Гражданин начальник, невиноватый я, он сам...
Примерно в таких словах пел на суде здоровенный урка, не обремененная признаками ума физиономия которого при желании могла полностью закрыть средних размеров телевизор, а кулаки по размерам и весу напоминали пудовые гири.
С месяц назад он встретил в темном переулке какого-то работягу и, скромно потупив очи, предложил ему внести посильный вклад в Фонд борьбы с последствиями похмельного синдрома им. Петрова-Водкина. На свою беду, прохожий то-ли не рассмотрел в темноте истинных габаритов своего ночного визави, то-ли возомнил себя крутым Уокером и техасским рейнджером, вследствии чего на момент суда он умиротворенно посасывал манную кашку через трубочку лежа на больничной койке.
Однако бог от урки явно отвернулся: неподалеку проходил милицейский патруль. Этот до боли знакомый звук, приглушенный вскрик и удар тяжелого тела об стену, наряд неоднократно слышал в стенах родного РОВД и узнал бы его из тысячи других. Естественно, наши герои заинтересовались, кого же это там без них бьют и поспешили на помощь, вследствие чего и был обнаружен раздетый "терпила". Самого же урку вместе с курткой и шапкой работяги повязал другой наряд, услышавший по радио что в этом районе кого-то опустили. Объяснение урки, что куртка его, не проканало, так как при попытке натянуть ее на себя куртка лопнула по всем швам, размерчик явно не тот, так что он был с позором препровожден в отдел милиции, где от полного душевного расстройства написал "чисто сердечное" признание.
На этой "царице доказательств", в принципе, и держалось обвинение, так как "терпила" ничем следствию помочь не мог, ибо с трудом вспоминал даже своё имя. Однако нет худа без добра: состояние терпилы и статус "постоянного клиента" гарантировали, что в случае обвинительного приговора суда урка надолго восполнит недостаток трудовых ресурсов в Магаданской области. Однако наш несознательный герой туда явно не рвался и, не будь дурак, заявил, что чистосердечное признание его заставил подписать следователь под физическим воздействием. Ну хрен с тобой, прокурор согласился вызвать на суд следователя.
Когда следователь предстал перед судом, ржал даже конвой: следователем была молоденькая хрупкая девушка, недавняя выпускница юрфака, по всем габаритам как минимум в два раза уступавшая сидевшему под судом громиле. Время было советское, и, отсмеявшись, судья влепил урке на всю катушку, дабы не морочил голову суду. А история распространилась по "тюремному телеграфу" и над уркой потом смеялись даже в камере.

P.S. Тем следователем была моя мать, которая и рассказала эту историю за рюмкой чаю.

За какое время может подняться с койки, одеться и встать в строй военный человек?
Небольшая справка, для тех, кто не жил в казарме, по состоянию на середину 70-х годов прошлого века.
1. В/с срочной службы и/или приравненный к нему (курсант военного училища) должен по тревоге проснуться, подняться с койки, одеться и встать в строй (добежать до оружейки) за 45 сек. В обычный день на подъем распорядком дня отводится 2 мин., т.е. 7-00 - общий подъем, 7-02 - построение и следование на зарядку.
2. В военные училища ВС СССР принимались гражданская молодежь в возрасте с 17 до 21 года (после школы и суворовских училищ) и в/с срочной службы отслужившие не менее полугода в возрасте до 25 лет, успешно сдавшие вступительные экзамены, прошедшие все комиссии и т.д. и т.п. У солдат и суворовцев были льготы при поступлении.
3. В увольнение по выходным и праздничным дням, а местных и женатых на сутки, отпускали 30 % л/с плюс отличники свыше этих 30 %, если конечно не было залетов.
Преамбула.
На нашем курсе было примерно 10 % суворовцев (кадетов) и 20 % бывших солдат (старослужащих), остальные 70 % - вчерашние школьники. Из кадетов и старослужащих рекрутировались младшие командиры: командиры отделений и учебных групп и старшина курса. В начале отношения между командирами-старослужащими и курсантами-бывшими школьниками были суровые. На 'вы', 'товарищ младший сержант, разрешите…' и т.д. и т.п., но после первой сессии и уж тем более на 2 курсе они становились достаточно панибратскими. Был месяц май, конец 2 курса, отгремели майские праздники, никто не залетел, некоторым, в основном тем же младшим командирам, удалось съездить домой на праздники, в общем все жили в предвкушении скорого летнего отпуска и перехода на следующий курс. Тем паче, что установилась дивная, почти летняя погода, девушки 'на воле' поснимали теплые одежды, соблазнительно сверкая еще по-зимниму бледными обнаженными частями своих пленительных тел. Гормоны бурлили горячую курсантскую кровь. Вектор всех устремлений был один - в город, на свободу, на природу, успеть за краткие часы увольнения получить все 39 курсантских удовольствия, или хотя бы большую часть из них…
История.
Очередной старшина курса, назовем его В.П. успел больше года до училища отслужить в дивизии им. Дзержинского. В те благословенные времена основной ее задачей было организация всевозможных оцеплений во время массовых мероприятий, но уже тогда там процветала дедовщина, отложившая свой отпечаток на представление В.П. о порядке вещей в армейском коллективе. Старшине не нравился тот уровень отношений, который установился между младшими командирами и рядовыми курсантами и он решил попробовать закрутить гайки и показать кто есть начальник, а кто подчиненный. Нужна была крупная дисциплинарная акция. В качестве жертвы для 'показательной порки' было выбрано 2 отделение 2 учебной группы, в составе коего пребывал в ту пору автор. На несколько замечаний старшины, о том что наше отделение медленно встает по подъему, последним выходит на зарядку мы не обратили внимание. Равно как и на предупреждение нашего комода мудрого (он был нас на 4 года старше) Петровича: 'Мужики, вставайте побыстрее, В.П. вам это припомнит'. Как и положено, в четверг вечером в увольнение записались все желающие курсанты. Получилось так, что из 16 человек отделения в увольнение в воскресенье или на сутки изъявили желание сходить 15 человек (10 отличников и 5 - те самые 30 %), все кроме Петровича. Момент для проявления своей власти был выбран В.П. идеально. Обосрать всему отделению увольнение, при этом Петрович не записался и с ним можно не сориться, а над остальными поглумиться, поиграть в подъем-отбой с теми, у кого уже почти два года службы, с, можно сказать, 'дедушками советской авиации'. Будучи от природы человеком не очень далеким, он рассчитывал на саботаж его приказаний и на затяжку времени - не выполнили приказ, не получите увольнительные, не пойдете в город вовсе, или пойдете всего на два-три часа. О своем приказе устроить показательную тренировку 2 отделения по схеме подъем-отбой он сообщил нам в субботу на послеобеденном построении. Все планы летели к черту… Любимые и любящие подруги могли не дождаться своих рыцарей, которым грозило обострение острого спермотоксикоза. Время для действа было назначено в воскресенье в 10-00. И вот, сидим мы после завтрака в курилке на улице. Время Ч-30 мин., кругом свежезеленые листочки, солнце, птички поют, тепло, в тени 22 градуса, настроение мерзкое. Извечный русский вопрос: что делать? Набить рожу, устроить темную, послать В.П. и все на х…., не подчиняться приказу. Но ведь это все банально и предсказуемо, просчитано вперед, кончится большими разборками, а так хочется на волю, за забор. Но тут автору в голову пришла мысль устроить соревнование между собой, кто быстрее поднимется и встанет в строй. Игра на пиво. Занявшие первые 5 мест пьют пиво за счет занявших последние 5. Середина остается при своих. Быстренько разработали правила соревнований, собрали деньги, пригласили двух хронометристов из 1 группы и главного судью, договорились не жульничать и портянки наматывать, а верхнюю одежду складывать так как положено. Время Ч. Выдвигаемся на исходный рубеж. Из каптерки выходит довольный старшина в спортивном костюме, с секундомером, выносит стул и садится в проходе между койками. Он упивается своей властью и собственной значимостью. Наличие еще двух хронометристов вызывает у него легкое недоумение. Когда по команде отбой все дружно укладываются, аккуратно сложив одежду, недоумение усиливается. Некурящий Петрович стоит рядом и его грустное лицо (кому приятно, когда дерут твоих подчиненных и не дают тебе законно отдыхать в твой выходной) начинает понемногу веселеть. Звучит команда: 'Отделение - подъем!'. Ручаюсь, ни один в/с ни одной армии в мире никогда так быстро не одевался, через 27 сек. отделение построилось. В.П. растерян, он ничего не понял. Он этого не ожидал и не знает как себя вести дальше. Петрович же уже все оценил и едва сдерживает улыбку. Подъем сыграли еще два раза. С тем же результатом - 27 сек общее время. Старшина морально раздавлен, он не знал как себя вести, как реагировать. Его хватило только на ломаную фразу, ну мол, что же вы мужики, ведь можете, а не делаете. В.П. поманив за собой Петровича растеряно скрылся в канцелярии. Через пару минут оттуда вышел все понявший Петрович с пачкой увольнительных и сказал, отечески усмехнувшись: 'Много не пейте, черти! И чтоб вечером все были в норме'. 'Черти' же прихватили судей пошли смотреть в курилку протоколы соревнования. 1-2 место - 21 сек.; 3-5 - 22 сек. (время среднее по 3 попыткам). Автор из природной скромности умалчивает в какую из 3 пятерок он попал. А пива после этого было выпито много и боюсь, что многие подружки не дождались своих рыцарей в это солнечное, по летнему теплое воскресенье. А старшину В.П. скоро сняли, но это уже другая история. Большой привет всем однокашникам, особенно по 2 отделению 2 группы.

По окончании Войны, среди прочих знаков внимания и наград, Британская корона пожаловала лордство пятерым советским маршалам - Рокоссовскому, Жукову, Коневу, Василевскому и Антонову. К званию прилагалось небольшое поместье в Англии и право заседать в Палате Лордов. Советская сторона, с молчаливого согласия Хозяина, пожалование приняла. Естественно, что никого посетить поместье в Англию не пустили, короче, лордство было какое-то эфемерное - вроде бы и есть, а руками не пощупать. Со временем история эта малость подзабылась, и практически сошла на нет, так как почти у всех помянутых маршалов были только дочки, а лордство, как вы знаете, наследуется исключительно по мужской линии. Таким образом, баронетов в СССР было всего двое: сыновья лорда Василевского Игорь и Олег.
Старший, Олег, выбрал офицерскую карьеру, Младший, Игорь - карьеру архитектора. В какой-то момент Игорю Александровичу пришла пора вступать в партию и на заседании Замоскворецкого райкома первый секретарь сказал следущее:
- Товарищи! Нам случалось принимать в партию разных людей, были среди них и воры, и предатели, но вот английского лорда мы принимаем в партию впервые...
И.А., кстати - замечательный архитектор, и в его кабинете в "Курортпроекте" на стенке висело фото родового поместья в Англии.

История эта в свое время пробегала у Вернера. Здесь пока не видел. Кому принадлежит авторство не знаю:

Дело было на одном из учебных аэродромов, на котором проходило летную практику (проще говоря, первоначальное обучение) очередное поколение курсантов одного из авиационных училищ. Надо сказать, что процесс обучения курсантов летному делу - процесс творческий, при этом невероятно яркий, изобилующий невероятными приколами, основанными на неимоверной серьезности процесса, с одной стороны, и неисчерпаемым источником анекдотических ситуаций, с другой.
Так вот, даже если курсант на земле подготовлен на "пять", - в воздухе (первое время, естессно) это все равно двоечник, ибо воздушная обстановка диктует свои законы. Задача инструктора -
сократить до минимума время, потребное на то, чтобы курсант преодолел "эффект опупения" и начал более-менее внятно в полете соображать.
Короче, история вот какая. Одному (весьма темпераментному) инструктору попался в группу курсантик очень ближнего (по нынешним меркам, зарубежья), весьма тормознуто воспринимающий летную науку. При этом инструктор, недавно пришедший из истребителей и преподававший первый год, сам еще не обвыкся в кабине нового для него самолета (что в принципе, для нормального летуна не проблема, настоящий летчик все равно делает свою работу в конечном итоге правильно - инстинкт, наверно). Так вот, этот день явно был "не его", "тормозящий" курсант явно вывел его из себя, за лексикой он, по обыкновению, не следил, и при этом постоянно путал на штурвале кнопки. Надо сказать, что в самолете на штурвале у летчиков имеется рядом две кнопки: одна для радиосвязи с Руководителем полетов - РП (и со всеми остальными тоже), а вторая - для разговоров внутри экипажа, называется СПУ - самолетное переговорное устройство. Все, что говорится в кабине, - слышно только экипажу, а прочая говорильня типа "разрешите взлет", "к первому 300" и т.д. - слышат все, у кого включена радиостанция и установлена данная частота. Плюс к этому на стартовой площадке, где, по обыкновению, курят, ожидая своей очереди, курсанты, инструкторы, обслуга и прочий аэродромный народ, установлен громкоговоритель а-ля "в бой идут одни старики", чтобы, так сказать, атмосфера ощущалась, плюс на столе (а также в машине) у командира полка такой же, а также у оперативного дежурного, у диспетчера авиаузла, у начальника связи, у группы объективного контроля, у черта лысого, и т.д. и т.п., не считая тех, кто также в это время на своих бортах бороздит просторы великого и могучего воздушного океана.
Так вот, уж не знаю, чего там у них в полете происходило, но мы, сидящие на стартовой площадке, слышали это так (почти дословно):
Руководитель полетов (РП): - 645-й, заход на посадку разрешаю.
Курсант (К) - 645-й, понял, выполняю.
Инструктор (И) - "твою мать, разворот вправо, а не влево, совсем, что-ли, охренел? Завтра, мля, ты у меня попрыгаешь на разборе".
РП: - 645-й, не путайте кнопки!
И: - Прощенья просим.
К: - 645-й, на четвертом.
РП: - Выполняйте
И: - Ты шасси выпустил, мухтар ты $баный?
РП: - Не путайте кнопки!
И: - Вот бПядь...
К: - 645-й к посадке готов
РП: - Посадку разрешаю
К: - Понял
И: - Кто понял? Это ты понял? Куда ты х#ячишь, $# твою мать, полоса вон где!!! За высотой смотри, мля, убьешь всех к е@#ной матери!!!
РП: 645-й, не путайте кнопки, сколько можно?!
И: - ...
Тут уж или РП отчаялся, наставлять "шефа" на путь истинный, то ли "прочувствовал" кайф ситуации, короче, больше ему не мешает (посадка все-таки), и все мы, млея от восторга, глядя на приземлившийся и рулящий снова на взлет борт, вперемежку с докладами других экипажей слушаем дальше:
И: - Где ты взялся на мою голову, братское твое чувырло, #@ядь! Только попробуй мне, как в тот раз, после взлета вместо уборки шасси движки убрать на малый газ, я тебя кончу, е-кэ-лэ-мэ-нэ!
... Аэродром умирает от смеха...
И: - Мама ты моя, ну куда ты прешь на полосу без доклада?! Запрашивай, раз@#$#@и твою мать!
К: - 645-й, исполнительный
РП (со вздохом): - Разрешаю.
И: - Сил моих больше нет! Ну, только попробуй, учуди сейчас чего, я тебя к бабе твоей хер отпущу завтра, будешь у меня Руководство по ночам зубрить, пока не кончишь...
К: - 645-й, к взлету готов.
РП: - 645-й, взлет разрешаю.
... Аэродром затаил дыхание... Борт как-то с трудом отрывается от земли и, словно нехотя набирая высоту, скрывается за деревьями. Несколько секунд тишины...
РП: - 645-й, чего-то вы низковато ушли...
Пауза... И обвал:
И: - @б твою мать, пехота WбаПая, ни на секунду отвлечься нельзя!
Надо же, мля, БЕЗ ЗАКРЫЛКОВ взлетели. ХОРОШО ЕЩЕ, НИКТО НЕ ЗАМЕТИЛ!!!
...Занавес...

Под дембель дослуживал в Союзе, в одной из линейных частей. Подобралась компания для игры - капитан, старлей и нас двое. Постоянно вместе заступали в наряд по штабу - они дежем и помдежем, а мы, соответственно, днявальными. Ну и всю ночь до подъема, разумеется, писали.

Ситуация - сидим в обвальном пасе, причем господа офицеры впридачу еще и
в жопе. Выйти не можем - карта не позволяет, а бросать пулю жаба душит. Наконец, за пять минут до подъема кто-то нечеловеческим усилием воли срубает-таки семерик, все начинают приводить дежурку в господень вид, а я, по обычаю, - рассчитывать пулю. В этот момент открывается дверь, и на пороге нарисовывается комдив, весь из себя в тренировочных штанах и в кедах - бегал он по утру, видите ли.
Ни слова не говоря, этот блаародный дон подходит к столу, берет в руки пулю, долго ее рассматривает, хмыкает в усы и распоряжается - сержантскому составу по десять суток губы за неуставные взаимоотношения, а офицерскому - трое суток домашнего ареста за неумение играть.
Справедливый дядечка, ничего не скажешь...