Государственный Эрмитаж (сериал).

«Весело было нам...»

Рассказал мне эту подлинную историю один сотрудник Эрмитажа, засвечивать имя которого я не хочу. Потому что он и поныне работает в музее, занимая там немалый пост.
Где-то в самом конце перестройке, в конце 80-х, руководство музея решило устроить под Новый год бал-маскарад. Само мероприятие проходило в Актовом зале, для переодевания в маскарадные костюмы директор музея (тогда им был не Пиотровский) предоставил женщинам свой немалый кабинет, а напротив, в кабинете заместителя директора, переодевались мужчины. И вот, «раздали маски кроликов, слонов и алкоголиков», грянула музыка, началось веселье. Может, тот бал был и не так роскошен, как при царях, но все же, бал есть бал.
А тем временем. В Эрмитаже постоянно несли службу сотрудники милиции из специального батальона. И вот один из них закончил свою службу ровно в 20.00, сдал все дела, разоружился, сдав пистолет в оружейку, и пошел восвояси. Проходя по Директорскому коридору, увидел бал в Актовом зале. Поскольку спешить ему было некуда, службу закончил, а впереди два выходных, он решил пойти на бал, потанцевать. Форма, особенно военизированная форма, всегда придает особый шарм мужчине, делает его подтянутым, мужественным, привлекательным в глазах девушек. А потому наш мент пользовался успехом у барышень, они охотно танцевали с ним, а с одной он даже обменялся номерами телефонов и договорился о свидании.
Когда я рассказывал эту историю своим знакомым, обкатывал ее устно, одна из слушательниц воскликнула:
- Никогда! Никогда культурная барышня, работающая в Эрмитаже, бастионе мировой культуры, не пошла бы танцевать с простым ментом!
Э-э-э... не скажите, не скажите. Не факт. Да и что значит «простой» мент? Кто из так называемых «простых людей» на самом деле прост, покажите мне пальцем?
И кроме того, в Эрмитаже, помимо служителей высокого искусства есть еще технические работники: энергетики, электрики, связисты, гараж, мастерские, ремонтно-эксплуатационная служба, сигнализация, электронщики, и наконец: уборщики залов и территории, озеленители, строители, охранники (это помимо милиции, своя, музейная охрана), смотрители залов и многие, многие другие. И эти технические службы составляют не много не мало, а половину сотрудников музея. Так что было с кем потанцевать милиционеру.
Так вот, в самый разгар мимолетно завязавшегося, но бурно развивающегося романа, к милиционеру, извинившись перед его дамой, подошли трое суровых, мрачных и решительно настроенных молодых искусствоведа. И предложили выйти в коридор, потолковать об искусстве. В частности, чем отличается позднее треченто от раннего кватроченто, а также обсудить библейские мотивы во фресках Джото и живописи Рафаэля.
Менту, как и любому другому на его месте, стало несколько неуютно.
Но! Трусить милиционеру не только стыдно, но и не положено, работа у него такая. Не может пожарный сказать: «Я боюсь идти тушить огонь». Не может монтажник-высотник бояться высоты. (Гы! А на моей памяти был такой высотник. На стреле моего крана с блока слетел трос грузовой каретки. Пришлось взять монтажный пояс у того «высотника», подцепиться им за стрелу крана, это был КБ-503, и заправить трос на ролик. Было это на высоте примерно 53 метров, выше 16-этажного дома, который мы там, на улице Маршала Захарова строили, примерно на пару этажей.)
А тот милиционер был настоящий мент, профессионал. А потому не мог он отказаться, струсить. Это ж позор будет, на всю питерскую милицию.
И он бодро кивнул головой, что, мол, всю жизнь мечтал потолковать с настоящими специалистами об искусстве Ренессанса.
Если вы, уважаемые читатели, ждете дальше рассказ о том, как храбрый мент с помощью бокса, самбо и карате раскидал этих эстетов, то вы таки сильно заблуждаетесь и ничего не понимаете в современном искусстве. Нынешние молодые искусствоведы музея, как правило, вовсе не хлипкие сутулые очкарики. А наоборот, ребята крепкие, спортивные, многие из них занимаются греблей на байдарках, скалолазанием, парусным спортом, прыгают с парашютом, а в обеденный перерыв, если теплая погода на улице, играют в волейбол в одном из двориков музея, как раз из окон Директорского коридора видна натянутая сетка.
Некоторое время спустя, уже другой милиционер, неся службу по охране музея, то есть при оружии, обходил коридоры и служебные помещения музея. Те из них, что не запирались на ночь. И увидел он в Директорском коридоре поразившую его картину: трое крепких, сильных не только духом, но и физически, сотрудников музея с высшим эстетическим образованием били милиционера головой об батарею. Вбивали ему в башку чувство прекрасного. Вы можете возразить: как же так, втроем на одного, некрасиво, неблагородно... А не скажите, сотрудники музея были людьми всесторонне образованными, и знали, что для успешного нападения атакующая сторона должна иметь минимум трехкратное превосходство над силами противника, так что все по науке.
... Насколько все-таки хрупок и тонок слой культуры и воспитания в людях. Рафинированная интеллигенция, искусствоведы, сотрудники музея с мировым именем - а туда же, не трогай наших девок. Как в деревне, ей-ей.
Второй мент, тот, что был на службе, криком и действием пытался прекратить избиение своего коллеги, но разъяренные служители муз небрежно отшвырнули его, как котенка, и тот проехался носом по ковровой дорожке, оросив ее кровью из разбитого носа.
Дубинок, этих могучих демократизаторов, рычагов перестройки, тогда в музее милиционерам не давали. (Кстати, в НИИ спецматериалов, где разработали милицейские дубинки, они проходят как изделие «Аргумент». Не откажешь в чувстве юмора разработчикам этого НИИ!) И тогда мент вытащил ПМ из кобуры, и с криком: «Стой! Стрелять буду!» выстрелил два раза в потолок. (Уже когда я сам работал в музее, мне показывали эти следы от пуль на потолке Директорского коридора).
На выстрел сбежались люди с бала-маскарада, прибежали также вызванные по телефону охранники и наряд милиции, разбушевавшихся искусствоведов, наконец, уняли.
Что было потом? Ну, руководство музея вело долгие, трудные переговоры с командованием милицейского батальона. Ведь как ни крути, а это нападение на милиционеров, один из которых к тому же был при исполнении. В конце концов, скандал замяли, уголовное дело заводить не стали. Те служители искусства принесли официальные извинения побитым ими ментам, а неофициально - еще и поляну им нарыли.
Новогодние балы-маскарады в Эрмитаже больше не устраивали.
PS:
Богданову Алексею Валентиновичу, заместителю ген. директора Эрмитажа: Леша, спасибо за классный сюжет! При случае - с меня пиво.
:)))
PPS: Треченто и кватроченто - так в искусствоведении именуются, соответственно: 1300-е и 1400-е годы эпохи Возрождения, или Ренессанса.

Национальный вопрос

Началось все мирно. В роте появилась брызгалка. Обыкновенная, детская, колпачок шариковой ручки и бутыль от шампуня. Детство вспомнили. Побрызгали и в баню пошли. А баня была гражданская, то есть там было пиво. Много пива. Обычно мы брали по бутылочке и все было спокойно, но один подвыпивший прапорщик решил угостить нас пивом. Надо сказать, что в Дубоссарах в то время содержимое бутылки стоило в два раза меньше, чем сама бутылка. Бутылка пива стоила 30 руб. а пиво без бутылки -10 руб. На оставленный прапорщиком 1 килорубль пива получилось много. Немножко слишком много. Захватив с собой все, что не допили, мы вернулись в расположение и замкомвзвода -2 (парт. кличка Молдаван) взял брызгалку. Вообще Андрюха был из Казахстана, но его отец поехал то ли целину поднимать, или еще зачем, в итоге в Казахстане родился молдаван. Узнав, что мы будем бравыми миротворцами, Андрюху назвали Молдаваном. Поскольку погода была жаркая - конец апреля в Молдавии очень теплый - все отреагировали на душ индифферентно, кроме одного (Рустик, он же Татарин). Татарин отобрал брызгалку и начал поливать Молдавана. Тот не остался в долгу и воспользовался для полива Татарина ведром. В итоге были обе комнаты залиты водой.
После обеда пришел ротный. Увидев бардак, он позвал Молдавана. Тот пришел и сказал: "Товарищ капитан, я не могу никуда идти, я пьяный".
- Дыхни!
- Ну пьяный я, пьяный..
- Дыхни!
Дыхнул.
- Не, ты просто выпивши. Ты че натворил?
- Ну я же молдаван, я тупорылый.
На это ротному было нечего сказать.
- Ну а ты?
- А я татарин, я тоже тупорылый.
Ротный отловил Луку, замкомвзвода-1, вставив ему за всех. Лука присел на тумбочку и задумчиво сказал:
- Он молдаван, он тупорылый. Этот татарин, тоже тупорылый, а я че, я же тоже нерусский!
Лука был алтаец.

Командующий сборной сибирской полусотней и начальник этапов
10 июня 1876г.
г. Копал

Господину заведующему
полицейской частью
г. Копал.

Рапорт.

С первых минут появления в городке Копал девиц подозрительного поведения с типом представительности и симпатичного изящества многих из них при том же расположившихся позицией близ казармы, местность которой господствует над занимаемою содержательницей девиц квартирою содержимою ею в видах экономии без тех закрытых положений, которые требуются законом для подобной промышленной перспективы чему большей частею способствует пересеченный овраг где ввиду зрителей днем и ночью происходит азартное неистовство дел весьма предосудительного свойства, через что нижние чины вверенной мне сотни особенно казаки преклонных лет ввиду такого публичного соблазна окончательно одурели. В десять не более суток контраст разгула развился до неимоверных размеров и предосудительные меры по моему мнению действительны быть не могут, по причине естественного произведения человека на свет с грехом от соска матери. Впрочем в пресечении ворвавшейся экспромтом неблаговидной отрасли разврата сопряженной с шаткостью материального и морального отношения каждого из участвующих в нем самому себе и всех порознь.
Имею честь просить Ваше Высокоблагородие об удалении кавалькады девиц на место по усмотрению Вашему выбранное более пустынное и мрачное чем настоящее изобилующее привлекательным комфортом открытое и поверхностное.

Подписал сотник Кузнецов

ЦГАОР, ф-601, оп. 1, Д-2114, лл.2

ЗАПИСКИ НЕГОДЯЯ
(продолжение)

ДРУЖБА И СЛУЖБА

Хотел было автор через одну трагическую историю перейти, наконец, к хиропрактике, но вышеописанный удар по голове тематически повлек за собой другую историю. Правда для ее изложения требуется ввести еще одно действующее лицо (назовем его И.). Лицо, надо заметить шепотом, не маленькое, хотя ростом и не высокое. Чтобы коротко, но полно охарактеризовать И., сообщу, что родился он в один день с автором «Преступления и наказания», внешностью же выдался в Джека Николсона в «Сиянии», а походкой - в Доцента. Соединив эти компоненты, вы получите чрезвычайно бризантную смесь.
Вот лишь небольшая демонстрация взрывного устройства по имени И. - такого неловкого на вид, но неожиданно стремительного и свирепого как медведь или дикий кабан. Расцвет перестройки, Владивосток. Гражданин И. приехал за китайскими пуховиками. Деньги в маленьком черном мешочке висят на его шее. Он идет по рынку, и вдруг видит мужика с его мешочком на груди. Не раздумывая, он бросается на мужика, валит его на землю и с криком «отдай мои деньги, гад!» бьет того по лицу двумя руками попеременно, пока не замечает, что в такт ударам его собственный мешочек качается над жертвой. Он встает, поднимает ошеломленного мужика, отряхивает его и быстро уходит, в который раз удивляясь собственной реактивности.
Чем-то этот случай напоминает коктебельский туалет и зонтик, а потому память тут же показывает следующий эпизод. И. уже трудился продавцом в магазине, в частном отделе одного челнока, и заодно подрабатывал дворником в этом же магазине. Рядом находился один из четырех магазинов спортивной одежды, владельцем которых был Лис. В тот день владелец вышел из своего магазина в окружении коллег такого же калибра. Они шли по тротуару к автостоянке и не могли не наткнуться на дворника И., - он чистил снег возле своего магазина. Посмотрев на согбенную спину, Лис остановился и добродушно усмехнулся:
- Работаем? Ну-ну...
Дворник, не разгибаясь, сплюнул на ботинок институтского товарища, и сказал, глядя в снег:
- А вот щас как уебу лопатой...
Лис радостно захрюкал. Его окружение насторожилось, один даже сунул руку в карман:
- Я че-то не понял, братан...
- Все в порядке, господа. Все мы из одной проходной, - сказал Лис. - Поехали, Гриша, шашлычком побалуемся, водовки откушаем.
- Да и поехали, - подумав, с вызовом сказал И.
- Ты только отряхнись и лопатку оставь. И ради бога, не разговаривай ты с шофером, как в тот раз. Он мне служит, а ты мне друг. Улавливаешь разницу?
Почему гордый И. поехал, спросите вы? Вообще-то он сентиментален и мечтателен, - раньше мечтал стать комиссаром полиции, ходить в плаще и погибнуть, рассыпав по набережной апельсины. Теперь же хотел быть не продавцом, а бандитом, потому и поехал. Но беда его в том, что он слишком любит одиночество и психологические игры. Например...
Однажды сторож Х. зашел к нему в магазин. Увидев Х., продавец И. выскочил из-за прилавка, подбежал к продавцу книг и что-то зашептал ему, показывая на сторожа Х. Тот посмотрел испуганно, отсчитал какие-то деньги и отдал их И.
- Что ты ему сказал? - спросил Х., когда они вышли на улицу.
- Эта морда мне должна и никак не отдает - все нету и нету. Ну, когда ты зашел, я ему сказал: «Видишь человека? Знаешь, кто это?». Он: «Кто?» Я говорю: «Это Брат». «Чей?» - спрашивает он. «Ты что, младшего брата Малявина не знаешь, авторитета местного? А это - мой друг». Ну, он должок и отдал. И заметь - ни слова неправды!
- А нахера ты меня все время подставляешь? Вдруг он узнает, что я не брат?
- Ну и что? Не азартный ты какой-то... Хотя, я как-то не подумал, его же чечены крышуют. Да ладно тебе, этот лох из-за меня не будет черножопых напрягать, ему дороже обойдется.
По странному совпадению через три дня Малявина-младшего убили. Именно чечены. А продавец И. вскоре стал третьим сторожем стационара. Но не из-за брата Малявина, а оттого, что в который раз не смог сдержать свою брутальность. Об этом - следующая история.

ЮБКА

Продавец И. торговал разной разностью - от презервативов до дубленок. Весь товар умещался в маленьком закуточке. Конечно, он подворовывал у хозяина, завышал цены, но и эта прибыль не могла успокоить его гордыню. «Как хорошо было при дорогом Леониде Ильиче, - говаривал он, - съездишь во Владик, купишь пуховиков, здесь продашь, и живи спокойно. А теперь - развелось, бля! Все торгуют, а кто работать будет? И покупатели-то нищие, но тоже туда же - то им покажи, это, а в кармане - вошь на аркане».
И вот однажды случилось неизбежное.
И. стоял за прилавком, когда к нему подошла женщина и, ткнув пальцем под потолок, попросила показать вон ту юбку. Юбка висела высоко, продавцу было лень вздымать ввысь палку с крючком, снимать, показывать. Тем более, окинув взглядом покупательницу и мигом оценив ее покупательную способность, он понял, что юбку придется возвращать на место - все тем же крючком на палке. И сказал:
- Не покажу.
- Почему? - удивилась женщина. - Может я ее куплю.
- Не купите, она дорогая для вас. Зачем же мне корячиться?
- Нет, в чем дело? Я что-то не понимаю, вы - продавец? Тогда будьте добры, покажите мне товар!
- Сказал нет, значит, нет. И вообще, отойдите, не мешайте работать.
- Ах, так? - сказала женщина. - Ну и стойте здесь, - желаю вам, чтоб у вас весь товар сгнил. Тьфу на вас...
Этот символический плевок переполнил уровень нарастающей злобы. «Я даже почувствовал, что до меня долетели брызги, а может, так мне захотелось», - говорил потом И.
И когда женщина повернулась к нему презрительной спиной и пошла, он взял палку с металлическим крючком на конце и легким движением кисти махнул этим орудием вслед удаляющейся голове. Имея высшее техническое образование (и даже отдав два года заводу «Сельхозтехника») он рассчитал, что шиньон на макушке смягчит удар. Но как давно отошедший от инженерии, видимо не учел, что длина рычага увеличивает момент инерции...
Раздался глухой стук. Наступила тишина, покупатели замерли. Женщина подняла руки к голове и пронзительно заверещала. Толпа расступилась, и продавец увидел, как волосы пострадавшей набухают кровью. «Вот сука!» - буркнул он, бросил палку, схватил тряпку для протирки прилавка, подбежал к женщине и прижал тряпку к ее разбитой голове.
- С ума сошли, что ли! - закричала женщина, отбиваясь. - Грязь всякую на рану, сепсис хотите занести?! Купила юбку, называется! Бандит!
- Женщина, - недовольно сказал парень, примеряющий рядом куртку, - не вертитесь, а то одежду кровью заплещете!
- Врача, милицию! - бежало по магазину.
- Я врач, - закричали от входной двери. - Расступитесь, она сейчас в обморок падать будет!
«Скотина! - сказал потом И. - Она и не собиралась падать, пока он не вякнул!».
...Были долгие разбирательства. И. откупался, таская женщине и милиции конфеты коробками, модный тогда ликер «Амаретто», его принудили одеть пострадавшую за свой счет в этом же магазине, включив в набор злополучную юбку. За время улаживания конфликта преступник и жертва даже подружились, пили «Амаретто», чай с конфетами, философствовали о зле и добре, может быть, случилось еще что-то, окончательно примирившее их. Но из магазина продавца и дворника попросили - посещаемость резко снизилась.
И. пришел проситься в стационар. Сторожа помялись, зная характер кандидата (к тому же, они теряли в зарплате), но пожалели безработного, который клятвенно пообещал укрыться овечьей шкурой.
Так в особняке, наряду со сторожами Х. и У. появился сторож И.
(Выстраивающаяся последовательность прописных букв, конечно, случайна, но автор, если кто еще не знает, фаталист. Именно поэтому он воспринимает следующую историю как фатальность.)

(продолжение следует)

ЗАПИСКИ НЕГОДЯЯ

Часть первая.

СТОРОЖ, БРАТ МОЙ.

Сразу необходимо предварить: автор уже выкладывал на сайте цикл армейских историй. Но в новом цикле речь уже не об армии - этот период жизни оказался, как у большинства, не таким уж и длинным. А ник пришлось сменить, потому что эти истории должны быть если не анонимными, то неизвестного автора, - мало ли кто может узнать о себе или о главном герое нечто новое и адекватно среагировать. Вполне возможно, старожилы сайта узнают автора, а, впрочем, он и не особенно шифруется, хотя, наверное, неправильно делает, потому что рискует (см. название цикла) изменить чье-либо положительное мнение о себе на противоположное по знаку. Но для предотвращения этой опасности есть универсальное средство - просто заявить, что все совпадения (в том числе и главного героя с автором) являются чисто случайными. Однако при всем том автор готов выслушать гневные замечания в свой адрес.
...А началось все совсем недавно - этой затяжной осенью. С лица города (да что там города - с лица Земли!) исчез Дом. Именно так, с большой буквы. Пафос здесь уместен, несмотря на то, что Дом был маленьким двухэтажным особнячком сталинского времени. В нем прошли десять лет жизни нашего героя, там он закончил одно тысячелетие и вступил в новое.
Теперь же, когда Дом снесли, и это место укрыто тонким сырым снегом, а сверху придавлено строительными вагончиками, - пришло время вспоминать. И грусть, которая предваряет, не противоречит веселью, царившему в темных коридорах Дома, в его светлых комнатах, в маленьком дворе - то заснеженном, то усыпанном хрустящими листьями, - грусть по той эпохе, которая, как казалось обитателям и гостям, никогда не закончится... А она и не закончилось, - успокаиваю я всех, кто собрался - даже тех, кого нет уже на Земле, как моего Дома, - она только начинается. Прямо сейчас.

У КАЖДОГО - СВОЯ ВОЙНА

Однако не лепо, братия, начинать с места в карьер, - нужна же какая-то, пусть и формальная, связка между двумя циклами. Не можем же мы вот так запросто, забыв о преемственности, взять, да и начать с чистого листа.
И то верно. Отложив на день это самое начало, вернемся и заново войдем в дверь, соединяющую и разделяющую две эпохи одного героя.
Сентябрь 1987 года. Перед нами - не по-советски загорелый старший лейтенант Военно-воздушных сил. Он возвращается. Точнее, он уже вернулся, и настоящее открывается дверью самолета, первым глотком забытого воздуха, запахом дождя и листвы, мокрого асфальта, - получи, распишись и пользуйся. Автобус-экспресс поглощает дорожную ленту, впереди разворачивается город на высоком берегу, и встающее солнце бежит, вспыхивая в тысячах его окон, стекает в свинцовую реку, плавит ее, - и сразу за мостом тень домов накрывает тебя...
Как вы заметили, герой пока без имени, - автор уже знает, как обозвать его на новом этапе, но в этой истории он заново родился, и не будем торопиться задавать ему судьбу. Он сам ее найдет - вернувшись туда, откуда ушел два с половиной года назад. Чтобы продолжить.
Добравшись до края города, он поднялся на седьмой этаж и позвонил в дверь. Он ждал, что откроет его друг, уже упомянутый в армейском цикле (назовем его Шамиль У.), - там, если кто помнит, они сидели под высокими тополями и философствовали. Но открыла его мама. После обязательных вскриков и вздохов, она сообщила, что Шамилька вот прямо сейчас выписывается из больницы.
- Из какой? - спросил гость.
- Из такой, - сказала мама, понижая голос. - На Владивостокской. Ты же знаешь: три «академа», так и не закончил, ушел с пятого курса. Вот и пришлось мне его положить, иначе в этот призыв покатился бы по твоим следам, только солдатом... Если сейчас туда пойдешь, как раз на выходе встретитесь...
И герой отправился в психушку.
Шамиль был непривычно лыс и размашист как Маяковский. Он шел так быстро, что его спутнику казалось нонсенсом отсутствие волос - они сейчас должны развеваться как знамя победы, - подумал он и спросил:
- Тебя там побрили, что ли?
- Нет, это признак перестройки в моей отдельно взятой голове. Я же тебе писал в армию, что ушел из института? А перед этим пересдал электротехнику. Мама договорилась с одним знакомым преподом, я для приличия учебник полистал, пришел, сдал на «хорошо», и только дома узнал, что ошибся кабинетом и сдавал совсем не по блату! Ты знаешь, путаниц в моей жизни много, но таких положительных - единицы! Короче, перевели на пятый курс, учись, заканчивай! А потом начался учебный год, и я понял, что не могу больше ходить в этот долбаный институт. Когда перед занятиями выпил два бутылька валерьянки, а потом блеванул, то решил: хватит! И забрал документы. Мама поохала про армию и договорилась с завпсихушкой, ее однокашником, чтобы положил. Вот ты, как тупой военный, скажи: осуждаешь?
- А чего мне осуждать? Каждому свое. Я-то уже отслужил, а ты, наверное, до сих пор маршировать не можешь - помнишь, как на строевой «паровозиком» ходил?
- Ну и я про то. Если уж ты там отупел, то что со мной станет? Ладно, пришли, сели, тетка-психиатр со мной беседует. А я перед этим неделю в библиотеке торчал, литературу изучал про психов. Изображаю буку, мычу под нос, что я ненавижу людей, что считаю себя гением, что пацифист, но всех перестреляю, если что. Тетка смотрит как-то подозрительно - да она сама параноик, сразу видно, - а потом спрашивает, почему я лысый. А лысый я, потому что все лето не стригся, мыл голову хозяйственным мылом, потом натирал волосы полотенцем, чтобы жесткие были, и укладывал. Надоело, решил химку сделать, идиот. Сделал. Посмотрел на себя в зеркало в парикмахерской, а там - синьор Робинзон, Роби-папуас, бля! И сделать ничего нельзя, стоят дыбом! Хорошо, кепку с собой прихватил. Хотя, в кепке вообще как Олег Попов... Огородами прибежал домой, ножницы схватил, обкорнался, а они даже короткие, как пружинки торчат. Потом сестра побрила налысо... Ну а психиатрице сказал, что волосы мне мешали, спать не давали, шептались между собой, - шшшш. Днем еще ничего, а ночью очень даже слышно. Вот тут у нее глазки засветились, начала писать быстро, и направление в психушку выдала... Поместили меня в общую палату на 6 человек. Я думал - час-два там побуду, переведут в отдельную, как главврач маме обещал. Хуюшки! Вечер наступил, никто не приходит. А рядом со мной парень лежит привязанный, головой крутит. Смотрит на окно, говорит: «Хорошие у вас стекла», на тумбочку с газетами: «Хорошие у вас газеты», на меня: «Хороший у тебя халат...». И такая тоска меня схватила, - ну нахуя, думаю, институт бросил? Встал, пошел в туалет курить. Стою, курю. Вдруг врываются два санитара, хватают меня за руки, выкручивают их со словами: «Ах ты, сука, кто тебе курить разрешал?» - и под дых коленом! Я ору - все же курят, я видел! А они: на халат свой посмотри, ты вообще из палаты только под конвоем, буйным не разрешается! Я кричу: я не буйный, главного позовите, это ошибка! - а они меня в позе рака по коридору волокут с подзатыльниками, и говорят: заткнись, сучара, а не то сейчас сульфу вкатим. Бросили на кровать - лежи тихо, если не хочешь, чтобы зафиксировали! В это время сосед совсем разбушевался, орет: «Отвяжите меня, я его зубами порву, у него голова голая, не могу терпеть, дайте ему шапку, холодно мне, скользко, щас упаду!». Потом я узнал, что он на флоте успел три месяца отслужить и двинулся. А, может, притворялся, но не думаю. И еще оказалось, что на меня «буйный» халат по ошибке надели. Но это только через неделю выяснилось. Зато, когда пришли переводить, я отказался. Сколько можно от жизни прятаться. Про тебя вспомнил, - пусть, думаю, эти две недели станут моей войной. Ты можешь не соглашаться, но у каждого - своя война. Что претерпел - потом расскажу. Зато теперь я - психопат по статье 7б, - армия мне уже не грозит. Главное, мы с тобой оба вернулись, - и жизнь только начинается!..

(продолжение следует)