4 КУРС И ВЫПУСК

(продолжение)

Пережили в училище наш крайний Новый Год (в авиации, напомню, «последний» не говорят). Вообще-то он всегда проходил весело, даже на 1 курсе нас в ДО выпустили. А на втором я как ротный художник-стенгазетчик был откомандирован в спецгруппу по подготовке. Рулили третьекурсники из соседовского (т.е. полковника Соседова), «военно-строительного», батальона. Надо было оформить зал. Бригада артистов готовилась отдельно. У нас же кругом были разбросаны краски, кисти, ватман, пачки старых газет, пустые алюминиевые бачки из столовой с присохшей к ним какой-то дрянью, проволока, доски, инструмент. В углу стояло здоровенное чучело Деда Мороза, пьяненького, в короткой шубейке в виде обрезанной шинели с опушкой, из-под которой торчали волосатые ноги в стоптанных сапогах. Снегурочка тоже была в солдатских сапогах, только крашеных крупными мазками красной краской, длинными, еле прикрытыми ногами и нескромных размеров грудью с выпирающими сквозь шубку чудовищными сосками размером с рычаг галетного переключателя. Нос красный, коса белокурая. Ага, типаж дискотечной «охотницы за женихами». Постукал по фигурам пальцем, они отозвались звуком пустоты. Попробовал приподнять - да легко. Оказались из папье-маше. Несколько фигур мерзопакостных пауков находились вокруг в разной стадии готовности, позволяющих понять технологию. Сначала делался проволочный каркас в стиле Шуховской башни, который потом обклеивался в несколько слоев полосками газетной бумаги. Каждый слой высушивался, последний слой был из белой бумаги, которая потом окрашивалась красками.
Меня мигом взяли в оборот.
- Рисовать умеешь?
- С «нуля» не очень, лучше срисовывать, людей вообще тяжело.
- Ясно, бездарей и так полно, фигуру сможешь слепить?
- Паука?
- Почему паука? Свою. Любую. Только веселую и тематическую.
- Попробую.
- Давай, срока - три дня. Проволока, газеты, инструмент - у Паши. Он старший у скульпторов.
Я взял клок ватмана и побрел в дальний угол - творить. И нарисовался у меня под воздействием пустотелой парочки на входе олень. Тупой, с толстыми волосатыми губами, глаза в кучу, нос синюшный, ноги - заплетшиеся винтом. Показал Паше. «Задние ноги расплети и расставь пошире, а то фигура стоять не будет», - посоветовал он. «И давай в темпе, скоро клейстер из столовой принесут». Со скелетом я все равно с непривычки провозился два вечера. При том, что мужики помогали. Было весело, шумно, курили прямо в зале, пахло мокрой бумагой и краской, а в углу скапливались всякие фантасмагорические звери. Лепили кто во что горазд, и бухие зайчики соседствовали со стильными драконами и волосатыми глазастыми пауками.
И так повторялось каждый год. Старые фигуры почти все уничтожались, кроме самых «новогодних». Вчерашние минуса перенимали технологии и становились учителями, самые заметные «артисты» обрастали поклонницами с первого курса. Был у нас и хор (в который половину минусов загоняли силком), я в нем тоже подрал глотку, был оркестр и ансамбль, исполнявший преимущественно «русский рок» и песни «голубых беретов». Гоша Новиков, с которым я потом попал служить на Чукотку, занимался в ансамбле плясунов.
Иногда Новый Год проводился в два потока. Основной - в ДО, а какому-то из курсов в 1 батальоне доставался солдатский клуб, расположенный на 1 этаже их казармы. Неизменно было одно - высокий конкурс на эти вечеринки среди приглашенных лиц. Ибо вход был по пригласительным билетам, которые в ограниченном количестве распространялись среди курсантов. Обычно не более 2 на одно рыло. И, как ни странно, но новогодних проблем с местными я не припомню. То ли они «укушивались» так, что им не до разборок было, то ли действовало негласное «водяное перемирие», не знаю.
***
В общем, об учебе на 4 курсе рассказать практически нечего. Не отложилось. Да и мы привыкли к учебе настолько, что скажи нам: «завтра сдаете экзамен по китайскому», вопрос будет только один: «А какая форма одежды на экзамен?» Так и уехали мы, кто-то на стажировку во «взрослые» части, а большинство осталось здесь, в Балашове, в учебном полку. Попал я в эскадрилью майора Мортикова в экипаж славного Спартака Молчанова. Теперь по утрам мы как взрослые пилоты усталой походкой, звеня застежками на летных ботинках, забирались в пропыленные ЗиЛы, чтобы ехать на учебный училищный аэродром на 217-м километре трассы Саратов - Балашов. Или просто на «двестисемнадцатый».
Уже вовсю шли самостоятельные полеты, всем летным эскадрильям было тесно на одном аэродроме, и как только мы дошли до полетов в зону и по маршруту, летные смены по очереди стали проходить на аэродроме подскока - Поворино. Мы прилетали, выгружали из самолета часть курсантов, стартовый наряд организовывал рабочую обстановку (столовая, помощь группе руководства, оцепление). Радиотехнические средства к нашему прилету готовили местные (точнее, откомандированные из Балашова) бойцы батальона РТО. По окончании смены манатки собирались, вся орава грузилась в самолеты и убывала обратно в Балашов. Этот аэродром был нам знаком еще по 3-му курсу, и все знали, что за лесополосой, укрывающей ВПП, был расположен сад с какой-то гибридной помесью смородины с крыжовником. Туда иногда и откомандировывались свободные от полетов и стартового наряда курсанты для заготовок на весь экипаж. Наш экипаж был ответственным за столовую и стартовый завтрак. Называлось это «помощник дежурного по старту». Самая неприятная обязанность в стартовом наряде. Самая хлопотная и опасная в плане получения «похвалов» - собственно «дежурный по старту», ибо он отвечает за работу всего стартового наряда: помощника, планшетистов, наблюдающих за посадкой, оцепления и пр. А самая «беговая» - оцепление, которое коротало время вдали от людей в торце ВПП, отпугивая на предпосадочной прямой любопытных селян и нахальных ворон выстрелами из ракетницы.
И вот однажды полеты закончились, старт свернули, все погрузились по самолетам и улетели. Вот уже и остатки группы руководства полетами идут к борту, а наших гонцов за смородиной все нет. Увлеклись, блин. Шеф убежал подальше от самолета в степь, симулируя расстройство желудка, а ГРПшники уже начали громко выражать недовольство этой задержкой, когда появились запыхавшиеся сборщики. Начальство толком ничего не поняло, а вот «опоздунам» Спартак по прилету устроил такую выволочку, что симулировать медвежью болезнь тем уже не пришлось.
***
К слову, оччень мне на Ан-26 кнопка стояночного тормоза нДравилась. Чтобы поставить на стояночный, надо было с командирского места нажать тормозные педальки, потянуть кнопку на себя, отпустить педальки, отпустить кнопку. Чтобы снять со стояночного, достаточно было просто еще раз на педальки нажать и кнопочка со щелчком втягивалась. Но это преамбула. Перехожу к ссути. Надпись на этом кнопаре (здоровый, падла) гласила: "ТОРМОЗ. Нажми педали, потяни кнопку, сними ноги с педалей". И только присмотревшись, можно было понять, что слову ТОРМОЗ предшествуют написанные по кругу слова ТОЛЬКО СТОЯНОЧНЫЙ.

Вообще с характером самолетик - Ан-26. Неопытному летчику - сплошные супризы. Например, стопорение рулей. В нормальном состоянии РВ стоит почти нейтрально - весовая компенсация не дает ему "поникнуть". При стопорении рулей надо толкнуть штурвал от себя до упора с недетским усилием, а потом нагнуться и поднять справа от кресла командира ручку типа стояночного тормоза на автомобиле, из нее почти также кнопочка выскакивает. Ага. Так вот при обратной операции - расстопоривании рулей чувак обычно нагибается, утапливает правой кнопку и толкает ручку вниз, еще сильнее нагибаясь. И тут же получает прямо в лоб центром освобожденного штурвала. Дня два все желающие могут ознакомится с маркой осваиваемого самолета прямо на лбу новичка (в центре штурвала гордая надпись Ан имеется, видимо, как раз для этого случая). Только в зеркальном изображении.
Еще суприз - вентиляторы, висящие перед пилотами. Включаются они на торце верхней панели упраления (находящейся над головой у борттехника). Для включения надо закинуть правую (праваку левую) руку далеко за голову и нащупать у бортача за левым (правым) ухом заветный АЗС. В училище про такую фигню нам забыли рассказать. Подумаешь, вентилятор.
Так был случай. Летели 2 курсанта, правак скучал, от скуки долбанул разок по вентилятору, висящему перед физиономией. Скучающий сзади бортач незаметно щелкнул АЗСом. Вентилятор запустился. Курсант в недоумении схватил его рукой, чтобы остановить (лопасти резиновые). Бортач щелкнул обратно, курсант убрал руку - вентилятор стоит. Автоматика, ети её, телемеханика. Еще раз по лопастям стукнул - снова заработал (бортач еще не устал прикалываться), схватил, снова стоит. Прошло пару дней... Летит тот же кадр (правак) уже слева, борется с самолетом и воздушной средой, потеет. Перед лицом - неподвижный вентилятор. Инструктор подсказывает: "Что мучаешься, включи вентилятор". И тот давай лихорадочно по лопастям лупить! Инструктор в ауте, бортач чуть шею не свернул - с седушки своей от смеха свалился.

(продолжение следует)