Цифры и слова

Одна скупая строка в летной книжке: маршрут GKY-ACT-TYR-GKY, время 4.5 часов, инструктаж, 4.2 часов СМУ (сложные метео условия). Почему-то этот вылет показался мне достойным более развернутого описания, но в строгих графах логбука нет места для слов, принимаются только сухие цифры. Вот как это было.

Тайлер, Техас. 24 мая. Стою на крыле Скайрэйдера и с интересом наблюдаю, как накатывается на аэропорт шквальная линия. Многослойный пирог черных грозовых туч уже давно заглотил западный горизонт, и сейчас этот монстр, бабахая громом и свистя 40 узловым ветром вытягивает свои мохнатые пальцы в нашу сторону. Порт накроет, без вопросов. Между слоями трещат молнии и клубятся вертикальные потоки с потрясающей воображение динамикой. Зрелище фантастическое и достойное пера поэта, картинкой такое, пожалуй, не передать. Мое пристальное созерцание этого природного явлениия, однако, имеет мало общего с высоким исскуством. Недалеко от стоянки музейных боевых самолетов в ужасе притих мой одномоторный Пайпер Чероки. "Задан путь ему на запад" - через все это многослойное безобразие нам надо будет как-то умудриться пролететь. Наверное, имеет смысл объяснить, как мы вобще здесь оказались.

Каждому летчику, как и любому уважающему себя кошаку, зачастую приходиться принимать решения типа "лезть/не лезть" (ask SteelMajor). В общем и целом, и те и другие, основываясь на опыте сомнительного происхождения, предпочитают ошибаться в сторону меньшего риска, т.е. уютно лентяйничают себе на диванах, и совсем никуда "не лезут". После десятка-другого решений "не лезть", от тоски и скуки хочется, погладив себя против шерсти, выбрать противоположную опцию. Местами проканывает, но чаще всего Фортуна (оперативная кличка "Лотерея") начинает кидаться кирпичами в любопытную наглую морду, превращая вялотекучку обычного дня в серию Событий. И еще бывает так, что "лезть" просто необходимо.

Один из моих студентов, по слухам, сын какого-то непальского барона, готовился сдавать на "инструмент рэйтинг", т.е на право летать в "системе" по приборам, и успевал в предмете, прямо скажем, неважнецки. Невнимательный он какой-то. Глядя на наши с ним ИЛС-подходы, персонал башен в местных портах просто аплодировал стоя - щедрые корректировки курса, постоянно увеличиваясь по амплитуде, как маятник с динамической нестабильностью, легко апгрэйдили любую предпосадочную прямую в противолодочный зигзаг. Над срезом полосы мы с ним обычно появлялись в ракурсе "поперек", а объясняться с службами и сажать самолет из этого косяка приходилось инструктору, то есть, мне. Неприятно, правда? Хотел я пару раз применить грубую физическую силу, но ограничился вербальным эквивалентом.

А теперь представьте себе веселую страну Непал в недалеком будущем. 320-ый Эйрбас на заходе в какой нибудь Баглунг или, не дай бог, Лукла. Туманы с тучками. Шаг влево, шаг вправо от заданного курса - Горы. Полторы сотни усталых от болтанки пассажиров и этот мой студент за штурвалом. Для начала 30 градусов вправо, потом 45 влево. И т.д. и т.п. А в итоге - громкий шмяк, Гималаи дорогу никому не уступают. Совсем нехорошо. В дождливый день решил я ему показать зачем весь этот полет по приборам бывает нужен. Штормовой фронт на радарах полз оранжево-красной змеюкой мимо нас, на северо-восток, но низкой облачности и обычной кучевки в северном Техасе должно было хватить на 4-х часовой полет по маршруту с нулевой видимостью. Просчитав варианты, решил "лезть". Как оказалось, зря.

Пока мы были на маршруте, фронт совершил прыжок пантеры и обрушился на Даллас, превратившись в шквал. На момент нашего отправления из Тайлера Центр управления воздушным движением объявил всем бортам, следовавшим в окрестности DFW так называемый ground stop. То, что было в воздухе завернули на запасные аэродромы. Самолеты, запрашивающие разрешение на взлет, были задержаны на земле. В том числе и наш маленький Чероки. Так что Тайлер, здравствуй еще раз.

Заглушились и пошли в терминал. Голод не тетка, в лес не убежит. Непальский ас выпросил у наземников машину - джип с ручной коробкой, съездить поесть. Я по жизни водил только автоматы и простодушно допустил студента к рулю, тот божился, что сможет. Не надо было так дерзить судьбе. Оказалось, что летает он лучше чем ездит. После десятка его душераздирающих попыток тронуть этот агрегат с места, я чуть не тронулся умом, мы поменялись местами и я научился сам переключать передачи. Ничего, в принципе, сложного, но вот, опять же, приключение.

Вернулись мы в терминал битком набитый скучающим летным составом. На тармаке яблоку некуда упасть от прятавшихся от непогоды самолетов. Шквал помог этому маленькому аэропорту выполнить годовой план по обслуживанию прибытий. Вылетов пока не наблюдалось - в брифинг-офисе на экране мониторов было прекрасно видно желто-красную змею, боком ползущую на юго-восток. Сюда. Матерые пилоты грузовиков, как их здесь называют, "фрахтовые псы", с сомнением пожимали плечами и предлагали отсидеться. Захотелось посмотреть шторм вживую, не каждый день такое бывает. С центроплана музейного Скайрэйдера обзор был отличный, и сложенные вверх плоскости палубника обеспечивали убежище от дождя и града. На землю падала ночь, и на полосу продолжали один за одним садиться самолеты.

Как только я обустроил наблюдательный пункт, пробегающий мимо летчик грузового Каравана прокричал, что Даллас открылся, на сколько, неизвестно. Рванул за ним, надо быстренько регистрировать полетный план и делать отсюда ноги - взлетать в шторм проще, чем в него садиться. По пути до терминала за мной начал гоняться только что сошедший с полосы двухмоторный Бэрон. На всякий случай сделал петлю между парковками, чтобы уйти с дороги. Бэрон в точности повторил мою траекторию, чудом не покромсав винтами тесно поставленные самолеты. Обернулся, так и есть, маньяки-убивцы за штурвалом. Приняли меня и мою инструкторскую форму за наземника из парковочной команды. От Бэрона убегать безполезно, осталось только войти в роль.

Вывел их на самое почетное место, прямо у дверей терминала, провел ладонью по горлу - глушитесь. Объяснились, посмеялись. Единственный борт в этом порту, у которого остановка здесь по расписанию. Оба измятые - только что прорвались через шторм, который рвет воздух над головами. Для них вопроса "лезть/не лезть" в принципе не существует, забирают в Тайлере срочный груз и уходят на восток, догонять и ломиться через эту непогоду по новой. Наш случай попроще, линия шквалов уходит восточнее, на западе радар высветил только желтые и зеленые отметки средней и умеренной интенсивности.

У Чероки от обилия воды вокруг "поехала" электросистема. Посадочные и рулежные фары не работают. В кабине света тоже нет. Усталый старт обзывает поцами и разрешает рулить вслед за новеньким красавцем Меридианом, света их галогенок хватит на небольшой город. С ними сегодня тоже стряслась комедия - получасовой демо-вылет обернулся гонками с грозовыми облаками и 6-часовым сидением в этом маленьком порту. Клиенты, наверное, уже готовы на все, и выписывают чек на полтора лимона дрожащими руками.

После взлета нам дают схему "Сидар Крик - Додж - 3". Название очень символичное - над воздушным перекрестком "Додж" (мой вольный перевод "не влезай - будюгнет") бушует гроза. Кабина течет, малость кидает, я читаю схемы, используя сотовый телефон в качестве источника света. Слышу по радио, как давешний Бэрон (позывной "Звездолет - 4") запрашивает смену эшелона. Голос прерывистый, похоже, молотит их там беспощадно. Желаю удачи. Наша одиссея уже почти закончена - шторм выплевывет Чероки в необычно чистое и спокойное ночное небо. Внизу разноцветные огни Далласа мутно пробиваются сквозь плотное одеяло низкой облачности, мягкий лунный свет добавляет очарования. Центр великодушно разрешает навигацию до подхода на самоконтроле, посадка и рулежка проходят до неприличия штатно.

Воспитательное мероприятие имело неожиданный успех. Студент стал подходить к учебе серъезнее, и подходы с тех пор летает более менее сносно. По крайней мере, достаточно хорошо, чтобы не влепить самолет со всей дури в склон какой нибудь К-9. Мне же в награду достались впечатления и эта запись в летной книжке - маршрут GKY-ACT-TYR-GKY, суммарно 4.5 часов, инструктаж, 4.2 часов СМУ.

Пыль.


Пыль, что в ней особого, но каждый, кто прошёл Афган, сохранил воспоминания о ней. Собственно на какую-то частицу, мы состоим из этой пыли, сколько её было проглочено. Здесь в Афгане она другая. Неблагодарное дитё войны, афганская пыль. Колёса и гусеницы техники перемалывают в порошок горные породы, порождая её, а она «благодарит» своих «родителей» тем, что абразивом проникает в смазку их двигателей, забивает фильтры, радиаторы. Она вместе со своей союзницей жарой терзает тех, кто ходит с колонами, или до поры до времени тайком лежит на земле, как в засаде, чтобы наброситься на вертолёт, пилот которого, неосторожно выберет это место для посадки.
К вертолётам у пыли любовь особая. Не получилось с наскока поймать на посадке, ничего, она своё возьмёт измором. Медленно но настойчиво, как вода камень, точит она лопатки двигателей, потихоньку воруя мощность. И вот в критическую минуту, когда пилот рванёт ручку шага винта, вертолёт не отзовётся привычным гулом набирающих обороты двигателей. Вместо этого хлопки, словно кашель астматика. Помпаж! Изуродованные пылью лопатки двигателя не в силах загнать воздух в камеру сгорания и тот с шумом выплёвывается обратно. Лётчик сбрасывает шаг в надежде, что с меньшей нагрузкой двигатели «успокоятся», так его учили и так написано в рекомендациях, в общем правильно. Но на этот раз «болезнь» оказалась слишком запущенной. Хлопки нарастают и вот с очередной порцией воздуха двигатель «выплёвывает» остатки лопаток... Потом смятые от удара двигатели увезут в союз, где его изучат, напишут новые рекомендации, а обломки вертолёта будут лежать на краю аэродрома. Первое время они будут как свидетельство трагедии, но пройдёт несколько замен и это будут просто обломки.

Мы только прибыли в Афганистан, нас везут на стрельбище. Армейский Урал с открытым кузовом, грунтовая дорога. Толстый слой пыли, мелкой словно пудра, как вода растекается под колёсами грузовика. Водитель солдат старается ехать как можно медленней, по всё равно пыль клубится за кузовом, мешает дышать, противно скрипит на зубах, смешивается с потом, воротник нового комбинезона мгновенно чернеет и противно прилипает к шее. На полигон мы приехали уже все серые от пыли.

Утром, более сотни вертолётов на аэродроме Кундуз производят газовку двигателей, проверяют исправность систем перед лётным днём. Поднятая винтами с грунтовых стоянок пыль несколько часов висит в воздухе. Стало понятно, почему в жилом городке всё покрыто белёсым налётом.

Пыль, её можно и не замечать, порой кажется, что её и нет, но сегодня в первый раз в Афганистане поднимается на потолок вертолёта. На четырёх тысячах резко обрывается полоса пыльного воздуха, словно выныриваем из воды. Оказывается над Афганистаном тоже синее небо, а не белёсое и выцветшие как казалось там внизу. От величественных, заснеженных хребтов Гиндукуша невозможно оторвать взгляд. А там внизу Афганистан, эго почти не видно сквозь толстый слой пыльного воздуха.

Дальний пост охранения, высокогорье. Восьмёрка садится на крохотный пятачок. Пыль бубликом крутится вокруг винта. Вертолёт почти не видно. Но вот пыль опадает, вертолёт спокойно молотит лопастями на малом шаге, суетятся солдаты разгрузочной команды. Доставка груза, обычное дело оказывается в этих краях.

Внизу ползёт цепочка колоны. Поднятая гусеницами, колёсами пыль, плотно окутывает колону. Чистый воздух достаётся не только головной машине. К сожалению, не только воздух... То здесь, то там, на обочинах, под откосом, изувеченные взрывом остатки техники.

При запуске начал помпажировать пусковой двигатель. У него нет защитных устройств, пыль сожрала его. Хорошо вовремя успел выключить, иначе бы сжёг вертолёт. Делать нечего, иду запускать дежурный борт. Молодцы технари, нашу ласточку починили оперативно.

Я давно оставил попытки вывести пыль из своей кабины. Но вид покрытых «пудрой» пультов продолжает раздражать. Попробовал не закрывать кабину пока винт не выйдет на обороты. И точно, поток воздуха вымел старую пыль и тут же нанёс новую.

Разгрузка восьмёрки затянулась, у нас топливо на исходе, высота и вес позволяют, решаемся тоже сесть. Находим ровный участок на берегу реки. Заходим, внезапно теряем видимость. Пыль набрасывается на нас как кобра, резко и без предупреждения. Спасибо машине, выручила. Сами виноваты, не подумали, что пыль сюда могла нанести река.

Зимой затянули дожди, пыль превратилась в не менее противную грязь. Налипает на обувь, тянется за ногами в модуль. И только стоит ей высохнуть, снова переходит в привычное состояние. Помесив месяц грязь, начинаешь думать, что пыль лучше. Хотя грязь, та же пыль, только с водой.

Пыль, оказывается и к ней можно привыкнуть и не замечать. Приехал в отпуск, мать удивляется, что я и мои вещи пропитаны пылью. А я и не замечал. Хотя, одной ночи на пересылке в Хайратоне, было достаточно, чтобы насквозь пропитаться ей.

Возвращаюсь с отпуска. На ми восьмом пассажиром лечу из Хайратона в Кундуз, внизу под нами пустыня, царство песка и пыли.

Весна, прекрасное время, грязь уже высохла, а пыли ещё нет. Жаль, продлится это недолго. Пройдёт месяц, солнце убьёт зелень, высушит землю, техника перемелет дороги, всё вернётся на круги своя.

Занесло пролётом в один из гарнизонов. Да, зря я называл Кундуз царством пыли.

Что может быть хуже пыли? Пепел. Знакомая площадка, садились не раз. Заходим с ходу и перед самой землёй оказываемся как в молоке. На второй круг уходить поздно плюхаемся в слепую. Повезло, не опрокинулись. Оказывается, чья-то добрая душа решила сжечь сухой бурьян. А через час мы уже забыли про это.

Странно, снова начала раздражать пыль, чем ближе замена, тем сильнее. Впрочем, начинает раздражать всё. Скорей бы отсюда.

Сегодня улетаем в Кундуз. Замена. Два лишних дня проторчали в Файзабаде. Шла пыльная буря. Афганистан и его пыль не хотела отпускать нас.

Через год после Афгана сломался мой фотоаппарат «Зенит». Отнёс в мастерскую.
---Им что, в песочнице забавлялись? Ремонту не подлежит!---вынес вердикт мастер. Хотел последовать его совету. Не получилось. Не смог выбросить верного друга верой и правдой служившего мне там. У нас одинаковое число вылетов. Лежит в шкафу.

Сегодня перебирая вещи, нашёл свою афганскую панаму. И хотя она стирана-перестирана, она всё равно пахнет афганской пылью. Особый этот запах. В курсантскую пору, в заволжских степях тоже было много пыли. Но та пахла полынью, ковылью, простором. Эта, гарью солярки и керосина, пороха, тротила и кажется немного юностью. А может, мне всё просто почудилось и разыгралось воображение. Ведь сколько лет прошло. И всё это просто, пыль.

Противостояние.

Космическая гонка. Годы полные триумфа и трагизма, горечи поражений и радости побед. Об этом знают все, это давно стало историей. Я хочу поведать о событиях, имевших место в середине восьмидесятых, которые, несмотря на то, что происходили в несопоставимо более короткие сроки и с меньшим размахом, по накалу страстей среди участников, пожалуй, сопоставимы с упомянутой уже космической гонкой. Это было ни много ни мало, а ракетное противостояние между двумя классными отделениями моего славного училища. Училища, которое увы, уже тоже стало историей.

Подготовка к сдаче очередного Государственного экзамена была в самом разгаре. Некоторые курсанты лениво перелистывал конспект или учебник, большинство же справедливо полагая, что госы, по сути, простая формальность, попросту убивало время. Кто писал письмо, кто праздно беседовал, а кто попросту перегнувшись через подоконник, наслаждался теплом уходящего сентября. Казалось, ничего не может нарушить благодушную и немного ленивую атмосферу в аудитории, пропитанную осознанием того, что до выпуска осталось около месяца, что на склад уже завезена новенькая, сшитая по индивидуальным меркам офицерская форма.
- А десятое отделение что-то затевает, - это меланхоличное замечание, произнесённое одним из торчавших в окне курсантом, подействовало как команда.
Все побросали свои занятия и бросились к окнам. Действительно, на улице было соседнее отделение в полном составе. Занято оно было тем, что выстроились полукругом и наблюдало за тем, как трое курсантов возились, устанавливая на земле какие-то предметы. Внезапно троица вскочила и бросилась в стороны. Послышалось шипение, свист и вверх взметнулась струя дыма. Сомнений быть не могло, десятое осуществило запуск ракеты. Как и не было сомнений в том, что это был вызов, и выбор места запуска под окнами помещения, где занималось восьмое отделение, не случаен. Пока возмутители спокойствия, оживлённо переговариваясь, уходили в свою аудиторию, восьмое продолжало молча торчать в окнах. Никто не проронил ни слова, переживая «национальный позор». Но как только улица опустела, все так же молча расселись по своим местам.
- Ну чё, мужики? - уже невозможно установить, кто произнёс эти исторические слова, но после них стало ясно: восьмое отделение принимает вызов и вступает в «космическую» гонку. После этого решения в глазах курсантов вновь появился блеск, и отделение принялось обсуждать сложившуюся ситуацию. Несколько человек, добровольно вызвавшись быть промышленными шпионами, оперативно раздобыли информацию. Выяснилось, что ракета десятого отделения была весьма скромных размеров, в качестве двигателя был использован колпачок от авторучки, топливом служил обыкновенный целлулоид. Но неприятным моментом было то, что ракета успешно летала, и в данный момент проходил подготовку к повторному запуску новый девайс подобной конструкции. Без всяких лишних слов было понятно, что срочно необходим достойный ответ. Оперативное совещание закончилось принятием двух резолюций:
- Сегодня же произвести запуск собственного носителя;
- Носитель непременно должен превосходить по взлётному весу конкурентов.
Для ускорения работ было назначено четыре группы. В первую вошли добровольцы, вызвавшиеся осуществлять технический шпионаж. Второй группе была поручена задача поиска стратегических материалов. Третья должна была осуществлять компоновку и окончательную сборку ракеты. И четвёртая группа, элита, занималась двигателем.
Единогласным решением двигательного КБ было одобрено создание двигателя на базе тюбика из-под зубной пасты. Это обеспечивало как минимум десятикратное преимущество во взлётном весе над действующим носителем десятого отделения. И как только снабженцы доставили необходимые материалы, оба КБ приступили к работе. Менее чем за час ракета была построена, осталось назначить время запуска. Идеальным было на несколько минут опередить конкурентов. И как только от разведчиков поступила необходимая информация о готовности ракеты десятого отделения к запуску, ракетостроители восьмого бросились на улицу, тем самым быстро, но торжественно доставили свой носитель к месту запуска.
Ничего не подозревающее десятое отделение было встречено удачным запуском, удачным и более мощным стартом ракеты. После чего восьмое отделение удалилось, не удостоив вниманием жалкий прыжок крохотного носителя конкурентов. Достигнув аудитории, триумфаторы некоторое время оживлённо обсуждали успешный запуск. Явно не хватало шампанского, настроение было как после запуска первого спутника. Но как только спала первая волна восторгов, было высказано дельное предложение, что не стоит расслабляться. Было принято решение закрепить успех рядом успешных запусков. Вновь в обоих КБ закипела работа, и спустя некоторое время была готова целая серия носителей, запуск которых по причине позднего времени перенесли на следующий день.
Едва окончился завтрак и развод на занятия, как ракетостроители восьмого заторопились на импровизированный космодром. Там они нос к носу столкнулись с конкурентами из десятого. С удовлетворением было отмечено, что враги ограничились простым копированием. Но, к сожалению, тоже была создана целая серия ракет. В течение часа практически в безмолвии производились запуски, обе стороне ревностно следили за каждым запуском оппонентов. И хотя восьмое отделение было по-прежнему на шаг впереди, вчерашней радости не было, конкуренты дышали в затылок. Тем не менее, оба отделения несколько дней соревновались в количестве запусков. Из казармы напрочь исчезла зубная паста, крем для бритья, стали дефицитом офицерские линейки, планшеты.
Противостояние явно заходило в тупик. Требовались новые решения.
На одном из рабочих совещаний была высказана мысль о бесперспективности стратегии соревнования по количеству запусков. Это породило жаркие дебаты, но в итоге было принято беспрецедентное решение, сродни королёвскому, отказаться от дальнейшей эксплуатации хорошо зарекомендовавшего себя носителя и приступить к проектированию новой, более мощной ракеты. Неоценимую помощь оказали в этом снабженцы, они первыми предложили обратить внимание на новинку того времени - алюминиевые баллончики из-под парфюмерии. Это обеспечивало как минимум пятикратный рост взлётного веса. Окрылённые новой идеей, оба КБ справились с задачей раньше графика. Не было даже нужды оповещать конкурентов, те сами к тому времени наладили технический шпионаж.
Старт новой ракеты прошёл успешно. Прекрасным фоном для этого послужили позеленевшие от зависти лица курсантов десятого отделения, наблюдавших за запуском из окон своей аудитории.
Второй раз подряд за краткую историю противостояния восьмое отделение праздновало победу. Опережение конкурентов было насколько бесспорным, что было решено на некоторое время отказаться от разработки новых носителей. Как оказалось впоследствии, это было стратегическим просчётом. Пару дней восьмое отделение проводило запуски новой ракеты в одиночестве. Кто-то высказал предположение, которое всем показалось логичным, что десятое отделение попросту выбыло из борьбы.
На третий день неожиданно поступила информация, что десятое отделение в скором времени осуществит запуск новой ракеты небывалой мощности. На экстренном совещании оба КБ высказали мнение, что это дезинформация. Всё специалисты были единодушны во мнении, что доступный уровень материалов попросту не позволяет осуществить эту идею. Но со стороны разведки поступило новое сообщение: запуск состоится спустя несколько минут. Восьмому не оставалось ничего другого, как прилипнуть к окнам. Действительность превзошла самые худшие ожидания. Оказалось, что десятое отделение построило ракету на основе солдатской фляги, а это более чем в десять раз превосходило новый носитель восьмого. Но на этом удары судьбы не закончились: вдобавок ко всему, ракета конкурентов была многоразовой. Что было тут же продемонстрировано после десятиминутной перезарядки состоялся повторный запуск. После такого удара судьбы восьмое отделение впало в депрессию. Было отчего - одним запуском их обошли на два пункта. Все их прежние достижения были перечёркнуты.
Несколько дней КБ бездействовали, начали высказываться мысли, что неплохо послать гонцов в соседний гастроном (и кажется, это было реализовано). Никто не представлял себе, как превзойти конкурентов. Идея с копированием была сразу категорично отвергнута, - Восьмое отделение не опускается до плагиата!
Выход пришёл с неожиданной стороны: один из курсантов, наводя генеральный порядок в ротной каптёрке (напоминаю, дело шло к выпуску), случайно нашёл кислородный баллончик с Ми-2. В другое время эту штуку равнодушно бы выбросили, но по счастливой случайности этот курсант, которого ротный выбрал для уборки наугад, оказался снабженцем из восьмого отделения. И через десять минут, в обстановке строжайшей секретности, то есть завёрнутый в газету, этот баллон был доставлен в аудиторию, где занималось восьмое отделение.
- Вот она, возможность достойного ответа! - выстроившись полукругом, отделение затаив дыхание смотрело на лежащий на столе баллон. Никогда ещё эта тонкостенная, с рабочим давлением тридцать килограмм, трёхлитровая ёмкость, изготовленная из нержавеющей стали, не казалась им столь совершенной.
Глава двигательного КБ бережно, словно хрупкий хрусталь, взял будущий двигатель в руки. Взвесив на ладони, подумал и произнёс: - Такое дело, пацаны, взлётный вес уже в килограммах будет, здесь без теории уже не обойтись.
В такие минуты дважды повторять не надо. Несколько добровольцев тут же отправились в техническую библиотеку, и на глазах изумлённых библиотекарш смели всю литературу по заданной тематике. Несколько дней отделение занималось теоретическими изысканиями. Даже в повседневных разговорах преобладали такие слова, как критическое сечение, давление в рабочей камере, скорость истечения газов, степень повышения давления, стартовый импульс. Ротный, проходя мимо кубрика, часто останавливался и прислушивался к разговору. Весь его многолетний опыт работы с курсантами говорил: подобные разговоры добром не оканчиваются, но никакого криминала в дебатах курсантов не было, и командир, весь в сомнениях, шёл дальше. По пути, пытаясь убедить свою интуицию, что это в период Государственных экзаменов нормально.
А споры в восьмом отделении развернулись нешуточные. В ходе теоретических изысканий двигательное КБ разделилось на две группы. Одна группа считала, что на первом запуске не следует доводить давление в рабочей камере до критического, дабы уменьшить вероятность взрыва, другая часть настаивала на обратном. По их мнению, баллон способен выдержать значительно большее давление, чем обозначенное на нём, а неудачный старт подорвёт престиж. Окончательную точку в споре поставила ревизия наличествующего запаса топлива, его хватало как раз на один запуск. Делать было нечего, и первая группа, скрепя сердце, согласилась на уменьшение критического сечения сопла. В ходе работы была выявлена ещё одна проблема: прежний стартовый стол из двух кирпичей не мог обеспечить запуск столь крупной ракеты. В срочном порядке была сформирована ещё одна группа, которая занялась строительством стартового сооружения. Кроме того, для безопасности космодром перенесли на новое место, как раз под окна упомянутой библиотеки. Десятое отделение, конечно, догадывалось, что восьмое готовит ответ, но режим секретности был на высоте. Кроме того, конкуренты были уверенны в невозможности превзойти их результат.
Наконец, всё было готово к запуску, и около пяти вечера ракета была доставлена на место запуска. Режим секретности уже был снят, и нескольким представителям десятого великодушно позволили присутствовать при запуске.
Исторический момент, команда "зажигание". Вначале из сопла появилась робкая струйка дыма и знакомое шипение. Но мощность нарастала быстро, и шипение перешло в свист, затем уж в совсем непривычный, незнакомый рёв. Дело принимало серьёзный оборот.
- Ходу мужики! - прозвучала команда. И едва стартовая команда и наблюдатели сделали несколько шагов наутёк, как за спиной раздался взрыв, послушался звон разбитых стёкол. Но и к такому развитию событий была готовность. Быстро убедившись в отсутствии пострадавших, отделение чёрным ходом удалилось в аудиторию.
Вновь организовали экстренное совещание, на котором постановили до выяснения всех обстоятельств вновь ввести режим секретности.
Было понятно, что благодаря крайнему запуску восьмое отделение вошло в историю, осталось только выяснить только, в какую. Остаток дня прошёл в тревожном ожидании.

Утром на построении командир батальона демонстрировал перед строем фрагменты двигателя ракеты. Но по его речи было понятно: никакие суровые санкции виновников не ждут, и восьмое отделение вновь упивалось триумфом. Несмотря на взрыв, они установили новый рекорд высоты, чёму было фактическое подтверждение в виде выбитых стёкол в технической библиотеке, которая располагалась на пятом этаже учебного корпуса. Десятое бросало на них завистливые взгляды.
Сдача Государственные экзаменов к тому времени уже была завершена, и у командования училища было опасение, что две недели, в ходе которых будет подписываться приказ о присвоении офицерских званий, будет достаточно для более серьёзных последствий. Чего доброго, эти деятели доберутся и до Луны.
Потому командование пошло на необычные меры: приказало в течение дня всех курсантов переодеть в офицерскую форму. Расчет был на то, что новая и чистая форма избавит от желания возиться с пиротехникой. Вдобавок, комбат сам подсказал, чем следует заняться:
- Вы ещё не офицеры! - объявил перед строем сверкающим новыми лейтенантскими погонами, - Поэтому всем сидеть в казарме, и никаких самоходов по пивнушкам, кабакам и женским общежитиям! А сейчас - все по казармам, получать первую офицерскую получку.
А через полтора часа, хитро прищурившись, комбат стоял на пороге казармы и делал вид, будто не замечает, как его подчинённые чуть ли не строем через кэпэпэ валят в город шляться по пивнушкам, кабакам и женским общежитиям.

Вот так завершилась эта космическая гонка. Говорят, её ещё долго вспоминали в училище.

День cюрпризов

Для всех, кто как-то причастен или интересуется авиацией - простите за возможную нестыковку в терминологии.

Реактивный двигатель есть устройство гениальное в своей хищнической простоте. Две наших турбины, зверюги ненасытные, пылесосят серую бетонку ВПП, и их голодный вой уже не раздражает, а радует слух. Мир за стеклом кабины приятно ускоряется, за ним едва успевает голос в наушниках.

- Индикаторы в норме, 70 узлов, 100. V1...
Правак сбивает мою ладонь с РУДов, обе руки на штурвал - теперь можно только вверх.
- Отрыв, набор высоты подтверждаю, шасси долой...

Свист двигателей, как чудесный охотничий рог, зовущий творческих непосед и просто балбесов в дорогу, каждая смена его тональности - новый куплет в бесконечной ездовой песне. Но вот, опаньки, потянуло не туда, дуэт сфальшивил. Большая противная красная кнопка радостно замигала на верхней части панели.

- Пожар в первом, сектор на холостые...
- Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй. Башня, Сайтешн-Пять-Чарли-Чарли, у нас нештатка, пожар в двигателе, заводите на посадку в экстренном.
- Пять-Чарли-Чарли, вас понял, продолжайте набор высоты по схеме. Посадка на данный момент никак. Полоса занята прибывающими бортами с приоритетом. Аварийшки в пути. Сколько душ на борту?

Суки... Правака надо чем-то сейчас занять, а то заскучает:

- Пожар подверждаю как реальный, аварийно отрубай номер один, взводи бутыль... Пшшш! Взводи вторую... Пшшш!. Вроде погас. Высота 400, нафиг закрылки, разгоняемся до "сосиски" (Venr). Карту "пожар в двигателе" - погнал!

Самолет пьяно тянет налево, ноет правая нога, подворачиваю колесико триммера. Отпустило. Двигатель номер два теперь надо любить и лелеять, а то обидится и тоже начнет лопастями компрессора плеваться. Высоту на "сосиске" набираем почти штатно, и вобще все хорошо. Пока. Залазим на эшелон 50. Видимость - нолик с минусом. Трясет.

- Пять-Чарли-Чарли, сверни влево на 270. Готовь карту подхода ИЛС 9.

Ой, спасибочки. Правак без напоминаний загоняет подход в систему. Молодец. Видит, что КВС занят по самые помидоры, т.к. идем вручную, на "чистогане" - автопилот и флайт-директор на этом пепелаце при отказе двигателя непредсказуемы. Левое крыло как-то быстро тяжелеет. Ба-лин. Штурвал выкручен почти до упора. Мы что-то где-то проеб... Ща поедем...

- Потери в правой топливной системе, дисбаланс по бакам 400 килограмм. Врубай перекрестное...

Оп-па, поймали. Сайтешн летит чуток боком и чуток плашмя, но ведь летит, воробушек...

- Башня, нам бы в "отстойник" минут на десять, дисбаланс выдоить.
- Добро.

Что там этот желтый огонек на панели делает? "HYD Lvl LOW", что можно вольно перевести как "гидравлика капут". Спойлеры, реверс и иже с ними - там же. Колесики сжатым воздухом бум выдувать.

- Башня, у нас проблемы с гидравликой, спойлеры, шасси и реверс иноп.
- Пять-Чарли-Чарли, мне эти ваши шурушки по барабану, влево на 180, снижайся на 2000. Подход по схеме ИЛС 9 разрешаю, курс и высоту держать до луча.

Прямой угол перехвата глиссады. И не снижаться нам надо, а нагло падать кирпичом, иначе не успеем. Ах, как драматично! Вот ить суукии! Зайдем по-английски - видел я ваши ограничения скорости в белых тапочках. Рука тянется к спойлерам, а вот обломайся - нету гидравлики. Как особаченный кошак с дерева, сваливаемся на глиссаду, гасим скорость в развороте.

- Пять-Чарли-Чарли, ты обороты пасешь? У меня на "мигалке" только что было 260. Нарушаем?
- Башня, идите нахер.
- Роджер...

Сжатым воздухом выдуваем шасси. Судя по звуку, вышли, но в замки не встали. Педалями мотаю самолет из стороны в сторону, надеясь, что набегающий поток запихает стойки, куда надо.
- Вижу три зеленых, красных нет.
Это означает, что колесики в замках и что правак сегодня не дальтоник. Уже легче. Занять бы его чем-нибудь..
- Карту "Подход и посадка на одном двигателе" - погнал!

Мы на глиссаде - стрелочки ИЛСа аккуратненько выравнены. Здесь я дома. Мой инструктор страдал дислексией, и стандарт из руководства "в пределах половины шкалы" читал как "в пределах половины деления", ну и дрочил меня соответственно. Я ИЛСы лучше автопилота летаю. Етить... Правак опять скучает.

- 100 до минимума, брысь "наружу". Полосу увидишь, кричи.
- ПОЛОСА НА 12 С ПОЛОВИНОЙ!
- ВИЖУ! ...закрылки на 45...

Теперь все будет хорошо. Прибираю тягу и целюсь на белые кубики.

- Пять-Чарли-Чарли, уходи на второй круг! Неучтенный борт на полосе...

РУД вперед до упора. Да на... Мы ж на одном двигане.. У, бл.. Оху... Ну и денек!

- Закрылки 15.
- Закрылки 15, набор высоты подверждаю, шасси...
- НЕ ТРОЖЬ РУБИЛЬНИК, ИРОД!
- Ой...

Сжатым воздухом шасси можно выдуть только ОДИН раз. Пусть их висят. Номер два на запредельных оборотах, но мы таки выцеживаем из него сначала 400, а потом 1500 футов высоты. Машина с выпущенным шасси летает очень тяжело.

- Пять-Чарли-Чарли, полоса свободна.
- Башня, у вас там что за грибы сегодня курят?

На панельке "хороших новостей" добавляется веселых огоньков, и номер два предательски теряет тягу и останавливается. В кабине становится тихо и уютно. Превед, медвед. Закладываю разворот 80 на 260 со снижением.

- Башня, прошу с этого момента считать Пять-Чарли-Чарли планером.
- Вас понял. Полоса 27 вся ваша. Аварийщики катятся с 9-ой на 27-ую и жутко матерятся.
- Передайте, чтобы не спешили, у нас закрылки не выходят.
- Понял, какие-нибудь еще последние желания?
- Башня?
- Башня слушает...
- Идите нахер...
- Роджер...

Выравниваюсь по обратнику ИЛСа. Видим полосу, похоже, осилим на самый краешек. Закрылок, реверса и спойлеров нету. Расчетный пробег смело умножай на 2 с половиной. А полоса короткаааая!

Плюхаемся на бетонку, как танцор в лезгинке, на колени. Асса! Колонку штурвала вперед на полную, тормоза до упора. Скрежещем антискидом и чем-то еще, держим центр полосы. Останавливаемся в метре от противоположного края и с минуту тупо пялимся прямо перед собой и совсем ничего не делаем.

По уму сейчас надо бы выйти из самолета, посмотреть, как красиво остывают на бетоне лужицы расплавленного металла, которые когда-то были тормозными дисками. Стойки шасси сейчас, пожалуй, приобрели живописный рубиновый оттенок и слегка изогнулись, а вся полнота картины еще и провоняла горелой резиной.

Но мы не совсем в самолете.

Роберт, "главный истязатель", он же "Башня", заглядывает в кабину "стимулятора".

- Сами угадайте, где и как вы сегодня облажались, а я вам до кучи еще с десяток косяков насчитаю. Закрываемся на сегодня, завтра работаем нестандартные подходы. Кыш!

Реактивный самолет - штука дорогая. Дешевле тренироваться на симуляторе. Что, в принципе, тоже интересно. Даже если каждый "полет" сильно похож на вышеописанный кошмар, который современные достижения в компьютерной графике и сервоприводах превращают в ощущаемую реальность. Хотя... завтра я иду праваком...

Навеяло попаданием камешка в лобовое стекло нового авто. Заехал на
ремонт стекол, где мастер просверлил дырку в конце трещины и залил
каким-то раствором.
20 лет тому.
Аэродром 933 иап, вооруженного лучшим перехватчиком всех времен и народов
МиГ-25ПДС. Весу под 40 тонн, скорость почти километр в секунду, легко
мог израсходовать 15 кубометров топлива за 30 минут полета, ну и конечно
самые "козырные ТТХ" это: 140 литров 50% спиртового раствора (в
простонародье "Массандра") и 50 литров чистого спирта, залитого в разных
местах фюзеляжа. Все спирты и растворы вполне пригодны к употреблению в
пищу. Списание жидкостей производилось по налету, и поэтому техники были
материально заинтересованы в исправности техники и увеличении этого самого налета, чем немало способствовали укреплению обороноспособности страны.
Нехватку технарей в необъятной военной авиации СССР компенсировали
выпускниками инженерных факультетов авиационных институтов, которых
кадровые авиаторы любовно называли "батонами" и подвергали разного рода
незлобным профессиональным "разводам". Народ в батонах, надо отметить, был в основном грамотный и зачастую более добросовестный, чем выпускники
3-х годичных технических училищ. К проблемам можно отнести лишь устойчивый студенческий пофигизм и пренебрежение устоявшимися авиационными законами и нормами. Один из таких законов гласит, что никто не вправе вносить никаких изменений в конструкцию самолета без разрешения главного конструктора.
В один из нелетных дней инженер эскадрильи, передержавший в руках за время службы всю реактивную авиацию СССР, наблюдал из курилки за неспешным течением предварительной подготовки на самолетах и имел целью недопущение несанкционированных проверок кондиционности спиртосодержащих жидкостей личным составом. Его внимание привлекло небольшое совещание опытных и молодых технарей у кабины одного из перехватчиков. Они по очереди рассматривали фонарь (остекление кабины летчика) и махали руками. Немедленного доклада о неисправности не последовало, совещание не переместилось в более укромное место, посему личная проверка капонира не была сочтена обязательной. Событие было бы совсем забыто, если бы несколько позже инженер не узрел техника упомянутого самолета, Сережу-батона, настойчиво требующего у инструментальщика ручную дрель и сверло на 1.5-2 миллиметра. "Сынок, тебе-то зачем?"- спросил инженер насторожившись. "Ну, как, трещина небольшая на фонаре, вчера после полетов темно было - не заметил. Ребята посоветовали концы засверлить, чтоб не развивалась дальше, - изрек Серега,- а то у меня завтра 5 вылетов"... На разборе показательно были драны все участники "технического совещания", ибо трудно представить последствия разрушения фонаря на сверхзвуке для летчика или последствия обнаружения инженерами полка засверленной на фонаре трещины - для инженера эскадрильи.
Следующий раз Серегу, в состоянии "легкого изумления" обнаружил старший
летчик дежурного звена в помещении с высотным снаряжением. Серега
по-деловому примерял гермошлем. На вопрос, что он тут делает, Серж с
серьезным видом сообщил, что ему срочно нужно слетать в Харьков. Летчик
не обнаружил шутливых интонаций в речах техника и решил на всякий случай вызвать инженера. Тот и выявил, что Серегин самолет в полном снаряжении, расчехлен и по всем правилам подготовлен к вылету.
От греха подальше, Сережу списали и демобилизовали досрочно.

Привет всем "Чухонцам" застойного периода.


http://anekdot.ru/an/an0704/jxbtracoe070414,10,10.html