Как я не стал чернобыльцем

10 августа 1985 года произошла ядерная катастрофа в бухте Чажма. Тепловой взрыв при смене активной зоны реактора на К-431. Сейчас детали можно найти в открытых источниках.
Это была суббота. Я заступил помдежем по части. Под дождиком добежал до чипка и купил пирожков. С повидлом, вроде как. Сижу, осваиваюсь в рубке дежурного. Прибегает соседский помдеж, с обычного арсенала, взъерошенный весь.
- К тебе сигнал "Радиационная опасность" не приходил?
- Нет, отвечаю, пока бог миловал.
Только он ушел, как и у нас "Платан" заверещал. Что-то случилось. Привезли из поселка мою группу сборки-нештатную САК, сели они в коломбину, посадили водилу в машину НГ6С11 на шасси шишиги - машину САК, и поехали в Конюшково, вокруг залива.
Произвели первичный дозконтроль, зоны обвеховали. Вернулись. Саша Канаев прибором СРП-08 ботинки померял - светятся. Он в чудильнике жил - квартиры направо-налево из длинного коридора. Выставил от греха башмаки в коридор. Кому-то повезло - спер он эту обувку.
Сменился в воскресенье. В понедельник собрали всех в клубе и проинструктировали строго. Если кто спросит, что же произошло, то первым делом ему ласты за спину и сопроводить куда следует. По пути рассказав, что аккумулятор на дизелюхе рванул. Это при том, что японцы на следующий день всех своих эвакуировали.
Друг мой, Романов Юрий Николаевич, в это время формировал экипаж новостройки, ЭМ "Боевой", пр.956. Жили они пока на "Минске". Он там же, в Чажме стоял. Потом Юрий "Боевым" и командовал. Призы брал главкома за стрельбы, в Сан-Диего ходил, танкеры сопровождал в Персидском заливе. За месяц до смерти подарил мне свой двухтомник о службе на "Боевом". А тогда его во главе экипажа новостройки - а что, и уже ничьи, и еще, - послали тушить радиационный пожар на лодке. Взлетевшая крышка реакторного отсека на то же место и приземлилась. Естественно, без средств защиты и лишних объяснений. До Чернобыля оставался почти год и радиофобией никто не страдал. О ней не знали. Учета доз не вели. Диагноз "лучевая болезнь" никому не ставили. Из всех средств предосторожности были только подписки о неразглашении. Юру радиация догнала в виде диабета. По-разному она действует. Отец мой на Новой земле фотокиноматериалы снимал у эпицентра через 15 минут после события. Чтобы не засветились. Нарушение мозгового кровообращения, по симптоматике - сошел с ума. Я его из местной психушки забирал.
Так вот. У Юры диабет. В 2022 году съездил в Питер, отдарился за его книгу Морским атласом 1969 года, том третий, исторический. И карты, и описание к ним. Созванивались потом. В очередной раз он говорит:
- А я в госпитале, фалангу пальца на ноге ампутировали.
Бодрый такой. Диабет - сосудистые нарушения - гангрена. Испросил еще разрешения - дать мои координаты, как верстальщика, нашему старпому/командиру. Вдруг для издания мемуаров пригодится.
А недели через две позвонил мне уже из Москвы наш общий сослуживец. Не стало Романова Юрия Николаевича. Уходят лучшие, и несть им числа(((
Так что, вполне возможно, что 10 августа - один из моих вторых дней рождения, когда график нарядов уберёг от высокого звания ветерана подразделений особого риска.

Тунгус

Он свалился на наш корабль внезапно, как метеорит. И, естественно, звать его стали точно так же. Потому что звать, как было написано в военном билете, было невозможно: русский язык неспособен переварить пять букв Ы в имени-фамилии-отчестве.
Айдыл Ымыргенович Шыырап был восьмым ребенком в своей семье, и его порядковый номер был далек даже от середины полного списка. Детей в семье было так много, что сперва закончились национальные имена, потом интернациональные, а потом у родителей закончилась фантазия. Поэтому самого младшего брата Айдыла звали Ильич, а самую младшую сестру - Пенсия. Я искренне надеюсь, что Ильич Ымыргенович и Пенсия Ымыргеновна до сих пор живы, здоровы и у них всё хорошо.
Но это всё мы узнали потом, потому что вначале Айдыл Ымыргенович по-русски не говорил и русский не понимал. По этой причине его не распределили ни в одну боевую часть, зато за него, засучив рукава, взялся замполит. Переворотив справочники, зам узнал, что тунгусы - это те же эвенки. С чувством выполненного долга зам, взяв с собой Шыырапа, отправился на эсминец «Быстрый» (в народе - «Вялый»), где по данным разведки служил русскоговорящий эвенк.
Тут его ждало первое разочарование. Выяснилось, что «Дед Мороз был пьян сам по себе, а Снегурочка - сама по себе». И тунгусы с эвенками настолько различаются меж собой, что их языки не имеют никакого сходства. Примечательно, что даже сейчас все справочники относят тунгусов к эвенкам, и даже всезнающая «Википедия» грешит этим, но я-то знаю лучше, поскольку учился на собственном опыте, а не на справочниках.
Дальше у зама начались мытарства: он ходил по всей эскадре, выискивая на кораблях, в гараже и подсобном хозяйстве всевозможных алеутов, коряков, нанайцев и прочих чукчей. С одной-единственной целью: найти переводчика. Но Шыырап продолжал смотреть на зама своими добрыми, воловьими глазами и мотал головой.
Энергия у замполита закончилась недели через три. И он пришел к старпому, чтобы передать Метеорита в какую-нибудь боевую часть. Хотя «какую-нибудь» - это было слишком сильно сказано. Иного пути, кроме Службы снабжения, у Шыырапа не было. В самом деле, не отправишь же его в штурмана? А в ракетчики или торпедисты - это ж куда у нас ракеты полетят и торпеды поплывут? И в связисты его нельзя, там русский язык нужен. И в механики ни в коем случае - у нас котлы со всеми их многочисленными защитами от дурака и вполне себе русскоговорящие макаки взрывали, а уж такой...
В общем, все дороги вели к снабженцам, но напрямую ко мне замполит привести это чудо не мог. Потому что у замполита еще оставалась совесть. Немного, но оставалось. К тому времени в основном его стараниями в моей службе снабжения из 14 человек срочной службы насчитывалось:
- литовец - 01 штука;
- один русский (до сих пор не пойму, как он туда затесался);
- два бульбаша-буддиста (причем братья-близнецы, которых я начал различать только к концу их службы, а буддисты потому, что вывести их из себя было невозможно в принципе);
- два хохла (в том числе один западенец, что само по себе страшнее атомной войны);
- два узбека;
- один казах;
- один дагестанец;
- один черкес;
- один азер;
- один каракалпак;
- и венчал этот зверинец самый настоящий, «марочный» еврей - причем из Биробиджана, из той единственной еврейской семьи в Еврейском автономном округе, главу которой раз в год показывали во всех теленовостях, это был его дедушка.
В таком интернационале не хватало только тунгуса - и вот он появился! Этому радостному событию предшествовал задорный торг работорговцев, прошедший в каюте старпома. За столь ценный подарок со стороны командования я, к тому времени уже матерый старлей, умеющий глядеть в перспективу, потребовал от командования документы на отпуск, переходящий в увольнение, для своего самого злобного годка.
Спор длился долго. Для военнослужащих срочной службы в принципе нет ничего слаще, чем отпуск, переходящий в дембель. Особенно на Дальнем Востоке, где дальняя дорога позволяет отправится на гражданку еще до приказа Министра обороны. Это поощрение применяется к лучшим из лучших, передовикам и стахановцам.
Мой злобный годок не был не только лучшим из лучших, он не был даже лучшим из худших. А еще он был дагестанцем со всей присущей дагам неукротимостью. На дрессировку этого вайнаха я потратил целый год, а он, в свою очередь, провел этот год в основном в карцере и цепном ящике. Где жратву бросали сверху, а ходить можно было только под себя. В среднем раз в две недели за ним бегал дежурный по кораблю со штатным оружием, снятым с предохранителя, с досланным патроном и криком: «Убью накуй!» Четырежды командир клялся своим здоровьем, а старпом бесчисленное множество раз - моим, что этот джигит уйдет на гражданку 31 декабря в 23 часа 59 минут и ни секундой ранее. Обо мне и говорить не стоит: всю военную карьеру этого джентльмена я разрабатывал наиболее изуверские способы его убийства. Потому что просто сварить его в кипящем комбижире, предварительно содрав с него живьем кожу и посыпав солью, казалось мне недостаточной сатисфакцией за выпитую у меня кровь и разорванный мозг.
Именно поэтому договорно-рабовладельческий процесс продолжался достаточно длительное время. Несколько раз меня выносило из старпомовской каюты могучими ебуками. Но я успевал выкрикнуть: «Тогда трахайтесь с ним сами!», после чего переговоры продолжались.
Я знал, чего добиваюсь, и понимал, что овчинка выделки стоит. И когда мы наконец стукнули со старпомом по рукам, я дождался, пока писарчук подготовит и принесет все необходимые документы и объявил своему подразделению большой сбор.
Дальше начался процесс, который никогда не опишут ни в одном учебнике по воспитательной работе в СА и ВМФ. Но на котором стоит и будет стоять российский флот. Вкратце представив личному составу молодое пополнение в лице Шыырапа, я воздел к небу руки с документами на увольнение. Долго тряс ими. Сунул эти документы каждому под нос, дав возможность разглядеть все печати и подписи. И делал это до тех пор, пока у личного состава изо рта не стала капать пена на палубу. Оттолкнув дага, который обнимал меня за ноги и со словами «Атэц радной!» норовил поцеловать руку, я заявил, чтобы он не обольщался. Что сойдет он с корабля, несмотря на все продемонстрированные документы, тогда, когда захочу я. А я захочу тогда, когда эта обезьяна (и мой указующий перст впился в бедного Шыырапа) начнет меня понимать и станет бодро лопотать по-русски. После чего дал команду: «Разойдись!».
Но быстро никто не разошелся, все сочувствующе смотрели на ничего не понимающего Шыырапа. Каждый пожал ему руку, а годок - кок-инструктор даже приобнял его и сказал: «Дэржись, джан!..»
На следующее утро, во время подъема флага выяснилось, что Шыырап начал меня понимать. На второй день он по-русски обратился к дежурному по камбузу, отчего мичман в ужасе бежал, теряя на ходу колпак и повязку. К исходу третьего дня бедный тунгус под руководством дирижирующего дагестанского наставника без запинок и с выражением прочитал перед дверью моей каюты «Белеет парус одинокий». Отчего у проходящего в этот момент мимо замполита началась форменная истерика.
Спустя несколько лет, уже на гражданке, я услышал достаточно интересный анекдот. О том, как провинциальный город был весь обвешен афишами гастролирующего цирка. Афиши гласили: «Невиданное чудо! Летающие и поющие крокодилы» На премьеру набился полный зал, все ждали, где и как их будут обманывать. Но обмана не было: на арену вылетели крокодилы, которые стали летать по кругу и человеческими голосами петь детские песенки.
Наконец под аплодисменты обалдевшей публики они улетели, и только самый маленький, вконец устав, приземлился прямо на колени дородной тетки в первом ряду. Тетка погладила тяжело дышащую рептилию по голове и спросила:
- Миленький, кто же вас этому научил?
У крокодила из глаза скатилась слеза, и он по-человечески ответил:
- Тетенька, вы бы знали, как нас пиздят!..
Так вот, для меня этот анекдот ничего нового не открыл. По этому принципу строится вся военная служба. Можно месяц искать переводчика, а может решить вопрос по-другому, и - кардинально. Потому что на флоте никому не интересно, каким образом ты станешь решать невыполнимую задачу. Ты просто должен её выполнить. У американцев есть такое расхожее выражение: «Do or die» - «Сделай или сдохни». В России говорят: «Сдохни, но сделай». Таким образом, смерть не является у нас достаточным основанием для невыполнения поставленной задачи.

Был у нас в системе немолодой уже препод по живучести. Уж не помню фамилию, мы его между собой называли дядя Лёша. Уважаемый человек, образец моряка, форма с иголочки, стрелки на брюках "не порежься", накрахмаленная сорочка, галстук самовяз ну и прочий военно-морской шик. Единственно, пунктуальностью не отличался, мог на занятие и на полчаса опоздать. Но умел он своей подачей завоевать внимание, так что перерыв мы пропускали, а если пара последняя, то слушали его до упора.
Как-то учебный отдел напутал и расписал его пары на то же время, что и семинары по партполитработе. Это был цирк шапито. Только политрабочий кого-нибудь вызовет к доске отвечать, тут дверь распахивается, заходит дядя Леша и во всю мощь своего луженого горла:
- Если они не будут уметь молиться, они выживут. А если не смогут заделать пробоину в корпусе, то все погибнут! Ступай, милок, отсюда.
Как-то тоже на последнюю пару выпала такая "совмещенка" и мы уже сидели в предвкушении. Но случилось нечто непредвиденное. Супостат силами корабельной ударной группы пролез через Босфор и весь наш Краснознаменный флот по тревоге убежал в морЯ ему противодействовать. А очень важная для боевой готовности флота политконференция оказалась под угрозой срыва. Для кворума всех преподов с кафедры марксизма с ленинизмом отправили на неё, а к нам по просьбе самого начальника кафедры пришел дедушка-пенсионер, бывший старший преподаватель этой же кафедры.
Наше отношение к своему предмету он понял сразу. Но это ни на грамм его не смутило.
- Ребята, я всё понимаю, но хочу сказать, что бесполезных дисциплин в училище не бывает. Хоть вы и будущие инженеры, но с горячо любимым личным составом тоже придется плотно работать, и не всегда это проще, чем техникой заниматься. Вот приведу вам пример из своей, так сказать, практики. Служил я в Донузлаве, это, знаете, возле Евпатории. Пришел к нам в дивизион лейтенант с училища. А чем знаменита Евпатория? Правильно. Большим количеством санаторно-оздоровительных учреждений. Был и санаторий, где женщин от бесплодия лечили. Врачи им прямо говорили: "Для закрепления лечения не надо забывать, что есть мужчины". И вот как-то попав в этот санаторий, наш лейтенант там и "прописался". Его по сменам передавали. А ему уже от службы ничего и не надо стало. Поят, кормят, ну и сами понимаете. Стало ясно, что офицера надо спасать, когда увидел его на построении в ботинках с разорванными задниками, через которые были видны рваные носки, а через них грязные пятки. Вот тогда мне пришлось вспомнить, чему меня учили на таких же занятиях в училище, и всё применять на практике. Я-то сам из механиков, так просто судьба сложилась.
- Помогло?
- Еще как.
- А что с ним потом стало?
- Остепенился, женился, окончил академию, а сейчас в нашем училище преподаёт.
- Фамилия?!!! - заорали мы в один голос.
- Ну, это я вам, конечно, не скажу.
И тут распахнулась дверь в аудиторию и дядя Леша, еще с порога увидев какие развешаны плакаты, заорал:
- Если они не будут уметь молиться...
- Леша, ты чего раскричался? - обозначил себя ветеран.
Мы такого растерянного дядю Лешу увидели в первый раз.
- Николай Борисович, прошу извинить, занимайтесь, занимайтесь, я пойду...

Праздник Советской демократии

Законами СССР было устроено так, что череда военных буден время от времени прерывалась праздниками. Все они имели свою специфику. Например, в День ВМФ обязательно проходил парад кораблей, 23 февраля - строевая прогулка под оркестр по улицам города, День корабля - спортивные игры с непременным перетягиванием каната, 7 ноября - торжественное собрание с докладом о всемирно-историческом значении Октябрьской революции и т.д. В праздники командование раздавало награды и поощрения, после чего предписывалось, как говорили в старину, «команде песни петь и веселиться». День выборов в органы Советской власти не входил в перечень государственных праздников, но его не без причины именовали «Праздником советской демократии».
За время службы голосовать на выборах мне довелось трижды. В первый раз при прохождении КМБ в Североморском экипаже. Кого мы выбирали депутатом в Верховный Совет СССР, за давностью лет забыл.
Запомнилось, что накануне выборов перед нами, молодыми матросами, выступил замполит, который доходчиво объяснил суть этого политического действа. По его словам, выбирать народного представителя в органы власти из единственного кандидата - это высшая форма демократии. Человек не приходит с улицы, он выдвинут хорошо его знающим рабочим коллективом, в нашем случае Краснознаменным Северным флотом. А главное - кандидата поддерживают партийные органы, что является лучшей рекомендацией. Таким образом, нам, избирателям, остается в единодушном порыве придти в клуб на избирательный участок, получить бюллетени, опустить их в урну для голосования и провести остаток дня выборов по распорядку праздничного. Чем раньше проголосуем, тем быстрее попадем в столовую на завтрак.
Вдохновленный этим напутствием, наш взвод солнечным утром построился возле казармы. И тут случился первый разрыв шаблона. Передвигаться по территории экипажа разрешалось только строем, даже вдвоем полагалось идти в ногу. И вдруг комвзвода объявил, что в день торжества демократии он не имеет права вести нас голосовать по канонам Строевого Устава. Однако, пройдя немного в режиме «стада», мы сами попросили вернуться к привычному способу передвижения. Понятно, что проголосовали мы также «в ногу».
Второй раз я выбирал народного депутата уже на корабле. Без крика «Подъем!» обитателей нашего кубрика вежливо растолкал дежурный по БЧ-5. После утренних процедур все облачились в форму первого срока и в составе своих отделений выдвинулись к двери столовой команды, где находился избирательный участок. Обитателям носовой части корабля приходилось идти по верхней палубе и уже в кормовом коридоре пристраиваться следом за нами.
Ровно в 7 часов утра открылась заветная дверь, и процесс голосования заработал как хорошо отлаженный механизм. Подход к столу избирательной комиссии, предъявление военного билета, автограф за получение бюллетеня, несколько шагов к урне, шуршание отпущенной бумажки, следование через дверь в носовой коридор. Попутно я наконец-то узнал, для чего над нишей рядом с будкой киномеханика была установлена трубка из нержавейки. В день выборов на этой штанге была подвешена занавеска из зеленого плюша, и тем самым ниша превратилась в положенную по правилам кабинку, где в принципе любой желающий мог уединиться для ознакомления с содержанием бюллетеня.
Проголосовали всем экипажем очень быстро (как потом узнали, первыми среди кораблей бригады), и минут через сорок избирательный участок снова превратился в столовую. По случаю великого праздника помимо традиционного хлеба с маслом выдали печенье и какао вместо чая. Некоторые из сослуживцев соорудили себе «матросское пирожное»: на размазанное по хлебу масло положили печенье. Затем на весь день показ кинофильмов с перерывами на прием пищи. А желающие могли «бросить натренированное тело в люлю» (т.е. спать) вплоть до вечерней поверки. Отдыхать от хорошо проделанной работы, так отдыхать.
Говорили, что на одном из БПК проекта 57«аз» голосование затянулось до позднего вечера. Какой-то «оборзевший годок», узнав о гарантированном ему ДМБ «под ёлочку», устроил отцам-командирам такую страшную месть, о которой не мог и помыслить даже Н.В. Гоголь, признанный автор ужастиков. Матрос (явно одержимый бесами) на весь день залёг в койку, на уговоры политработников с посулами первого схода не повелся и пришел голосовать к самому закрытию избирательного участка. А поскольку тот находился в кают-компании, офицеры оказались лишены как приема пищи в комфорте, так и культурной программы.
В третье голосование я оказался в избирательной комиссии в составе мичмана (с университетским образованием!), старшины 2-й статьи и матроса - демократичней некуда. Руководил нами заместитель командира корабля по политической части, в просторечье «зам». На собрании избирателей он специально оговорил, что в бюллетене для голосования не стоит вычеркивать фамилию командующего флотом и вписывать, скажем, мичмана Довженко - мол, «я его лучше знаю». Захотите сделать добро хорошему человеку, а на деле сделаете зло всему кораблю.
Генеральная репетиция действий нашей комиссии проходила после отбоя. Столы, задрапированные красной материей, были поставлены на нужное место. Мы заняли свои места.
- Итак, действуйте внимательно и четко, - напутствовал нас «зам». - Нашли в списке фамилию, сверили данные документа, дали расписаться за получение, выдали бюллетень - всё, избиратель идет к урне. Подходит следующий. На голосование не отвлекайтесь, возле кабины я поставлю надежного бойца, чтобы никто не вздумал уединиться.
Потом мы убедились, что урна (вообще-то массивный деревянный ящик) для голосования пуст, корабельный писарь его опечатал сургучной печатью, и это засвидетельствовали в акте.
На следующее утро голосование пролетело на одном дыхании, что позволило кораблю снова занять первое место по скорости народного волеизъявления. По этому случаю «зам» даже разрешил на вечернем сеансе показать матросам и старшинам новый фильм - «Необыкновенные приключения итальянцев в России». Киномеханик рассказывал, что после премьерного показа в кают-компании наш «политрук» изрёк: «Всё ясно, фильм про пизду. Морякам показывать не стоит». И после паузы: «Ну да хер с ними! Пусть смотрят. Заслужили».

Военно-морской театр имени Дружбы Народов СССР

Знающие люди сравнивают армию с цирком. Военно-морскому флоту, на мой взгляд, в огромной мере присущи черты театра. Судите сами: ежегодные демонстрации боеготовности корабля представителям разного рода штабов очень напоминают хорошо срежессированные спектакли. Длительная подготовка к этому - частые тренировки и учения - репетиции будущего представления. Что касается «труппы», то есть экипажа, то в нем порой встречаются такие «артисты», что любому театру драмы и комедии остается сгореть дотла от нервного курения по углам главного режиссера.
Так, штатный водолаз нашего корабля за второй год службы сумел отсидеть на губе более ста суток. А молодой боцман, чтобы посмотреть уровень растворителя в бочке, посветил в заливное отверстие горящей бумажкой. Правда, из возникшего в форпике пожара тушку придурка вытащил тот самый водолаз, сумевший быстрее всех включиться в ИП-46. Стоит упомянуть и наводчика орудий первой башни, решившего сфотографировать через прицел английский сторожевик, преследовавший наш БПК в Атлантике. Полагаю, британским военморам резко поплохело, когда в их сторону вдруг развернулись пушечные стволы.

Правда, приходят в военно-морской театр не по зову Мельпомены; как правило, на железные подмостки попадают волей военкомата и военно-технической комиссии флота. Из-за этого уже на корабле возникают трудности с определением ампула будущего актера - вдруг выясняется, что в силу его личных качеств ему нельзя доверить не то что роль в массовке, но даже подъем и опускание занавеса - обязательно напортачит.
Одного из таких уникумов мне довелось знать лично. Все звали его Боря - возможно, так переиначили имя Борат. В отличие от героя американского фильма он был простым сельским пареньком, очень добрым и наивным. Первым делом Боря прославился тем, что получив из дома письмо, прошел через весь корабль, плача навзрыд. Из его рассказа на примерно русском языке с трудом удалось понять, что он оплакивал кончину любимой верблюдицы.
Для всех осталось загадкой, как бывший погонщик верблюдов, еле-еле объяснявшийся по-русски, окончил специальную учебку. Однако факт оставался фактом: Борю прислали служить в расчет ЗРК «Оса-М»!!! Необходимо отметить, что в те годы флот только осваивал эту систему, и проходил процесс с большим скрипом. Гражданские инженеры буквально поселились у «рогатых» ракетчиков, а тут Боря, разбиравшийся исключительно в обслуживании «кораблей пустыни». Помыкавшись, командир БЧ-2 перевел несостоявшегося грозу всех летательных аппаратов в «дети подземелья» - в расчет артиллерийского погреба, откуда поступали снаряды к пушкам. Со временем Боря даже стал командиром этого боевого поста и гонял на учениях приписанных к погребу хлебореза и баталёра.

В пьесе «Действие в бою нашего славного корабля», которую мы показывали зрителям из штаба флота, Боре досталась роль со словами. Ближе к финалу, когда в строгом соответствии с замыслом драматургов вражескому самолету удавалось положить бомбу в непосредственной близости, ее осколки пробивали борт, и в артпогребе возникал пожар. В ответ командир поста приводил в действие систему орошения и уводил наверх оставшихся в живых бойцов, предварительно доложив на мостик о выходе погреба из строя. Наша аварийная партия принимала на руки героических «погребных», задраивала люк и устанавливала на нем раздвижной упор, чтобы прекратить поступление воды.

В качестве авторской ремарки поясню: когда на корабль поступала очередная партия молодых матросов, то в лекции о его тактико-техническими данных непременно упоминалось, что БПК проекта 1135 рассчитан на двадцать минут серьезного боя. Сразу следовало пояснение: если перед героической кончиной мы утопим вражескую атомную субмарину, гибель корабля будет оправдана многократно. Поскольку был я юношей начитанным, то при этом пассаже в памяти невольно всплыли поэтические строки:
А самый дерзкий и молодой
Смотрел на солнце над водой.
«Не все ли равно,- сказал он,- где?
Еще спокойней лежать в воде».

Адмиральским ушам простукал рассвет:
«Приказ исполнен. Спасенных нет».

Однако вернемся к нашему спектаклю, который мы с упорством фаталистов доигрывали до конца. Итак, мы намертво раскрепили люк артпогреба, предварительно вытащив героев из службы снабжения и Борю (хотя, как выяснилось позже, гуманный было бы замуровать его там до конца службы).

А теперь представьте себе картину на Главном командном пункте (ГКП). Из боевых частей непрерывно поступают доклады о выходе из строя оружия и механизмов, о тщетных усилиях бойцов аварийных партий предотвратить затопление корабля. Группа штабных театральных критиков уже предвкушает мощный финал нашей «Оптимистической трагедии», катарсис и последующий обед в кают-компании. И тут из динамика «Каштана» раздается гортанный голос Бори:
- Гекепе - погрэб, гекепе - погрэб! В погрэб пожар, в погрэб вода, погрэб пиздэц!
Очевидцы утверждали, что до закрытия занавеса с уст зрителей из ВИП-ложи не сходили улыбки, будто им на суд была представлена не пьеса с трагическим концом, а комедийный фарс.

Со временем командир артиллерийской группы стал утверждать, что сразу уловил мысленный посыл заместителя корабля по политической части: «После швартовки ко мне в каюту! Форма одежды - матросские брюки клапаном назад, в руке кусок мыла!»
Впрочем, это была сцена уже из другого спектакля.

Авторская ремарка. Все-таки правильно в конституции СССР 1977 года был официально закреплен статус русского языка, как средства межнационального общения.