Объявление персональной войны

Что может один человек? Человек может управлять космическими кораблями, армиями и империями, сидя в Интернете, он велик, разумен и смел, храбр как сто чертей, сидя за клавиатурой или листая книжку на диване, но он помнит, что в реальной жизни он пылинка, и есть всего два пути "маленького" человека: или забить на этот бессмысленный, тупой, хаотичный, неуправляемый разумом мир, или проникнутся бреднями Дэна Брауна о чём угодно - закулисе, всемирном еврейском заговоре, масонах, тамплиерах и о прочей хрени о "всемогущих" ЦРУ, КГБ, Штази и всяких прочих Моссадах. Лишь бы убедить себя, что один человек не может ничего, какой бы он разумный не был. Ничего несоизмеримого с его диванно-Интернетной жизнью.
***
22 ноября 1897 года в маленьком баварском городке Кауфбойрене в солидной лютеранской семье чиновника лесного ведомства Баварии Рёсслера родился сын, названный Рудольфом. Закончил аугсбургскую реальную гимназию, и приобретя там верного друга по имени Бертольд Брехт, добровольцем сдуру угодил на Первую мировую, вернувшись с которой занялся журналистикой и театральной критикой, переехал в Мюнхен, затем в Берлин, свёл близкое знакомство с крупнейшими писателями Германии - от Томаса Манна до Штефана Георге, стал руководителем Народного театрального союза. Когда рухнула Веймарская Республика, из хаоса кризиса начал подниматься тысячелетний национал-социалистический Рейх, и в костры полетели книги его друзей и знакомых, Рудольф предпочёл с женой перебраться в тихий заштатный швейцарский городишко Люцерн, где и прожил до конца своих дней. Невысокого роста, худощавый, в сильных минусовых очках, и непрерывно курящий, сигарета за сигаретой. Длинный светлый плащ и обычная шляпа. Владелец собственного небольшого небогатого издательства Vita Nova Verlag. Умер своей смертью в городке Криенс 11 декабря 1958 года.

Знаете о ком мы говорим?

О самом загадочном человеке в истории разведки Второй Мировой, о гении аналитики, о человеке, начавшим свою собственную, и в общем - победоносную войну с Третьим Рейхом, ни больше, не меньше.
***
Когда мы говорим о выдающихся разведчиках Второй мировой войны, мы припоминаем и Энигму, и абверовского московского "Макса", и прочих. Но сторого говоря, никто из них не достиг информированности уровня гнештаба армии, штабов сухопутных сил и авиации.

Справедлива поговорка - "О разведчиках если и узнают, то только о провалившихся". Тем не менее, ценнейшими разведчиками СССР в войну считаются Рихард Зорге и Шандор Рудольфи (Александер Радо, "Альберт", "Дора", чаще почему-то называемый у нас Шандор Радо). Радо досталась от Коминтерна чудовищная группа - аж более 80 человек (что, в конце-концов и спалило их всех), но ценность этих агентов в 41-43 была невелика, вся информация - слухи из дипломатических кругов, мелкая, мутная и зачастую недостоверная мешанина. Но был один источник, который и превратил группу Радо в сильнейшую и результативнейшую разведгруппу Второй Мировой. Агент по кличке Люси давал совершенно фантастическую информацию. Детальную, актуальную и совершенно секретную. Мало того, эта информация сопровождалась точнейшим, поистине бесценным анализом.

Люси (видимо от "Люцерн")- это и был наш скромный издатель, Рудольф Рёсслер. Организация, получившая после войны наименование Кольцо Люси (Lucy ring) видимо на самом деле не принадлежала ни советской, ни британской, ни американской, ни швейцарской разведке. Теперь, очевидно, уже и не узнать никогда, кто были эти люди, сколько их было, известны только невероятные результаты их деятельности и ключевая фигура - Рёсслер. Как написал один из ветеранов SIS после войны - "...и скорее всего Кольцо Люси - совсем не то, что мы себе представляем...".

История резидентуры "Дора" известна достаточно, кто такие Рашель Дюбендорфер (Сиси), Леонид Анулов (Коля), Урсула Кучински (Соня), вы наверняка знаете. Меньше известно о двойном англо-советском агенте, радисте А. А. Футе (Джим), о весьма странной деятельности швейцарской разведки под руководством Р. Массона, о резидентуре А.Даллеса, также работавшего с Рёсслером, но все они так и не вошли в сколько-нибудь плотный контакт с Кольцом Люси. Также так и не приблизились к разгадке тайны ни подразделение SD "зондеркоманда "Красная капелла"", ни IV отдел РСХА Вальтера Шелленберга.

Итак, вот что мы имеем. В конце тридцатых годов к швейцарской и британской (а в 40-е и к американской и советской) разведкам обращается проживающий в Люцерне книгоиздатель с предоставлением информации о военных планах Германии, причём информация идёт буквально из ближайшего круга Гитлера. Предоставляется информация на достаточно странных условиях - ни сантима денег, жесточайшая конспирация с практически полным избежанием прямых контактов, а лучше - всё по радио, и абсолютное сокрытие всех источников. Причем информация ценна не только свежестью, уровнем и точностью, но более - аналитикой.

К тяжелейшим 42-43 годам начинает твориться нечто вообще экстраординарное - дважды в день (!) на стол Шапошникова ложатся прямые данные из OKWehrmacht, OKHeer и OKLuftwaffe невероятного уровня секретности. Увы, антишпионская паранойя Сталина не позволила воспользоваться ими даже наполовину.

Ален Даллес писал впоследствии, что швейцарский отдел УСС получал сведения непосредственно из германского главного командования "на регулярной основе, зачастую не позже, чем через двадцать четыре часа после принятия ежедневных решений относительно Восточного фронта".
Британцы до сих пор, скупо говоря об операции "Ультра" напирают на работу, связанную с шифровальной машинкой Энигма, и стараются поменьше говорить об Александре Футе, радисте Рёсслера.
Глава швейцарской разведки Рене Массон также получал эти данные, причём они ему буквально жгли руки, немцы давили на "бюро "ф" отдела ХА", и люди Массона в конце-концов поучаствовал в разгроме "Доры", но не выдал никого Германии, спрятав всех, даже граждан Рейха в лагерь интернированных до конца войны, при этом тщательно скрыв действительную роль тихого очкарика из Люцерна, в действиях которого состава преступления не нашли.

Как это могло быть, что такое было "Кольцо Люси", кто из ближайшего окружения Гитлера и кто в ведущих штабах были информаторами Рёсслера, уже не узнать. Увы, эту тайну он унёс в могилу.
На сегодня существует три-четыре основные версии. Первая - работа Рёсслера - часть операции "Ультра" Ми-6, способ переправлять данные Сталину, не раскрывая наличие Энигмы. Версия, по оценкам самих британских историков не выдерживает никакой критики. Для этих целей у британцев и русских был вполне проверенный канал - Джон Кэйрнкросс, да и информация шла много ценнее радиоперехватов.
Вторая - заговорщики 20 июля Бека - фон Вицлебена. Эта версия была бы вероятной, если бы не одно "но" - подавляющее большинство из них боролись с НСДАП, но вовсе не с Германией. Помните основную цель заговора - убрав Гитлера, наладить управление именно Восточным фронтом. Никаим пораженчеством, а тем более сотрудническтвом с Советами там и не пахло. Что, в общем понятно - заговорщики - кадровые потомственные офицеры.
Третья - агенты Рёсслера - связисты узлов связи. Эта версия представляется совсем слабой, уж что-что, а порядок в этих подразделениях исключал работу "кротов", да ещё массовую аж в трёх штабах. К тому же просто невероятно делать копии телеграмм в таком количестве, что оказывались у Рёсслера.

Наиболее вероятным всё же представляется версия о группе антифашистов - офицеров, доросших к 40-м до высшего командного состава. По всей видимости они сошлись с Рёсслером в начале-середине 30-х. Врядли они знали о работе друг друга. Поведение Рёсслера говорит об исключительной конспирации. Врядли они были коммунистами. Ни сам Рёсслер (несмотря на то, что так иногда пишут в советских источниках) не был коммунистом, ни какие-либо его контакты не подтверждают это. Входили ли они в заговор 20 июля? Вполне возможно. Одним из наиболее вероятных информаторов Рёсслера называют начальника штаба Абвера Ганса Остера. Впрочем предполагаются и Ганс Бренд Гизевиус, также абверовец немецкий вице-консул в Цюрихе, полковник Фриц Бетцель, начальник отдела анализа разведданных юго-восточной группы армий в Афинах, и прочие.
Но так или иначе, сбор, просеивание и анализ информации осуществлял Рудольф Рёсслер.
Оставшись без связи после разгрома Доры, после войны Рёсслер занялся своим издательством, впрочем без особого успеха. Однако без любимой аналитики ему спокойно не сиделось, и он взялся за старое - по заказу чехословацкой разведки составил почти полторы сотни объёмистых обзоров открытых источников касательно оккупационных войск союзников. Тут уже не стерпело правительство Конфедерации, и влепило ему год уютной швейцарской тюрьмы.
++++++++++++++++++
Материалов по Рёсслеру и Кольцу Люси - кот наплакал. Да это и понятно. Пиарить нужно собственные, героические, великие и ужасные спецслужбы. А кому нужен тот очкарик, пусть и создавший сильнейшую персональную разведку, направленную на уничтожение сильнейшей в мире военной машины?
Может ли один человек объявить войну государству и его армии?
Конечно может. Например поскакать с саблей на танк.
А вот может ли он нанести ей серьёзный ущерб?
Оказывается может, да ещё какой!

ЛЮБОВЬ

Трое мужчин собирались на дело. На понятное, простое, мужское дело. Привычно распихивая по карманам формы и разгрузок рожки, гранаты, дымы, осветительные ракеты, батарейки к ночнику и прочие нужные в жизни мелочи. Походя проверяя снаряжение. Изредка слышались отрывистые команды:
- Петруха! Фляги замени на дутые... да, все три.
Петруха, бурча под нос, уходил в темноту. Будил повара, чтобы открыв ПАК, наполнить фляги крепким несладким чаем.
- Петруха!
- Да здесь я!
- А где Пинцет сегодня?
- Дежурит на радио...
- Поменяй на кого-нибудь толкового.
- А кто у нас толковый, тащ лейтенант?
- А я вот знаю одного и щас его назначу...
- Да ладно вам! Сам сяду...
Он снова скрывается в темноте, теперь чтобы обрадовать медика. Опять бурчит:
- Все-то вы знаете... Один хер не лягу, пока не вернетесь...
В этом Петруха весь. Кряжистый уральский увалень, вечно бурчащий что-то себе под нос. Это бурчание дорого обходилось ему с прежними командирами. На самом деле Петрухе никогда не надо было повторять что-то дважды, а уж тем более орать. Как всегда бурча, делал он всегда все основательно и обстоятельно. Именно так. Не торопясь, но успевая быстрее других. А вот когда садился Петруха за штурвал своей бэхи, за спиной у него вырастали крылья, а на щеках пассажиров засыхали слезы и сопли... Никогда не видели крылатых бурых медведей? Жалко...
Вот и сейчас, вернувшись, он бурчал:
- Ну давайте на машине, а? На ней ведь лучше. Я Сему за пушку посажу. У меня и готово все. Баки полные, масла под завязку. Батареи и воздух в норме. Укладка полная. Я даже «Тучу» позавчера перезарядил. А? Тащ лейтенант?
- Отставить машину, Петруха... Но если я... тока подумаю, а тебя через десять минут рядом не будет!
- А я чО! Давайте, Сему разбужу.
- Я тебе разбужу! Посмотри-ка лучше сзади.
Петро деловито шарит своими сардельковыми пальцами по снаряжению. Проверяет клапаны. Бурча, поправляет вылезшую из заднего кармана чеку РГО.
- Попрыгайте, тащ лейтенант.
- Сема пусть перед тобой прыгает.
- Ну, положено так.
- Щас я тебя положу, коленки задрожат. Неси таблицу ЗПЧ.
Несколько минут трое и Петруха, подсвечивая себе ГДРовским офицерским фонариком, совещаются на тему связи, новых позывных и терминологии. Наконец один из них смотрит на часы:
- Пора!
- Присядем на дорожку.
- ...
- Ну... С Богом!
Все трое одновременно надевают гарнитуры радиостанций.
- Два-двенадцатый! Берёзе!
- На приеме!
- Повнимательнее там.
- Бдим!
Трое, разойдясь недалеко друг от друга, цепочкой уходят в темноту. Пройдя свои посты и секреты, поворачивают налево и дальше по подножию хребта идут в долину. Погодка стоит - самое то. Градусов 20 тепла, ветра нет, на небе тучки. Но судя по сухости воздуха, дождя не будет. В полной темноте, стараясь не шуметь, трое удаляются от своих позиций. Казалось бы, а кого стесняться? Свои уже не услышат, до деревни километров шесть. Но вот в такой вязкой темноте и плавают всякие крупные рыбы. Столько их, таких случаев было, кто-то что-то не согласовал и вышли на своих... А то и не на своих. Ну, там проще. Хотя, ну его.
Так, думая каждый о своем, трое проходят несколько километров. Подходя к остаткам моста через арык, залегают. Уж больно место удобное для засады:
- Береза Буку!
- На приеме!
- А где твой двадцать первый?
- На приеме Бук21!
- Я Береза21! Три семерки.
По четко слышимым двум щелчкам гарнитуры после голосовой команды радисты уходят на запасную частоту. Конечно, для мотороловских радиосканеров эта уловка как писк мышки для кошки. Но трое сейчас прятались как раз не от сканеров, а от батальонных и бригадных радистов.
- Ну что там не спится тебе, двадцать первый?
- Сам ты палец двадцать первый!
- Что хотел-то? Спать охота.
- Ты на седьмой точке ничего не садил?
- Нет.
- А что так?
- А тихо уже вторую неделю...
- Ясно! Стукни там своим передним по башням... Я тут пошляюсь немного до утра, увидеть они меня не увидят, но мало ли что.
- А что за дела-то такие?
- Не по связи...
- Какие мы важные!
- Все! Три семерки.
- И вам не болеть
Короткими перебежками трое выдвигаются к мосту. По одному переходят на другую сторону арыка. За ним простирается огромное поле, засеянное горохом. По краю поля вдоль сухой отводки арыка реденькие заросли кустарника. Двое уходят в их сторону. Это довольно опасный момент. Мало того, что можно нарваться на кого-нибудь в этом единственном укрытии. Хуже, если там стоят растяжки. И не важно чьи, свои или чужие. Вчера с вечера вроде проверяли. Но все равно, действия двоих предельно осторожны. Наконец разместившись, устроив свои НП, они докладывают первому:
- Второй!
- Понял! Как там третий?
- Уже все!
- Я пошел.
Некоторое время темное пятно еще было различимо на краю поля, где горох пореже. Потом передвижение первого были заметны по колебаниям стеблей овса и молодого подсолнечника, посаженных на этом поле вместе с горохом. Но вот небо начало понемногу проясняться, подул легкий ветерок. Это окончательно убило любую попытку обнаружить передвижения первого.
- На месте!
Поочередные щелчки гарнитуры сообщили ему о том, что все готовы. Потянулись длительные минуты ожидания. Минут через сорок от кромки небольших зарослей шелковицы, отделявших дальнюю окраину поля от деревни, отделилась темная фигура. Она двигалась ровным быстрым шагом, и стала пересекать поле по диагонали.
- Первый! Пукни для ориентации.
На секунду над полем взметнулась рука. Две пары глаз приникли к ночным прицелам.
- Не вняли! Еще раз!
- Внимательнее!
Рука показалась еще раз. Оказывается, первый взял гораздо правее от предполагаемого места.
- Первый! Нужно левее 100.
- Внял! Где объект?
- Возьмешь левее - выйдет точно на тебя.
Темная фигура приближалась уже к середине поля. Неожиданно за ней возникла, как из-под земли, вторая. Издали показалась, что вторая накрыла собой первую фигуру. Через секунду только легкие волны от ветерка пробегали по тому месту поля. Как не вглядывались двое в прицелы, ничего не было видно. И что там происходило, можно было только догадываться. Прошло уже полтора часа. Двое начали нервничать. Второй переключился на частоту роты:
- Два-двенадцатый!
- На приеме!
- Как там в мире ситуация?
- Тихо! На троечку вас принимаю... А вы где?
- У Снегурочки на бороде! Хорош болтать...
Тут как черт из табакерки вывалился на край поля первый. Второй быстро переключился на общую частоту.
- Второй!
- На приеме!
- У проктолога ты на приеме! Сворачиваемся! В темпе!
По очереди начали отходить к арыку. Быстренько переправились, залегли. Первый лежал на гребне арыка, долго вглядывался в прицел. Наконец он увидел, как посреди поля возникла темная фигура, постояла немного и, пошатываясь, пошла в направлении деревни. Первый дождался, когда фигура скроется в зарослях, выждал пятнадцать минут и вышел на батальонную частоту:
- Гранит, я Береза21, прием!
- На приеме Гранит10!
- Прошу добро на работу Щуки в восьмом квадрате.
- Сто одиннадцатый спрашивает, как работать будем?
- Ласково работать будем и внимательно. Движение есть. Проверить надо.
- Береза21! Добро на работу Щуки в квадрате 8. Я Гранит10, прием!
- Щука, я Береза21!
- На приеме!
- Квадрат 8, два «соленых огурца», по улитке 1 и 8. По готовности, огонь!
- Я Щука, квадрат 8, по улитке 1 и 8, по готовности принял!
Через минуту с небольшим за их спинами со стороны хребта бахнули два полковых миномета. Над краем деревни повисли «люстры», заливая всю округу своим мертвецким светом. Казалось, весь мир вжался в землю и стал даже как-то ниже. Казалось, это никогда не кончится. И тут ожило радио:
- Гранит Березе21!
- На приеме!
- Ну, как там? Наблюдаешь что-нибудь?
- Пока нет.
- Ну, ясно... Жди в гости, приеду, вместе посмотрим.
А потом была дикая гонка. Как в песне. По долинам и по взгорьям. Раздирая форму о кусты. Но при этом максимально тихо и максимально скрытно...

Петруха бурчал:
- Мне-то что говорить?
- Дурака включи.
Петруха пошел в блиндаж одеваться. Трое сидели на скамейке около офицерского кунга. Дышали, высунув языки. Периодически прикладываясь к фляжкам с чаем. Внизу по серпантину ползли две бэхи с комбатом. Сейчас начнется. Проверка несения службы, документации. Двое уже думали об этом. Каждый о своем. У второго, кажется, не были подписаны в бригаде акты на списание двух аккумуляторов. А у третьего недооформлены документы на получение страховки по ранению второго. И только первый был спокоен. И за роту, и за службу, и за документы. А главное за этих двоих.
А еще он был отчаянно влюблен.
Так он и сидел, между двух своих замов и друзей одновременно. Сидел и тихо, сам себе, улыбался.

Мореход, Омск. 17.01.07 г.

Ну, за первую мою историю меня не сильно били, поэтому решил продолжить. Жаль, не умею красиво излагать события - одну суть, по-военному.
Эти две истории о прекрасном человеке - нашем начальнике училища. Он уже не с нами, пусть земля ему будет пухом.

Начальником нашего училища был генерал, фронтовик. Курсантам он был как отец родной. Нас он ласково называл «сынки» и не было случая, чтобы он на кого-то прикрикнул или наказал.

Однажды я, в то время сержант, оставшись за старшину, вел роту на обед. Как и положено по уставу, рота исполняла строевую песню. Мы пели песню «Порядок в танковых войсках». В этой песне были такие слова: «Скучайте, девушки, скучайте. Солдату ваша нужна тоска».

Когда рядом не было офицеров, мы, молодые балбесы, вместо слова
«тоска» вставляли другое, совершенно неприличное слово, да простят меня женщины (смысл песни становился, правда, более правильным).
Так было и в этот раз. Рота горланила песню. Вдруг я с ужасом увидел стоящего за углом нашего генерала, который внимательно слушал нас.

«Сынок, иди сюда», позвал меня генерал. Я на полусогнутых ногах подрулил к начальнику училища.
«Что это вы поете?»
«Порядок в танковых войсках, товарищ генерал!» - бодрым от страха голосом доложил я.
«Я понимаю, что порядок... А вот там... Солдату нужна... Что нужно-то солдату, а, сынок?»
«Солдату ваша нужна ТОСКА, товарищ генерал!»
«А-а-а, тоска» - пробормотал генерал, - «а мне послышалось - 3,14да. Видно, старый стал. Ну ладно, можешь идти!».

А вот еще про нашего начальника училища, повторюсь, прекрасный был человек.
В этом эпизоде тоже, к сожалению, не обойтись без «ненормативной» лексики, не то получиться, так что еще раз извините.
На входе в училище находится КПП - контрольно-пропускной пункт, на котором дежурит сержант. На КПП есть городской телефон с односторонней связью. Из города на его номер можно было позвонить (чтобы, например, сообщить о каком-либо ЧП), а в город - нет.
Местные красавицы быстро узнали номер этого телефона и круглосуточно звонили, желая познакомиться - профессия офицера была очень престижна в наши времена. Естественно, занимать телефон неслужебными разговорами категорически запрещалось.

Однажды заходит наш генерал на КПП, а там сержант по телефону с девушкой болтает. Так увлекся, бедняга, что генерала и не видит, спиной к нему стоит. Уже оговаривает время и место встречи с девушкой (а положено, опять же, подать команду «Смирно» и т.д.).

Наш начальник училища был большой добряк, но и он оторопел от такой наглости.
Мало того, что по служебному телефону с девушкой общается, так еще и на генерала ноль внимания. К тому же генерал в этот день находился почему-то в дурном расположении духа, что с ним бывало очень редко.

Желая все-таки обратить на себя внимание, он похлопал сержанта по спине. Тот обернулся и в ужасе застыл, держа в руке телефонную трубку.
«Как вы выглядите, как я вас узнаю?» - кричала в это время девушка в трубку.
(В самоволку, естественно, «по-гражданке» бегали).
«Алло, так как же я вас узнаю?» - продолжала девушка в молчащий телефон.
Генерал взял трубку из рук остолбеневшего сержанта и поднес к уху.
«Так как же я вас узнаю?» - в который раз повторила девушка.
« А я буду стоять и обеими руками за хуй держаться» - мрачно сообщил ей генерал и повесил трубку.

Пока все. Если не будете сильно ругать - еще историй 50 расскажу.

цельнотянуто с арт оф вар автор Горец-02 Андрей Загорцев

Поймай меня, способы борьбы с самовольщиками.

Командир батальона морской пехоты майор Перегудов ходил по своему кабинету и звучно самовыражался. Дневальный, стоявший неподалеку от комбатовского кабинета, услышав звучные и сочные выражения комбата, прямо стоя на тумбочке, впал в кому.
Алексей Николаевичу Перегудову, заместителю командира десантно-штурмового батальона, недавно сказочно повезло, его назначили на вышестоящую должность в соседний полк, в самый разнузданный и беспредельный батальон, приносящий "чипок" за "чипком" всей дивизии, а в совокупности и всему флоту. Алексей Николаевич попытался найти своего комбата-предшественника, однако тот сгинул в небытие, и не оставил за собой абсолютно никаких разведпризнаков. Перегудов в уныние не впал, выпил по своей давней привычке, почесал огромную голову и взялся за дело. С помощью шантажа и угроз майор перетянул в свой новый батальон на должность замполита батальона своего давнего воспитанника капитана Четкина, служившего когда-то у Перегудова в роте так же замполитом. Больше никого Алексей Николаевичу захапать не удалось, и он принялся потихоньку сколачивать офицерский костяк взамен старого, насквозь прогнившего и с потрохами продавшегося частному бизнесу и своим мелким делишкам... Худо-бедно костяк состоялся. Самым примечательным офицером был некий лейтенант Булыга. Ростом данный лейтенант превышал на целых семь сантиметров Перегудова, у которого было как по штату, так и по санитарной книжке ровно 200 см. Кулачищи лейтенант имел размером с тридцатидвухкиллограмовую гирю, напрочь был лишен сентиментальности, и был изгнан с позором за два дня своей службы из трех подразделений, куда его отправляли служить сердобольные флотские кадровики. На него махнули рукой и отправили служить в залетный батальон замполитом роты. Булыга явился ранним утром в батальон, застал без дела шатающихся моряков, разузнал, где находится хоть кто-нибудь из начальства. Из командования в ротной баталерке (каптерке), обнаружился только старшина в предпохмельном состоянии. Прапорщику на роту было глубоко по барабану, он уже третий год увольнялся, и поэтому регулярно "ударял по бездорожью". Узрев громадного лейтенанта в ладно подогнанной черной форме, прапор оживился, затараторил:
- Товарищ лейтенант, проведите развод тут у моряков, я быстренько сгоняю в штаб полка!
Сказав фразу, прапор испарился, только не в направлении, штаба а в направлении КПП и далее в сторону пивного ларька. Как раз тогда в батальоне впервые и появился новый комбат. Не успел Перегудов осмотреть свой новый кабинет, как к нему постучались, и доблестный Булыга, сияя во всю пасть, ввалился и вылупился на комбата.
- Что, лейтенант, хочешь? - вопросил Алексей Николаевич.
- Да вот не знаю, деньги кому сдавать, - ответил счастливый летёха.
- Какие деньги? - удивился комбат.
- Дык я тут на деньги развел моряков!
- Чего ты мелешь, как развел?
- Да как обычно, по одному выхватывал, отводил в сторонку, и тряс бабло с них!
Комбат уставился на здоровенного лейтенанта.
- Ты че мелешь, зачарованный, ты вообще кто?
- Да пацан я по жизни, - ответил Булыга и смутился, потом добавил: - мне прапорщик с каптерки сказал моряков развести, ну а я как мог, так и сделал, - потом в голове у лейтенанта что-то перемкнуло, он кинул руку к берету и представился: - лейтенант Булыга!
- Ух, ты! С какой дурки ты, лейтенант, выплыл?
- С института я, с физкультурного, сказал Булыга и скуксился. Он представил, что его и отсюда прогонят.
- Ясненько,- резюмировал комбат, - ну ниче, сделаем из тебя что-нибудь, не переживай, малыш!
"Малыш" снова заулыбался. Из Булыги вскоре, действительно, стало что-то получатся, правда, с визгом и пробуксовкой лица без подачи мысли, но дело пошло. Иногда он, конечно, поражал комбата своим неистощимым оптимизмом и желанием чему-нибудь научится. Майор Перегудов вытаскивал Булыгу из-за рычагов плавающего танка в тот момент, когда лейтенант бешено дергал за рычаги управления и орал сидящему неподалеку механику:
- Ну как там, солярка пошла?
Оказывалось, лейтенанту зачем-то понадобилось ведро дизтоплива, и он поплелся за ним к танкистам. Танкисты, долго не думая, закинули ведро под танк, посадили лейтенанта за рычаги и предложили накачать соляры столько, сколько душа пожелает.
Потом Булыга жаловался комбату, что в первой роте кто-то украл всю компрессию с бтровских движков. Писал конспекты на проведение рукопашного боя в воздухе при совершении прыжка с парашютом, причем писал он по памяти, так как наставление по "РБ ВДП" какой-то негодяй из библиотеки ДСП умыкнул и не возвращает (со слов библиотекарши). Вот такой подчиненный достался майору Перегудову.
...Алексей Николаевич проматерился еще раз и громко крикнул:
- МАААТРОС!
Матрос явился сразу же, не успел даже комбат вздохнуть.
- Замполит батальона, через пять минут у меня!!!
Матрос, пытавшийся упасть в обморок, опомнился, пулей вылетел из казармы и сразу же лоб в лоб столкнулся с капитаном Четкиным. Четкин для проформы дал матросу в фанеру и поспешил к комбату. В батальон через месяц прибывала флотская комиссия по проверке личного состава. Кадровики, как их не ублажай, все равно нагадят, особенно если за принятым батальоном числятся двадцать самовольщиков. "Сочинцы" в батальоне были матерые, кто по паре месяцев в бегах, а кто и по паре лет. Стараниями замполита батальона, комбата и двух свежеиспеченных ротных, семеро из двадцати были отловлены по всему необъятному Дальнему Востоку, на тринадцать "скокарей-лыжников" заведены розыскные дела, но баллов это не прибавляло. Никого не волнует, что майор Перегудов принял батальон с двадцатью "сочинцами", а через две недели командования их поубавилось. Так вот у нас принято.
Алексей Николаевич посовещался с замполитом, обматерил кого-то по телефону и полон грустных дум отправился к командиру полка на разбор вчерашних полетов незабвенного лейтенанта Булыги, который, обидевшись на начфина, накостылял заодно и начпроду, а полкового НОКиСа (начальник отделения кадров и строевой части, т.е. по сути канцелярии части - КБ), не представившего во время какую-то выписку на Булыгу, со всей пролетарской ненавистью засунул в шкаф для личных дел, вследствие чего многие личные дела были безнадежно испоганены.
Через полторы недели случилось событие, не вписывавшееся ни в какие рамки, попросту говоря, чудо. Все тринадцать самовольщиков из батальона майора Перегудова один за одним начали прибывать на КПП и предъявлять документы, удостоверяющие личность. После предъявления документов самовольщики попадали в руки лейтенанта Булыги и подленько улыбающегося капитана Четкина. Прямо с КПП возмущенно вопящих "лыжников" вели в батальон, где их приковывали наручниками к кроватям и решеткам на оружейных комнатах. По расположению батальона бегали прокурорские работники и полковой строевик, и не знали, куда деваться от свалившегося счастья. Прокуроры пытались допросить самовольщиков, что же заставило их сдаться? "Лыжники" молчали как партизаны на допросе и с дрожью вспоминали встречавшего их на КПП Булыгу и его нехитрые полные "нежности" наставления. Полковая общественность прочувствовала, что майор Перегудов не так прост, как казался. Прибывшая позже комиссия с суеверным ужасом обнаружила, что в батальоне самовольщиков нет!!! А один из сухопутчиков, бывший в составе комиссии, этакий матерый политический работник в чине полковника, увидев Алексея Николаевича, прослезился от счастья и сказал:
- Здравствуй, барин!!!
Члены комиссии открыли рты и пробыли в этом состоянии до вечера, а вечером была баня и небольшая попойка, так ящика на три.

ИЗ РАБОЧЕЙ ТЕТРАДИ КАПИТАНА ЧЕТКИНА

"отправить по всем адресам проживания самовольщиков телеграмму следующего содержания: Ваш сын (брат,)(отец),(дед), (сват), (кум), ранее проходивший службу в рядах морской пехоты в\ч такая то, за время прохождения службы получил тяжелейшую морально-психологическую травму, вследствие чего совершил самовольное оставление части, на основании Федерального закона.. номер (от балды) и рассмотрении дела вашего сына на заседании военной прокуратуры Тихоокеанского Флота принято решение уголовное дело в отношении Ф.И.О по факту самовольного оставления части прекратить, зачесть срок службы, выдать все документы на руки, также выплатить денежную компенсацию за причиненный моральный ущерб в сумме (как можно больше). За получением денег и документов обращаться в финчасть в\ч такой-то. Деньги выдаются в случае появления предъявителя Ф.И.О немедленно при наличии документов, предъявляющих личность, перечислением на сберкнижку в течении трех-четырех лет.
Приписка :(может эта бодяга и прокатит?)

Наследник Конфуция

Задание было, в общем, простым - нанести на кунг радиостанции Р-140 новую камуфляжную раскраску, то есть набор зеленых и коричневых пятен. Задача для маляра и не более того. Но Игорь Коваленко вовсе не чувствовал себя маляром. Душа просила большего, потому что в ее глубине Игорь был художником и философом. Хотелось внести в это мельтешение цветных пятен частичку души и философский подтекст. Как раз с подтекста он и начал. По всему борту Игорь размашисто вывел с помощью краскопульта известное слово из трех букв. Чего? Какой мир? А, слово «МИР»? Нет, другое, более популярное. Игорь отошел на несколько шагов и полюбовался. Свежая надпись на старом выцветшем камуфляже смотрелась ярко и неожиданно уместно. Игорь взял в руки краскопульт и стал творить дальше, украшая подтекст новым содержанием. И какой черт принес начальника связи? Подполковник Воробьев, увидев такой необычный способ окраски, мягко говоря обалдел, и, естественно, заорал:
- Солдат! Что за ... э-э-э...
Подполковник замялся. Получался какой-то каламбур, в данной ситуации показавшийся неуместным. Хотя...
- Солдат! Что за хуйня?!
Игорь вздрогнул и выронил краскопульт, чуть было не оросив свежей краской сапоги подполковника. Тот сменил цвет лица с багрового на синий и снова открыл рот. Но сказать ничего не успел, так как Игорь радостно завопил в ответ:
- Так точно, тащ подполковник!
- Что так точно?!
- Так точно, хуйня!
Лицо у подполковника сделалось таким, что Игорь понял - сейчас его будут морально убивать. Долго и мучительно. Нужно было срочно спасать ситуацию.
- Понимаете, товарищ подполковник, древние китайские философы, ярчайшим представителем которых был великий Конфуций, утверждали, что каждый человек имеет так называемый третий глаз. В том месте, где кости черепа сходятся, на темени имеется участок, где мозг отделен от внешнего мира только кожей головы. Это отверстие они поэтично называли Бай-Хуй и утверждали, что через него мозг получает информацию непосредственно из Космоса, из того что позже стали называть астралом...
Подполковник ошалело хлопал глазами. Похоже, вселенская информация уже вливалась в его мозг через «третий глаз» параллельно с потоком, вливавшимся через уши от собеседника. Игоря несло.
- ... информацию, полученную через Бай-Хуй называли хуй-нюэ, в переводе на русский язык - хуйнёй. Естественно, что расшифровка этой информации была доступна только посвященным в высшие сферы жизни. То, что мы наблюдаем на борту этой замечательной машины - не что иное, как космическая информация в ее чистом, первозданном виде. Поистине, моей рукой водило само Мироздание...
Игорь даже зажмурился от открывшейся перспективы Мироздания и сделал паузу. Зря. Подполковник пришел в себя и сказал:
- Блядь... Где этот урод, замполит этого драного батальона?! Ко мне его срочно! А ты, боец, готовься. Будем третий глаз на жопу выводить, чтоб ближе к земле был и на космос не отвлекался.
Игорь тяжело вздохнул и поднял краскопульт, провожая начальника связи взглядом. Опять сеанс связи с Космосом был прерван в самый неподходящий момент. А может, в этом и есть высшая Хуйня нашей жизни?