Лучшие истории 2011 г. из раздела "Флот"

РАПÓРТ

...Гаврила ж, кровью истекая,
И всё на свете проклиная,
Писал последний свой рапόрт
Про флот, про жертв и про аборт...

Баллада о Гавриле. Известный автор

Корабль восьмой месяц был в отрыве от родного причала. Противолодочную бригаду сокращали, и корабли стали выводить из Губы. «Дозорный» же в этом деле был первопроходцем.
Поначалу капитан 3 ранга Берёза стонал от организации службы в Главной Базе. Зачастую старпом получал диаметрально противоположные команды.
- Чтобы к вечеру артпогреба были разгружены! - требовал комдив.
- Сигнал «Флагман-1». На верхней палубе и причале никому не находиться! - через полчаса после начала работ вещал оперативный.
- Старпом! Чем вы тут занимаетесь? Почему боезапас не выгружают?! - вопрошал через час прибывший на корабль начальник штаба.
О, сколько тёплых и нежных слов было сказано Сергеем в адрес оперативного дежурного, командования, Главной Базы в частности и всего Северного флота, штаб которого маячил тут же на горе, в целом. Но, естественно, произносились они с таким расчётом, чтобы ненароком не дойти до ушей адресата. Мало ли что! То ли дело в Губе, где ты сам себе хозяин и, не только что штаб флота, но и командира дивизии видишь по большим праздникам. Да и то, пока до тебя доберутся, свои люди десять раз предупредят: «Едут!» Так нет же ж! Родилась же в чьей-то мудрой голове идея о переводе корабля под бок к командующему!
Но со временем старший помощник командира «Дозорного» привык к сумасшедшему режиму службы в Базе и даже стал работать «на опережение», предугадывая очередную вводную. Служба налаживалась...
Единственное, к чему не могли привыкнуть - это отрыв от семьи. Офицеры и мичмана корабля ездили в Посёлок раз в неделю - с вечера четверга до обеда субботы или с обеда субботы до утра понедельника. И то, если корабль не заступал в боевое дежурство, не объявляли, ставший уже привычным в это время года «Ветер-1», или не перекрывали дорогу из-за снежных заносов. Три часа езды от Базы до Посёлка при условии, если удалось сесть в автобус. А желающих было ну о-очень много.
Но и с этим корабельный люд потихоньку смирялся, надеясь, что вскоре состоится-таки приказ командующего о переводе кораблей бывшей бригады в Главную Базу, и им наконец-то дадут квартиры в городе.
И дождались! Приказ, наконец, состоялся.

Зачитав приказ командующего экипажу и отпустив старпома и сходную смену на долгожданный выходной, командир «Дозорного» капитан 2 ранга Кисляков привычно обошёл корабль.
- Обновить оклетнёвку на трапе, - выдавал он очередное указание сопровождавшему его дежурному, по старой привычке барабаня указательным пальцем по источнику замечания.
- Есть! - в который раз с готовностью отвечал лейтенант Виршин, недавно допущенный к самостоятельному дежурству по кораблю.
- А почему вы ничего не записываете? - прервал поток замечаний Гаврила Иванович.
- Я запомню, товарищ командир! - клятвенно пообещал дежурный.
- Запомните, Александр Андреевич, - Кисляков наставительно вознёс к подволоку палец, - самый тупой карандаш на порядок лучше и надёжнее самой острой памяти! Вам две минуты, чтобы прибыть сюда с ручкой и записной книжкой!
Решив поднатаскать молодого офицера, командир так увлёкся, что обход затянулся до вечерней поверки.
В пятнадцать минут четвёртого, проспав всего полтора часа, Гаврила Иванович был разбужен взволнованным Виршиным.
- Товарищ командир! Затопление командного поста носовой «Осы»!
- Аварийная тревога! - на автомате скомандовал Кисляков, вскакивая с койки и торопливо одеваясь.
«Разбираться будем в процессе, а сейчас главное - выполнить первоочередные мероприятия», - подумал Иваныч, поднимаясь на ГКП под перезвон срывающих людей с коек колоколов громкого боя.
Как выяснилось, прорвало пожарную магистраль, и поток воды, бьющий в переборку под давлением 8 кгс/см2, за полчаса превратил пост управление носовым зенитно-ракетным комплексом в аквариум. О происшествии стало известно лишь во время очередного обхода корабля дозорным по живучести, который тут же доложил дежурному по кораблю. А тот, в свою очередь, поднял командира.
Воду перекрыли, «аквариум» осушили, и оставшуюся половину ночи личный состав БЧ-2 под непосредственным руководством командира корабля наводил порядок в посту. Но это были ещё цветочки - были вполне обоснованные опасения, что вода просочилась внутрь агрегатов, а значит, предстояла огромная работа по их промывке и просушке. Причём ввести матчасть в строй было необходимо в кратчайшие сроки - на следующей неделе «Дозорный» вместе с другими кораблями Северного флота должен был принимать участие в «Кумже». Перспектива безрадостная!

Утром Гаврила Иванович докладывал обстановку командиру дивизии.
- Да уж! - протирая ладонью вмиг вспотевшую лысину, отозвался контр-адмирал Прыжов. - С вами я не только на вышесидящую должность не назначусь, а, чего доброго, ещё и на нары загремлю! Что делать собираешься?
- Матчасть в строй вводить. Что мне ещё остаётся?
- Ты понимаешь, что времени у тебя почти нет?
- Конечно понимаю, товарищ комдив, - нервно дёрнул плечом Кисляков. - Организую круглосуточные работы (домой, естественно, не поеду). Будем промывать кипятком и шилом. После - высушим и проверим сопротивление изоляции. Авось обойдётся...
- У тебя что, спирт есть? - подскочил в кресле Прыжов, зная, что корабли дивизии «шильным удовольствием» не обеспечивались уже три месяца. - Сколько?
- Три литра в сейфе стоит, - поняв, к чему клонит командир дивизии, «честно» признался капитан 2 ранга.
Загоревшиеся было глаза Прыжова вновь потухли.
- Ну, для того, чтобы на... - Алексей Николаевич прикусил язык, вовремя спохватившись о том, что дал себе слово отвыкать от «палубной» речи, дабы чего не брякнуть на питерском паркете, однако, нашедшись, продолжил, - ...бульбениться с горя, тебе вполне хватит. А «Осу» промыть - вряд ли. Ладно, иди, организовывай работы, а я к тебе флагарта пришлю.
- Зачем? - вскинулся Гаврила Иванович. - Нам нервотрёпки и без него хватит.
- Ничего. Пусть побегает, рогатым[1] твоим хвосты накрутит, - давая понять, что решение принято и разговор на эту тему окончен, ответил комдив. - К тому же, под лежащего флагманского коньяк не течёт!
С тем командир «Дозорного» и убыл.

В течение нескольких дней и ночей личный состав ракетно-артиллерийской боевой части посменно производил работы по вводу ЗРК N1 в строй. Кисляков, верный своей давнишней привычке всё контролировать самому, принимал доклады о ходе работ каждые четыре часа, периодически самолично спускаясь в пост к ракетчикам. Флагарт тоже «прописался» на корабле и, несмотря на опасения командира, грамотно организовал восстановительные работы, не дёргая никого по пустякам. Вскоре появилась надежда, что личный состав уложится в срок.

И вот, наконец, в четыре утра понедельника в каюту командира поднялись командир БЧ-2 с флагартом и доложили, что работы завершены, сопротивление изоляции в норме. Спустившись вместе с ними в осиный пост, Гаврила Иванович дал добро на запуск. Секунды, тянувшиеся после пуска агрегатов, отняли у Кислякова несколько миллионов нервных клеток.
Наконец, флагарт, лично проверив все параметры комплекса, облегчённо доложил:
- Всё нормально!
- Прекрасно! - выдохнул командир и повернулся к командиру БЧ-2. - Личному составу - отбой. Подъём в семь тридцать. На проворачивании проверить комплекс во всех режимах.
После чего он обратился к флагарту:
- А вас, Николай Алексеевич, я прошу подняться ко мне для решения организационного вопроса.
Капитан 2 ранга Воронин, зная о привычке Гаврилы Ивановича производить «разбор полётов» непосредственно по окончании мероприятий, лишь пожал плечами. Какая разница, отбиться сейчас или после разбора - лишние полчаса уже никакой рояли не играют...
- Какой вопрос, Иваныч? - переступая через комингс командирской каюты, поинтересовался флагарт.
- Как какой? Армянский, естественно! - хитро прищурился Кисляков, и, видя недоумённый взгляд офицера, достал из бара бутылку «Васпуракана» и лимон. - Думаю, что можем себе позволить. Заслужили!!!
Он открыл бутылку и по каюте тут же распространился благородный аромат.
- Что ж, я полезных перспектив никогда не супротив! - процитировал Николай Алексеевич, нарезая лимон.
- Ну, за успех нашего безнадёжного дела!
- Будем!!!
Приятное тепло растекалось по пищеводу, снимая напряжение минувших суток.
Памятуя о том, что между «прогревным» и «пристрелочным» должно пройти не более минуты, флагарт налил по второй.
- За наших любимых! - поднял рюмку Воронин.
Закусили лимончиком.
- Чего вдруг пригорюнился, Иваныч? - заметив изменившееся настроение командира, спросил флагарт.
- Да Маруся мне теперь всю плешь проест. В эти выходные с «Осой» провозились, в следующие - «Кумжа»... Когда теперь до дома доберусь - не знаю.
- А что по поводу квартиры говорят?
- Да пока ничего...
- А ты рапорт на хату написал?
- Нет ещё.
- Так ты напиши! - посоветовал Алексеевич.
- А что? И напишу! Завтра же!!! - пообещал Гаврила. - Ну, за тех, кто в море!
К началу шестого бутылка опустела и флагарт откланялся.
Командир, дав указание дежурному поднять его в семь утра и уточнив, понимает ли тот разницу между терминами «разбудить» и «поднять», стал готовиться ко сну.
«А чего тянуть? - трезво рассудил Кисляков. - Напишу рапорт сейчас, а утром отдам комдиву».
Сказано - сделано! И, поставив подпись под документом, Гаврила уронил голову на подушку и тут же уснул.
Однако поспать до намеченного часа ему не удалось. В половину седьмого командир был разбужен звонками корабельного колокола и докладом по КГС: «Прибывает командир бригады!»
Пока Гаврила Иванович торопливо натягивал брюки, дверь в каюту отворилась, и он услышал голос капитана 1 ранга Пирогова:
- Спишь, командир? Отдыхай, отдыхай! Мне дежурный уже доложил, что «Осу» в строй ввели.
«Какой там, к чертям, отдых! Ни сна, ни отдыха измученной душе!» - мысленно проворчал Кисляков, надевая рубашку. Однако вслух ответил:
- Да я уже встал, товарищ комбриг! Сейчас только в порядок себя приведу.
- Ну-ну...
Открыв дверь спальни, Гаврила увидел, что комбриг, надев очки, читает его, неосмотрительно оставленный на столе, рапорт.
- Ну, ты даёшь, командир! Долго сочинял?
- Да нет, - ответил Кисляков дрогнувшим голосом. - Это я так, для себя написал...
- Какое там «для себя»? Вон тут русским по белому написано: «Командиру войсковой части...» и подпись стоит. А это уже документ, между прочим, - расплылся в улыбке Пирогов. - Пойду-ка я отдам сей опус начштаба дивизии - пусть возрадуется.
С этими словами комбриг, сунув рапорт в папку, вышел из каюты.
- Товарищ комбриг! Фёдор Александрович! - пытался остановить его Гаврила Иванович, но тщетно - лишь три с половиной звонка были ему ответом[2]. Пирогова и след простыл.
«Ну, това-арищ комбриг!» - вспомнил командир фразу из любимого фильма, обдумывая последствия от прочтения его рапорта вышестоящим командованием. Тут же в памяти всплыла ещё одна фраза, авторство которой приписывали самому Феликсу Эдмундовичу: «Если думаешь, говоришь, пишешь и подписываешь - не удивляйся!»

Наспех побрившись, Кисляков прибыл на борт «Адмирала Михайлова» и поднялся в каюту начальника штаба дивизии.
- Разрешите, Виктор Сергеевич?
- А, пришёл! - капитан 1 ранга Беляков находился в прекраснейшем расположении духа. - Ну, заходи, Пушкин ты наш доморощенный!
- Тут это... - начал, было, Гаврила, заходя в каюту. - Комбриг мой рапорт...
- Ага! Прочитал! Получил неописуемое удовольствие!!! - перебил его Виктор Сергеевич.
- А забрать можно? - с надеждой спросил командир «Дозорного».
- Не-а!
- Почему?
- А я его комдиву отдал. К нему и обращайся.
Командир дивизии о чём-то увлечённо беседовал с контр-адмиралом Гореликом, угощая его чаем, заваренным по собственному рецепту. Увидев появившуюся в проёме двери фигуру Кислякова, Алексей Николаевич оживился:
- О! Командир! А ну заходи!!! По поводу «Осы» мне комбриг уже доложил. Молодцы!
И, уже обращаясь к гостю, добавил:
- Вот послушай, Василий Николаевич, какие рапорта мне командиры пишут.
И, нацепив на нос очки, стал читать, держа лист на вытянутой руке:
- «Командиру войсковой части...» Слышишь, Вася? Это он! мне!!! пишет.
«Рапорт». Тебе, в бытность твою начальником штаба, таких докýментов не писали. Вот слушай:
«Чтоб службу справную нести хочу квартиру обрести». Хочет он! Квартиру, Вася! Ни много, ни мало!
«Состав семьи: жена с детями и бобик с острыми когтями». Да прекрати ты ржать, Николаич, - это ещё не всё. Читаю дальше.
«Жена, хоть баба, но живая - ей комната нужна жилая. Подруга жизни, как-никак! Её не сунешь на чердак» [3].
Ну, как тебе слог? И ведь не постеснялся, паршивец, подпись поставить!
«Если пишешь - не подписывай!» - донёсся до Гаврилы Ивановича насмешливый голос Железного Феликса. Да причём так явственно, что Кисляков замотал головой.
- Что головой мотаешь? Не твоя, что ли, подпись???
- Моя...
- Так ото ж!
- Слушай, Лёша, отдай его мне, - утирая слезы, простонал Горелик, кивнув на рапорт. - Буду слушателей учить, как надо документы оформлять.
- Ага, щас! Вы и так там в своей академии Генштаба непонятно чему народ учите, - сварливо ответил ему Прыжов. - Опять будут мои корабли с танками сравнивать. Хоть бы что-нибудь новое придумали...
- Зато, хоть теперь про «фляжку» и дырки на тапках не спрашивают! - парировал Василий Николаевич.
- Опять же не ваша заслуга, а месье Покровского с его «Расстрелятью»... А ты знаешь, Вася, я на его рапорт отвечу, - кивнув в сторону замершего соляным столбом посреди флагманской каюты Гаврилы, комдив достал «Паркер».
Начеркав несколько слов и поставив размашистую подпись, Алексей Николаевич победно взглянул на командира и перевёл взгляд на гостя:
- Вот так-то! Мы тоже не «Шиком» бриты!!!
Контр-адмирал Горелик, протерев вспотевшие очки, прочитал резолюцию и начал сползать со стула.
- Ну, Николаич, талант! Даже я так не смог бы!
- На, командир, ознакомься, - Прыжов протянул в сторону Кислякова рапорт, однако, не давая его в руки.
Гаврила был готов к любой резолюции от «ВыХОД» до «ПТНХ». Но только не к этой! В левом верхнем углу листа по диагонали чётким почерком значилось: «Жена не блядь - квартиру надо выдавать! к/адм Прыжов». [4]
- Ознакомился? Всё! Иди, готовься к «Кумже». Не хватало мне ещё перед Василием Николаевичем и его подопечными опозориться.
- А рапорт? - в голосе капитана 2 ранга вновь прозвучала надежда.
- Что «рапорт»?
- Отдайте, товарищ комдив.
В этот же миг в нос Кислякову упёрлась адмиральская дуля.
- Вот! Видел? Я его лично в ОМИС[5] отнесу и проконтролирую, чтобы квартиру тебе в кратчайший срок распределили.

Рапорт долго кочевал из одного кабинета ОМИСа в другой, где над ним ухохатывались все, от начальника до последнего клерка. Однако через месяц Гаврила, Маруся с «детями» и бобиком вселялись в новую квартиру в Главной Базе.

1. Рогатые - прозвище личного состава ракетно-артиллерийской боевой части на надводном корабле. Возможно, из-за изображённых на «штатах» (нарукавных нашивках) скрещенных стволов орудий.
2. Прибытие и убытие на корабль начальников обозначается продолжительными звонками. Командир корабля - три звонка; комбриг - четыре; комдив - пять и т.д. При сходе начальника с корабля последний звонок даётся коротким.
3. Дословный текст подлинного документа.
4. Из песни слов не выкинешь. Текст резолюции тоже подлинный.
5. ОМИС - отдел морской инженерной службы.

Оценка - 1,91

«Как у вас, у моряков - всё сложно!» (КФ «72 метра»).

Да, действительно, говорят, что в сухопутных частях всё гораздо проще - чего себе жизнь усложнять? Есть провинившееся «тело» - не откладывая, его «намыливают» и используют. А у моряков не так - положение и статус понимаешь, обязывают!
Пример раз: Из-за частых выходов в полигоны боевой подготовки и сильных ветров на осенней Балтике у рулевых-сигнальщиков закончился запас военно-морских флагов. Он представляет собой уменьшенную копию кормового и с более крепким материалом, но и он долго не выдерживает напора штормового ветра. Флаг с невысоким флагштоком устанавливается на ограждении рубки подлодки.
На Балтике бушуют осенние шторма, но боевую подготовку никто не отменял. В полигон выходить с утра, а новых флагов по каким-то причинам не удалось получить, и рулевой с одобрения боцмана изготовил флаг из листа металла, нанеся всё что положено красками...
Теперь само событие: идём в надводном положении, на верхней вахте на ходовом мостике старпом с рулевым. По поводу «собачей погоды» из тёплых отсеков наверх нет желающих подниматься. Заядлые курильщики идут в пятый дизельный отсек и там дымят «с комфортом», под рёв и грохот дизелей. С мостика по корабельной трансляции раздаётся злой голос старпома: "Боцмана на мостик!" Боцман поднимается, старпом ему приказывает: сядь на моё место! Боцман садится... сидит, всё вроде нормально, закуривает папиросу и начинает вопросительно смотреть на старпома. Боцман по натуре виртуоз - матерщинник, но сейчас он понимает, что старпом на него злится, и не понимает почему. Поэтому «сама кротость» и весь во внимании, «ест» старпома глазами.
Старпом, ругнувшись, даёт команду рулевому: вправо 30 градусов! Лодка поворачивает, ветер меняется, флаг как флюгер резко разворачивается и с металлическим «бааммм!» бьёт боцмана по голове, сбивая пилотку в бушующие волны.
Старпом довольно: воот! а мне вот так при каждом повороте! И тут же отдаёт команду рулевому: ложимся на прежний курс! Флюгер повторно делая "бздынь" - выбивает папиросу и набор приготовленных солёных матерков изо рта боцмана...

Можно ведь было просто выматерить боцмана? Да, но это ведь было бы не по-флотски как-то : ))

Оценка - 1,9

На кухне накурено - хоть топор вешай. Холодные капли неторопливо скользят по запотевшим стопкам...

Случайная встреча в электричке - минут десять косились друг на друга, перебирая фотоальбомы памяти.
-Ты?.. Ну здарова, дренть!..
Познакомились когда-то случайно, на «площадке подскока» одного вертолетного полка; дивное место - от торца полосы тридцать метров до моря и пятьдесят до рынка с его обязательными «эй, дарагой, вино, чача, падхади, пробуй». Меня туда занесла бюджетность отдыха; старший лейтенант N был командирован обеспечивать работу своего полка в этих страшных, подрывающих всякую боеготовность, условиях. Площадка работала несуетливо, принимая - отправляя один борт в два - три дня.
Естественно, я не мог не появляться на стоянках, а товарищи офицеры - в шашлычных...
...Какими судьбами?.. Да вот, в командировке, завтра днем с Чкаловского домой... да приткнусь там где-нибудь...
- Брось, давай ко мне, посидим, а завтра выходной, еще и провожу... Далеко? Да почти на Чкаловском и живу, ДПРМ [1] в соседнем дворе...

На кухне накурено...
- Слушай, ты же вроде увольняться хотел?
- Было дело, и рапорт уже писал. Но был один случай... Ладно... Ты ж тогда уехал, а нас буквально через два дня из командировки отозвали, заваруха началась в Дагестане... Вот мы вместе с соседями туда и отправились.
С подходящими аэродромами там, сам знаешь, не густо, так что «вожди» приняли волевое решение работать с площадок подскока - утром вертолет уходит с аэродрома, а дозаправляется и пополняет боекомплект «с колес», на площадках. Нам-то много не надо, ровный участок борт посадить и место для топливозаправщика и грузовика оставить, ну и чтобы туда хоть доехать можно было. Мы еще и десятку традиционную не брали. [2]
Эту площадку мы уже использовали несколько раз, довольно удобная была - степной участок на небольшом пригорке, с двух сторон пологом, с двух других склоны покруче, заросшие терновником. Грунтовка рядом, из другой цивилизации две кошары, одна километрах в пяти, другая в семи, все ж любопытных глаз меньше.
Поехали - ТЗ [3], грузовик с вооружением, нас десять человек, нашего и соседского полка, команда знакомая, из новых только лейтенант один молодой. Тот после выпуска в училище остался, послужил там с год и неделю назад в часть сбежал, у нас все ж с деньгами получше было. Еще охранение должны были дать. Но не дали.
Расположились, радиостанцию развернули, навес соорудили, «рули» наши в спячку завалились, мы работать начали.
А ближе к обеду на нашу площадку вышли «бородатые». Не знаю, специально они нас искали, или просто так напоролись...
Мы как раз все под навесом были, в шеш-беш рубились, ждали пару «восьмерок». Голову поднимаю - а из терновника «духи» вылезают. Но и они, такое впечатление, не ожидали на нас вот так лихо выскочить, или все-таки мимо шли, или думали что мы подальше от склонов сидим. Ожидали - не ожидали, но они-то с оружием, а мы еще утром свои автоматы в сторонке на брезент покидали.
В общем, расклад такой что можно закуривать, жить-то осталось на один раз пописать. Хоть стрелять еще не начали, но с этим явно не затянется. Но пока таращимся просто, осознаем.
Тут лейтенант в сторону бросился, все «духи» рефлекторно по нему и замолотили... Ну а мы под такое дело до автоматов добрались, откатились малость, ответили. Они б нас все-таки положили бы, конечно, - заправщик или грузовик зажги и от нас только тапочки останутся, в чистом поле много не навоюешь, да вертушки послышались, «бородатые» притормозили, а там и пара наша вышла. С ходу в ситуации разобрались, по кустам отработали, чем Бог послал, потом еще пара «крокодилов» [4], неподалеку оказавшихся, подскочила, НУРСами [5] всю округу перепахали - мы уж думали и нас вместе с «духами» смахнут, но пронесло...
Так что у нас обошлось, кроме лейтенанта, понятное дело. А лейтенант... кто говорил что нервы, дескать, не выдержали, потому и побежал, вот только не видел я чтоб запаниковал он. Не знаю... Удобнее, конечно, верить, что нервы... Но зряче бежал, осмотревшись, от автоматов наших и машин в другую сторону... может, действительно на себя огонь вызвал, но в рапортах все равно об этом писать не стали, не поверит же никто. Что-то нарисовали такое, оформили «Мужество» посмертно, хоть что-то семье...
Вот после этого случая посидел я как-то, подумал, да и остался. Так и служу...

Ну кухне накурено - хоть топор вешай. Холодные капли неторопливо скользят в тишине по запотевшим стопкам...
За лейтенанта!..


1. ДПРМ - дальняя приводная радиостанция с маркером, устанавливается в 4 километрах от торца взлетно-посадочной полосы;
2. существует традиция, по которой командир экипажа дает выпускающему технику пять - десять рублей; появившись на Ханкале традиция прижилась в некоторых вертолетных полках;
3. ТЗ - топливозаправщик;
4. «крокодил» - многоцелевой ударный вертолет Ми-24;
5. НУРС - неуправлямый реактивный снаряд; в данном случае - С-8.

Оценка - 1,84

Лучшие истории 2011 г. в разделе "Авиация"

Чартер

К двум часам ночи наконец стало тихо: замотанный до отказа Михалыч разнес выстрелом из дробовика датчик задымления. Батарейку надо было поменять или просто вытащить, но эта дребедень висела прямо под потолком в пустой библиотеке особняка, на дурацкой высоте в шесть с половиной метров и дудела каждую минуту. Лестниц такого масштаба Михалыч в доме не нашел, но зато нашел ружье, и дальше все получилось по Чехову.

За домом присматривать Михалыча подрядил "Дядя" Василий. Кто-то из его клиентов долг задержал, собственность поменяла владельца, а этот район Далласа, после бурных экономических чудес новой администрации, пришел в некоторый упадок. Василий был чем-то вроде местной "русской мафии", но, опять же, человек хороший, а Михалычу всегда нужны были деньги. Так и стал он ночным сторожем, которому удалось таки немного поспать, поскольку полиция заглянула только через час, район стал шумный, быстро приедешь, а там, не дай бог, еще не у всех патроны кончились. Утром объявился Василий, замерил дырку в стене, и улыбнулся, что в его конкретном случае следует рассматривать как предпосылку к большим неприятностям.

Историческая справка: Михалыч в прошлой жизни был корпоративным летчиком. Гонял Гольфстрим по всему миру, доставляя из А в Б всяких знаменитостей и не очень. Все шло очень даже ничего. Но, человек несколько прямолинейный, и к тонкостям этикета не совсем привыкший, в один прекрасный день Михалыч умудрился сильно обидеть (пнуть по яйцам) некоего светского льва и создал Конфликт. Конфликт цепной реакцией лишил Михалыча работы, денег в банке, дома с бассейном и жены-раздолбайки. Михалыч, ни о чем не жалея, стал перебиваться частным извозом, инструктажем и всем, что под руку попадалось.

После эпизода с дробовиком дядя в законе Василий, как ни странно никого не покалечил. У него с Михалычем состоялся разговор.
Давеча оставили Василию в залог. Самолет. Семьсот двадцать седьмой боинг с огромным налетом, раздолбаным планером и салоном в стиле диско-люкс-семидесятые-ау. Михалыч был назначен аппарат "посторожить" и, по возможности, заработать чартером, до момента скорой сдачи аппарата на лом. В пробном вылете, с большим трудом оторвав этот лайнер от полосы, Михалыч окрестил его "Зверем": за бесподобный рев допотопных движков, за черный дизельный выхлоп и за плохо скрытое желание ухрюкаться носом в землю на всех критических режимах. Экипаж Василий тоже нашел: в годах, но еще крепкий правак Женя и офицантка-стюардесса-секс символ-бухгалтер-редкая стерва Танька, к произволу привыкшая, дотошная в бизнесе и незаменимая в драке.

В одно прекрасное утро, точнее, в три его часа Михалыча разбудил телефонный звонок: клиент у нас, сказал Василий, полетели... Вот те раз, сказал Михалыч...

Через пару часов к на скорую руку заправленой "Зверь-машине" подкатили бронированные грузовики инкассаторов, широкоформатные дядьки с автоматами занесли на борт запах вчерашнего кофе и брезентовые мешки с чем-то хрустящим. Профессиональная Танька распределила народ по салону, отстреляла на пробу пару улыбок и выдала каждому по банке с колой и пакетиком с печенюшками. На улыбки публика не среагировала, но в печенюшки вцепились с остервенением. "ФБР" - шепнула уголком губ Танюха Михалычу, - "вечно голодные, но такие, суки, правильные". Откуда Татьяна знала о повадках федералов и каким боком Дядя Вася зацепил этот гешефт, Михалычу было совсем не любопытно (почки дороже), они с Евгением гоняли предстартовые чек-листы, форточки нараспашку, кондиционерные паки на Звере почти не работали, надо было успеть напиться вкусным утренним воздухом пока он не сбежал от ударной волны рассвета.

На парковку, под левое крыло, с визгом тормозов влетело что-то на мотоцикле. "Дукати" - знающе заметил Женя. "Что-то" скинуло шлем и оказалось дамой в строгом брючном костюме и с кобурой на поясе. У Михалыча на секунду "заело" сердце, дама была очень даже ничего. Без церемоний открыв дверь в кабину и грацизно заняв кресло-откидушку, она представилась Михалычу: Я - специальный агент Босс. Дайте мне гарнитуру. Колеса в воздух, вопрос срочный, капитан, и с добрым вас утром.

На эшелоне 350 Михалыч с удивлением получил разрешение от центра идти на максимально возможной скорости. Педальку в пол - сказала Босс и мрачно посмотрела на часы. По своей динамике Зверь чем-то смахивал на паровоз, уж если изволит разогнаться, то не остановишь. Точка восемь восемь на махометре, плоскости равномерно вибрируют, но пока не разваливаются. Чего мы так спешим, облака смешим, подумал Михалыч и покосился на стройную шею и понитэйл Босса. Спрашивать бесполезно, с таксистами национальными секретами не делятся, но похоже, дело важное, каждая минута на счету.

Над одним небольшим, но печально известным мексиканским городом контроль отпустил Зверя с эшелона и предложил стоить заход по усмотрению или по прихоти. Порт назначения был прекрасно виден из чистого как линза неба, и, проникшийся серьезностью рейса Михалыч решил не валять дурака со схемами, и тупо нацелил нос Зверя на ближний привод. РУДы на холостые, тормозные щитки выпущены, фюзеляж слегка колбасит, но никто вроде на радио про превышение скорости не орет зычно. Мексика, она страна дикая и красивая.

Зверь, как суперскоростной лифт, вертикально падал, дома становились все больше и Михалыч начал подумывать, как его из этого режима вывести без особого конфуза. Удивила башня - "федеральный борт 379, разрешение на посадку отменено, неизвестными блокирована полоса, уходите на запасной аэропорт..." Очень спецальный агент Босс на новости отреагировала плохо, но выругалась очень хорошо - правака Женю аж качнуло в кресле. Ее серые глаза вцепились в Михалыча, выражение вечное и без слов понятное: "сделай что-нибудь". Хорошая девка, подумал Михалыч, хоть я и не волшебник, а только учусь, но я попробую: "Башня, борт 379 терпит бедствие, мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй, отказ в системе управления, посадку вынужден продолжать..." Очень осторожно выбрав на себя штурвал, Михалыч замедлился до скорости выпуска закрылок и шасси и только потом убрал тормозные щитки. На широкой полосе прямо по курсу были припаркованы несколько пикапов, от них быстро бежали какие-то люди в клетчатых рубашках и банданах. Стояли машины прямо на "клавишах" зоны касания, эффективно сокращая полезную длину полосы вдвое.

- Женек, предохранители Бэ-шестой и Цэ-двадцатый дерни...
Матчасть Михалыч знал хорошо. Разомкнув цепь датчика "вес на колесах", он теперь мог, перепрыгнув преграду, открыть корзинки реверса прямо в воздухе, больно треснуть самолет об полосу и себя любимого об самолет, но успеть остановить пробег, до того, как кончится злая карма и потрескавшийся бетон.

Едва выкатившийся на рулежку Зверь был встречен обшарпанным грузовиком защитного цвета, под строгим надзором специального агента Босса и ее дядек с автоматами груз в брезентовых мешках перекочевал в кузов. На взлете полосу никто не блокировал, и, оставившей на ней изрядную часть своей резины, Зверь ушел в небо в классической позе реактивного лайнера семидесятых, гордо задрав нос и смрадно дымя тремя "дизелями".

- Спасибо, эль капитано, выручил. Про наши дела грязные не думай, меньше знаешь - больше платят. Может быть, мы только что профинансировали новую яхту для наркобарона, и, также может быть, один сильно растроенный сотрудник госдепа сегодня увидит свою жену и детей. Живыми. Пора давить на массу...- агент Босс повесила гарнитуру на спинку сиденья и ушла в салон. Зверь, дорвавшись до эшелонов, бежал легко и ровно как скорый поезд. Хорошая девка, опять подумал Михалыч...

После посадки, выходя из самолета, агент Босс остановилась в дверях кабины:
- Эль Капитано, допустим, сейчас сюда зайдет инспектор Федерального Агенства по Авиации и попросит объяснить зачем ты подал тот сигнал бедствия и какие из систем отказали, что ты ему скажешь?

- Жень, предохранители А-шестой, двадцатый и Дэ-пятнадцать, плиз...

- Эль Капитано, ты смешной, вот тебе моя визитка, позвони, когда тебя заметут по мелкой хулиганке, может помогу, зовут, кстати, Анжелой.

Красный "Дукати", перебрасывая передачи, ускорился и ушел в точку между ангарами. Михалыч и Женя проводили байк тяжелым на мысли взглядом. "Нда..." - разбила паузу Танюха. "А кофе кто нибудь будет?"

В этот вечер Михалыч напился. Совсем не кофе. Открыв один глаз ближе к обеду Михалыч увидел Василия. "У тебя новый клиент, полетели"
Вот тебе два, подумал Михалыч и полез в душ.

Оценка - 1,87

Однозначно звенит колокольчик

maximblog
29 августа, 14:50
Контейнеровоз Honour, 1997 год, ноябрь.

Мы где-то в Средиземном. Первый механик Владимир Иванович решил отремонтировать носовой тифон. Кормовой работал, но Иваныч хотел, чтобы все было по-правильному, по-настоящему. А вдруг у нас туман и прочие сложности, ограничения в обзоре? А у нас носовой тифон не работает. Чем прикажете подавать сигнал с носа?
Тифон - это такая большая труба/раструб, которая издает ОЧЕНЬ ГРОМКИЙ звук. Туда подводится, как правило, сжатый воздух и чуть-чуть электричества. На мостике нажимают кнопочку, а из тифона должен появиться звук. У-у-у.
Когда-то ты был битником, у-у-у-у.
А у нас на мосту жмут на кнопочку - на корме есть у-у-у, а на носу нет. Иваныч пошел разбираться с этим делом. Взял сумку с инструментами, разные хомутики-отверточки-плоскогубцы и пошел в атаку на тифон. Маленький, смешной, постоянно забывающий везде свои очки и фонарик. Очень хороший человек.
Судно в длину больше 220 метров. Пока дойдешь на нос, к месту событий, уже устанешь, а сходишь обратно за забытым инструментом - уже полкилометра, считай, отмотал.
Весь обвязанный страховкой, абсолютно весь, Иваныч поднялся на самую верхушку, топ мачты, к тифону. Пока лез, осматривал трубку сжатого воздуха, ведущую наверх. Нашел на ней несколько дырочек. Ясное дело - воздух через дырочки уходит и не дает нашему тифону дудеть, как положено.
Иваныч закрепился на мачте и начал процесс починки. Он наложил целую кучу хомутиков, пришлось даже дополнительно ходить в машинное отделение за новыми. Не менять же трубу, ну ее, в самом деле.
А жарко. Солнце печет лысину вовсю. Но - работу надо сделать, Иваныч - человек настырный. Залепил все увиденные недостатки, слез с мачты, отошел подальше, дал по рации команду включать тифон. На мосту нажали кнопочку: голос! Звука не было, только шипение. Иваныч полез опять на мачту, ощупывая руками трубку. Нашел дополнительную дырочку. Остановил по рации поток воздуха. Наложил хомутик. Спустился вниз, отошел подальше, опять дал команду включать.
Все повторялось снова и снова. Тифон молчал, но было слышно, как воздух вырывается из дырочек. Иваныч упрямо лез наверх, стряхивая пот. Все ремонтные операции он производил, держась одной рукой за мачту, а второй свободной и зубами накладывая хомутики на раненую трубку. Неприятная и изматывающая операция, руки болят. Резиночки, плоскогубцы и хомутики проводили половые акты у него в руках и стремились выпасть.
Спускался вниз. Подавал команду включить воздух. Подавали. Свистит. Охренеть. Он уже был не рад, что связался с этой сволочью. Надо было дать эту нехитрую работу кому помоложе, и чего он сам полез? Жарко ведь. Устал Иваныч лазить туда-сюда, на мачту и обратно. Чай, не гусеница, а взрослый мужик с дипломом.
Теперь Иваныч находился на мачте непосредственно под тифоном. Он нащупал и заделал следующую дырку. Сил не было. Подал команду по рации, не слезая вниз. Оттуда ему напомнили, что лучше слезть. Маленький лысый Иваныч махнул плоскогубцами и головой, какого хрена, выполняйте, я устал ползать. Те пожали плечами и нажали кнопочку.
И тут случилось чудо: дырочка, заделанная первым механиком, оказалась последней - и тифон заработал. Он загудел красивым басом так, что было слышно на мили вокруг. Мощный оказался тифон, гораздо мощнее того, что у нас на корме стоял. Хотя и от того кони приседали.
А Иваныч висел рядом. Чтобы его не снесло с мачты звуковой волной, он вцепился в нее всеми когтями и зубами. Защитных наушников он, конечно же, не брал. Глаза вылезли из орбит, инструменты упали на палубу и рассыпались красивым узором. Штаны у него остались сухими, но я не ручаюсь, что они остались бы сухими в такой ситуации у меня, например.
Потом он медленно сполз вниз с глупой улыбкой. Побрел в машину отдать инструменты. Пришел в ЦПУ. Сел на стульчик. На наши вопросы он отвечал односложно:
-- Я ни хера не слышу, - орал он нам, улыбаясь, - я носовой тифон ремонтировал.
Слышать он начал примерно на третий день.
(C)
http://maximblog.livejournal.com/29644.html

Оценка - 1,82