
запутавшись окончательно, закончил. - Все харашо, да!
- Молодец, воин, - одобрил генерал. - И где тут киря, блядь?! Щас
докиряются...
- Там! В комната. Крават спит.
- Разбудим...
Капитан Киря спал. Устроив себе маленькую берлогу из одеял, он отсыпался за
предыдущие сутки и неизвестно за сколько последующих. Преимущество ДЗ хотя
бы в том, что в это время тебя не выдернут ни на какие авралы, и Киря, давно и прочно вошедший в непробиваемую когорту "пятнадцатилетних капитанов", знал и ценил такую возможность отдохнуть от бетонки.
- Подъём! Что за лежбище котиков?!..
"Берлога" пошевелилась; просыпаясь по пути, старый техник неторопливо
являлся пред очи командования.
- Гвардии капитан Киря! Здравжла!..
- Глаза хоть нужно открывать когда старший по званию обращается!..
Веки дисциплинировано поднялись, но большая часть капитана еще явно спала.
- Что вообще здесь?!..
- Выполняю боевую задачу по охране воздушных границ Союза Советских...
- Запаха нет... - принюхался генерал. И, уже понимая, что он что-то не
понял, но еще не понимая, что именно, уточнил. - Капитан, пили? Честно?
- Никак нет.
- Да вас шатает!
- Виноват. Устал.
- Полковник! Это что такое?..
- Это - гвардии капитан Киря. Он техник. Выполняет боевую задачу. А еще он
устал, товарищ генерал.
Командир корпуса внимательнее присмотрелся к командиру полка, оценивая
цинизм перевода; уходить после такого без чьего-либо скальпа не хотелось и
вообще представлялось методически неверным. В очередной раз вздохнув,
генерал решил загрызть зарвавшегося подчиненного в более спокойной и
располагающей обстановке и переключился на Кирю.
- Техник?! Да какой это техник?! Это сурок какой-то! Опухший, небритый,
глаза как у селедки бешеной! Какая боевая задача? Да такого к технике
допускать просто нельзя! Это же ходячая предпосылка к летному происшествию!
Распустились! Ну ничего, я порядок наведу... Значит так! С бетонки долой!
В ОБАТО!!! Навечно! В пожарные! Как раз место есть, Иванов уволился... И это - приказ!
- Э-э-а-а-а...
- Вы что, капитан, не расслышали? Да, прочь с бетонки, да, в ОБАТО! В
по-жар-ны-е! Навечно!
Пару секунд Киря осмысливал случившееся.
- Служу Советскому Союзу!
Глядя на довольную капитанскую улыбку генерал второй раз за день начал
подозревать, что он чего-то не понял.
- Капитан... Вы вообще слышали, что я сказал?..
- Так точно! Майорская должность и делать ни хрена не нужно! Спасибо,
товарищ генерал!

Оценка: 1.90 Историю рассказал тов. BratPoRazumu : 27-11-2007

ВИП-пассажиры.

Что ни говори, а командировки в Певек - самые приятные в условиях Чукотки.
Солидный город, не хуже Анадыря, большой аэропорт, бетонная ВПП, теплая
гостиница, светофоры на улицах. Да и застава с комендатурой отличались
особым гостеприимством. А баня... э-эх-х. Самолетчиков всегда ждали как
родных гостей. Мы ведь и полный борт припасов привезем, и пополнение, и
свежие сплетни из отряда, и улететь с нами можно - развеяться в Провидухе.
Правда, бывало, что мы и всякие комиссии привозили, но вечером в бане мы же
своим спиртом эти комиссии и нейтрализовывали.
Я уже рассказывал на анекдот.ру, как однажды, приехав с морозца (градусов
27-30) на певекскую заставу, мы попросили чайку - погреться. Ну, так, перед
ужином прогреть пищевой тракт. Старшина отвел нас в столовую и гаркнул:
"Повар, чай экипажу". После паузы: "И мне тоже". Минут через пять на столе
стояли кружки с чаем, тарелка с хлебом, масло, блюдце со сгущенкой, сахар.
Отхлебнув чаю, старшина взревел: "Повар, мля, почему чай холодный??!!!"
МХАТовская пауза и удаляющийся голос из недр кухни ответил: "Остыл, товарищ
прапорщик". И правильно, нечего задавать дурацких вопросов.
Как-то раз, переночевав в гостинице (из обоих кранов горячая вода, поэтому
первое, что делали, войдя в номер - наливали в графин слегка остывшую в
трубах воду и выставляли его в форточку), утром выбрались на заставу, и по
ЗАСу нам сообщили, что надо забрать из Певека в Анадырь ВИП персон -
верхушку местной администрации на какое-то всечукотское совещание. Мы
поплевались, поскольку можно было не успеть домой к закрытию аэропорта и
остаться из-за этих ВИПов ночевать в нелюбимом Анадыре. Но делать нечего -
выехали готовить машину к вылету. Езды от окраины Певека, где жили
пограничники до Апапельгино (русифицированное Апапильгын), где располагается аэропорт, минут 30. Экипаж 6 рыл + водила + старший машины из офицеров заставы + наши многочисленные сумки + штурманов телевизор, прикупленный им вечером в местном универмаге по дешевке, составили в УАЗике изрядный паззл.
Решился вопрос следующим образом: нас со штурманом погрузили в "собачник",
сверху через спинку сиденья поставили на колени нам телевизор (аккуратно,
стервец, вошел, до миллиметра выбрав всё свободное пространство). Оставшееся до потолка пространство завалили сумками, усадили увесистых командира, бортача и радиста на сиденье, а на колени к ним пузатого, но мелкого Эльдара - бортмеханика. УАЗик попытался встать на дыбы, как норовистая лошадь, но его уговорили не выёживаться, отчасти скомпенсировав нагрузку на задний мост худосочными тельцами старшего и водителя. Тронулись. Машинка трещала, скрипела и попёрдывала, неся в своем чреве монолит увесистых лётческих тел.
Временами она, кряхтя и высунув язык, бежала слегка боком как дворовая
собака, для полноты сходства припадая на переднюю правую лапу. Мы со
штурманом, дыша по очереди (ибо глубокий вдох двигал телевизор от себя) все
эти перипетии скорее ощущали, чем видели, ибо в заваленное и подмерзшее
заднее овальное окошко было видать только макушки сопок, редкие столбы, да
бледное розово-синее предрассветное чукотское небо. Остальные окна надежно
загораживали сумки и могучие, наетые спины товарищей. Так и прошли эти
тридцать минут. УАЗик скрипел, мы отекали под тяжестью бебехов, с заднего
сиденья доносилась слабая ругань на костлявую Эльдарову задницу, "которая все колени изъёрзала и отсидела". Но вот колеса подпрыгнули на деревянных
мостках в районе ближнего привода, преодолены последние метры дороги и КПП
аэропорта, и увесистый мучитель-"Рубин" сняли с наших одеревеневших колен.
Сами мы разогнуться не смогли, и из собачника добрый командир по очереди
извлек нас за шкирку.
Перетащили добро на борт, составили за этажеркой, закинули чехлами и
разбежались. Штурман с командиром подписываться на вылет, механик с радистом - забирать аккумуляторы и ловить АПА (электростанция для запуска двигателей, обычно на базе УрАЛа), а меня с бортачом оставили расчехлять борт. Зимой в Певеке с утра обычно довольно прохладно. Градусов минус 35. К обеду теплеет до 25-30. Поэтому, несмотря на унты, ватные ползунки и меховую куртку, я быстро начал дубеть. Прятаться в самолете бесполезно, поскольку стылое за ночь железо само служит генератором холода. Вскоре вернулись Коля с Эльдаром. Без АПА и аккумуляторов. Доложили, что АПА сейчас на обеспечении местных рейсов, потом к нам подойдет, а аккумуляторы решили без АПА почем зря не морозить. Стали советоваться, что делать с маслом. Тот вариант, что был залит в маслосистему винта/двигателя, допускал холодный старт (т.е. сохранял требуемую вязкость) не ниже -25. А на улице - 35. И печки у гражданских не допросишься - они салоны на местные вылеты греют, а когда освободятся - плати. Решили гонять масло вручную до роста температуры хотя бы до -30. Путем кручения винтов. Винт на АН-26 тяжелый, инертный. А еще вязкое масло. Встанешь за лопастью, упрешься в нее руками и толкаешь, скользя по заснеженному бетону. Как только лопасть уходит вверх, бежишь к следующей и толкаешь, стремясь не дать винту остановиться. Для начала сделали по 30 оборотов на каждый винт. Я взмок, как мышь под метлой.
Тем временем подъехала пара УАЗиков с ВИПами. Холеные дядьки и тетьки в
понтовых дубленках с отворотами с открытым горлом из-за стекол теплых машин
наблюдали, как экипаж по очереди крутит тяжелые винты. Подошёл АПА. Съездили за аккумуляторами. Поставили аккумуляторы, подключили АПА. Подали питание на борт. Наши усилия не прошли даром. Масло прогрелось до -31 градуса. Решили "во избежание" еще немножко покрутить руками, а потом парой холодных прокруток "догреть" до -25 для гарантии. Потом запуск. Покрутили и, тяжело дыша, устроились на рабочих местах. Я с места командира руководил запуском.
Сделали по паре прокруток, и Т масла на трехстрелочных индикаторах резво
поползла вверх. Гут. Запуск левому. "Обороты растут... температура пошла...
есть переключение... запущен, температура давление в норме". Хорошо, запуск
правому (как раз где УАЗы ВИПовские стоят). "Обороты растут... есть
зажигание... температура растет, растет, растет, заброс температуры...
запуск прекращен". Тьфу ты! Холодная прокрутка, чтобы удалить продукты
горения и пары керосина из тракта двигателя. Запуск, нет зажигания. Технари
полезли на улицу, поволокли от местных стоянок стремянку и, раскрыв капоты,
нырнули внутрь. Эльдару места на стремянке не хватило, и он громко и
по-нерусски переживал с земли: "Ну чито там? Сивеча, сивеча смотри..."
Заменили свечи ("сивечи" в эльдаровом варианте). Тем временем холеная братва из УАЗиков повылезла наружу, раскурила сигареты (Мальборо и Кэмел, а не индийские Четыре квадрата, как у нас) и начала бурно, со смехуёчками и
пиздахаханьками, обсуждать наши действия. На правах командира шуганул их от
борта. "Курить за хвостом самолета, не ближе 30 метров, и вообще, мы сейчас
повторно запускаться будем, шли бы вы все... в машины".
Начали с правого. Пошел-пошел-пошел, есть зажигание, температура растет...
запущен. Уф-ф-ф. Запуск левому - нет зажигания. Да что за утро такое! Снова
приволокли стремянку, нырнули под капот. Вроде и недолго движок до этого
поработал, а на какой-то релюхе уже скопился и тут же замерз конденсат.
Отколупали. Тем временем вернулись штурман с командиром, снова подъехал с
парой бойцов-пассажиров заставской УАЗик. Кворум есть. Благодарные зрители
горячо обсуждают наши действия. Командир пошел "перетирать" с
высокопоставленной братвой, составил список пассажиров. АПА слинял по своим
делам. Запуск "от своих". Т.е. от аккумуляторов. Левый запущен, правый не
идет. Я снова замерз. Взмок в процессе толкания винтов, а теперь ледяной пот примораживает майку к спине. Командир делает две подряд прокрутки и "или пан, или пропал" - запуск правому. Вой, хлопок, облако вонючего дыма с
пламенем пополам из ВУ... Удачно. Сидим, греем масло в движках. Тем временем я запулил отбор от двигателя в 8 единиц (при норме в 3-3,5) в надежде хоть немного прогреть пилотскую и оттаять замерзшие стекла перед рулением. Олег, хитрый штурман, греется в заставском УАЗе.
Отгоняли движки (отбор при движении РУДов временами доходит до края шкалы -
10 единиц), выключились. Зовем пассажиров. Не обремененные совестью ВИПы
загоняют бойцов за брезентовую занавеску в хвост, сами устраиваются на
"полусалонных" мягких креслах (снятых со старого Ил-14) вокруг столика с
лампой, достают водку с закуской, располагаются по-хозяйски. Оне замерзли-с.
Попутно, не снижая громкости, обсуждают увиденное сегодня на аэродроме. "А
самолет-то у них, видел, какой? ... облезлый ... движки не заводятся... так
они их "с толкача" завести пытались, видел... а дыму-то, дыму было, весь УАЗ провоняли... салон к нашему приходу не могли подогреть, хамьё (это визгливый дамский голос)... ничо, щас согреемся, наливай... Ну, чтоб не ёбнулись... хи-хи-хи... ха-ха-ха... интересно, а летают они так же, как самолет заводят?"
Ну, блин, ну скоты... Весь экипаж дружно начинает испытывать стойкую
антипатию к пассажирам. Заходит после осмотра самолета Георгич - командир
корабля. "Так, мужики, раздеваемся - и в кабину, поехали быстро. Нам надо
сегодня Анадырь проскочить",- поворачивается к "буграм",- "А спиртное в
полете употреблять запрещено, вам ясно?"
"Да чё, командир, холодно в натуре, себе-то вы кабинку нагрели, а мы тут
мерзни", - поперло из ближайшего. "Я предупредил", - отрезал Жора и закрылся с нами в кабине. Эльдар молча и демонстративно ушел к бойцам.
Выруливать и взлетать Георгич доверил мне. При страгивании с места пришлось
газануть - колеса примерзли к бетону. Из-за двери донесся взрыв криков и
матюков.
- Эльдар,чего они там пиздят, - вызверился в СПУ командир.
- А, кажися, водка разлился.
Взлетели. Полупустой самолет по холодку бодро пёр вверх, и я задрал нос
лайнера прямо в стылую атмосфЭру. Георгич, забыв, что дал команду взлетать
мне, взялся за штурвал. Я убрал руки. "Коля, открой-ка дверь, посмотрим, чем эти пиздюки заняты", - задумчиво и зло произнес он. Пассажиры пили, жрали и ржали. Жора обернулся. Разливающий из бугров наклонил початую бутылку к стакану, Жора слегка дернул штурвалом, и создавшаяся перегрузка выдавила из бутылки в стакан полуторную норму. Тетьки завизжали и кинулись смахивать пролитое со стола на пол. А Жора уже снова задумчиво смотрел в окно. "А я здесь не причем, совсем я не причем", - вспомнились мне слова Дуремара из известного фильма.
- Влад...
- Да, командир...
- Ты все видел?
- Ну... да.
- Тогда держи штурвал, я, если что, подскажу.
- Пон-нял...
Я обернулся. Мордатый, что буро пёр на Георгича перед взлетом, готовился
снова разливать. Я дождался, когда горлышко поплывет над стаканами, и
сымитировал болтанку при помощи штурвала и педалей.
- Э, чито трясешь? - раздался в СПУ недовольный голос Эльдара.
- Помолчи, нерусский, Влад помогает пассажирам с пьянством бороться, -
отозвался довольный как наевшийся сметаны кот радист Коля.
- Тихо, ща пить начнут, - штурман на секунду выглянул в салон.
Мордатый как раз подносил стакан ко рту. "Давай", - шепнули по СПУ. Я
поддернул штурвал. Перегрузка выплеснула ему содержимое стакана бурным
потоком мимо рта. Казалось, водка зашипела на красной морде. Из грузовой
донесся взрыв хохота над незадачливым товарищем. Мордатый обтер остатки
спиртного, снова схватился за пузырь.
- Давай.
- Спокойно, подождем.
Мордатый поднес стакан ко рту.
- Давай!
- Тихо.
Мордатый опрокинул содержимое в рот. Я от души толкнул штурвал от себя.
Экипаж, привязанный ремнями, перенес это спокойно. Пассажиры же зависли в
полуметре от кресел. Водка, дойдя до середины мордатого организма, бурно
излилась обратно вокруг стакана. Мордатый поперхнулся, закашлялся,
забрызгивая слюной и остатками водки окружающих. Я дернул штурвал на себя и
певекские "бугры" горохом посыпались обратно в кресла. Шлепнулась на стол,
разбрызгивая масло на дорогие дубленки банка шпрот. Все ВИПы высунулись со
своих мест и уставились в кабину. И напоролись на ответный взгляд пяти
наглых, любопытных, ухмыляющихся физиономий. Самая наглая физиономия (Жора)
изобразила пантомиму "болтанка самолета" и, пожав плечами, развела руками.
Мордатый молча завинтил пузырь и убрал в сумку. До Анадыря больше никто
ничего не пил. Соответственно и болтанка как-то внезапно прекратилась.

Оценка: 1.87 Историю рассказал тов. Steel_major : 22-06-2007

Ведро

Красивая девушка грациозно шла по залу. Остановилась около столика, за
которым сидел старлей Л.
- Что будем заказывать? - положила она перед ним меню.
- Надо же, а я думал, только в кино бывают такие официантки, - подумал
старлей, а вслух произнёс: - А что бы вы посоветовали?
- А вот, наше фирменное, - девушка раскрыла меню. При этом она немножко
наклонилась над столиком и напротив глаз старлея оказался вырез её платья,
эта манящая ложбинка, от вида которой у старлея перехватило дух. Девушка,
проследив его взгляд, ничуть не смутилась, напротив, кокетливо улыбнулась.
Улыбка сделала её ещё симпатичней, желанней. Но старлей уже совладал с
собой.
- А что вы делаете сегодня вечером? - не стал ходить вокруг да около
старлей.
- Я? - на минутку призадумалась девушка. Было видно, что ей льстит внимание
этого молодого лётчика, иначе она бы просто обозвала его нахалом.
Неожиданно девушка пихнула старлея в бок и заорала голосом капитана А., -
Тревога! Подъём!
Старлей Л. открыл глаза, над ним маячила длинная фигура капитана А., это он
прервал такой замечательный сон. За окном занимавшийся рассвет делал первые
робкие попытки разогнать темень ночи. Без всяких часов было понятно, что ещё очень рано.
- Убить его сразу или пусть помучается? - глядя на капитана, думал старлей.
- Не пусть живёт, а то слишком легко отделается.
Раздумья, тем не менее, не помешали старлею произнести тираду, в которой он
высказал все, что думает о начальниках, которым даже здесь в Афгане не могут обойтись без этих тренировок, не забыл помянуть добрым словом стратегов Гитлера, которым приспичило напасть на Советский Союз именно в четыре утра, а не к примеру, после обеда и заодно досталось и самому капитану А.
- Какая тренировка! Нас с миномётов обстреливать сейчас будут! - прервал
тираду старлея капитан.
Странно, но не сообщение о каких-то миномётах вернуло старлея в реальность.
Гораздо больше на него возымело действие то, что несмотря на столь ранний
час, этот король лентяев был полностью одет и экипирован, значит, дело
серьёзно.
- Давай быстрей! - сказал капитан и на минутку отвлёкся, чтобы достать
из-под кровати свой автомат. Когда он повернулся обратно, старлея на месте
уже не было, исчез.
Пару раз безрезультатно окрикнув своего оператора, помянув его недобрым
словом, капитан отправился на стоянку. К его удивлению старлей уже был там и вместе с борттехником заканчивал расчехлять вертолёт. Капитану только и
осталось как присоединиться к ним, но поскольку подобное дело он не делал
уже давно, то больше мешал, чем помогал.
Едва машина была готова к вылету, на стоянке появился командир звена капитан К., а с ним кто-то из соседнего полка.
- Вот здесь, - ткнул представитель пехоты в карту, - по докладам агентуры,
они оборудовали позиции.
Старлей ужаснулся, это же совсем рядом, вон оно это ущелье-расщелина, прямо
со стоянки видно. Упирается своей дельтой в кишлак, рядом с аэродромом и
убегает, распадаясь на множество рукавов. Отличное место для атаки и отхода.
- Ты своей парой сейчас поднимаешься и наносишь удар, а я буду в готовности, неизвестно как обстановка сложится, - дал указание капитану А., командир звена.
Пара крокодилов, коротко разбежавшись, оторвалась от полосы и привычно,
виток за витком, начала набирать высоту.
- Эшелон занял, к работе готов! - прозвучало в шлемофоне. Старлей посмотрел
вверх, высоко над ними кружила пара восьмёрок.
- Вот уроды летучие! После нас же взлетали, - с теплотой подумал о коллегах
старлей.
Это пара спасательная, их задача, если что, вытащить этих двух, как говорил
капитан К., инвалидов от инстинкта самосохранения, старлея Л. и капитана А.
Очередной виток набора высоты завершён, прямо по курсу цель. Старлей
очередью из пулемёта помогает увидеть её командиру. Тут же вертолёт опустил
нос и ракеты с шумом сорвались с направляющих. Старлей успел дать ещё пару
очередей, прежде чем командир отвернул от цели на повторный заход.
- Мужики, повыше держитесь, они вам вслед стреляют! - вновь вышел на связь
командир восьмёрки.
- Ни фига себе! Так они уже там?! - второй раз за сегодня ужаснулся старлей.
Получается, ещё немного и он бы... никогда больше не увидел бы красавицу
официантку - пришла в голову мысль.
Дело в том, что эта встреча действительно имело место в реальности. Старлей
тогда возвращался из краткосрочного отпуска, красавец ил шестьдесят два уже
доставил его из Киева в Ташкент, и теперь у него через несколько часов был
рейс до Термеза, а там таможня и здравствуй, Афган.
Старлей Л. безбожно опаздывал, он просидел в Киеве почти шесть дней, погоды
не было, и был рад, что так удачно получилось взять билет до Термеза.
Осталось только убить оставшиеся до рейса время. Старлей не придумал ничего
общего, как пойти в привокзальный ресторан. Ну не в театр же!
В вестибюле ресторана он взглянул на своё отражение в зеркале.
- Ни фига себе! - старлею стало понятно, почему так долго смотрела кассир на фото в удостоверении личности. Тому типу, что отражался в зеркале, больше уместна была одежда партизана, чем офицерский мундир. Сказалось недельное сидение в аэропорту.
- Нет, в таком виде здесь делать нечего, - подумал старлей, решительно
повернулся и вышел на улицу. Оглядевшись, он заметил то, что ему в данный
момент было нужно, вывеску салона красоты. Через час старлей вновь нравился
самому себе, а главное, противоположному полу. Теперь можно и в ресторан.
Там он и повстречал героиню своего сегодняшнего сна. Но увы, ничего быть
тогда не могло. Хотя ему понравилась девушка, а он, судя по всему ей,
беспристрастный голос громкоговорителя сообщил о посадке на рейс
Ташкент-Термез. Старлей на всю жизнь запомнил тот взгляд девушки, когда он
сказал, куда торопиться. Дурак, даже адрес не спросил.
Повторный заход, атака, отворот, снова заход. Никогда старлей ещё не считал
боекомплект вертолёта таким маленьким. Как быстро он опустел!
После посадки, тут же прямо возле вертолётов, состоялся разбор атаки. Хотя
тот шум и гам, что производили пилоты, делал их похожими на парней,
вернувшихся после удачной драки с соседней деревни. Постепенно страсти кто и как улеглись, и доминировать стала мысль, что для того, чтобы пресечь
подобные поползновения в будущем, сегодняшней атаки недостаточно. Нужны
более радикальные меры. Кто-то предложил, чтобы соседи накрыли цель из
установок "Град", но по причине близости цели и точности "Града" эту идею
сразу отмели. Решили обходиться своими силами. Самым мощным из
наличествующего арсенала были, конечно, бомбы.
- Не пойдёт, - сказал старлей, - скатятся на дно ущелья и толку там от них,
да и падают они не слишком эффектно.
- Мужики, а у нас же эс двадцать четвёртые на складе лежат! - взял слово
молчавший доселе оружейник, - там и боевая часть мощная, и шуму в полёте она делает будь здоров!
Эта идея понравилась всем. Действительно, для предстоящей акции эти ракеты
подходили лучше всего. Мощные, калибра двести сорок миллиметров, с боевой
частью сто килограмм, эти ракеты, по сути, были бомбами с ракетными
двигателями. Правда, использовались они только в исключительных случаях.
Во-первых, потому что вертолёт их мог взять только четыре, а во-вторых, у
ракеты был насколько мощный выхлоп, что были случаи останова двигателей
вертолёта. Поэтому применять эти штуки разрешалось только с высоты и строго
по одной.
На том и порешили. Экипажи ушли готовиться к повторным вылетам, а
технический состав готовить вертолёты к вылетам. В процессе постановки
задачи было определено, что атаковать цель будет экипаж капитана К., как
самый опытный, остальные экипажи в дежурстве. Старлей Л. пытался что-то там
возразить по поводу опытности, но его, скажем так, лишили слова. Неожиданно
в класс зашёл инженер.
- Командир, заминка вышла, - обратился он к подполковнику Х., - Ракеты
подвешены, но оружейник не может разобраться с подключением, он к нам от
истребителей пришёл, плохо ещё вертолёты знает.
- Пошли на месте разберёмся, - решил подполковник Х. Пилоты во главе с
командиром поплелись на стоянку. Вокруг вертолёта суетились специалисты.
Прямо на бетоне стоянки были разложены длинные как древние свитки схемы,
приборы.
- Ну, что тут у вас? - спросил подполковник спецов.
- Сигнал неправильно идёт, - ответил специалист по вооружению, он был явно
смущён и проклинал себя в душе за то, что предложил использовать эти чёртовы ракеты. Теперь вот попал в дурацкое положение.
- Как неправильно? - спросил подполковник.
- Да так, стоит включить вооружение, как на все ракеты проходит сигнал пуск, даже гашетку жать не надо, - объяснил суть проблемы оружейник.
Но что такое технический тупик в сравнении с желанием показать духам
кузькину мать? Как всегда в таких случаях, недостаток знаний компенсировала
смекалка. Состоялся небольшой консилиум, в ходе которого выяснили весьма
интересную деталь: если не снимать с ракеты чеку, она не сойдёт. Старлей уже не помнит, кому пришла в голову эта мысль, которая, несмотря на примитивизм и кустарщину, получила всеобщее одобрение. Чеки с ракет не снимать, а привязать к ним верёвки, или как говорят в авиации, фалы, через блистеры протянуть последние в грузовую кабину. По замыслу оставшимся неизвестным изобретателя, командир на боевом курсе включал вооружение, а борттехник по его команде дёргал нужный фал, и разблокированная ракета начинала свой полёт к цели. Таким образом, консенсус был достигнут, технический состав приступил к реализации технической стороны плана, а незадействованный лётный состав удалился на командную вышку, чтобы в режиме реального времени наблюдать акт устрашения местных душманов.
Минут через двадцать вертолёт выруливал на полосу. Вид у него был довольно
грозный. Впечатление даже не портили фалы идущие от каждой ракеты в грузовую кабину, наоборот, они придавали длинным сигарам ракет, вид каких-то фантастических хищников которых держат на поводке. Посредине грузовой кабины, гордый от своей значимости, восседал борттехник, удерживая в сжатых кулаках эти поводки-фалы. Правда, старлея смущала одна деталь, он и сам ещё не мог понять, почему. Нет, не фалы, а то, на чём сидел борттехник. Дело в том, что в грузовой кабине нет специального сидячего места для борттехника.
Он, когда требовался в полёте дополнительный пулемётчик, приспосабливал в
качестве сидения небольшое самодельное ведро, которое же сам изготовил из
пустого цинка для взрывателей. И в этот раз, привычно перевернув ведро вверх дном, он уселся на него.
- Ладно, - подумал старлей, - мало, что мне не нравится.
Тем временем, вертолёт разбежался, оторвался от полосы и начал набирать
высоту. Пилоты, затаив дыхание, следили за ним. Вот уже видно, что экипаж на боевом курсе, пикирование.
- Сейчас будет пуск, - подумал старлей. И точно, в небе на том месте, где
был вертолёт, возникла огромная полоса чёрного дыма. По тому, как она
распалась на четыре рукава, стало понятно, что сошли четыре ракеты. Через
мгновение около кишлака, стоящего в дельте злополучного ущелья, распустились четыре шапки разрывов. Совсем близко от аэродрома и гораздо дальше от цели.
- Они что, совсем е... - начал было старлей, но его голос утонул в рёве
ракетных двигателей и последовавшими за ними разрывов. В горах всегда так,
вначале видишь, потом слышишь.
Пощипанным воробьём вывалился из дымного следа вертолёт, и выровняв полёт,
резво пошёл на посадку. Пилоты бросились на стоянку.
Экипаж неспешно покидал кабины. Выражение лиц было как у третьеклассников,
застуканных во время курения сигарет.
После короткой серии вопросов типа, - Вы что, совсем ё...? - и ответов в
духе - Да мы сами оху...! - била установлена цельная картина развития
событий.
Поначалу всё шло штатно. Заняв боевой курс, командир включил оружие и по
команде оператора перевёл вертолёт на пикирование. Но сделал он это довольно резко и перекрестие прицела проскочило цель. Исправить ошибку он уже не успел.
Как смутно догадывался старлей, слабым звеном системы оказалось ведро. Едва
вертолёт опустил нос, борттехник заскользил на нём как на салазках с горки к передней стенке грузовой кабины. Фалы из рук он при этом не выпустил...

- Ну ладно, не убили никого, и то хорошо, - подвёл итог вылета подполковник
Х.
Вечером на аэродром прибыла делегация старейшин из уже упомянутого кишлака и клятвенно пообещали большому начальнику, что никаких происков душманов
больше не будет.

Оценка: 1.87 Историю рассказал тов. шурави : 09-02-2007

Про летчика

источник - http://www.mark-off.ru/forum/viewtopic.php?p=3961#3961

- Шота, батона, у тебя есть что поесть? Есть хочется. Вино у тебя классное. Но жрать охота.
- Курица будешь? Чичас ощипем.
- Да ну, долго.
- Яйца будеш?
- Яичницу что ли?
- Да, зажарым. Свежый яйца. Скока, десат?
- Давай, Шота, и вина еще.
- Ныно. Зделай. Ест хотят.
Жена Шоты Нино бесшумно скрылась в доме.
Мы сидели в саду, пили молодое вино и разговаривали.
О чем могут разговаривать пятеро молодых лейтенантов, сидящих в субботу у Шоты в саду и пьющих вино?
О бабах? Нет. Не та атмосфера. Про жизнь? Нет. Они еще ничего не знали про жизнь.
Да ни о чем они не разговаривали. И ничего не обсуждали.
Ну разве это разговор? Разве это обсуждение?
- Садимся в Вырезовке, блин, МиГи двадцать третьи, кореш мой, блин, спирту море, ты знаешь скока в двадцать третьем спирту? 300 литров! Кран открывает - подставляй"
- Да не ври, какой триста, массандра там, 230 литров, летняя.
- Да пошла она нах, массандра ваша. Отрава. Во - вино. Наливай.
- Слышь, Олег, а как отстрелялись-то?
- Нормально.
- Нормально?! Гы-гы, видел я куда попали, не ври. По заклепке, небось, прицеливался?
- Да попал я! Почти! Гы-гы. Четыре балла. Нормально.
- Шота, жрать охота!
Нино, красивая грузинка лет сорока, жена Шоты, выносит сковороду и спокойно ставит на стол.
- Кушайтэ.
Мы сидели, пили вино за столом под свисающим виноградом, ели грузинскую яичницу, нам было хорошо.
Я смотрел на своих друзей, на сад и далекие хребты снежных гор, и стихи великого поэта вдруг сами зазвучали в моей не совсем трезвой душе.

- На холмы Грузии легла ночная мгла
- Течет Арагва подо мною,
- Мне грустно и легко,
- Печаль моя светла,
- Печаль моя полна тобою.

В воскресенье после утреннего футбола мы, мокрые и довольные полезли в пруд купаться.
- Ну че, по стаканчику?
- Олег, ты как?
- Не, полеты завтра, не буду.
- Ну как хош.
Он погиб в понедельник.
Они пробивали облачность при заходе на полигон и им дали неправильную высоту снижения.
Они выскочили из облаков и увидели гору. Они видели ее пять секунд.
Летчик до отказа потянул ручку на себя.
Это было на пленке черного ящика, которую я расшифровывал. Я видел такую пленку первый раз за полтора года службы. Линия перегрузки вверх до пяти "же", высота ноль, и обрыв... Страшно.
Их разнесло по горе на два с половиной километра.
Собрали по два мешочка останков. Что-то надо было хоронить.
На похороны приехала его мать и сестра. Сестра была очень красива и похожа на него.
Похоронили в Кутаиси на городском кладбище. Поставили железную пирамиду с красной звездой. Олег Вартанян. Русский парень с армянской фамилией.
На кладбище в грузинском городе. Ему было 24 года, как и мне.
Я не смотрю телевизор, я не могу смотреть как сегодняшние мелкие, глупые и жадные правители с обеих сторон поносят друг друга, стравливая наших друзей.
Я с печалью думаю, что стало с той пирамидкой на кладбище в Кутаиси, как живут Шота и его Нино, и где мои товарищи, с которыми я сидел в саду у них.
Стихи великого поэта написаны гусиным пером.
Перо надо сначала очинить, потом обмакнуть в чернильницу, проверить каплю на кончике, чтоб не получилось кляксы.
И так после каждой третьей буквы.
Не торопились наши предки. Не торопились.

автор: ttt