Вчера был на митинге, посвящённом Дню памяти и скорби.
Поговорил с единственным присутствующим ветераном войны Зекуновым Николаем Матвеевичем. Мы с ним кирюхи четыре года как. Он всё про дочку мою младшую спрашивает, внучкой называет. Сказал ему, что на Азовское море поедем - он дал приказ (а слова такого человека я только так для себя расцениваю): набраться солнца и тепла там и привезти ему немного. Сделаем, без разговоров! Только вот за прошедшие полтора месяца «сдал» он заметно...
...............................................
Полтора месяца...много это или мало?
За это время один из них ушёл навсегда...
Старший мичман в отставке Александр Дмитриевич Томилин, добрейшей души человек был. 15-го мая ему исполнилось восемьдесят восемь. Полутора неделями раньше мы были у него, как обычно с Витькой, оба при параде. Ещё с собой Влада Савича взяли, это художник с краеведческого музея. Очень интересный дядька. И рисует и гравюры делает и фотограф классный, герб нашего города тоже он придумал. А ещё фото-дневник пишет, поэтому и пригласил его на «вакантное» место в «Патриоте».
В этот раз он был сам не свой, совсем не слышал ничего, взгляд не с нами, от «фронтовых» граммов отказался.
А год назад...заходим - он уж при параде.
- Здравствуйте, Александр Дмитрич, Вы уже готовы?!
- А чего мне готовиться?! Я всегда готов!
Он и правда всегда в белой тужурке ходил со всеми медалями.
И пропустили мы тогда по паре рюмок. И смотрели фотографии грамоты. И заходили в комнату к его супруге, которая уже была не ходячая. Она рассказывала нам, как шли по пустыне Гоби. Рассказывали о том как познакомились друг с другом (оба друг друга Сашеньками называли) в начале осени 1945-го, когда «капитуляцию Японии подписывали на крейсере (имеет ввиду линкор «Миссури») - мы все стояли на «товсь», она ж у меня солдатка (хохочет)!».
Александра Яковлевна, после продолжительной болезни, ушла от нас 9 марта. Вот похоронили и его, когда-то весельчака, каких поискать.
Ну а к первому, перед ним, как всегда - это уже традиционно, заехали в Казым к Задорожных Виталию Фёдоровичу. Ему почти девяносто три.
Дома внучка сказала нам, что он в Белоярском, в «Милосердии» (дом престарелых). Удивлены. Ведь ещё год назад он со смехом отвергал эту перспективу.
Когда приехали - не поняли узнал он нас или нет. Глаза совсем плохи, в новой операции отказывают из-за возраста. Говорит, что хочет попасть к Путину, «чтобы он дал команду». Хочет дед жить в комнате не один, «как вот Зекунов живут». Марина Александровна, директор, объясняет что это невозможно. Какие-то там к них есть документы, регламентирующие кому с кем и как у них размещаться дОлжно.
А год назад...
Приехали к нему и не застали дома никого, поехали было по деревне поискать - вот он, идёт уже домой. Говорит, что в амбулаторию ходил, «...поговорить да давление померить...».
Хоть и постарел заметно, что не мудрено, но в разговоре, выпив глоток водки, он вспоминает урывками о том, как ему довелось хоронить генерала Черняховского, многое из того, что мы уже слышали, а из нового что - напишу после. Почему - тоже после. Тем более, что он это повторял, так получилось, нам не раз в тот день.
Много чаще, чем всегда, ветеран стал говорить о своём здоровье, о дочерях, о жене. В прошлые разы линия разговора куда веселее была. Однако какой-то стержень в нём оставался. Мнения были чётко однозначны и выверены, никаких сомнений в своих суждениях...
- Вот не надо, ребята, доживать до моих годов, тяжело это. Мне врач...хороший врач сказал, что не надо бы операцию на глаза делать. Могут ещё лет десять прослужить. А мне больше-то и не надо, - улыбается, почти хохочет и продолжает - А я с молодыми врачами договорился, и сделали всё же мне на этот глаз! Только капать теперь надо. Может просветлеет. Пока не светлеет.
Позже от социального работника мы узнали, что ветеран прошедшей зимой автостопом(!!!) добрался до Ханты-Мансийска и обратно вернулся уже прооперированным. Назад-то на самолёте уже, с сопровождением, а сначала-то его было потеряли!
Вот это дела!
- А после Победы уже повезли нас на Дальний Восток, с японцами воевать. Вот тут-то натерпелись такого, к чему не привыкли! У нас ведь дальность выстрела на сорок километров, а они нас с километра с сопок обстреляют, а нам-то и ответить по-нашенски никак. Обидно было. Но стояли до последнего! И вот скажу я, что японские люди сильнее фашистов. Настойчивее, дисциплинированнее.
- Ну а наш-то, русский, ещё же лучше! - вклиниваемся мы.
- Это даже не подлежит никакому сомнению! - говорит как по писанному дед (полвека проучительствовал). Ведь и до 227-го приказа Сталина все мы были молодцы! И этот приказ даже не всеми нами был принят всерьёз (мы удивились, но я цитирую записанное на диктофон!), потому что мы и без этого назад не пятились. И на всю жизнь это во мне сохранилась слава о советском человеке! Ведь и не только военные - все, от маленьких до стариков принимали участие в этой страшной войне, отдавая всю жизнь для победы! И можно не стесняясь награждать каждого настоящими орденами.
Слушаем его жадно, он - если не икона, то живая легенда!
Старик сетует на телефон, дескать ему-то звонят - нормально. А самому - никак, цифр не разобрать, глаза плохи стали.
- А как скучно станет, я тогда город езжу. Там у меня друг в доме престарелых, Зекунов Николай Матвеевич, знаете его? Даже пожил там немного, с неделю или полторы, но сбежал. Скучно там мне без котика моего, Мурзик-то (собачка) пропал куда-то. Да и голуби у меня, кто за ними присмотрит.
Это такой тип людей. Им всегда нужно о ком-то заботиться. Поэтому и не может усидеть на месте, как большинство.
Однако ж и ему забота нужна.
- Старики любят, чтоб их похваливали, как детей. Им это приятно. Вот, Вы там-то отличились...любят чтобы их не забывали. А трудно уже жить. Тяжело. Хорошо семьёй жить, а мы с женой...не контакт у нас. Это глупость, конечно, но...лежит видите ли и ничего делать не хочет. И мне сказала: «Знаешь что, иди ты к такой-то матери!». Чуть не шестьдесят лет с ней прожили, всё хорошо было, а тут задурила...что это за женщина, которая лежит в основном?! Если я, мужчина, в дом пришёл - меня ж надо встретить. А она лежит, устала, говорит. Мне так не надо! Вот у средней дочери живёт теперь.
Самые разные мысли в головах наших копошатся.
А в «Милосердии» нам тогда поведали, что Виталий Фёдорович предлагал какой-то старушке в одной комнате жить. Причём все в курсе, что с женой у него нелады. Хихикают, что дескать, старуха его младше на десять лет, а эта - на шесть - мол, поопытней выбрал себе.
Что тут сказать...вспоминается фраза из одноимённого же фильма: «старички вы мои разбойнички».
А в завершение, мы как всегда отпустив водителя с машиной, садимся за стол с беседой к Зекуновым.
Как они рады были, деды, что их вот так вот поздравляют люди, навещают. А Николай Матвеевич нас ждал. Каждый год ждёт.
Перед ними заехали к Руфине Петровне - ещё одну бабушку-ветерана привезли сюда внуки из Екатеринбурга. Но у неё мы совсем недолго...не помнит она толком ничего, слабенькая. Вот только диким показалось нам то, что хочет она и попросила нас посодействовать устроиться в дом престарелых...нехорошо на душе...
Только сели у Зекуновых - стук в дверь. Задорожных уже «нарисовался». У нас вообще так с ветеранами, их всего тогда три было уже - увидел - подвёз. Вобщем не усидел Виталий Фёдорович, тормознул машину и в город примчался.
И вот тут мы, изредка отправляя в себя рюмку, только слушаем и душа оттаивает. От разговоров их. От доброты этих стариков и жизнерадостности. От их жизнелюбия...
- В Кенигсберге мы буквально отъедались. Делали щупы и искали..консервы..выпивка. Находим..а вдруг отравлено?! Ведь предупредили же нас - возможно с ядом «подарки». Вот один выпьет. Сидим ждём. Не выдерживаем - смотришь живой не падает и на-ча-лоось тогда! (деды хохочут).
- Я ведь в тяжёлой артиллерии служил. А Вы?
Очень интересно наблюдать, как старики друг друга на «Вы» называют. Причём всегда так - в начале разговора, а потом уж по-свойски.
- А я...матушка-пехота! От начала до конца!
Пока сидим, его супруга, словно молодая суетится по кухне.
- Садись, бабуля, посиди! Послушай наши разговоры!
Она присаживается, но долго не выдерживает. Глядь - снова тарелку какую-нибудь несёт.
- Она у меня сегодня дневальная!
Хохочем хором.
Поражаемся молодцеватости Матвеича. Когда водка решила не литься (горлышко с дозатором) - он сходу назвал «пароль»:
- Моя фамилия Зекунов!
В памяти, даже с диктофоном, многое становится неразборчивым. Или через год кажется не очень нужным...
- Помню как мы плакали..все! тридцать человек! Женщины! Всех вырезали ножами без единого выстрела! (это он про финнов).
Орудуя вилкой, констатирует:
- А рука-то левая у меня пошустрее правой.
- Калеки вы, калеки, - улыбаясь говорит Таисья Петровна
- Молчи, бабка! Мы - гвардейцы! А гвардейцы не сдаются!
Всем весело.
- Я за границей мало кого видел. Поляков только, немцев, финнов, немножко шведов и чуть-чуть датчан...и последнее место службы у меня - остров Борнхольм. Десятого мая нас построил командир полковник Полувёшкин и с ним начальник политчасти полковник Перепёлкин. И сказали нам - война кончилась. И никто не поверил сначала. Хоть и все ждали уже. А уж через пять минут мы стреляли вверх у кого их чего было. Все радовались, все!!
Смотрим на них и, кажется, они там снова. Такие яркие переживания у них сейчас.
- И каждый почти имел свой аккордеон. Трофейный. Начинаем выпивать. Выпили. Давай плясать. Стук от сапог порядочный - половицы шатались. В пирамиде автомат и упал, стукнулся прикладом, затвор сработал и он как на живот лёг. С правой деривацией - он же сам вправо и поворачивает. Все на нары легли и замолкли. Показалось нам тогда, что долго стрельба шла - хохочет Фёдорович - а какой долго то? Это ж секунды! И потом хохот - над собой и над своей глупостью. Запомнилось на всю жизнь. Нас человек двадцать не нарах, а он стрелеяет. Потом все думаем, ну что ж не могли что ли подойти, попрыгали на койки, как цыплята...
Деды хохочут.
- Бабулька у меня замедленного исполнения. ей только 87-й год - молодая ещё, - шутит Матвеич, а у самого столько теплоты во взгляде.
Ну и как водится между всех мужчин, немножко и не зло, но каждый в разговоре немножко, как кулик-патриот, похваливает «своё болото», и вместе же хохочут, похлопывая друг друга по плечу:
- ...Только залп и через 6-8 минут немецкая авиация начинает нас долбить. Все разбежались, кто на своём ходу. А нам куда? Никуда. Вот и не было пулевых ранений, только осколочные и контузий много.
- А я тебе говорю, что пехота - самый грозный род войск! Пока пехота не пришла - не закончилась война! Артиллеристы стреляют бог знает откуда, танкисты - приехали и уехали, самолёты - прилетели и улетели, а пехооота-матушка - царица полей! Запомни, если ты ещё забыл!
И к нам:
- Старше себя по возрасту, а вот учу!
И продолжает:
- Ну не живой бы человек - кто бы там заключал перемирие? Танк что ли?)) Так что артиллерия твоя, конечно, бог войны - пусть она будет богом, а пехо-ота, брат - царица!
Это всё было в прошлом году...я бы сказал что весело и довольно хорошо.

А в этом году - грустно.
И снова так захотелось со своими дедами поговорить..а никак...

Гевер и пчела

(начал править, потом замучился и бросил, у кого хватит терпения, читайте так, а я не железный - КБ)

Зажав под левой рукой папку с армейскими документами, я достаточно быстро, как мне казалось, передвигался по базе, старательно обходя глубокие лужи. Я возвращался из расположения инженерного батальона в небольшое административное здание, где располагается канцелярия бригады, места, где проходила моя служба.
Иногда ловил на себе недоуменные взгляды, к которым за 19 лет своей жизни уже привык. Слышу, как в мой адрес что-то приветственно кричат, и я в ответ тоже машу рукой, приветливо оскаливаясь. Но чаще всего меня просто не замечают, занимаясь рутинной подготовки бригады к боевым действиям.
Комья грязи вылетали из-под снующих повсюду армейских автомобилей, перевозивших имущество, боеприпасы, горючку, и невольно приходилось шагать по краю разбитой дороги, чтобы не попасть под брызги грязной воды из-под колес, а то и под сами колеса. Тяжелые армейские заправщики наполняли баки "Магахов" (модификация М-60) и бронетранспортеров, в танки грузились снаряды с вплотную подъехавших к броне "мановских" грузовиков. Вокруг царила непривычная суета, сопровождающаяся то взрывами хохота, то разнузданной и липкой, под стать раздолбанному асфальту, ругани. Везде вспоминали "бенину мать", арабских "шармуд" и влагалища их мамаш, лебедей-давалок, и хвостатых жен и подруг кобелей.
Резервисты грязные, мокрые и злые как черти, под моросящим дождем укладывали в технику личные вещи, проверяли крепление на бортах всякой всячины, не поместившейся внутри брони, получали оружие и гоняли на холостых генераторы, наскоро перекусывали сухпаем, курили и пили кофе. Жизнь кипела, одним словом, что было непривычно и немного странно даже.
Еще два дня назад лишь иногда тишину на базе разрывал протарахтевший небольшой грузовичок или раздающийся резкий звук впивающегося в металл режущего диска из ремонтных ангаров, где копались ремонтники-технари. Но все внезапно изменилось, и наш маленький рай сорвало с катушек и понесло...
Резервисты прибывали автобусами и личными машинами, многие по гражданке и изрядно навеселе. Приезжали и днем, но особый наплыв людей пришелся на ночь. Круглые сутки над базой висел рев проверяемых дизелей, снятых с консервации танков и "нагмашей" (БТР М-113). Я за почти год службы никогда не видел столько людей на территории, и мне было немного непривычно наблюдать за этим балаганом.
В повседневной жизни на нашей базе все было тихо и размеренно. Танковая бригада стояла на консервации, и обслуживание техники, охрану территории и различные мероприятия по делопроизводству и снабжению осуществляло максимум десятка четыре солдат и сержантов-срочников с несколькими офицерами и прапорщиками.
Иногда в наш состав вливались человек пятнадцать "милуимников", которых вызывали все больше для охраны нашего "ковчега" по периметру и бункера с оружием и боеприпасами. И тогда у командиров прибавлялось работы... Что-что, а дисциплинка у резервистов была еще та, в принципе, что требовать от людей, пришедших в армию на 3 - 4 недели, отдохнуть от работы и жизненных проблем, встретиться со старыми друзьями, погонять в шиш-беш и карты под бесконечный кофе? Да и дежурства, четыре через восемь, на вышках и центральных воротах не напрягали и давали возможность побездельничать и попить пивка.
Командиры закрывали глаза на это, зная почти наверняка, что пиво по-любому привезут выезжавшие почти свободно на своих машинах в небольшой городок в трех километрах от базы не занятые в охране. Но когда на сборах оказывались еще и "русские", везли не только пиво, и тогда на базе принимались действительно драконовские меры.
На воротах при въезде по распоряжению старшего офицера особо тщательно проверялись машины "русим", дабы избежать провоза на территорию серьезного алкоголя. Но, как ни странно, по рассказам сержантов, дежуривших на "шин гимель", кроме купленной еды в небольшом магазинчике при въезде в город и нескольких пластиковых бутылок, наверно, с минеральной водой, валяющихся в ногах, в машинах не было ничего. Но окна в салоне автомобиля были запотевшие, верный признак того, как рассказывал отец, что в машине ехали люди, употреблявшие алкоголь. Но об этом я никому не рассказывал, так как жизнь показала, что болтун из меня никакой. Да и кому интересны рассказы моего отца, бывшего офицера Советской Армии?
Полгода назад дошло почти до анекдота... У дежуривших миллуимников-связистов не в меру резвый молодой прапорщик -"таймани" обнаружил в пластиковой фляге заступающего на пост здоровенного резервиста Алекса не воду, а водку... Была сделана попытка экспроприации емкости, которая закончилось печально, с разгромным счетом не в пользу прапорщика...
Получив хорошую плюху, выходец из йеменской общины отдыхал минут пятнадцать в нокауте, после чего вызвонив командиру базы и оторвав того от вечернего ужина в кругу семьи, потащил Алекса на суд. Хотя это под большим вопросом, кто кого тащил судить? Так как голова "рассара" была зажата под мышкой Алекса, а ноги равномерно болтались в полуметре от земли в такт огромных шагов спешащего на суд резервиста...
Перепечатывая на компьютере материалы армейской Фимиды, я просто угорал, заливая слюной, капавшей из уголка рта, клавиатуру.
Судили русского два офицера и старший прапорщик базы. Отмазка у Алекса была железная...
Что там было во фляге, "миллуимник -русит", по его словам, не знал... Жидкость, бывшую во фляге, не менял, думая, что это вода, оставшаяся от предыдущего "цевета" (команды) резервистов, проходивших службу неделю назад. Иврит он знает плохо, так как в стране не много времени, и, тяжело работая, не имеет времени изучать древний язык. И поэтому не понял прапорщика, думая, что тот пытается отнять у него казенное имущество, под которое Алекс подписался в "авсанауте" (каптерка) и желает пропить армейскую фляжку... Так он понял "расара", который кричал - Водка !!! Водка !!!
Спокойно и с достоинством, немного ухмыляясь, исключительно на вдохе, он объяснил судившим его, что по всей видимости, прапорщика нужно расстрелять как расхитителя имущества народной армии, и он, Алекс, может прямо сейчас привести приговор в исполнение. После чего исполнителя нужно наградить внеочередным отпуском домой, на пару дней как минимум. Стекла в небольшой комнате канцелярии, где проходил суд над резервистом, были тоже запотевшие почему-то...
Теперь я понял, по рассказам отца, что такое косить под дурака... А еще Алекс предупредил судивших его, что если его накажут, он пойдет к "кабану "(арм. психиатр) и покажет ему такое, после чего врач ужаснется, как таким вообще доверяют оружие, после чего бригаду расформируют за непрофессиональный подбор и низкую мотивацию личного состава.
Подполковник с майором, ну и примкнувший к ним старший прапорщик базы были вынужденны задуматься. Поди знай, что покажет этот русский "кабану", и какие последствия могут быть? Ну его, "маньяка", от греха, и дело спустили на тормозах, немного покричав на Алекса, погрозили пальцем со словами: "ну-ну-ну", сняли с дежурства и отпустили.
Алекс немного обиделся и залил обиду литром из бутылки с наклейкой "Энгеди" (мин. вода).
На следующий день по установленному графику этот "миллуимник" пошел на пост, так как менять его было некем. А вызывать из дома нового резервиста была большая головная боль.
За 28 дней сборов Алекс и его товарищ Валерий умудрились споить весь сержантский состав срочников, который в благодарность от халявы назначал им удобные смены и ставил их на самые отдаленные посты, где вероятность проверки несения службы была очень мала. А если и имела место, то "русим" всегда были о ней предупреждены по средствам личной мобильной связи.
Выскочивший из за ангара "нунун" (грузовичок) заскользил по грязи, и его понесло в мою сторону. Я даже не успел испугаться, о том, чтобы отпрыгнуть, вопрос даже не стоял. Просто опустил голову и замер в ожидании удара.
В последний момент машина вывернула в сторону, обдав мои ортопедические ботинки и штаны целым водопадом жидкой грязи, и остановилась посреди большой лужи. Водитель в каске на голове, с не застегнутыми ремешками под подбородком, выскочил из кабины и бросился ко мне.
- "Бен зона" !!! (сын проститутки) Совсем ослеп, не видишь куда прешь? - заорал водитель, марокканец с бандитской рожей, лет 35, в выгоревшем и застиранном армейском "бэт".
Голова вдруг заболела в ожидании удара, как в далеком восемьдесят девятом. Это когда дети моего возраста 6 - 7 лет, став в кружок, стали толкать меня друг дружке, смеясь от того, как я неуклюже падал, не в силах удержать равновесие на ногах. Это стало последней каплей терпения для моей матери и уволившегося из армии отца, не желавшего служить бардаку начавшегося в стране. И через полтора года мы уехали, пройдя все трудности с оформлением документов, успешно решенных с помощью взятки, данной матерью, чему отец очень противился.
Ну, это все в прошлом, а в реале водитель в секунду преодолел расстояние метров в пять, которые нас разделяли. Взгляд, который мгновение назад должен был меня разорвать на молекулы, вдруг стал растерянным, как будто я стоял голый под холодным мартовским дождем...
- Ээээээ... !!! "Аколь беседер ахи"? (Все нормально, братишка?) - осторожно спросил водитель.
- Даааа! - промычал я, кивая головой, еще не веря, что остался жив.
- Эээээ..., поосторожней ходи, дружище, тут сумасшедших полно мотается сейчас, - извиняющимся голосом протарахтел "марокканец".
- Тебя подвести "гевер" (мужик)? - снова спросил он.
Я отрицательно помотал головой и улыбнулся. Так меня впервые назвал "раматкаль" ( нач. генштаба) когда жал руку и желал удачи в службе, обещая не терять меня из виду во время ее прохождения.
Повезло сегодня, надо же, дважды остался живой, и не задавили, и не побили. Водитель осторожно хлопнул меня по плечу, улыбнулся и... отдал мне честь, бросив ладонь к лохматой голове.
- Извини еще раз, и удачи тебе!!!
Чтобы "миллуимник" отдал честь срочнику ? Нонсенс. Я даже рот приоткрыл и струйка слюны, потекла на воротник капюшона "дубона"(* арм.куртка)."Нунун" газанул , выбросив порцию грязи из под колес,и направился в глубь базы.
Я приподнял ногу и встряхнул ею, нет, бесполезно... Ботинки и штаны были заляпаны прилично. Представил как Майка в "мисраде" (*офисе*) будет посмеиваться насчет моего внешнего вида.
Пчелка, - так я называл ее про себя, ассоциируя с мультиком, который очень любил смотреть по приезду в Израиль , в девяносто первом году когда мне было 8 лет. Славная пчела с этим именем , всегда была полна была полна оптимизма и доброты, чего мне так часто не хватало в жизни. Наша же Майка, была злюкой, я бы добавил , красивой злюкой. Была остра на язык , и шутки ее иной раз были на грани.
О эта южно- американская красота , получившейся из смешения несколько столетий назад, гремучей смеси испанской и еврейской крови. Перед ней, я просто млел, и не мог стоять на ногах, которые подкашивались при виде этой двадцатилетней девчонки,приехавшей в Израиль из Аргентины по молодежной программе одна и без родителей.
Отец Майки был инженером в одной из компаний занимающейся ядерными технологиями, а мать - простой домохозяйкой. И что подвинуло молоденькую девчонку, оставить свою довольно обеспеченную семью и репатриироваться, не мог сказать никто ? Солдатки в офисе поговаривали, что все дело в неразделенной любви пятнадцатилетней девочки к другу отца , прямо Санта-Барбара. Но я не вникал в подробности, а просто продолжал млеть при виде злюки.
Однажды, я легко вскрыл ее запороленную папку в армейском компе, и скинул ее фотографии на свой ресурс. Частенько оставаясь один , я любовался ее улыбкой, на фото снятых на дискотеках и ночных клубах, куда Майка ходила в конце недели.
Свой интерес, я прятал от всех, боясь шуток товарищей, с кем был в хороших, дружественных отношениях . Ну а если удавалось оставаться одному на длительное время, я подолгу ,и с удовольствием мастурбировал глядя на ее фото в купальнике, сделанном на каком то пляже. Если же она подходила ко мне с просьбой, помочь ей что то с компьютером, я был просто счастлив, и готов был вскрыть для нее даже секретные базы данных в ЦРУ или российского ФСБ.
Сегодня ее шуток явно не избежать. Интересно что она выдаст на этот раз, своему Монстрику,как она называла меня в благодарность за оказанную ей услугу ?
Я не обижался на Майку, но сердце сжималось, когда видел ее разговаривавшей с противоположным полом, будь то ребята срочники или молодые парни офицеры. И частенько во сне, я без жалости расправлялся с мнимыми конкурентами моей безответной любви.
Резкий звук ударов металла об металл , я слышал уже некоторое время, ковыляя с папкой к штабу бригады. Подойдя ближе понял происхождение этого звука. Несколько резервистов роты связи , меняли лопнувший "палец", соединявший траки в гусенице "нагмаша". Человек 7-8 "миллуимников", стояли рядом со здоровым мужиком в тельняшке, который короткими, но сильными ударами восьми килограммовой кувалды выбивал застрявший кусок оси. Все сочувственно смотрели на равномерно двигающуюся спину парня, который коротко выдыхал при каждом ударе
. - Бляяядь ...! - вдруг заорал он, отскакивая задом в мою сторону и уворачиваясь от отлетевшей кувалды , деревянная ручка которой вдруг лопнула и сломалась. Металлическая болванка описав в воздухе несколько кругов отлетела от БТРа на несколько метров и упала в грязь, никого не задев
. - Сукааааа !!! Гили, тащи "патиш агадоль"(*большой молоток*) из "телеграфии"( *М-113 с аппаратурой телеграфа*), - заорал " миллуимник " - Шевелись, бля !!!
Один из стоявших метнулся к соседнему "нагмашу" за инструментом. А мужик в тельняшке накинул куртку на плечи и не торопясь закурил, сплюнув сквозь зубы и презрительно посмотрел в ответ,на сочувственные взгляды примолкших товарищей. Лишь один из стоявших рядом , небольшого роста, лет тридцати ,со смехом прокомментировал случившееся - "Коах бли моах !!! ( *Сила без мозгов*) Ты сейчас гоблин ,весь инструмент нам переломаешь !!!
Русак рассвирепел - Заткнись Арик !!! Сейчас твой член забью между траков !!! -
Мне стало смешно ,и я хрюкнул от неожиданности. Миллуимник резко обернулся, и я узнал Алекса, которого судили полгода назад в октябре, в связи с историей о фляге. Весь всплеск своих чувств, от неудачи с кувалдой, он обрушил на меня ...
- Ми ата бихляль , бен зона? Лех ми по , ебени мать...(* Ты кто вообще сукин сын, иди отсюда к черту...*). По мере окончания этой короткой фразы, глаза Алекса,открывались все шире и шире от изумления и гроза в его голосе сходила на нет. А последние слова он вообще произнес на автомате, не в силах сдержать вырвавшуюся энергию эмоций.
Я хотел объяснить ему, что смеялся не с него, а с его слов, когда представил член, торчащий из гусеницы, но объяснить ничего не успел. Подошедший, по имени Гили, не отрывая взгляда от меня, протянул принесенную кувалду товарищу. Но Алекс ее даже не заметил, а приоткрыв рот смотрел с изумлением, и не мигая в мою сторону. Я почувствовал себя неудобно, хотя привык, что зачастую меня рассматривают как диковинку. И что бы прервать затянувшееся молчание, чуть приволакивая правую ногу, и немного, по привычке, для равновесия отставив таз, танцующей походкой подошел к Гили и взял из его рук кувалду. Естественно не удержал ее, и она под своим весом плюхнулась в грязь.
Да сил в руках, явно не хватало для такого подвига, но не выпуская деревянную рукоятку из правой руки, я немного наклонив голову в противоположную сторону, и стараясь держать равновесие , поволок кувалду по грязи к "нагмашу", метрах в пяти от Алекса . Я очень симпатизировал этим ребятам, которые завтра возможно пойдут в бой, и очень хотелось ,хоть чем то высказать им свое уважение и помочь им всем, что было в моих силах.
Проклятая немощь, но по сравнению с тем, каким я был по приезду в Израиль, сейчас стал просто богатырем, эдаким еврейским Иваном Поддубным,правда немного страдающим от ДЦП. Такой перекошенный малость дыбил, в армейском "бет", с не естественно согнутой левой рукой, приволакивающий правую ногу, и наклоненной головушкой с кривоватым ртом.
Все же реабилитационные программы в Израиле, для страдающих детским церебральным параличом, очень помогают людям, включая в себя целый комплекс, из физиотерапии, массажа, помощи врача - ортопеда и логопеда. Ну а если к этому, еще добавить разработки института физкультуры Вингейта ,и многолетнее плавание с отцом в бассейне, то мне не только можно служить в армии, куда я пробился что бы доказать всем, что я чего то стою в жизни,но даже смело отправляться в космос. Правда с моим сорок пятым профилем, там ловить нечего, но в компах я Бог, и с головою дружу, имея 105 баллов по "багруту "(* аттестат зрелости*) и 740 по психотесту. А после армии, хочу поступать в Хайфский технион, на информатику, благо моих оценок, хватало с избытком для учебы на этом престижном факультете.
Но это должно произойти только через год, а эти молодые мужики, возможно уже завтра будут в бою , призванные в ряды резервистов после объявления правительством операции антитерора. Как же мне хотелось, быть на их месте, но увы, знали лишь я, и моя семья, каких сил мне вообще стоило попасть служить в ЦАХАЛ. И что только личная встреча с Начальником Генерального штаба помогла мне в этом.
Генерал Мофаз,терпеливо выслушав мою немного бессвязную речь , затем просмотрел папку с моими медицинскими и школьными документами, и дал личную, разрешающую подпись на бланках для "лишкат-гиюза"(*призывной пункт*). Почти год прошел уже, со дня призыва, и пройдя соответствующие курсы и получив армейскую специальность, я стал заниматься в бригаде делопроизводством в нашей канцелярии, попутно совершенствуя компьютерные программы для учета логистики и личного состава резервистов.
Говорят что мои новинки, нашли применения в других частях, отличаясь простотой и доступностью. Но все мои достижения, не шли ни в какое сравнение с тем, что должны были решить в ближайшие дни пехота и танкисты, артиллерия и летчики.
Я остановился около гусеницы "нагмаша",мне стало ясно что никак не поднять восьми килограммовую кувалду на уровень пояса, а тем более размахнуться и ударить по металлическому пальцу. В растерянности посмотрел на резервистов, и все как будто очнулись от ступора и начали двигаться в мою сторону.
Сзади раздался хриплый, прокуренный голос Алекса - "Ани левад"(*я сам*). Он подошел ко мне сбоку, цепко заглянул в глаза и по русски спросил,
- Ты русский ? -
То что моя мать,студентка -красавица , вышедшая замуж за бравого ,боевого офицера-артиллериста, прошедшего Афганистан, была еврейкой, соответственно и я, по Галахе, был евреем,его видно мало волновало. Осторожно кивнув , я внимательно посмотрел в его лицо. Изумление как видно уже прошло, и теперь в глазах читался явный интерес и какое то одобрение что ли, ко всему происходящему.
-Помочь решил нам парень ? - снова спросил он. Я кивнул и опять посмотрел на Алекса. Тот засмеялся и бросил грубовато,
- Так помогай, что стоишь как хрен, перед трахом !!! Будет тебе трах, обещаю... Папку брось она мешает, помощник хренов... - И в момент выдернул у меня из под руки папку ,с бумагами на получение имущества и закинул ее на броню.
Я в растерянности посмотрел на кувалду, которую начал приподымать от земли, нет явно до пояса не дотяну... Но даже не успел додумать об этом, как уже стоял на пустом снарядном ящике, а кувалда взлетела в моей руке, на уровень верхней кромки катка, вдруг оказавшейся у моих ног.
- Бей, не торгуй клювом- скомандовал миллуимник.
Я осторожно тюкнул по кругляку, торчащему из отверстий соединения. Не попал. Второй удар тоже пришелся мимо, по траку с толстой резиновой прокладкой на нем. И лишь с третьего раза удар пришелся куда надо.
- Что не ел сегодня, силы все на девках оставил ? - услышал я Алекса.
Удары посыпались на штырь, выдавливая сломанный палец. Я как будто попал в ритм, а кувалда казалась невесомой. Неожиданно понял, что при ударах, не теряю равновесие, мои ноги были намертво зажаты руками парняги, Арика кажется. Чей член грозились забить в гусеницу ,в месте соединения траков.
А сам, большой "миллуимник", держа за край кувалду, с азартом молотил ею по гусенице, а я только придерживал ручку.
- Йотер хазак, гевер !!! (*Еще сильнее, мужик*).
Я сильнее схватился за ручку, и левая кисть немного выгнутая в сторону запястья параличем, почти побелела от напряжения. Удары сыпались один за другим, и я раскачивался в их такт.
- Наааа, бля !!! - выдохнул Алекс и остатки сломанного пальца со звоном вылетели ,несмотря на острые заусенцы, удерживавшие его между траков.
-Ууу....бля !!! Сынок, с тебя будет толк !!! - засмеялся Алекс и все поддержали его, а затем зааплодировали как летчикам посадившим самолет.
Мои ноги стали свободными,и меня аккуратно сдернули с ящика на землю. Арик покусывал губы и глаза его предательски блестели, да и не только у него одного. Алекс стащив с головы бандану, стал вытирать ею лицо, видно вспотел помогая мне. Меня хлопали по плечам и благодарили за помощь. Алекс,пробил комок в горле , и бросил товарищам,
- Ну что девочки, умаялись ? Вот пришел мужик и за пять минут все обстряпал, учитесь ,трансвеститы !!! - и снова послышался смех. Русский миллуимник, кивнул Арику и бросил руку к голове. Его товарищ негромко сказал,
- "Адом дом !!! " (*смирно*) И все встали по стойке смирно и тоже вскинули ладони к правому виску. Второй раз за день , взрослые, здоровые мужики отдавали мне честь.
Мне паралитику, ставшим таким в следствии родовой травмы, инвалиду, которого не призывали в армию и около кроватки которого, пьяный отец поглаживая меня спящего малыша по голове, плакал и говорил , что это Бог его наказал за тот раздолбанный его батареей кишлак.
Слезы полились из моих глаз и кособокая , счастливая улыбка , больше похожая на гримасу растянула мой рот.
- Эээээ, ты охренел "гевер", разнылся как баба тут !!! - заорал Алекс, увидев мои слезы.
- Пошли лучше водку пить, мы тебе торчим !!! - и осторожно приобняв меня за вздрагивающие плечи, повел меня к соседнему "нагмашу" , бросив парням, - Сами заканчивайте коксинели, у меня гость !!!
На откинутую аппарель бросили свернутый спальник и усадив меня на него , Алекс и Арик перекинувшись парой фраз, стали потрошить коробки с "мана крав"(*сухпай*). А я наблюдал как за несколько минут, оставшиеся резервисты натянули гусеницу, забив новый палец и зашплинтовали его.
- А уделался ты братан, как последнее чмо с нами, а ну ка встань... - скомандовал Алекс. Через пять минут , я был уже переодет в чистый "бэт", подходящего размера, вынутый из армейского мешка с написанным на нем фломастером именем - Томер.
Когда стал накидывать куртку, Арик перехватил ее и сняв свою новенькую "американку" набросил ее мне на плечи .
- "Матана гевер!!! "(*подарок мужик*) - и улыбнулся. Алекс засмеялся,
- В моей , утонул бы точно !!! Горло перехватил спазм, о таком подарке я и мечтать не мог. "Американка"- была шиком в боевых подразделениях в конце 90 х. И многие вышедшие в запас, продолжали таскать ее и на гражданке, путем различных ухищрений не сдав куртку после службы.
- Водку пьешь мужчина ? - смеясь спросил Алекс, держа в руках початую бутылку "Голды" и пластиковые стаканы.
- Неее знаааю !!! - промычал я, и пожал плечами.
- Значит пьешь.- вынес вердикт Алекс.
- Много не нальем все равно , самим мало. Но за помощь твою и знакомство, сам Бог велел !!! Давай дружище, твое здоровье ,"Ле хаим"!!!- и Алекс с Ариком залпом выпили по половинке пластика. У меня было налито ровно на палец, и я нерешительно поднес стакан к губам. Водку я пробовал несколько раз всего, да и то ,лизнув языком из отцовской рюмки на каких то праздниках. Горькая, и пахла не очень хорошо, но делать нечего, придется пить. И я зажмурившись, смело отхлебнул ее.- Фу ,какая гадость !!!
- "Ад а соф гевер"(* До конца, мужик*)-услышал я голос Арика и зажмурившись сильнее, допил глотком остаток . Мне тут же подсунули флягу с водой и я запил неприятный вкус во рту. Приоткрыл глаза и увидел смеющиеся лица миллуимников. Сразу же, вложили в руку копченую сосиску "кабанос" , а в другую ,соленый огурец из вскрытой банки.
- Поешь , - бросил Арик и сам захрустел огурцом. В животе потеплело, стало очень легко и весело вдруг. Захотелось кушать и я стал грызть колбасу, чувствуя что мне очень хорошо с этими грубоватыми людьми, с их отношением на равных, и чувство благодарности за это, стало переполнять мою душу.
Стараясь выговаривать внятно и медленно слова, что бы было более понятно, спросил курившего Алекса, что он обещал на суде,показать армейскому психиатру?
Он как не странно понял меня и задумавшись на минуту, ухмыльнулся.
- Арик , бля, помнишь я рассказывал тебе про суд, пацан вон тоже в курсе... Товарищ кивнул , и заинтересованно выслушал ответ Алекса на мой вопрос.
- Показал бы как поллитровку водки ,пьют с горла за 8 секунд ,"кабан" бы охренел . Я такой фокус показал одному в "шлав бете"(*КМБ для впервые призванных резервистов*), он потерялся просто, впал в кому.- и Алекс с Ариком заржали.
- Ну еще по маленькой? - спросили меня отсмеявшись, и я кивнул, уже смело выпил свою порцию. Подошедшие резервисты ремонтировавшие гусеницу, тоже вступили в разговор, и стали понемногу выпивать водку , закусывая ее "кабаносом" и консервированным тунцом.
По всей видимости я опьянел, так как смеясь вместе со всеми над шутками, чувствовал что голова начала кружится и ощущение легкости переполнило мое искалеченное тело . Мне было очень хорошо, сидеть у связистов, но глаза начали вдруг слипаться и резко захотелось спать.
- Ооо !!! Парень , да ты спекся,- кто то сказал рядом. - "Гевер ми мисрад"(*мужик из офиса*), видели его там - добавили со стороны.
- Не ссыте евреи, отвезем пацана и отмажем по полной, никто не тронет. Арик, лови Моти или Коби на машине. - услышал я голос Алекса.
Уже минут через пять, меня доставили к канцелярии на грузовичке. И поддерживаемый с двух сторон Алексом и его товарищем, я пытался переставлять болтающиеся в воздухе ноги .
Злой взгляд встреченной нами Майки, словно окатил меня ведром воды и я как будто отрезвел на минуту.
- Ты где шляешься? Обыскались тебя уже... - зажужжала Майка с изумлением глядя на меня в щегольской куртке со множеством накладных карманов и молний,между двух резервистов бандитского вида.
- "Тистоми пэ" (*заткни рот*) !!! - гаркнул Алекс и сунул ей мою папку. Но все вышло как раз наоборот.
Аккуратненький ротик , который я миллион раз в мечтах целовал, приоткрылся у впавшей в ступор Майки . Так с ней красивой,еще никто не разговаривал.
- Ваш солдат помогал нам , устал он !!! Куда припарковать тело ? - Майка с широко раскрытыми глазами,показала на дверь моей маленькой комнатки, где кроме стола с компом, помещался маленький диванчик поставленный специально мне, для отдыха во время работы.
Я покраснел, было очень стыдно перед нею, и Алекс заметил видно это. Чьи то ловкие руки,разули меня и уложили на диванчик .
Молодого прапорщика -"таймани" заглянувшего на шум в комнатушку, предупредили о последствиях, если у меня будут,хоть какие то неприятности . И шустрый прапорщик ,да, да, тот самый,с ужасом глядя на русского миллуимника, заверил что у лучшего друга связистов не может быть никаких проблем, и резво выскочил из комнаты.
Алекс нагнувшись потрепал по волосам своей ручищей и спросил по русски, кивнув в сторону Майки , стоявшей в дверях, за нашими спинами,
- Нравится девка? -
Я молча кивнул и сонно сощурил глаза.
- Бабы нас любят за поступки, сделай его... Удачи тебе парень !!! - и он легко хлопнув по моей скрюченной кисти ,развернулся и пошел к двери. Проходя мимо все также в ступоре стоявшей Майки, бросил ей ,
- " Тишмери аляв, гевер амити" (*береги его, настоящий мужик*), но этого я уже не слышал, я спал. * * * * * * * * * * * * * * * *
- Монстрик проснись !!! - Кто то тряс меня за рукав, и я с трудом открыл глаза. Майка нагнувшись, стояла около меня и пыталась разбудить
,- Сеть внутренняя полетела, компы не поднимаются. Сделай что нибудь...- Ее прекрасная грудь, которую я видел только скрытую купальником, касалась моего локтя. И не важно, что на этот раз, она была под армейской рубашкой,я бы дорого отдал , что бы это прикосновение длилось вечно... Но Майка не отставала, и мне пришлось сесть на диванчике. Взглянул на висящие на стенке часы, десятый час вечера. Считай пол-дня проспал... Надо бы умыться и попить воды, а потом уже разобраться с бригадной сетью. Нащупал свои ортопедические ботинки и оторопел...
Они были чистые.
- Этот "гоблин" их отмыл , и вот, тебе оставили... - сказала Майка, подвинув ногой, мне картонную коробку набитую пачками сухофруктов и банками подсоленного арахиса из солдатского сухпая. Сверху ,в вакуумной упаковке лежало несколько упаковок копченого "кабаноса".
- Они ушли,вечером еще. Погрузили технику и ушли... - ответила Майка на мой вопросительный взгляд. Мне стало вдруг печально и жалко, что возможно больше не увижу этих резервистов, и не смогу сказать им все, что так хотелось...
Подарком я поделился со всеми сослуживцами, уже зная наверняка, что через неделю расстанусь с ними ,имея в кармане предписание о переводе в отдел, занимающийся программным обеспечение для армии. Мой путь, лежал в Тель-Авив, в комплекс зданий Генерального штаба ЦАХАЛ, называемый "Кириёй". И свою Пчелку, которой осталось до выхода из армии пару месяцев, я скорее всего уже не увижу, и свой поступок наверное не успею совершить ... Но я очень постараюсь тебя найти Пчелка... . * * * * * * * * * * * * * * * * * * * Десять лет спустя...
Я гулял в парке ранним субботним утром, когда вдруг увидел его, с маленькой девочкой лет трех, скорее всего дочкой .
Мужику было под сороковку, в плотной фигуре чувствовалась скрытая сила, а мягкая , немного ленивая походка гуляющего с ребенком была неестественна для такого большого тела. В чем я убедился глядя со стороны, как рывком он вдруг метнулся в сторону качелей, раскачанных каким то сорванцом, и приняв спиной их удар, закрыв девочку лет двух гулявшую по детской площадке.
Ее молодая мать, торговавшая клювом с другими марокканскими -мамашками на лавочке, начала было рассыпаться в благодарностях, но через пару секунд открыв рот, выслушала все что думал о ней этот мужик, которому видно не слабо досталось Его хриплый, прокуренный голос, вдруг показался мне знакомым и память унесла меня назад на несколько лет.
Я успешно закончил армию, и с сожалением отверг предложение подписать со мною "кеву"(*контракт*) еще на два года, у меня были другие планы.
Уже на втором курсе Хайфского "Техниона", я с двумя товарищами, создали пару программ для компаний телекоммуникаций, а затем успешно продали их. Одну - местной компании, вторую -бельгийской.
Так в 22 года, удалось заработать свои первые большие деньги и помочь родителям выплатить "машканту"(*ипотеку*) благодаря чему они оставили дополнительную подработку, и все свободное время стали уделять моим обожаемым семилетним сестренкам- близняшкам, ругая меня за то, что их сильно балую.
Я же учился и подрабатывал в "хай -тек" компании, набираясь опыта работы в команде . Меня хвалило руководство, и не зря... Собственные наработки, часть из которых я использовал, были успешно проверены в деле и давали большие перспективы. После окончания учебы, я получил несколько предложений от известных фирм, стать их сотрудником.
После долгих раздумий, выбрал другой путь и организовал собственную фирму,пригласив на работу, таких же фанатов программирования, спавших в обнимку с компами.
Через год я купил квартиру в престижном районе города рядом с Тель- Авивом,и сделал дорогостоящую операцию на лицевом нерве, после чего мой перекошенный рот занял почти надлежащее ему положение. Ну правда иногда, когда я сильно волнуюсь,чем то увлечен , или испытываю восторг, тонкая струйка слюны капает из уголка рта,но это мелочи, на которые уже не обращаю внимание.
Многолетние занятия в тренажерном зале, где я начинал с минимального веса, тоже дали свои результаты. Я раздался в плечах и искалеченная параличем рука слушается меня все лучше. Речь стала внятней, благодаря помощи логопеда, и вынужденному общению с сотрудниками фирмы , до этого я очень робел в разговорах. Но загружая себя работой для головы и тела, я все равно испытывал духовную пустоту от нехватки чего то потерянного,что я так давно искал ,и все не мог найти.
Да у меня появлялись женщины, причем очень красивые, но они не оставляли в моей душе никакого следа. Я консультировался у врачей, по поводу моей физиологии, и мне объяснили что с ней ,ни каких проблем не возникает. Кровь в малом тазу приливает как надо и куда надо, и все работает как швейцарские часы. Да я и сам, в этом убедился, принимая дифирамбы от красоток в свой адрес .
Все это время, я продолжал искать Майку, которую не смог забыть, и не видя ее просто сходил с ума. Мне не хватало ее иврита, с легким испанским акцентом, белозубой улыбки, и королевского снисходительного взгляда.
Некоторые, неприятные слухи доходили до меня, но они были отрывисты и непроверенны. Кто то, что то слышал, с кем то она изредка пересекалась...
С подругами она вдруг разорвала отношения, отец умер от инфаркта, забеременела не выходя замуж, потеряла хорошую работу секретарши, обнаружили опухоль груди, ушла в депрессию, бедствует в долгах. Ни что не смущало меня, я тупо продолжал ее искать в нашей маленькой стране, боясь одного, что она вернется в Аргентину.
Мужик выслушал в ответ от молодой мамаши, что она думает о "русских" приехавших в страну, хлопнул левой рукой об сгиб правой , сплюнул и оставив верещавшую дуру за спиной, не торопясь побрел к нескольким лавочкам на одной из которой я сидел, наблюдая за детьми в нескольких метрах.
Сделал добро называется. Как в том анекдоте : Вопрос - Чем отличается террорист от еврейской мамаши ?
Ответ - С террористом можно договорится !!!
Подойдя к лавочке он присел поставив на колени детский рюкзачок. Затем поймав мой понимающий взгляд, смущенно бросил, - "Кара". (*Случилось*).
Я улыбнулся ободряюще и по русски, тщательно выговаривая слова сказал - Видел. Дура. Не переживай. -
Мужик, внимательно посмотрел на мою левую руку, как будто что то вспоминая, но так и не вспомнил.
- Проехали. Сам виноват,полез идиот,только синяк заработал на спине . Твои будут бананы? - спросил он неожиданно меняя тему и расстегивая сумочку с веселой рожицей Микки Мауса и доставая несколько бананов.
-Не знаю, спрошу. -
Он тоже повернул голову в направление дочки, которая рассматривала детскую коляску на дорожке и висевшие на них яркие игрушки, и громко свистнул пару раз. Малышка подняла голову и он громко спросил,
- Дорогая моя, банан будешь? Малышка кивнула и подбежала к нему взяла фрукт, и сама стала чистить его, отказавшись от помощи отца при этом забавно болтая с ним по русски.

Я тоже по русски обратился к восьмилетней стрекозе, придерживающую полуторагодовалую малышку топавшую за руку рядом с ней в нашем направлении , - Анат , дядя угощает тебя бананом ! -
Моя старшая, не отрываясь от сопровождения топавшей рядом крохи, ослепительно улыбнулась и ответила,
- Gracias papá, yo no. Y Julia puede dar? (* Спасибо папа, не хочу. А Юле можно дать?*) (исп.)
- Конечно !!! - ответил я на русском. И старшая сестра подойдя к нам, стала кормить бананом младшую, приговаривая,
- No se apresure mi querido, morder por unos pocos (* Не торопись моя дорогая, кусай понемногу*)(исп.)
-Фуя себе !!! - восхитился мужик, - на каком она щебечет?
- На испанском.- ответил я .
Он приподнял бровь и понимающе засмеялся,
- Бывает ! -Затем поднялся и приобняв дочку, сказал - Пойдем мы, нам пора ! Удаче тебе "гевер" !
- Я тоже встал и сделал шаг на встречу. Он внимательно посмотрел на меня, слегка приволакивающего ногу, и я видел по его глазам,как он делает попытку и пытается что то вспомнить, но у него так и не получилось.
Протянул ему ладонь и почувствовал как она утонула в его огромной клешне.
Они с дочкой направились к выходу из парка, а я все стоял и смотрел им вслед. Он был очень похож на резервиста -Алекса, с которым я познакомился много лет назад ,одеть бы на него армейский "бет"...
Жаль что не спросил его имя... Может если еще раз встречу его здесь спросить , делал ли он "миллуим" в марте 2002 , и знает ли он базу "Бейт-Дарас", которую русские называли по другому ?
Мужик с девочкой посторонились, пропуская направляющуюся к нам по дорожке молодую женщину с большим животом. Затем вдруг обернулся и посмотрел как она обняла меня , а после присела и расцеловала Анат и Юлечку, махнул приветственно рукой и они с дочкой ушли в сторону парковки.
- Пчелы прилетели !!! - так бы сказал Вини-Пух. Майка радостно жужжала, переходя то на иврит, то на испанский, как будто не видела нас много лет, а не привезла всего час назад нас гулять в парк.
- Я так соскучилась за вами, не оставляйте меня больше одну... Te amo por lo que mi querida. (* я вас так люблю мои дорогие*)(исп.)
- Ты бы отдохнула бы ,а мы погуляв , приехали бы на такси,- сказал я с нежностью,целуя прекрасные губы, о которых грезил многие годы. Но прижатая к моей груди голова пчелки, с возмущением затряслась.
- Я всегда хочу быть с тобою. И скоро познакомлю тебя еще с одним человечком, - и прижала мою искалеченную кисть к своему большому животу. Парень явно, узнал меня и забарабанил ножками в знак приветствия.
И память снова вернула меня назад ,в 2008 год, когда я нашел Майку,через социалов в трущобном квартале южного Тель- Авива.
Замок на двери был сломан,свет и газ были отключены за не уплату,а голодная Амит, хотела есть.
Моя худющая пчела,прошедшая химиотерапию, с выпавшими волосами,в жутком депресняке, после ампутации груди, лежала на кровати и хотела умереть.
- А Монстрик ,посмотри на свою красавицу,- она узнала меня сразу же , как только я зашел.
- Захочешь еще дрочить на меня ? - и зло захохотала, после чего выгнала меня прочь.
Я прождал пол-дня в машине напротив дома , гадая как Майка узнала о моем рукоблудстве? И улучив момент когда она одна вышла в магазин за молоком, поднялся в квартиру и забрал Анат, которая доверчиво протянула мне ручку. На столе я оставил деньги на такси и записку с адресом где искать девчушку.
Еще через час, разъяренная Майка ворвалась ко мне и разом остолбенев, стала наблюдать как мы с малышкой поглощаем сваренные мною пельмени из "Русских деликатесов".
Я придвинул ей стул и поставил еще одну тарелку. А когда мы все молча поели, я отвел их в спальню, и сказал что это их теперь комната, оставил деньги на продукты ,ключи от квартиры и ушел на работу, где все меня уже обыскались.
За пару дней я закрыл Майкины долги в банке, расплатился по ее счетам в квартире и нашел хороший частный садик для Анат, которая к концу второго дня ожила, повеселела и стала называть меня папой, радуясь новым игрушкам.
Майка молчала. Молчала и день, и неделю ,и месяц,но в квартире все сияло и холодильник был полон.
В конце недели нашего совместного проживания ,придя домой, я обнаружил на столе холодный суп "гаспачо", а на следующий день - рагу из овощей "сальтадо". Майка оказывается прекрасно готовила .
В начале второго месяца я молча посадил их в машину , и привез к родителям, у которых не был все это время,ссылаясь на большой объем работы. И на удивленные взгляды матери и отца, просто сказал,
- Это мои жена и дочь !!!-
Анат ,которую весело взялись наряжать мои сестренки, никак не могла понять, почему вдруг чужая бабушка обняла маму и они обе заплакали. А чужой "abuelo "(*дедушка*), вдруг стал кашлять отворачиваясь и вытирать глаза.
В этот же вечер Майка со своей подушкой пришла на мой узкий- холостяцкий диван в комнату, где я работал по ночам. Через год я повел ее под "хупу"(* навес во время церемонии бракосочетания*) и крошка Анат сидя на плечах любимого дедушки, осыпала нас лепестками роз.
А еще через два года, после всех проверок и заверенний врачей, что со здоровьем все нормально ,Майка подарила мне Юльку.
Моя мать без ума от невестки ,научившейся готовить отменные борщи и голубцы, обожает внучек и читает малышкам русские сказки. А моего отца , в нашем доме,всегда ждут пару бутылок хорошего аргентинского вина, а в ответ, он угощает нашу пчелку, самогоном на апельсиновых корках собственного приготовления , от рюмочки которого. она никогда не откажется. Ни я, ни родители, никогда не поднимали вопрос об отце умницы Анат, и Майка это очень ценит.
В порыве страсти, меня также называют Монстриком и от ревности грозятся завязать моей секретарше испанский галстук.
- О чем задумался " un amigo mío " ? (* мой друг *)(исп.) - спросила меня Майка, на секунду оторвавшись от меня и заглянув в мои глаза.

- О кувалде милая , есть такой инструмент, и о поступках которые нужно еще совершить . Шучу, шучу.- засмеялся я , натолкнувшись на ее недоуменный взгляд. - Все мысли только о куске свежего "асадо"приготовленного тобою, - и легко щипнул свою пчелу за то место, откуда растет жало, затем улыбнулся и небольшая струйка слюны потекла из уголка рта...

5 июля 2013 года

Публикую с разрешения автора - капитана 1 ранга запаса Афонина А.А.


Земляки


Курсант первого курса «Поповки», впрочем, как и остальных «систем», представлял собой довольно жалкое зрелище:
-во-первых, слегка лысоват
-во-вторых, немного трусоват
-в-третьих, постоянно зажат и чем-то напуган.
Это, что касается внутреннего мира курсантика. Дополнением же сему образу служил внешний вид вчерашнего маменькиного сынка, посвятившего себя будущей суровой морской службе. Итак...
Ботинки - «прогары» (корабельная обувь матросов), весом под шестьсот граммов каждый; форменка «фланелька», похожая на старинный русский зипун; флотские брюки, напоминающие казацкие шаровары. Тельняшка, застиранная до дыр. Если сверху ещё нахлобучить бескозырку, которая норовила сползти на уши, то перед вами полный законченный портрет будущего героя-подводника или бравого надводника (кому как повезет в будущем). Представили! А кое-кто и вспомнил себя любимого. Недаром, первый курс назывался «Без вины виноватые». Как же такое «чудо» получалось из вчерашнего школьника? А вот так.
Как у хорошей хозяйки, ни одна тряпочка не выбрасывается, так и у наших отцов-командиров-интендантов, все изношенные старшими товарищами предметы формы одежды уходили на реставрацию в мастерскую. Далее по наследству передавались первокурсникам. На «фланельках» зияли заплаты, похожие на бухгалтерские нарукавники. У флотских брюк (на самой, извините, заднице) появлялась огромная заплатка. В «народе» её называли телевизором. В итоге получался первокурсник «для внутреннего пользования», то есть вышеописанная модель применялась только в стенах «системы». В город-то мы выходили одетые «с иголочки», поэтому наши знакомые девушки не видели никогда подобного убожества.
Офицеры и преподаватели, которые имели с нами дело ежедневно, на наши позорные «регалии» не сильно внимание обращали, главное для них было - качество наших знаний. Другое дело высший командный состав училища...
Для нас адмиралы: начальник и его заместитель были «небожителями», видели мы их только на парадах, да из окон аудиторий, когда они в тиши от курсантской суеты обходили свои владения. Естественно, глядя на нас с трибуны, во время прохождения воспитанников торжественным маршем, они и понятия-то не имели о заплатках и «телевизорах». Тем не менее, одному из них (заместителю), пришлось воочию познакомиться с творением училищной швейной мастерской, а «моделями» при этом выступили два «салаги»-первокурсника: ваш покорный слуга и друг его курсант Довбыш Володька.
Учебные классы и специализированные лаборатории училища были разбросаны по многим корпусам, переходы между которыми занимали достаточно много времени. А ежели курсант задерживался на перемене..., а вышеназванный первокурсник мог ещё и потеряться в этих коридорах и переходах. Короче говоря, чтобы не опоздать на очередную лекцию, надо было затратить немало физической энергии. Как правило, курсанты избегали переходов, а тем более перебежек через, так называемый, «адмиральский коридор», в котором располагались кабинеты «небожителей». Как назло, два выше упомянутых товарища, задержались в одной из аудиторий (конечно же, я уже не помню по какой причине), и для сокращения времени «перехода», вынуждены были перебежкой миновать этот чёртов «адмиральский коридор». Да, не тут-то было.
Прямо перед носом бегущих друзей открылась массивная дубовая дверь, и путь «торопыгам» перекрыла солидная, статная, высоченная фигура контр-адмирала Токаря - заместителя начальника училища. Недаром я начал с того, что первокурсники были, не столько лысоваты, сколько туповаты и тормознуты. Случись эта встреча на втором и далее курсах, друзья и не подумали бы останавливаться на крик даже САМОГО ГЛАВКОМА! А тут, два «салажонка» остановились, как вкопанные.
Адмирал:
-Стоять...!
Мы:
-Ееесть, стоять!
Адмирал:
-Кто такие? Какая рота?
-Одиннадцатая Буки рота, Курсант Афонин, Курсант Довбыш.
-Сдать военные билеты!

Что делать? Потянулись в рукав. Документы обычно носили в рукаве, чтобы не потерять. Карманы же в наших «телевизионных» брюках напрочь отсутствовали по причине старости оных. Дрожащими руками протянули драгоценные документы в лапы, как нам тогда показалось настоящему «инквизитору». Ведь без «военников» - прощай увольнения, здравствуй внеочередные наряды и т.п.
Адмирал спрятал мой документ в карман, надел очки и начал изучать Володькин.
Адмирал:
- Таак, с Полтавы, говоришь!
Володька:
- Так точно! Тщщ адмирал!
- На какой улице живешь, сынок?
Забрезжила небольшая надежда на благополучный исход этой неожиданной встречи «Сынок...». Как-то по домашнему прозвучало.
- На Красноармейской, тщщ адмирал.
- А дом какой?
- Двадцать пятый! Квартира номер Х.
- И Марию Сергеевну из квартиры номер У знаешь?
- Так точно, тщщ адмирал!
ЗЕМЛЯКИ... Эта дама оказалась сестрой нашего «инквизитора». Теперь надо было воспользоваться представившейся ситуацией и попытаться вернуть военные билеты. Надо знать Вовку! С быстротой молнии он вник в новые обстоятельства нашей пикантной ситуации и быстро-быстро начал рассказывать о прелестном родном городе Полтаве, о доброте душевной Марии Сергеевны и т.д. и т.п. Наш «небожитель» чуть не прослезился и протянул Вовкин военный билет законному хозяину. А я? Мой-то в кармане у адмирала.
Я, жалобно...
- Тщщ адмирал, а я из Кронштадта...
Не буду врать, ни я ни Володя не вспомнили через тридцать пять лет, что сказал на это жалобный стон курсанта Афонина Токарь, да только билет он и мне вернул. Тут бы и сказке конец, да только выполнив команду «кругом», повернулись мы к адмиралу своими «телевизорами» передом!
- Это, что за х/йня такая у вас на жопе?
- Заплатки, тщщ адмирал.
- Что б я этого позора больше не видел!
Мы-то, горемычные, что можем сделать? Что дали - в том Родину и защищаем...Нам прикажут - мы и шинель в трусы заправить сможем.
В общем, на благо двум салажатам пошла эта встреча с заслуженным человеком. Кому уж он там приказал, да только на следующий день выдали нам с Володей почти новенькие штаны без «телевизора». А своей упорной учебой довели мы их до состояния полной негодности и торжественно сдали в швейную мастерскую на реставрацию на благо новым поколениям «Поповцев».

История не моя, публикую с разрешения автора (с) Сергей Aglalex

Парко-хозяйственный день

Парко-хозяйственный день в любой воинской части всегда день спокойный и не напряжный. Солдаты последнего призыва шустро наводят блеск в расположениях и на прилегающих территориях и рады, что им не надо подтягивать строевую подготовку или бегать полосу препятствий в противогазах. Старослужащие по давно заведенному порядку завалились спать на самых дальних кроватях, а дежурные офицеры занялись одним им понятными делами в канцеляриях.

До обеда вся часть уже должна была блестеть и благоухать, а после обеда ее обороноспособность будет поддерживаться только караулом и кухонным нарядом.

Я лежал на своей кровати, положив обутые ноги на подвернутый матрас. Срок службы подходил к концу и каких-либо обязательств по отношению к казарменным делам я не испытывал, да и деды негласно приняли меня в сословие «неположняков», несмотря на то, что прослужил я на один год меньше всех по причине полученного до армии высшего образования.

Весеннее солнышко приятно освещало молодую листву за окном, а теплый ветерок проветривал стойкий запах портянок, который всю зиму обитал в казарме.

В полудреме я заметил, как на кровать рядом с моей лег дежурный по роте сержант Серега Мутняков, которого все мы, естественно, называли Мутным. В его дежурство дневальным перепала ожидаемая помощь в виде целой роты, а потому он мог спокойно подремать пару часиков. Мутный не стал озадачивать себя подворачиванием матраса, а просто свесил ноги. Я закрыл глаза и, наверное, уснул.

Разбудила меня тень дневального. Молодой боец, фамилии которого я еще не запомнил стоял над кроватью дежурного в нерешительности — будить или ну его нафиг? Наконец, смелость взяла верх и он осторожно тронул за плечо своего спящего командира.

- Товарищ сержант, просыпайтесь...

- М-м-м-м... - сказал Мутный

- Товарищ сержант, тут кое-что случилось...

- М-м-м-м?

- Сикорский пропал... Пошел в подвал ведро взять и пропал. Я узнавал в автороте, так их дневальный видел как он курил у подъезда, а его разведосы к себе затянули...

- М-м-м-м!

- Ну товарищ сержант!

- Пилипенко, - вдруг совершенно отчетливо произнес Серега. - Если ты сейчас не отстанешь, возьму свой штык-нож и противоестественно им воспользуюсь.

- Но Сикорский!

- Что Сикорский?

- Ну это... Разведосы его к себе утянули казарму мыть...

- Что!? Что ж ты сразу не сказал?

- Да я...

- Что, да я? Кто остался за главного пока я сплю? Ты. Кто личный состав потерял? Ты.

- Но я...

- Марш на тумбочку! И будешь до самой смены наряда там стоять!

- Есть! - Пилипенко, обрадованный, что так просто отделался, растворился в воздухе.
Мутный сел на кровати, обхватив голову. Да, задача предстояла нелегкая и до сих пор никем по-сути нерешенная.

Проблема была действительно острая. Разные подразделения мотострелковой бригады располагались на разных этажах большой и длинной пятиэтажной казармы. На первом обосновалась разведрота, на втором наша третья рота учебного батальона, а над нами жили рули. Выше — еще две роты нашего бата.

Так уж повелось, что разведчики, возомнившие себя крутыми спецназерами, вдруг осознали, что не пристало им мыть свою казарму, натирать до блеска латунные краны в душевой и отскрябывать засохшие какашки в туалете. Выход они нашли самый простой. Утром, когда бойцы подразделений живущих над ними одним живым потоком выбегали на зарядку, разведчики выдергивали пару-тройку солдатиков и угрозами оскопления и расправы над всеми родствениками застявляли делать уборку. Надо ли говорить, что молодые бойцы спускались теперь вниз только в сопровождении сержантов, а некоторые даже бросили курить, так как путь в курилку лежал мимо логова разведки.

Мутный ушел в каптерку на военный совет. Там, за стеллажами с зимней формой, на стратегическом запасе матрасов спали особо важные персоны. Через пару минут оттуда раздался крик.


- Дневальный! Слонов в каптерку! Время пять секунд!

Вокруг раздался дробный топот, Казалось пустая казарма вдруг ожила и тут же затихла, как только все нужные люди пришли на зов. Спать уже не было никакого смысла и я сел на кровати с тревогой и интересом ожидая продолжения.

Движение началось внезапно. Из открывшейся двери целеустремленно вывалилась группа возмездия. Видать у многих накопились обиды к разведосам, а тут такой повод, да еще ПХД и офицеров в части почти нет. Проходя мимо меня, один из дедов, каптерщик второй роты Вова, ткнул в меня пальцем.

- Пойдешь с нами.

Спорить было бесполезно, да и я сам потом не простил бы себе неучастия в таком историческом крестовом походе. Правда вместо гроба Господня мы искали нашего дневального, но общий эмоциональный настрой был наверняка таким же как и тысячу лет назад.

Пойти в разведку — это спуститься на один этаж. Двойная дверь, обитая деревом, такая же как и у нас в роте. Серега, как идейный вдохновитель встал первым и вежливо постучал.
Наверное, дневальный у разведки был новеньким. Он не спросил: «кто там?», не закричал «дежурный по роте, на выход!», а сразу отодвинул засов. Мутный резко дернул за ручку и бросил свою ногу в проем. От такого удара в живот дневальный отлетел к противоположной стене и медленно по ней сполз, хватая ртом воздух. За эти пару секунд вся наша армия проникла в стан врага.

Надо сказать, разведчиков не зря учат много и старательно. Выучка у них действительно была на высоте. Не успели мы рассмотреть казарму, как на нашем пути вырос заслон из решительных и накачанных тел.

Старшим у разведосов был старший сержант, кабардинец Аслан. Он не стал сразу же отбивать вторжение, потому как оценил нашу численность как соответствующую, а настрой как самый воинственный.

- Чтё нада, казлы? - Разедчики за его спиной стали передавать друг-другу дужки от кроватей.

- Бойца нам верните... - Нагло сказал Мутный и вытащил из карманов руки. В каждой было зажато по кастету. Наши деды и слоны тоже неслышно вооружились.

- Слышь, ты ваще ахренель!? Какого бойца!? А ну пощли отсюда, уроды, пока мы вас не поубивали тут!

- Рот закрой, чурка! - вступил в спор каптерщик Вова. - Твои бараны утащили нашего воина, если вы его нам сейчас не отдадите, мы тут все разнесем и вам всем навешаем!
Разведчики за Асланом зашумели. Так смело с ними еще никто не разговаривал. Их молодая, бурная кровь требовала возмездия. В оперативном тылу разведчиков стал образовываться запас табуреток. Еще чуть чуть и кровавой битвы не избежать.

Внезапно задние ряды замолчали и шепотом разнеслось.

- Атас! Паленый!

С этими словами разведчики образовали живой коридор по которому потирая заспанные глаза и поправляя значок дежурного по части прошел зампотех разведроты капитан Паленый.

Это был конец. Мало того, что дежурным по части был офицер из разведки, так еще судя по его виду и запаху от него, он выпил не меньше полбутылки. А общаться с пьяным офицером разведки в присутствии почти взвода его бойцов занятие не самое приятное. А уж требовать от него что-либо, вообще бесперспективное. Надо признать, что его появление внесло смятение в некоторых наших слонов. Но деды не дрогнули.

Паленый наконец пришел в себя, увидел нас. Оглянулся на своих. Выпрямился и спросил строгим командирским голосом.

- Что здесь происходит?

- Товарищ капитан, - интеллигентно начал Сергей. - Ваши бойцы украли нашего солдата чтобы отмывать свое гавно. Мы пришли за ним и встретили непонимание со стороны ваших подчиненных. Очень надеемся, что вы поспособствуете мирному разрешению этого конфликта.

Эта речь произвела впечатление на всех. Никто из наших даже не догадывался, что Мутный может так витиевато изъясняться. Разведосы то же опешили таким быстрым переходом на дипломатический стиль. Дежурный по части, как и положено офицеру оправился быстро.

- Ты какого черта, солдат, так со мной разговариваешь!? Ты совсем охамел, военный!? Сбежались как крысы на гавно! - Тут кто-то из наших заржал в голос, другие захихикали более сдержанно. Разведчики юмора либо не поняли, либо решили не осрамлять командира. - А ну пошли отсюда на хрен! Я скажу вашему командиру, чтобы он занялся вашим воспитанием!

- Нет, капитан. - Тихо и жестко произнес Серега. - Верни бойца.

- Ты-ы-ы! Да я тебя-а-а! - капитан полез в кобуру за пистолетом.

- Товарищ капитан, - заговорил Мутный, пока дежурный по части пытался справиться с застежкой. - Вы не правы, а мы правы. Вы можете меня застрелить, но подумайте что потом будет с вами, стоит ли солдат первогодок таких жертв?

Капитан перестал теребить хлястик и повернулся к Мутному. Секунд пять они переглядывались.

- Аслан!

- Я-а-а... - Протянул кабардос.

- Это правда, о чем он говорит?

- Ну-у-у... Вы же...

- Хватит мычать! Привести бойца!

Аслан кивнул, один из разведосов сорвался с места и исчез в туалете. Через мгновение он появился ведя перед собой Сикорского. Дневальный как во сне прошел мимо нас и скрылся за дверью. Я успел заметить заплывший глаз и синяк на скуле.

- Спасибо, товарищ капитан. Приятно иметь с вами дело.

Наш отряд как-то сам собой растворился. Последним из расположения разведроты вышел Мутный и тут же закурил прямо на лестнице, что было строжайше запрещено самим командиром части.

До самого вечера больше ничего интересного не случилось. Сикорского отправили с глаз долой в каптерку, помогать принимать чистое белье. В наряды его не ставили еще с неделю. А после ужина мы всей ротой наблюдали, как из расположения разведчиков в направлении стадиона выбежала вереница бойцов в касках, противогазах и бронежилетах. Вернулись они под утро еле волоча ноги. И с тех пор больше ни одного бойца никто не терял.

Прогары

Хрясь!!! Со злостью натянутый шнурок на кроссовках лопнул. Всегда так, когда торопишься. Быстро связав порванный шнурок простым морским узлом, с легким матерком, зашнуровал и помчался по срочным делам.
Осень 1972 года.
-Шнуууркии! - весело пронеслось вслед нам над сборным пунктом г. Ставрополя.
- Сапоги!- коротко и без злости ответили мы, и бодро промаршировали в направлении вокзала.
Нас, будущих моряков ВМФ СССР, ждал город-герой Севастополь.
С трудом застегивались пуговицы на негнущейся матросской робе. Не хотел влезать в петли брюк черный, блестящий флотский ремень. А вот, и шнурки. Длинные, кожаные, они просто не желали быть вдетыми в новые ботинки под романтическим именем «Гады». Да, такие не порвутся!
Туго зашнурованные ботинки, плотно облегали ноги, и было даже как бы комфортно. Но, уже вечером, во время вечерней прогулки, я вспомнил книгу о Бухенвальде, где узников заставляли разнашивать обувь для солдат Великого Рейха. Ноги горели, словно их опустили в кипяток.
Мероприятие с красивым названием «Вечерняя прогулка», меня разочаровало. Кто ж знал, что это получасовая маршировка по плацу. Каждый вечер. Всем учебным отрядом. И негласное состязание, кто кого перетопает, и громче проорет песню. Мы вбивали резиновые подошвы в окаменевший, расчерченный квадратами асфальт плаца, словно пытаясь оставить на нем свой след на память о пребывании в учебном отряде им. Октябрьского. Но на «Аллее любви» следов не оставалось, хотя отмаршировали на ней сотни тысяч ног. Топот стоял страшный, а модная в те времена песня «Прощай девчонка...., матрос вернется, ты только жди», заглушала все остальные. Со временем мы научились топать, изображая паровоз. Чтобы позлить старшин смен. Злили... . Прогулка продлевалась на 15-20 минут. Шнурки затягивались на совесть. Не дай Бог развяжется во время строевых.
Во время ненастья шнурки намокали, и становились скользкими, как черви. А с наступлением зимы я и вовсе разлюбил их. Если после строевых от шинели шел пар, то расшнуровать шнурки на «Гадах» замерзшими пальцами, было сродни развязыванию пятимиллиметровой проволоки. Они застывали, как сталь. Резиновая подошва становилась все тоньше. Кому «посчастливилось» попасть на Севастопольскую губу, ходили практически босиком. Там строевые интенсивней и оригинальней. И чувствовалось, что выданные на год, ботинки не доживут своего срока.
Но вот, и корабль!
И... . О, радость! Нам в первый же день их поменяли на обувь другого фасона. Под названием «Прогары». С резинками по бокам на подъеме, кожаной подошвой, более легкие, они были для нас сродни модельной обуви. Легко обуваемые, еще легче снимаемые, словно созданные для бега по палубе и трапам, во время боевых тревог. Те, с кожаными шнурками, оставляли черные полосы на чистейшей деревянной палубе крейсера и, наверное, на сердце у боцмана. И дошли мы в «Гадах» только до баталерки.
Некоторые моряки, для облегченного влетания с койки в «Прогары», делали разрезы на подъеме. Но это было чревато. При беготне по тревогам, разрезанные «Прогары» имели свойство соскакивать с ног, и в боевой пост любители модерна прибегали в одном прогаре, а то и вовсе босиком. И по отбою тревоги, медленно возвращались в свой кубрик, попутно спрашивая дневальных, не находились ли в их кубриках «Прогары».
А, уж если случайный кросс на берегу... .
Иным «Прогары» нравились больше, чем «Хромачи». Да и с клешами они смотрелись солидней. Один приятель умудрился сыграть ДМБ в прогарах, поменявшись с молодым на новые «Хромачи». А в «Гадах» несли вахты ребята из БЧ-5. На случайно оказавшемся масле или мазуте на пайолах, в «Прогарах» с кожаной подошвой, легко можно было кататься, как по льду, с вытекающими травматическими последствиями.
Привыкши к такой обувке за годы службы, долго искал на гражданке такие же. Попадались похожие, но все не то. А со временем и вовсе привык к гражданской обуви. А вот в памяти...
В памяти те первые. С кожаными шнурками. А это ребята даже не берцы. Гораздо страшнее.
Особенно зимой.

Крейсер «Мурманск». 72-75г.г.