Командный голос

Вообще слабо помню, чего рассказывал, чего нет... Да ладно.
Мама как-то попросила отвезти её с кошкой на дачу.
А надо сказать, что кошка у нас домоседка сумасшедшая. Девушка семнадцати лет. Она не то что на дачу, а даже в мыслях ничего такого себе. И вообще нервничает, когда шухер какой-то. Когда руками трогают за голое тело и вообще.
Но мама попросила - это святое.
Ага, а кошка - это девушка та еще..
Я как-то, помню, в зоомагаз пришел просить таблетки от сексмаразма для неё. Не для мамы, для кошки, конечно. Достала просто своими этими...
Пришёл, прошу.
Вредная Девушка посмотрела на меня аптекарскими глазами и спросила:
- Сколько лет?
- Тридцать восемь, - почему-то соврал я.
- Хм... - сказала Вредная Девушка, - а кошке?
- Семнадцать, - честно признался я.
У девушки полезли из глазных впадин белки, она открыла рот и впала в кому.
- У нас хорошие условия - почему-то смутился я , - мы её кормим этой... всякой.. (чем мы её кормим, я еще не придумал и окончательно покраснел).
...- Вы знаете, - сказала Вредная Девочка, - до такого возраста вообще редкая кошка доживает... а вы её еще и контрасексом хотите...
- Хотим, - скромно ковырял в прилавке пальцем я, - достала, су... существо её ненасытное. Спать хочется. Дайте?
Девушка достала какой-то пиписочный пузырек.
- Дайте два! - сразу попросил я.
Девушка снова округлила глаза и открыла рот.
- Дайте! - настоял я.
Если вы думаете, что я люблю издеваться над животными, то вы просто не знаете мою кошку.
Это просто какая-то заводная пися.
Строго, как по часам, раз в месяц. И похрену семнадцать ей лет или три. Мужчина вы или ножка стула. Это тяжело.
А чего это мы отвлеклись?
Я же про поездку.
Назначил час вылета на 4-30. Иначе труба с пробками.
Мама подготовилась, конечно. « То» ей там понадобится, «сё»... в результате спускался к машине четыре раза... вещи таскал.
А кошку мы подло заманили в контейнер рассыпанным корнем валерьянки. Иначе бы она не пошла, она вообще с придурью, и царапается неприятно, когда подвох чует. А чует она его везде.
Короче, вещи загрузил, последней - кошку на заднее сиденье.
Маме говорю:
- Будет орать, ни в коем разе! Не суй к клетке руки! Порвет! Это понятно!?!
А тишина такая во дворе была. Темно. Детишки какие-то на лавочках шепчутся-целуются.
Лепота.
Мама пришла не одна. Она пришла со своим ридикюлем-сумочкой, и, конечно, поставила его на заднее сиденье рядом с клеткой.
Из клетки, разумеется, сразу высунулись жадные волосатые руки с когтями и притянули ридикюль к себе.
Всё это сопровождалось утробным «уууооооооо», как будто голодный вурдалак наконец настиг розовую жертву за пузико.
Я тихо сидел за рулем.
Мама резво вцепилась в сумочку с другой стороны и хищно закричала.
Кошка оживилась, почувствовав пищевую конкуренцию, и, заорав громче, потянула к себе.
Машина начала раскачиваться.
- Сука, отдай! - заорала моя интеллигентная мама
- ОООООхуууунехочешь?!!!! - тянула к себе кошка.
- Отдай, там деньги!!!
Пионеры со скамеек начали разбегаться.
Машина качалась, озаряя своим плавающим светом тревожные перспективы.
- Отдай ей сумку! - не выдержал я, - Отдай! Оно же животное!
- Не отдам! - оскалилась мама, - там важное!
Они вошли в какой-то сатанинский такт. Меня начало укачивать. В машине что-то заскрипело.
- Отдай! - взвывал к разуму я, - пока ты её тянешь, оно ей нужно, отдай!
- ЫЫЫЫЫ! - хрипела в ответ мама, упираясь ногами в машину.
Я понял, что сейчас нам вызовут скорую.
- ОТСТАВИТЬ! РАЗОЙТИСЬ, БАБЫ! - заорал я первое пришедшее на ум, вылез и от души хлопнул дверью.
Странно. Это подействовало.
Кошка спрятала свои волосатые руки внутри и сделал лицо: «да я вообще сидела, вылизывала отверстие»
Мама сказала: «да пусть, там вообще нет ничего», - и отпустила сумку.
И все стихло. Ночная тишина испуганно высунулась из крон деревьев.
Пионеры показали из-за угла дома свои бледные лица...
И мы, наконец, поехали.
Кошка, конечно, орала, когда какая-то едрическая сила начинала раскачивать машину на ускорениях и торможении. И мама, конечно, позабыв былые обиды, тянулась к ней руками...
Но я орал: ОТСТАВИТЬ!
И это срабатывало.
Так мне в очередной раз помог командный голос.

Медведь.

Помню на севере служил, мичман мне один прохиндеестый рассказывал..
Звероферма недалеко от военного городка была раньше, большая и богатая. И вечно мусор продовольственный рядом валялся. Огрызки рыб, шехуя всякая, не знаю еще что, не уточнял.
Так вот по заверениям мичмана, медведи в наших краях вид имели совершенно наетый, и ходили по округе с толстыми лицами, не соблюдая правил дорожного движения.
И вот в один незамечательный день ехал этот мичман на любимом жигуленке, в часть возвращался.
На пригорок въехал, а внизу - биомать! - миша по дороге топает. Наглый такой, толстожопый.
А так как мичман незаслуженно считал себя заслуженным юмористом СССР, внезапно решил он пошутить. Заглушился и на нейтралке под горку, чуть притормаживая и радостно хихикая.
А потапыч такого западла не ожидал конечно. Топал себе осоловело, рыбьи потроха переваривал, может даже песенку насвистывал, не знаю.
А тут заслуженный юморист.
И сзади так легонечко его - бац! под зад.
Да каждый бы обделался. Но михалыч вообще постарался. Кормежка же хорошая была.
До лобового стекла достало.
Вот. А потом развернулся ревя и лапой капот - херак! и вмял..
Мичман сначала испугался солидарно с медведем, а потом решил что уже достаточно пошутил - ключ на старт.. а фигвам.. медведь в технике разбирался, знал куда бить..
Ну и понял мичман, что умирать сейчас будет, и еще раз испугался.
А медведь джентльменом оказался. Поорал для порядка, что мол невместно так себя вести в цивилизованном обществе, и ушел. Даже доставать мичмана не стал, учуял видимо, что тот уже два раза испугался.
А мичмана потом на тросе приволокли.
И шутить с тех пор он перестал.

Китайский адмирал

Осень 1983 года. Усть-Двинск. В «высоких верхах» возникло желание спихнуть китайцам несколько залежавшихся в консервации подлодок типа «Виски». И покупающий китайский адмирал высказал желание осмотреть, так сказать, «товар лицом ». Ну, тут и началось...
В базе из ходовых «Виски» оказалась только наша субмарина, и был жёсткий приказ: в четверо суток в наилучшем виде подготовить ПЛ к визиту китайского адмирала. Что творилось за эти дни, до сих пор спокойно вспоминать не могу! На пирс привезли и выставили несколько бочек краски. Перекрашивалось всё, что можно перекрасить! Работали почти круглосуточно, в отсеках стоял стойкий этинолевый туман, вытяжные и приточные вентиляторы не справлялись с вентилированием. Под корабельную трансляцию «укуренные кистепёрые»* во время покраски горланили песняка, включая (не работающих, но, подпевающих), тараканов с крысами.
В общей суматохе случались и накладки:
- в пятом отсеке мотористы так увлеклись работой, что закрасили себе пути к отступлению, а уходить из отсека пришлось по вовремя высохшим дизелям;
- в трюме шестого митчелист себя закрасил в боевом посту и категорически отказывался уходить со своего поста (учитывая, что в районе его заведования хранилась часть продуктов «провизионки», он мог там протянуть на «полную автономность);
- покрашенный вместо обычного «кузбасслака» эмалью «МЛ» верхний корпус произвёл неожиданный фурор на местных чаек с бакланами. Давно не видевшие таких идеально блестящих поверхностей, они стремились «расписаться» по несколько раз в день. Рулевым пришлось всю эту «хохлому» смывать и вернуться к традиционному колеру. Удовлетворённые и успокоенные чайки вновь стали гоняться за яхтами и яхтсменами.
Несмотря на эту круговерть, подлодка была подготовлена на «все сто»: отсеки сверкают свежей краской, все блестящие железки надраены и отполированы до рези в глазах. Подвесные койки застелены невиданными белыми одеялами из верблюжьей шерсти!
И вот, кульминация: за час до приезда нас выгнали с ПЛ, дабы своим расхристанно-весёлым видом мы не напугали китайского адмирала. После такого аврала и жары в отсеках нас всех на холодном осеннем ветру быстро «пробрало», и все очень нехорошо стали отзываться о непунктуальности этого функционера китайского.
Но апогей негодования наступил, когда от очевидца узнали, как адмирал «смотрел ПЛ»!:
Подъехав к самому пирсу на представительском авто, он ткнув пальцем в нашу субмарину спросил:
- Продают такие же? - И получив утвердительный ответ, хлопнув дверью авто, укатил восвояси. Ему же на этих ПЛ не ходить, так и зачем ещё по ней лазить, время и силы терять, да ещё при его комплекции он в рубочный люк и не влез бы...
Спустя ещё долгое время при передвижении строем в нашем экипаже была традиция: во время марша запевала (при отсутствии рядом офицеров) подавал клич:
- «Выразим китайскому адмиралу наше всеобщее презрение!!!» - и все громко под чёткий строевой шаг орали дружно:
- Ууу, ССЦУУУКАА!!!

Прим. «кистепёрые» - боцманское ласкательное обращение к матросам с кисточками (в основном кисти держат в руках, но при постепенном втягивании в «процесс» - кисти наличествуют во всех конечностях).

И талант этот сохраняется, несмотря на то, что государство под названием СССР приказало долго жить почти 20 лет назад. Этот талант — не верить сказанному открытым текстом и умение читать между строк. Каждый советский человек — просто прирождённый аналитик стратегической разведки, причём свойство это, в полном соответствии с учением Ламарка и Т.Д. Лысенко, передаётся потомству.
Мне как-то очень давно один мужичок из отставников любопытную историю рассказал по этому поводу.
Как известно, письма солдат-срочников домой читают не только адресаты, но и военная цензура. И даже не в силу жутко тоталитарного характера Советской власти, а по чисто прагматическим причинам: как бы случайно салабон, который ещё мал, глуп и не видал больших за... катов Солнца, не выболтал что-то такое, о чём широкой публике знать не положено. Нет, не о дедовщине или о ворующем прапорщике, не о пропойце-замполите и даже не о горячей дружбе славянских и среднеазиатских военнослужащих, об этом хотя в «Правде» не пишут, но все и так знают, а о новой военной технике, например.
И вот как-то, году эдак в 1975, читает военный контрразведчик капитан Овцефуев из некоего расположенного довольно далеко от Дальнего Востока военного округа письмецо от ефрейтора Василия Пупкина к его двоюродному брату Николаю Бутылкину и медленно уподобляется по форме и содержанию половому члену.
«А ещё Коляныч, — пишет Василий, — тебе этой осенью в армию идти. Старайся пробиться на флот. Кизди, что всю жизнь о море мечтаешь, фуё-моё, ля-ля-тополя, но пробивайся. Понятно, что там три года служат, но дело в другом.
В Сухопутных Силах законопатить на китайскую границу могут. А у нас скоро намечается война с узкоглазыми».
И сильно любопытно становится товарищу Овцефуеву: вот он, капитан комитета государственной безопасности СССР (а военная контрразведка — это третье главное управление именно КГБ, а не Министерства Обороны) о намечающейся ядерной войне с одной из великих держав — ни сном, ни духом, а ефрейтор с вещевого склада мотострелкового полка полностью осведомлён.
Письмецо, конечно, перехватили, чтобы не поставить на уши слухами о приближающейся большой войне захолустный уральский городок с миллионным населением и гигантскими заводами. Поскольку там и без этого в продмагах шаром покати, а если местные суровые бабки, прослышав о войне, совершат стратегические закупки крупы, соли и спичек, то показатели товарного обеспечения выйдут за пределы множества действительных чисел. Ну, и стали разбираться в природе источников разведывательной информации, на основании которой тов. Пупкин сделал вывод о грядущем Большом Жёлтом Киздеце.
«Я чё, — заявил ефрейтор, вызванный на беседу, — это не я придумал, все солдаты об этом говорят». Час от часу не легче: целая часть, не имеющая никакого отношения к центральному аппарату ГРУ, делает такие далеко идущие прогнозы...
В общем, после проведения некоторых следственных действий, был вычислен источник информации. Им оказался изгнанный за аморалку студент одного из гуманитарных факультетов МГУ, залетевший по случаю отчисления из вуза в армию. Припёртый к стене показаниями сослуживцев, он не только признал свою вину в распространении ложных слухов, но и продемонстрировал логическую цепочку, которая привела его к выводам о скорой войне с маоистской КНР.
Дело в том, что незадолго до этого в Новороссийске вступил в строй завод по производству «Пепси-колы» из американского концентрата. По какой-то непонятной причине военторг военного округа, где служил студент, получил её в совершенно несообразных количествах, так, что она стала продаваться не только в магазинах военного городка офицерам и прапорщикам, но и в солдатском «чепке».
Студент воспринял это — и вполне правильно, поскольку разрядка была в разгаре — как признак потепления отношений между СССР и США. Но тому, что по этому поводу говорили на политзанятиях — о плодах миролюбивой политики руководства страны и лично тов. Брежнева — верить не стал и попытался дать собственную трактовку этому потеплению.
И пришёл к выводу, что, поскольку Китай стал шибко бурым, как дух, никогда не видевший живого деда, и катит баллон и на наших, и на американцев, руководители обеих сверхдержав решили научить узкоглазых Родину любить.
От ядерного варианта СССР отказался, ибо ветром все гамма-лучи к нам же и занесёт, поэтому решили воевать по-старому. Но у Штатов нет сухопутной границы с КНР. А морем перебросить достаточные силы не получится: студент, зная, что население Китая где-то миллиард рыл, оценил численность личного состава НОАК в мирное время эдак миллионов в 50-75.
Так что, основную тяжесть войны против Китая должен был взять на себя СССР, а американцы в случае чего, отбомбились бы по нему конвенциональным или химическим оружием.
Я не знаю, что потом было этому гениальному аналитику. Но толкования причин недавнего падения ЖЖ в разных уютных журнальчиках вызывают мысли о том, что даже если он и умер, подавившись баклажанной икрой уже после увольнения в запас, дело его живёт.

О пользе прикладного альпинизма или клим-клям

Заканчивалась летняя сессия. Накопившаяся усталость не давала сосредоточиться на последней экзаменационной дисциплине - основах теплотехники. За этим рубежом, защищенным бескомпромиссностью кафедральных преподавателей, святое - отпуск, родительский дом и бесшабашные денечки летнего времяпровождения. Отпускные настроения, сдобренные прошлогодними воспоминаниями, не особенно способствовали освоению законов термодинамики. Тепла хотелось реального, живого. Помутненное сознание назойливо рисовало заманчивые картинки южных пляжей и моря, шипящей волной ласкающего стройные ножки шоколадных нимфеток. Гормоны играли. Энтропия повышалась. Хотелось на практике познавать закономерности передачи тепла от одного жаждущего тела к другому.
Не мудрено, что слабонервным мечтателям в той обстановке забрезжил призрак «академии» - грустного периода курсантской жизни, когда вместо законного отпуска неудачникам приходилось готовиться к пересдаче заваленного экзамена, занимаясь при этом еще и обычными для училища хозяйственными делами. Последнее по злой расчетливости командиров всегда имело приоритет над первым. Не желая с конспектом за пазухой махать поллета метлой, истомленный науками коллективный разум второго взвода решил «брать» кафедру и «светить» билеты.
По замыслу операции, планируемой по всем канонам военной науки, нужно проникнуть в кабинет, где по агентурным данным хранился конверт с экзаменационными билетами и переписать их последовательность, которая при удачном стечении обстоятельств могла стать ключом к успешной сдаче экзамена.
Реализация замысла осложнялась расположением кафедры и учебного корпуса, сдаваемого под охрану дежурному взводу. Массивные решетки на окнах первого этажа и опечатанные входные двери, выходящие на окна дежурного по училищу, надежно защищали расположенный на втором этаже кабинет преподавательской от возможных посягательств любопытных курсантов. Нужен был способ проникновения в заветное помещение. И он был найден на обязательных в ту пору посиделках по просмотру программы «Время». Когда крупные планы комбайнов, наезжающих на колосья пшеницы, сменились международными новостями, на экране телевизора появился сюжет, в котором косоглазые «комсомольцы» с помощью длинного шеста доставляли товарища на развалины древней стены. «Для кого-то Великая китайская стена - это восьмое чудо света, - комментировал диктор, - а для китайских хунвейбинов - это всего лишь препятствие, полигон, на котором можно демонстрировать свои диверсионные возможности».
«Эврика! - вскочил Олег Ф., бессменный рулевой ротной шлюпочной команды, - кафедру так же будем брать!»
Потеряв интерес к новостям, класс с энтузиазмом принялся обсуждать детали проникновения в кабинет ТОТа через тыловое окно второго этажа. Аргументация скептиков в расчет не принималась.
Вообще-то способов и приемов облегчения экзаменационных процедур было много, годами они оттачивались и передавались от одного поколения курсантов к другому. К каждой кафедре, преподавателю нужен был индивидуальный подход. Методы имелись даже там, где использование традиционных форм исключалось из-за секретности. Впрочем и науками такие предметы могли называться только в командных училищах. Боевые средства флота, оружие массового поражения - разве можно будущим механикам серьезно воспринимать разделы, где требовалась исключительно зубрежка, где в одном ряду с поражающими факторами ядерного взрыва лежит банальный минный сахар и... «в минном деле как нигде, все загвоздка в щеколде!»
Но не будем опускаться до описания технических методов преодоления закрытых дисциплин, вернемся к нашим планам и методам организационным.
Первый этап операции по целям и задачам напоминал разведку боем и проводился в процессе последней предэкзаменационной консультации. Одни, обступив преподавателя, засыпали его вопросами, другие за их спинами изучали конструкцию соседнего стола и занимались оконными шпингалетами. В итоге окно могло легко открыться с внешней стороны, а вот ключи к верхнему ящику дубового стола, где хранились билеты, подобрать не смогли - слишком рискованной показалась возня с замком в такой обстановке.
Распределение сил и средств по задачам корректировали перед ужином того же дня. Филипыч, автор идеи и наиболее легкий из всех возможных кандидатов, утвержден на роль главного диверсанта. Длинная двухдюймовая труба, лежавшая у полосы препятствий за учебным корпусом, определена как основное орудие его доставки к оконному проему. Согласовав группу заброса, время и место сосредоточения, определив сектора наблюдения и условные сигналы для стоящих на стреме, одноклассники в едином ротном строю отправились перемалывать молодыми курсантскими хлеборезками любимые горбушки и типовой вечерний рацион в виде ленивых голубцов. После трапезы и перекура, когда отрыжка от невообразимой смеси перловки с капустой перестала демаскировать злоумышленников, на основных офицероопасных направлениях выставили наблюдателей и начали приступ кафедры.
«Тр-р-ри, шестнадцать!» - и ротная шлюпочная команда, державшаяся за один из концов ржавой трубы, рванула на штурм. Олег, подпираемый товарищами, семенил полукедами по желтой охре стены с другой стороны «шеста». Мгновение - и он в позе эмбриона на узком подоконнике нужного кабинета. Еще секунда - и, брякнув связкой висящих на поясе ключей, верхолаз скрылся в оконном проеме.
... Филипыч нервничал. Давно уже отложены в сторону бесполезные ключи, надоела возня с незамысловатой отмычкой. «Сим-Сим откройся» не помогало - не раскрывал секреты упрямый замок. Что делать? Вдруг, чур! Шаги за дверью. «Дежурный? Какой его сюда принес?» - плечо интуитивно уперлось в дверь, а дрожащая рука, страхуясь, предательски щелкнула собачкой английского замка. Поочередно лязгая дверными ручками закрытых кабинетов, опасность затряслась вдруг дверью под плечом окаменевшего медвежатника. «Неужели, пропал?» Но удаляющееся шарканье и потустороннее бормотание дежурного капраза успокоили, хотя одеревеневшие ноги от напряжения не желали трогаться с места. В изнеможении облокотился на угол столешницы, которая неожиданно шевельнулась под его тощим задом. «И зачем ковыряться с замком!» Без особых усилий сняв крышку стола, Олег достал, наконец, заветный конверт. Дальше просто - последовательность переписана, на отдельных билетах сделаны еле заметные крапления. Аккуратно сложив все на место и восстановив конструкцию стола, альпинист дал команду к возвращению на землю, где его давно ждали товарищи.
Здесь уместно дать некоторые пояснения, позволяющие понять технологию сдачи «подготовленного» таким образом экзамена.
Метки-крапления нужны как своеобразные оси координат, по которым можно ориентироваться в россыпи билетов на экзаменационном столе. Мушкетерские принципы справедливости и коллективизма, кроме того, давали возможность брать меченые билеты наиболее слабым и персонам, сделавшим больший вклад в реализацию «преступного» замысла. В случае «крутого замеса» благодаря этим меткам реализовывался принцип двух карт, которые, как известно, редко расходятся. Но это был худший из вариантов, поскольку предполагал непреднамеренные сбои, связанные с ошибками в выборках билетов. Страховка от сбоев достигалась стандартным, проверенным не единожды методом - изготовлением как минимум двух комплектов «бомб» или «крокодилов». Не вникая в смысловое значение этих названий, можно просто сказать, что это были рукописные шпаргалки на каждый экзаменационный билет. Сии изделия коллективного творчества, оформленные на проштампованных стандартных листах, должны были виртуозными действиями дежурных доставляться нуждающимся.
О последовательности билетов. Удачей считалось, когда во время экзамена билеты оставались лежащими в конверте. Именно на такой вариант, подтвержденный сдачей экзамена соседнего взвода-класса, был основной расчет. Теоретически, при таком раскладе, ленивые могли зубрить лишь один, «свой» билет. Практически же это была иллюзорная гарантия получения минимальной положительной оценки. Опытные педагоги, сами в молодости «бомбившие» кафедры, знали подобные способы упрощения экзаменационных испытаний, поэтому если и проявляли некоторую беспечность, то лишь для того, чтобы разнообразить монотонную, рутинную процедуру экзамена перекрестным допросом и дополнительными вопросами. При всех возможных вариантах многое зависело, как уже говорилось, от наблюдательности и оперативности дежурных по классу, которые кроме своих прямых обязанностей и доставки «бомб» должны были следить за всеми экзаменационными эволюциями и вовремя извещать о возникших проблемах ожидающих своей очереди одноклассников. При должной организации взаимодействия между дежурными и мозговым центром - штабом, в непосредственной близости от района «боевых действий» отражающим на планшете оперативную остановку на экзаменационном столе, у класса появлялся шанс достичь поставленных целей и «попасть в струю» - сдать экзамен с приличным средним баллом и без академических потерь.
Но вернемся к экзамену. Традиционная утренняя постановка задач и добрые напутствия экзаменаторов отложены по банальной причине - не могут попасть они к себе в кабинет. Дверь судорожно трясется. Ключ, перекочевывая из рук в руки, не хочет открыть злосчастный замок. Такое нервное начало совсем ни к чему! Класс в замешательстве. Что за невезение!
- Мать твою! - прозрел Филлипыч, - а защелку-то я на место и не поставил!
- Какую защелку?
- Какую- какую... такую, обыкновенную, аглицкую, клим-клям.
- Ну ты и ..., - не стоит описывать все выражения, в которых вчерашний герой становился то презренным рогатым животным, то гибким шлангом для смыва нечистот, то изгоем с таким же гибким предметом между ногами. Важно, что гневная невоздержанность стала предметом интереса стоящего в сторонке начальника кафедры, с одинаковым любопытством наблюдавшего за возней вокруг двери и возбужденным строем стоящих напротив курсантов. Подозрительно ему все это было. Когда дверь наконец-то взломали, осмотрел кабинет - то ли стол не так стоит, то ли папки и бумаги не на месте. «Неужели и вправду здесь были эти поганцы? Придется доставать резервный конверт!»
Экзекуция началась с раскладывания билетов в несколько рядов и демонстративным их перемешиванием. Плохо, но не смертельно. Первый пошел! Второй пошел! Все предусмотрено - первые самые крепкие, в помощи не нуждаются. Пока они отбиваются, нужно определиться с метками. Но где же они!?
Спустя короткое время, экзаменационная аудитория, находившаяся напротив злосчастной двери преподавательской, напоминала поле боя, в уголках которого хоть и тлели отдельные очаги сопротивления, но видно было - сражение проиграно. Каждый сам за себя. Процесс, планируемый как изохорный, очень быстро стал процессом постоянного давления, изобарным. Под гнетом перекрестного допроса рушилась героическая оборона. Головы обороняющихся кружились не только от циклов Карно и законов термодинамики, раздраженный противник пустил в ход забытых Бойлей с Мариоттами, Дальтонов с Гей-Люссаками, Менделеевых с Клапейронами. Броуновское движение дежурных с попытками вбросить тонущим спасательные резервы, блокировано. «Боеприпасы», поднятые сквозняком со штабного стола, шуршат ненужным мусором в кафедральном коридоре. Аморфный командный центр. Оперативная обстановка не контролируется. Две академические вакансии. Полный разгром...
Осенний вечер. Друзья-товарищи, раскачиваясь на подвесной дорожке полосы препятствий, курят и делятся впечатлениями от прошедшей совсем недавно корабельной практики.
- Что это? - удивился вдруг один из них, рассмотрев на соседней стене уходящие вверх отпечатки резиновых кед.
- Клим- клям, - с грустью ответил другой.
- Чего?!
- Ничего особенного. Просто была летняя сессия. Хотелось домой, а накопившаяся усталость...