 |
|
|
|
||||
|
| Новая история в Текущем. |
| При объявлении по трансляции: "Службам и командам собраться на занятия в столовой!", кто-нибудь обязательно говорил: "Службы, банды и команды". |
| Велик могучий русский языка! |
| В ВВС все же без языка не брали солдат. |
|
Цитата:
- (сообщает своему земляку, что принес тому порцию картошки с мясом из столовой): "Я тебе кашу принёс!". Каша - это любое второе блюдо у них было. - (убрал после утренней помывки зубную щетку и мыло в тумбочку): "Я зубной щётка и мил свой тумбочка поставил!". В тумбочку они только "ставили". |
|
"А еще он был дагестанцем со всей присущей дагам неукротимостью. На дрессировку этого вайнаха..." Так кем он всё же был? Дагом или вайнахом? А вообще написано вроде и недурно, но почему-то у меня сложилось ощущение, что автор сам ничего такого не пережил, а просто мастеровито скомпилировал чьи-то рассказы. |
|
Цитата:
|
|
Цитата:
|
|
Цитата:
|
|
Цитата:
|
|
Цитата:
Он выпускался на 9 лет раньше меня, по годам разница, получается, 7 лет. пописывал. После выпуска недолго послужил на корабле, потом уволился. Долгое время был комментатором КХЛ. Один инфаркт был довольно рано , второй, который стал летальным, настиг в 50 с небольшим. Очень интересный, одарённый, своеобразный человек был. Увлекающийся. |
|
Цитата:
|
|
" ТУНГУСский метеорит ". Это было великое время, когда разваливался Советский Союз. Сначала у корабельных офицеров был большой праздник, когда им объявили, что призывать на флот, как и во всю Советскую Армию, всяких киргизов, узбеков и прочих туркменов больше не будут. И когда уже имеющиеся дослужат – всем будет хорошо. Но праздник был недолог, и комбаты с группёрами даже не успели полить друг друга в коридоре шампанским. Потому что следующим же призывом пошли те, кого в советские годы не призывали: народы Крайнего Севера. И это подчас было пострашнее любой Средней Азии. |
|
Тунгус свалился на наш многострадальный корабль внезапно, как метеорит. И, естественно, звать его стали точно так же. Потому что звать, как написано в военном билете, было физически невозможно: русский язык неспособен переварить пять букв Ы в имени-фамилии-отчестве. Айдыл Ымыргенович Шыырап был восьмым ребенком в своей семье, и его порядковый номер был далек даже от середины полного списка. Детей в семье было так много, что сперва закончились национальные имена, потом интернациональные, а потом у родителей закончилась фантазия. Поэтому самого младшего брата Айдыла звали Ильич, а самую младшую сестру – Пенсия. Я искренне надеюсь, что Ильич Ымыргенович и Пенсия Ымыргеновна до сих пор живы, здоровы и у них всё хорошо. Но это всё мы узнали потом, потому что вначале Айдыл Ымыргенович по-русски не говорил и русский не понимал. По этой причине его не распределили ни в одну боевую часть, зато за него, засучив рукава, взялся замполит. Переворотив справочники, зам узнал, что тунгусы – это те же эвенки. С чувством выполненного долга зам, взяв с собой Шыырапа, отправился на эсминец «Быстрый» (в народе – «Вялый»), где по данным разведки служил русскоговорящий эвенк. Тут его ждало первое разочарование. Выяснилось, что «Дед Мороз был пьян сам по себе, а Снегурочка – сама по себе». И тунгусы с эвенками настолько различаются меж собой, что их языки не имеют никакого сходства. Примечательно, что даже сейчас все справочники относят тунгусов к эвенкам, и даже всезнающая «Википедия» грешит этим, но я-то знаю лучше, поскольку учился на собственном опыте, а не на справочниках. Дальше у зама начались мытарства: он ходил по всей эскадре, выискивая на кораблях, на складах, в гараже и подсобном хозяйстве всевозможных алеутов, коряков, нанайцев и прочих чукчей. С одной-единственной целью: найти переводчика. Но Шыырап продолжал смотреть на зама своими добрыми, воловьими глазами и мотал головой. Уже гораздо позже, ближе к его ДМБ, я много чего узнал от него о гордом и небольшом тунгусском народе. У которых целых три года была письменность. Потому что в 1924 году к ним приехал и год с ними жил профессор-лингвист из самой Москвы. Он-то еще через год, в 1926-м и привез им двое санок букварей, и у тунгусов появилась письменность. Но к 1929-му году они скурили последний букварь, и письменности снова не стало. Но все это было гораздо позже, а у замполита терпение закончилось недели через три. И он пришел к старпому, чтобы передать Метеорита в какую-нибудь боевую часть. Хотя «какую-нибудь» - это было слишком сильно сказано. Иного пути, кроме службы снабжения, у Шыырапа не было. В самом деле, не отправишь же его в штурмана? А в ракетчики или торпедисты – это ж куда у нас ракеты полетят и торпеды поплывут? И в связисты его нельзя, там русский язык нужен. И в механики ни в коем случае – у нас котлы со всеми их многочисленными защитами от дурака и вполне себе русскоговорящие матросы взрывали, а уж такой… В общем, все дороги вели к снабженцам, но напрямую ко мне замполит привести это чудо природы не мог. Потому что у замполита еще оставалась совесть. Немного, но оставалась. К тому времени в основном его стараниями в моей службе снабжения из 14 человек срочной службы насчитывалось: - литовец – 01 штука; - один русский (до сих пор не пойму, как он туда затесался); - два бульбаша-буддиста (причем братья-близнецы, которых я начал различать без боевых номеров только к концу их службы, а буддисты потому, что вывести их из себя было невозможно в принципе); - два украинца (в том числе один западенец, что само по себе страшнее атомной войны); - два узбека; - один казах; - один ингуш; - один черкес; - один азербайджанец; - один каракалпак; - и венчал этот зверинец (в котором можно было разобраться только с помощью черенка от совковой лопаты) самый настоящий, «марочный» еврей – причем из Биробиджана, из той единственной еврейской семьи в Еврейском автономном округе, главу которой раз в год показывали во всех теленовостях, это был его дедушка. А дедушкин внук – ой-вэй - в качестве шибко умного таки был у меня писарем. В таком интернационале не хватало только тунгуса – и вот он появился! Этому радостному событию предшествовал длительный и задорный торг работорговцев, прошедший в каюте старпома. За столь ценный подарок со стороны командования я, к тому времени уже матерый старлей видевший вдали блеск капитанских звездочек и умеющий глядеть в перспективу, потребовал от командования документы на отпуск, переходящий в увольнение, для своего самого злобного годка. Спор длился долго. Для военнослужащих срочной службы в принципе нет ничего слаще, чем отпуск, переходящий в ДМБ. Особенно на Дальнем Востоке, где дальняя дорога позволяет отправиться на гражданку еще до приказа Министра обороны. Это поощрение применяется к лучшим из лучших, передовикам и стахановцам. Мой злобный годок не был не только лучшим из лучших, он не был даже лучшим из худших. А еще он был смесью ингуша с дагестанцем со всей присущей такой смеси неукротимостью. На дрессировку этого полувайнаха я потратил целый год, а он, в свою очередь, провел этот год в основном в карцере и даже в цепном ящике. Где жратву бросают сверху, а ходить можно только под себя. В среднем раз в две недели за ним бегал дежурный по кораблю со штатным оружием, снятым с Вы спросите: что было дальше? Дальше продолжилась служба, и у Шыырапа она до самого увольнения прошла в камбузной посудомойке, где за два с года он сделал выдающуюся карьеру до должности старшего посудомойщика и звания старшего матроса. Он был весьма старательным, и с его приходом посудомойка засияла, как у кота яйца. Что же касается замполита, то ему Шыырап вновь понадобился ровно через год. Зам ввалился в каюту ко мне, релаксирующему над квартальным отчетом, и заявил, что научный анализ исходящей с корабля корреспонденции позволил ему установить непреложный факт: единственный человек, не отправивший за год ни одного письма, находится в службе снабжения. И с этого человека надо строго спросить, пока с нас самих не спросило высокое замполитовское руководство. Зам у нас был достаточно мирным, «вегетарианским», то есть, людей не ел, жить не мешал, к тому же мы уже видели, как на некоторых соседних кораблях замполиты, оставшись без партийного контроля, съезжали крышей или переобувались в воздухе. Поэтому спорить я не стал, и мы пошли в столовую команды строго спрашивать с Шыырапа. Тогда-то мы и узнали, что письменность у его народа закончилась в 1929 году по уже указанной выше причине, а ближайшая почта находится в райцентре, в двух неделях езды на собаках от их родового стойбища. Из этого райцентра его, собственно говоря, и призвали весьма брутальным способом, когда он приехал в магазин, задав перед призывом один-единственный вопрос: сколько вёсен видел?. А поскольку в устном тунгусском всё, что больше трех, обозначается цифрой «много», то он был тут же, у магазина, признан райвоенкомом годным к прохождению срочной службы. Замполит ушел расстроенный, а меня вдруг осенило: - Так родители не знают, что тебя призвали? Они же, наверное, с ума сходят… - Не сходят, - рассмеялся Шыырап, сидя на столе и болтая ногами. – Старший брат за солью в райцентр поехал, через два года вернулся – в армии служил. Третий брат за порохом поехал - не вернулся. Думали, в армии служит, а снег сошел – оказалось, росомаха задрала. Младшие подросли, родителям помогают, - и все это было мне преподнесено с такой детской непосредственностью, что понадобилось какое-то время, чтобы обдумать все сказанное и разложить в голове по полочкам. Демобилизовывал Шыырапа я собственноручно. Потому что он это заслужил. И не только проводил его с корабля, но и отвез на машине на железнодорожный вокзал Владивостока, взял в кассе билет по ВПД и посадил в вагон. С трудом подняв и передав ему на прощание скромный узелок с нажаренными коками пересушенными отбивными, типа «уши спаниеля», из расчета на месяц пути. Перед этим мы немало времени провели с ним над картами нашей бескрайней Родины, разбираясь с его будущей логистикой. Которую я потом расписал ему по пунктам прямо на последней странице его военного билета. И был очень рад, когда спустя три-четыре месяца получил открытку, судя по почтовому штемпелю, из того самого райцентра, где есть соль, порох и почта. В открытке были два слова печатными буквами: «ЯДОМА ПАСИБА». За эти годы мне его часто не хватало. Особенно в сложных жизненных ситуациях не хватало его умения смотреть на жизнь и все ее проблемы незамутненным детским взором. Мы много чего приобрели, цивилизовавшись. Но иногда кажется, что потеряли еще больше. |
| Да, полностью рассказ гораздо лучше, глубже и умнее. |
|
Цитата:
|
|
Цитата:
Цитата:
А вот когда начали призывать северян - не знаю. |
|
Цитата:
|
|
Цитата:
|
| Автор Максим Лебедев |
|
Цитата:
|
|
Цитата:
|
|
Цитата:
Цитата:
Цитата:
Цитата:
|
|
Цитата:
|
|
Цитата:
Дивизион стоял на БД в первой линии на границе СССР, поэтому без планшетиста было не обойтись. Командир дивизиона сказал дембелю, что как только Ара самостоятельно отработает очередную "Готовность один" за планшетом, так и наступит свобода. Через три недели Ара уверенно рисовал треки целей, подписывая их зеркальным шрифтом (планшетист в те времена занимался тем, что рисовал с обратной стороны подсвеченного листа оргстекла с подсветкой и координатной разметкой). Не "Белеет парус", конечно. Но тоже внушает. |
|
Цитата:
|
|
Цитата:
"Которую я потом расписал ему по пунктам прямо на последней странице его военного билета", то мог и свой адрес ему написать. |
|
Цитата:
А так получается по-военному - "Исполнить и доложить!")) |
| Ответ |
|
Форум Bigler.ru
>
(от 28-01-2025) ТУНГУСский метеорит ...
(История)
|
|
|
2002 - 2011 © Bigler.ru Перепечатка материалов в СМИ разрешена с ссылкой на источник. Разработка, поддержка VGroup.ru Кадет Биглер: cadet@bigler.ru Вебмастер: webmaster@bigler.ru |
|