В 70-е годы на границе поймали китайского перебежчика. Ну как «перебежчика»? Много среди них было засланных диверсантов. Да и вообще, народ в приграничных китайских деревнях был тёмный, иногда кто-то увлекался сбором папоротника или ловлей древесной лягушки и оказывался на нашей территории.
Таких, естественно, подробно опрашивали, а при возможности даже «засылали с заданием» обратно, на Китайщину. Возвращались с таких «заданий» редко — то ли потому что попадали в тюрьму, то ли потому что просто не понимали, чего от них хотели советские пограничники.
Так вот, был в погранотряде молодой, но очень перспективный офицер со знанием китайского языка. Он и проводил опрос перебежчика.
В вопросах высокой политики и международных отношений пойманный разбирался слабо, поэтому рассказал, что знал — в основном об изменении цен на капусту на близлежащем волостном рынке, но и эта информация считалась ценной.
А случилось так, что в ту пору приехал в отряд с инспекцией один московский генерал. Очень начитанный и интеллигентный человек. И захотел он тоже поучаствовать в опросе: и посмотреть работу молодого коллеги, и вставить свои «пять фэней».
В самом конце беседы генерал попросил:
— Спросите, пожалуйста, нашего китайского друга, кто он по вероисповеданию: конфуцианец или буддист.
Было уже поздно, офицер работал без перерыва много часов, объяснять генералу все тонкости, связанные с восточно-азиатским религиозным синкретизмом, особенностями антирелигиозной политики в современной КНР, не хотелось. Расстраивать генерала хотелось ещё меньше. Да к тому же в голову никак не лез перевод слова «конфуцианец».
Как сказать «Конфуций», «конфуцианство» ("учение Конфуция" или "учение книжников") и даже «учёный муж, знаток конфуцианских текстов», было в общем-то понятно, но к жителю глухой дунбэйской деревни это явно не относилось. А вот именно «конфуцианец» — ну, хоть тресни.
Поэтому офицер поступил по-восточному мудро. Он спросил китайца:
— 你吃饭了吗？ (Ты поел?)
— 吃饭了, утвердительно ответил китаец. Поел, мол.
— Он буддист, — уверенно перевёл переводчик.
Генерал удовлетворённо кивнул и что-то пометил в своей записной книжечке.

Был я тогда личинкой прапорщика, и отцы-командиры видели во мне некие перспективы, и даже прочили большое будущее. Ибо был я сообразительным, шустрым, еще не научился держать свои гениальные инициативные мысли при себе и смело вызывался на выполнение самых ответственных и опасных заданий (зачеркнуто) просто больше некому было. В те прекрасные времена служить Родине особо желающих не было, поэтому иногда приходилось закрывать по 2-3 штатных единицы одной имеющейся. Ну и поскольку я себя показал правильным военным, было решено меня направить на Факультет повышения квалификации, получать высшее военное образование. И направили.
Можно долго рассказывать, как я в компании таких же (кто сказал долбоебов?) прапоров из всех мыслимых подразделений нескольких федеральных служб грыз гранит науки, но сейчас про вполне себе конкретный зачет по военной топографии. Зачет в диплом, кстати.
Со всеми сдать зачет я не смог, но это был случай массовый, шла вторая чеченская, и отсутствие слушателя "по служебным обстоятельствам" воспринималось как должное. Пришел я значит на кафедру Оперативно-тактической подготовки, доложил о себе, поправил, шмыгнув носом, ПМ подмышкой (это для форсу бандитского) и присел на стульчик у стола преподавателя.
- Вот вам карта командира "боевой группы антитеррора"*. Записывайте вводные:
Грибниками ориентировочно в 5:45 утра замечена группа вооруженных лиц, численностью 5-8 человек, заходящая в лесной массив севернее деревни Плюевка, у брода через реку Переплюевка. В вашем распоряжении группа оперативных сотрудников, 15 человек личного состава и приданный мотострелковый батальон на БТР. Приказ - организовать операцию по блокированию и/или уничтожению РДГ террористов. Время поступления информации - 6:50, батальон по боевой тревоге поднят и готов к выдвижению.
- Завтра в 13:00 жду вас с решением задачи.
Я как тогда, так и сейчас, с военной топографией не дружу, для меня стрелочки и значки на карте в принципе ясны, но в целом непонятны. Олень я в военной топографии, если коротко. Зато в плане взаимодействия с военнослужащими других подразделений, я уже был если не профи, то куда сбегать за жидкостью для придания военным гуманности и человеколюбия уже знал. Путь был один, на третий этаж. Там, в гнезде из сейфов, столов и подпертой палкой занавески, сидели они - люди, которые знают, как стрелочки рисовать, туда я и зашел, аккуратно ступая.
-Привет, парни!!! - осторожно сказал я.
-Ничего нет, ступай к себе, скорбный, я тебе еще апрельскую комиссию не простил. - поведал мне человек с печатью порока и алкоголя, терзавших его вчера, на лице.
-В Химках его вчера видал, - хмуро добавил второй.
-Он мне вчера на футболе прямо в косточку зарядил, я его презираю, - сказали из-за шкафа.
Я был готов впасть в отчаяние и даже занервничал, отчего в пакете звякнуло.
-Одна бутылка не звенит.
-А две звенят не так.
-Проходите, молодой человек, докладывайте, что там у вас? - раздалось из-за шкафа.
Четким шагом, держа выправку (зачеркнуто). Присутствующие офицеры сомкнули строй у стола. На стол легла карта, поверх карты вводная, углы карты были прижаты. Штаб достал стаканы и начал работу.
-Че тут думать, Вася, у него пятнадцать алкоголиков с бодуна и он сам не втыкает...
-Разведвзвод, первый взвод первой роты по определению - парад...
-Броню нахуй, вот тут по высоткам, тут поля, экипажи наверх в визуальном контакте и каждые пять минут доклад... Не сядут. Пусть не глушат, не ебет.
-Тут кстати, они по весне хуй проедут на колесах, но для балета сойдет, - пиши 35 минут со скоростью 20 км/ч.
-Заброску пехоты на шишигах, Бэтэры не трогайте... Пиши, 40-45 минут со скоростью 30 км/ч
-Три роты, ну пусть там будет человек двести... В визуальном контакте, пусть идут в проческу. Обязательно орать, курить, но сука осторожно.
-Группу с усилением забрасываем бобиками и таблетками навстречу, на максимальной, пока доедут протрезвеют и воткнут.
-Отсюда отожмем, они по ручью пойдут...
-Вот тут встречать, два ПК на фланкирующем, если дернутся - валить.
Три пары глаз посмотрели на мальчонку. Некоторые смотрели как на полезное, но говно.
-Ты понял что-то, скорбный?
Я немедленно разлил и подвинул тарелку с хлебом и салом подальше от моей карты такого ловкого командира БГ.
Кивнув, я выпил и закусил.
-Скорее нет, чем да. - уверенно ответил я.
Мы желаем тебе успеха, и беги еще, ибо литр на четыре не делится, а осталось всего ничего. И поскольку крыть мне было нечем, я пошел.
-Товарищ слушатель, вы в погранвойсках служили?
-Никак нет, тащ полковник, присягу принимал вот на этом плацу.
-Странно, очевидное пограничное мышление на вашей карте. Давайте зачетку, прекрасный замысел, прекрасное решение, прекрасное оформление, идите, "хорошо".
Шапку "Карта командира бла-бла-бла" с красивыми буквами и цифрами я написать забыл. Олень.
*название условное, по реальному названию подразделения я что-то не уверен, можно ли

Джек

История, которую я хочу вам рассказать, произошла в далеких восьмидесятых годах, когда наша пока еще великая, но уже начинающая разваливаться страна успешно боролась с алкоголизмом и пьянством, перестраивалась и стремительно катилась под откос.
Наша воинская часть часть, в просторечье «учебка», в которой я имел честь или несчастье служить, располагалась на территории одной братской социалистической республики, которая теперь уже не социалистическая и далеко не братская. Основной нашей задачей было готовить кинологов для Внутренних войск, задача сама по себе трудновыполнимая, так как половина личного состава не понимала русский язык, а другая половина делала вид, что не понимает. Впрочем, все к тому, о чем я хочу вам рассказать, это никакого отношения не имеет...
Итак. Откуда он взялся, каким шальным ветром его к нам занесло, толком никто и не понял. В силу нашей специфики вокруг нашего питомника постоянно околачивалось много бродячих собак, кого-то манил свежий ветер приключений, кого-то запах, исходящий из кормоцеха, но проникнуть на территорию никто не решался, прекрасно понимая все печальные последствия такого необдуманного решения. Поэтому появление Джека, правда, Джеком он стал гораздо позже, стало полной неожиданностью. Он вылез из-под летней каптерки, позевывая и почесываясь на ходу, всем своим видом показывая полное безразличие ко всему происходящему, как бы говоря: "Я давно здесь живу, и что вам от меня надо?"
И пока я стоял, застыв от такой наглости, он деловито обнюхал мои сапоги и сделал вокруг меня небольшой круг, попутно обдув все значимые по его мнению углы.. Для меня до сих пор остается большой загадкой, как он смог попасть на территорию охраняемого объекта, окруженного двухметровым бетонным забором. Что касается его внешности, то природа тут явно перестаралась, слепив его, как говорится, из того что было, не обращая внимания на потраченные материалы. Признаться, я до сих пор не видел ничего смешней и забавней: маленький, криволапый, с большой нелепо посаженной головой, с торчащей во все стороны шерстью, он всем своим видом напоминал сбежавшего рецедивиста, а еще был удивительно похож на тогдашнего руководителя компартии Узбекистана. В начале девяностых я приобрел отлично иллюстрированый «Атлас всех пород собак мира» и к своему удивлению в каждой породе, а там их было более двухсот, я находил черты, присущие исключительно только Джеку, из чего сделал заключение, что своим появлением на свет Джек обязан всем собакам мира!
Но вернемся к хронике последующих за этим событий. На следующий день появление Джека стало основной темой всех разговоров на всех уровнях армейской иерархии, от командира части полковника Бивнева до рядового Тухладжанова, основной задачей которого было возить на старом, запряженном в тележку ишаке отходы из столовой, он же и первый дал Джеку характеристику состоящую из двух слов: «Карош собак», но главные споры по поводу дальнейшей судьбы Джека разгорелись в штабе. Тут, как водится, двух похожих мнений не существовало... Кто-то был за то, чтобы оставить Джека, кто-то считал, что ему не место в строевой части, причем каждый из оппонентов с надеждой посматривал на полковника Бивнева, надеясь уловить одобрение своим словам в его глазах. Бивнев сидел нахмурившись, мучимый глубоким похмельем, и делал вид что внимательно слушает, косясь при этом одним глазом на сейф, в котором еще с вечера была припрятана бутылка водки, долгожданная встреча с которой откладывалась на неопределенное время из за какой-то дворняжки. В конце концов, то ли под воздействием не изгнанных еще из головы винных паров, то ли в предвкушении вечернего неприятного объяснения с женой, со всей силой грохнул по столу кулаком: «Хер бы с ним!!! Пускай живет!» Итак, судьба Джека была решена. Джек остается!
Часть вторая.
Мы часто думаем, что наша жизнь и судьба всегда складывается в силу определенных обстоятельств, главное, вовремя оказаться в определенном месте и в определенное время... примерно так же думал и Джек, лежа под сараем, старательно выгрызая из под хвоста блох, за этим нужным и важным для него занятием его и застала благая для него весть - он остается, правда, пока довольно с туманной и непонятной для него перспективой, но во всяком случае важно было одно: жильем и питанием он на ближайшее время обеспечен.
А жизнь в питомнике в это время текла, как водится, своим чередом, подчиняясь раз и навсегда установленному порядку, с утра до вечера бесконечные построения, занятия с личным составом, занятия с собаками, что в принципе одно и тоже, выполнение всяких глупых приказов и распоряжений, обильно сдобренных для придания скорости отборной матерщиной, короче, каждый день один и тот же сценарий. Но самое удивительное, как быстро Джек нашел свое место в этом нескончаемом калейдоскопе ежедневных событий. Я уже твердо знал, что где бы и что ни случилось, первым, кого я встречу, будет Джек, он один непостижимым для себя образом умудрялся присутствовать одновременно в разных местах, везде, куда бы я ни пошел, мелькала его хитрая лохматая морда. Он всегда, словно репортер какой-нибудь провинциальной газеты, первым оказывался на месте происшествия, даже тогда, когда это происшествие еще только намечалось.
Правда, было два места, куда Джек предпочитал не совать свой нос, это казарма и солдатская столовая, очевидно, запахи, доносящиеся оттуда, вызывали в нем стойкое отвращение. Зато здание кормоцеха, в котором готовили корм для собак, пробуждало в нем какой-то благоговейный трепет. Он мог часами сидеть, не двигаясь, не обращая внимание на мух, которых было великое множество, облепивших его нос, завороженно наблюдая, как разгружают продукты, как разливают по бачкам готовое варево, но признаться, честно никто не помнит, чтобы он чего-нибудь украл.
Еще у него были две отличительные черты: самая главная из которых - поразительное умение ловить крыс, великое множество которых постоянно обитало возле свинарника. В этом деле ему не было равных! Он каждый день ловил их десятками, чем закономерно заслужил покровительство зам. по тылу, которому больше всего нравилось, что Джек каждое утро складывал свою добычу под окно жены замполита, чем это вызвано, трудно объяснить, но всем нам доставляло истинное удовольствие слышать, как визжит и орет благим матом эта дура.
Другой чертой Джека было время от времени исчезать надолго куда-то, причем на две, а то и на три недели. Где он был, где пропадал все это время никто толком не знал. Но надо отдать ему должное, каждый раз он возвращался исхудавший, весь ободранный, но на вид вполне счастливый. Постепенно к этому все привыкли, но однажды он вернулся не один...
Часть третья.
Как известно, в жизни не бывает случайностей, ибо в любой случайности уже заложена своего рода закономерность, способная в корне изменить дальнейшую судьбу. Порой кажется, что все складывается на редкость удачно, жизнь входит в привычную колею и нет казалось бы причин для дальнейшего беспокойства, но почему-то именно в этот момент и появляется какая-то ранее неведомая сила, способная повлиять на этот процесс...

Но вернемся к Джеку... Как я уже писал, из своего последнего загула он вернулся не один... Я еще издалека увидел возле летней курилки группу солдат, которые что-то громко обсуждали. Подойдя поближе, я увидел следующую картину - в середине круга сидел Джек, сильно исхудавший, весь в каких-то репьях и еще не пойми в чем, а рядом с ним сидела маленькая рыженькая сучка и весело помахивала хвостом, причем у обоих был такой безмятежный и довольный вид, словно они только что вернулись из свадебного путешествия и впереди их ждет долгожданный медовый месяц... Хотя по внешнему виду Джека было видно как не легко досталось ему эта победа на любовном фронте, одно ухо основательно погрызено, морда покусана и на первый взгляд местами не хватало шерсти... Ну а что касается его избранницы ,то она всем своим видом старалась показать, что она имеет законное право на все то, что связано с Джеком, а в первую очередь на все его имущество, которое, правда, состояло из старой помятой кастрюли и дырявой подстилки, а также и на часть жилплощади под сараем. Как бы читая мои мысли, сержант Бобков из-за моей спины с сарказмом произнес:
- Все бабы такие!
Что касается меня, то в моей голове как назойливая муха жужжал извечный русский вопрос "Что делать?" и как решать эту новую, свалившуюся как снег на голову проблему, причем мельком взглянув на слегка округлившийся живот новоиспеченной супруги Джека, я с горечью понял, что проблема будет не одна...
Но как уж водится, проблема возникла совершенно с другой стороны, откуда ее не ждали. Дня через три, в то время когда я сидел в канцелярии и готовил план мероприятий в преддверии очередной проверки, раздался звонок с КПП:
- Тут вас какой то бабай требует, - доложил дежурный.
- А что ему надо?
- А хрен его знает, орет чего-то...
Пришлось, мысленно матерясь и по дороге проклиная все на свете, отложив все дела тащится на КПП. Где я к своему изумлению застал следующую картину: возле входа меня ждал какой-то местный абориген в засаленном халате, подпоясаном куском какой-то грязной веревки. Причем он был не один, его окружало, по видимому, все его многочисленное семейство, начиная от грудного ребенка, задумчиво сосавшего палец, сидя на руках его жены, кончая каким то древним дедом, с длинной, почему-то зеленой бородой, причем все это семейство отчаянно и громко голосило во всю глотку, за исключением деда, который сидя на заранее принесенном коврике без конца повторял одну и ту же фразу: - «Сарбаз ямон, русс ямон». Понадобилось где-то около получаса чтобы наконец понять, что они хотят. Как оказалось, приведенная Джеком подруга принадлежит им, и по их словам, была наглым образом похищена прямо со двора их дома и пусть вора покарает всевышний! При этих словах все семейство начинало дружно вопить, как бы подтверждая правоту всего сказанного. На все мои доводы, что их собаку ни кто не крал и что она сама прибежала к нам в поисках лучшей жизни, и что от наличия ее на территории воинской части зависит обороноспособность нашей необъятной и горячо любимой родины, хозяин бил себя кулаком в грудь и пытался доказать, какая это хорошая собака, но из уважения к советской власти и ее доблестным защитникам готов уступить ее почти даром, называя при этом сумму, сопоставимую по цене с новым паровозом. Неизвестно, сколько бы продолжалась эта дискуссия и чем бы она закончилась, если бы не проходивший мимо замполит. Он, мгновенно вникнув в суть проблемы, вынес свой вердикт: - Собаку вернуть!!! Долго рассказывать, как в течение почти двух часов пытались вытащить ее из-под сарая под отчаянные вопли Джека, пытавшегося грудью защитить свою любимую, как наконец вернули ее хозяину и тот, нацепив ей на шею грязную веревку, поволок ее домой..., как пытался вырваться из рук Джек, чтобы бросится за ней вдогонку... Вы когда-нибудь видели, как плачут собаки? А я видел... видел, как плачет Джек... Он долго лежал на газоне, положив голову на лапы, и столько нескрываемого горя таилось в его умных и потускневших глазах...
А под вечер он убежал, и мы думали, что он уже не вернется, но каково было мое удивление, когда утром я увидел две довольные морды, усталые, но счастливые видимо от того, что снова вместе, это был Джек и его вновь обретенная подруга. Они лежали, плотно прижавшись друг к другу, и она лизала его мохнатую морду, как бы благодаря за столь чудесное спасение.. Внимательно присмотревшись, я заметил на шее у нее обрывок перегрызенной веревки, и все понял... Понял, куда бегал ночью Джек...
Но, как говорится, счастье не вечно... Ближе к обеду опять пришел хозяин и забрал ее, и вновь история повторилась, утро они встречали вместе, уютно устроившись под сараем, а потом все снова повторилось, пришел бабай... и вновь увел и так продолжалось несколько дней. Уже тогда в моей душе зародилось какое-то мрачное, нехорошее предчувствие, и я отчетливо понимал, что все это добром не закончится. Так оно и случилось... В очередной раз убежав, Джек под утро не вернулся... Не вернулся и на следующий день. Мы долго по собственной инициативе искали его, пока не нашли возле старого заброшенного арыка. Он лежал в серой пожухлой траве с перебитой спиной, уже остывший, маленький и беззащитный, в его уже навеки застывших зубах был зажат обрывок перегрызенной веревки...
Джека похоронили там же, под раскидистым тополем, очевидцы рассказывали, что потом еще долго по вечерам к нему на могилу прибегала маленькая рыжая сучонка, и глядя на темное южное небо, тоскливо подвывала, наверное пыталась, среди многочисленных звезд найти Джека...
Но это еще не конец истории. Прошло месяца два или три, я, проходя мимо какого-то забора, увидел, как мне навстречу выскочила куча щенков, удивительно похожих на Джека... Жизнь продолжалась...
P.S. Прежде чем написать этот рассказ, я долго думал, стоит ли это делать? Меня часто спрашивают, способна ли собака испытывать какие-либо чувства подобно человеку, любить, ненавидеть и т.д ... Поэтому, прочитав мой рассказ, пусть каждый попробует найти ответ на этот вопрос.

Бегемот
Был в нашей Ванна-Таллиннской бригаде прапорщик Шура Решетов, крупный специалист по агрегатам питания. Для простоты описания его внешнего вида представьте себе бегемота, но в военной форме. Даже зимой из-под форменной рубашки выпирал огромный "мамон", а пальцы напоминали сардельки "Дембельские".
Теперь - к истории.
Однажды мой дизелист азербайджанской национальности решил проявить расторопность, и добавить дизтоплива в топливный бак агрегата питания АД-30. Происходило это в ходе "боевой работы". При закачке топлива, вода из отстойника бака попала в шестерёнчатый насос дизельного двигателя ЯАЗ-204. И, как следствие, "язик" почти мгновенно заглох. Если бы приклеить к дизелисту всё, чем он был "покрыт", он стал бы похож на ёжика. Перешли на другой агрегат питания, перезапустили "Низину" 5Н97, доработали до окончания "боевую". Подошло время ремонта, проверили всё, что только можно, но "Язик" работать отказывался. Промучились мы с ним около месяца. Кто только не пытался мне помочь. И местные эстонцы, и офицеры вышестоящего РТБ, - безрезультатно! Наконец, пришли к мнению, что надо вызывать Решетова. К слову сказать, почти все прапорщики нашей бригады, за малым исключением, были настоящими виртуозами своего дела. "Отбросы" наш комбриг Береснев в бригаде долго не держал.
И вот к нам на точку приезжает великолепный Шура Решетов. Без лишних слов сразу потребовал провести его на "место преступления". Кряхтя, эта "громадина" протискивается в агрегатный прицеп, опускается на табуретку, и начинает командовать дизелистом:
- Открути вот эту заглушку, закрути! Открути вот эту трубку, закрути!
Минут через десять поисков Шура выносит вердикт:
- Суду всё ясно, это шестерёнчатый насос!
Я стал открыто сомневаться, но Шура уверенно ответил:
- Увидишь!
И выдвигает требование по ремонту:
- Бутылка, а лучше две, водки. Три, а лучше четыре, крупных тушки копченой трески. Каравай или два чёрного ржаного хлеба. И главное - одна большая шоколадина "Аннеке".
Послали "гонца" в близлежащий сельский магазин. Я про себя думаю:
- Это "дурит" Шура, зачем ему шоколад? На халяву, что ли?
Но делать было нечего, сообщение о простое "Язика" уже докатилось до Ленинградской армии!
Прибыл "гонец"! Шура с довольным видом разложил на столике "закусь"! Налили, выпили по первой! Шура стал рассказывать всяческие байки, пока дизелист отвинчивал этот злополучный насос. К слову сказать, в инструкции по эксплуатации было подчёркнуто, что ремонт такого насоса не проводится в "полевых условиях", о чём я Решетову и поведал. На что Шура ответил:
- Мы что, на траве его разбирать будем?
Насос наконец-то откручен. Выпив ещё "соточку", Шура затребовал чистую "зимнюю" портянку, мыло, теплую воду и полотенце. Как хирург, тщательно вымыв руки, Шура стал на портянке разбирать насос. Я же потянулся, как жуткий сладкоежка, за шоколадкой. Шура эту попытку пресёк на корню, сказав, что "офицеры РТВ не должны есть шоколад, а только лежащую на столике треску и водку при ней". Вот паразит, думаю...
Дальше было самое интересное! Вскрыв насос, Шура стал изучать внутренности. Подумалось:
- "Хороший был насос!".
Притерев детали, промыв корпус насоса в бензине Б-70, и продув его весь сжатым воздухом из пускового баллона, Шура взялся за шоколадку.
Осторожно развернув фольгу, аккуратно извлёк шоколад. Каково было моё удивление, когда Шура скомандовал дизелисту:
- Открой дверь!
и быстрым движением выбросил содержимое упаковки на улицу. Я сидел, раскрыв рот, от такой наглости! Шура достал из бокового кармана кителя старую "опасную" бритву "Золинген", и из шоколадной фольги принялся мастерить прокладку для насоса. Толстенные пальцы действовали быстро и уверенно. Осмотрев собранный насос, довольный Шура отдал его дизелисту:
- Собирай дизель!
Выпили ещё по одной. Шура стал готовиться к отъезду домой, в бригаду. На мой удивлённый взгляд ответил:
- Не боись, "фирма" браку не даёт!
И дизелисту:
- Заводи!
"Язик" завёлся с пол-оборота. Диагноз нашего бригадного специалиста по итогам вскрытия насоса гласил: после попадания воды встала наперекос "тарелка" обратного клапана, и насос просто не держал положенное давление перед подачей топлива к насос-форсункам.

Полукровка - маму звали Евдокия Петровна. Папа, отставной царский солдат Файвель Славский, подарил мальчику отчество "Павлович", и больше ничего сделать не успел, поскольку рано умер. Родился и вырос мальчик на землях Области Войска Донского, что уже как-бы внушает. Еврейский мальчик, выросший среди казаков - это похлеще любого Маугли. Но мальчик Фима всю свою жизнь занимался тем, что убивал стереотипы.

Трудовую деятельность начал шахтером на угольных шахтах Макеевки. Как по другому поводу писал Жванецкий: "Еврей в угле - уже смешно". Но Славский на этом не остановился. В стране произошла революция, и еврея-шахтера сменило не менее экзотическое словосочетание "еврей-буденновец". Да-да, те самые "Мы красные кавалеристы, и про нас...". Всю Гражданскую войну Ефим Славский прошел в составе Первой Конной. Из-за огромной физической силы и безоглядной храбрости в армии был в большом авторитете. Был лично знаком и уважаем легендарными командармами Буденным, Дыбенко, Фрунзе. Член РКП(б) с апреля 1918 года. В составе Первой Конной воевал до осени 1923 года, службу закончил в должности комиссара полка Отдельной Особой кавалерийской дивизии Первой конной армии.

Как вспоминал академик Сахаров: "В прошлом Славский — один из командиров Первой Конной; при мне он любил вспоминать эпизоды из этого периода своей жизни. Под стать характеру Славского его внешность — высокая мощная фигура, сильные руки и широкие покатые плечи, крупные черты бронзово-красного лица, громкий, уверенный голос". После этого Славский еще пять лет служит в Красной армии, до 1928 года. А потом следует очередной немыслимый кунштюк.

В 1928 году, на четвертом десятке лет от роду боевой командир Ефим Славский, не имевший даже среднего образования, по призыву партии отправляется учиться инженерному делу. Это был новый, необычный контингент студентов - так называемые "парттысячники", которых партия передвинула с практической работы для изучения науки и техники. Полгода Славский с остервенением штудировал учебники, а потом поступил в Московскую горную академию (из которой, собственно, и вырос МИСиС). Учил его, кстати, еще один легендарный товарищ, Василий Семенович Емельянов, закончивший эту же академию по первому призыву "красной профессуры".

В 1933 году Славский закончил получать высшее образование и по распределению поехал на завод «Электроцинк» в город Орджоникидзе, где начал последовательное продвижение по ступеням карьерной лестницы: инженер, начальник цеха, главный инженер, директор завода. Карьера, правда, чуть не рухнула под откос в 1936 году, когда из-за дружбы с "махровым троцкистом инженером Мамсуровым" Славский был исключён из партии и чуть не угодил под маховик репрессий, но повезло - за него вступился коллектив. Надо отметить, что подчиненные его любили всегда, несмотря на дико авторитарный стиль руководства. Решением общего партсобрания завода исключение из партии было признано «перегибом» и заменено на строгий выговор.

В 1940 году Славского, как многократно доказавшего собственную компетентность руководителя, повышают: с маленького «Электроцинка» его переводят в Запорожье руководить Днепровским алюминиевым заводом. К 1941 году этот завод уже давал две трети отечественного алюминия.

За неделю до начала войны Ефим Павлович был утверждён заместителем наркома цветной металлургии, однако вступить в новую должность так не успел - вернулся из Москвы в Запорожье, чтобы сдать дела, но вместо передачи дел ему пришлось под огнём немецкой артиллерии эвакуировать завод на Урал. С еврейской тщательностью он снял на заводе все, вынес под метелочку, даже кабель из стен повыдергивал! Завод покинул последним, за несколько часов до того, как немцы прорвались на левый берег Днепра. За эту операцию Славский был награждён своим первым орденом Ленина.

На Урале Славский получает новое задание - строительство и запуск на базе предприятия в городе Каменск-Уральский крупнейшего в стране алюминиевого завода. Дело в том, что уже в 1941 году СССР оказался в отчаянном положении - мы практически остались без алюминиевой промышленности. Все имеющиеся предприятия - Днепровский, Волховский и Тихвинский алюминиевые заводы были оккупированы. Остался только сравнительно небольшой Уральский алюминиевый завод. Оборудование, правда, успели вывести - сам же Славский и вывозил. И теперь из этого оборудования надо было делать на Урале мега-завод, причем делать так, чтобы он уже сегодня выпускал продукцию. Чтобы понять степень важности этой задачи, достаточно знать только один факт - все годы войны нарком цветной металлургии СССР Пётр Фадеевич Ломако практически безвылазно находился в Каменске-Уральском. Ломако, если кто не помнит, включен в книгу рекордов Гиннеса - он стал министром в 36 лет, в 1940 году, при Сталине, а отдал отрасль преемнику в 1986-м, при Горбачеве. Почти 47 лет.

Кстати, о 36-летних министрах. Любопытный факт - во время войны директорами крупнейших уральских заводов были сравнительно молодые люди, этим легендарным, безо всякого преувеличения легендарным людям было в районе 35-40 лет. 45-летний Славский был едва ли не самым старшим среди них. Объясняется это просто - 50-летние чисто физически не могли выдержать заданный режим работы. Попробуйте просто в течение четырех лет спать по три-четыре часа. Да, директора оборонных заводов были полубоги, они могли делать все, что считали нужным, у них были широчайшие полномочия, включая прямой выход на товарища Сталина в любое время дня и ночи. Но у них была и невообразимая ответственность. На тебе не только завод - на тебе весь город, выстроенный вокруг завода, где завод - душа и смысл города. Где всё - от детских саночек до гроба на похороны - людям делают на заводе. Все эти люди, от стариков до младенцев - на тебе. И спрос с тебя - по высочайшей, невообразимой сегодня мерке. Только один пример.

Пока еще не были запущены вывезенные из Украины и Ленинграда прокатные станы, нам не на чем было катать танковую броню. Вообще не на чем. И тогда на «Магнитке» придумали катать броню на блюминге. Не буду вас грузить техническими подробностями, но это примерно как жарить блины на утюге - теоретически возможно, но на деле довольно непросто. Все усугублялось тем, что примерно 40% вероятности было на то, что при попытке прокатать броневую сталь блюминг запорят, а это был крупнейший блюминг в стране. Что автоматически означало - изрядно просадить всю оборонную промышленность страны, которая и так отчаянно не успевала за нуждами фронта. Так вот, как вспоминал внук директора завода, бабушка однажды призналась ему, что легендарный Григорий Иванович Носов по прозвищу «Дед», руководивший «Магниткой» всю войну, на первую прокатку броневой стали на блюминге ушел с пистолетом в кармане пальто. В пистолете был один патрон - в таком случае была немалая вероятность, что не тронут семью. «Деду» на тот момент было 35 лет. А умер Носов в августе 1951 года в Кисловодске, куда поехал с женой в свой первый отпуск после войны. Умер в 45 лет. Сердце. Гроб привезли в Магнитогорск и установили во Дворце культуры металлургов, и два дня туда текла живая река - весь город шел проститься.

Но вернемся к Славскому. Он был из той же стальной когорты директоров. Только одна цифра: под руководством Е.П. Славского выпуск алюминия на заводе вырос с 20 тыс. тонн до 75 тыс. тонн. Уникальность Славского была не только в том, что он проявил себя, выражаясь современным языком, как один из лучших антикризисных топ-менеджеров страны. Славский никогда не забывал людей - это отмечали все, кто с ним работал. Буквально пунктиром: в 1942 году в городе стараниями Славского при заводе был открыт техникум. В самый разгар Сталинградской битвы, в январе сорок третьего, когда еще ни хрена было не понятно и страна в прямом смысле слова рвала все жилы, когда люди третий год работали без выходных и отпусков, в городе открылась детская музыкальная школа. Повторяю по буквам: Детская. Музыкальная. Школа. ДК УАЗа — до сих пор самый красивый в городе Дворец культуры — начал строиться в 1944 году.

Только Уральским алюминиевым заводом Славский бы вписал свое имя в историю страны. Но его путь еще и близко не дошел до финала. Славского ждал очередной - и очень крутой - поворот.

При выплавке алюминия используются графитовые электроды. Вот это обстоятельство и вызвало новый поворот в судьбе инженера-металлурга Ефима Славского. Еще в 1943 году через Совет обороны на него вышел какой-то мужик по фамилии Курчатов, которому зачем-то понадобился чистейший графит. Как сам Славский признавался позже - он тогда действительно понятия не имел - зачем. Но, так или иначе, проблему надо было решать, и Славский с Курчатовым изрядно поломали голову над получением электродов из чистейшего графита. А в 1946 году Ефим Павлович окончательно попрощался с Уральским алюминиевым и полностью переключился на советский Атомный Проект. Как сегодня бы сказали - ушел на полную ставку на должность заместителя начальника Первого Главного управления. Оно так и называлось - «Первое Главное», без подробностей. Именно Славскому было поручено строительство 1-го промышленного реактора для получения плутония.

Спору нет, в нашем Атомном Проекте металлурги сыграли огромную роль - достаточно вспомнить Авраамия Павловича Завенягина, или того же учителя Славского в Горной академии Василия Семеновича Емельянова, который сменил своего бывшего ученика на посту начальника Главного управления по использованию атомной энергии. Но академик Александров вовсе не кокетничал, когда заявил: «Игорь Васильевич (Курчатов), а позже и я, постоянно взаимодействуя со Славским, всегда считали, что именно Славскому наша Родина больше всего обязана созданием её «атомного щита».

Я не буду подробно рассказывать про деятельность Ефима Павловича Славского на этот поприще, здесь нужна книга, а то и не одна. Достаточно сказать, что он возглавлял Министерство среднего машиностроения СССР - а именно так, как известно, официально назывался наш Атомный проект - почти тридцать лет, с 1957 по 1986 годы.

За свою жизнь он получил три золотые звезды Героя, десять - десять, Карл!!! - орденов Ленина, несколько килограммов других орденов СССР и зарубежных стран, две Сталинских и одну Ленинскую премии, стал почетным гражданином пяти городов и районов, заработал прозвище «Ефим Великий» и получил облучение в совокупности примерно в полторы тысячи ренген, то есть три смертельные дозы. Только его могучий организм мог это выдержать и не сломаться.

Он вообще казался вечным. Уже в 70-летнем возрасте, ставя кому-то очередную задачу, однажды вдруг резюмировал: «Ровно через год проверю. Если кто-то надеется, что я до следующего дня рождения не дотяну, — тот глубоко ошибается: моей маме уже 93 и она чувствует себя прекрасно». И действительно, он работал еще долгие годы, и на пенсию его «ушли» не по возрасту, а из-за катастрофы на Чернобыльской АЭС, 21 ноября 1986 года — в возрасте 88-ми лет.

Читая эту биографию, я мучился только одним вопросом - из чего делали этих людей? Он родился еще в XIX веке, в 1898 году. Родился в день, которому предстояло стать праздничным - 7 ноября, 25 октября по старому стилю, и в день, когда произошла Великая Октябрьская социалистическая революция, он отмечал свое 19-летие. Он умер в 93-летнем возрасте, 28 ноября 1991 года, за десять дней до подписания «Соглашения о создании Содружества Независимых Государств», похоронившего СССР. Судьба, так отчаянно раз за разом проверявшая его на излом, под конец проявила милосердие, и он не увидел смерть своей страны. Страны, которой он служил всю жизнь и для которой он так невозможно, немыслимо много сделал.

И последнее. За последние годы отечественные телевизионщики экранизировали биографии актрисы Людмилы Гурченко и аферистки Соньки Золотой Ручки, гипнотизера Вольфа Мессинга и певца Михаила Круга.

Биография Ефима Славского такого внимания не удостоилась.

Может, и к лучшему.
(С)
https://vad-nes.livejournal.com/553490.html