В начале восьмидесятых годов, когда я служил в Афганистане, в соседней эскадрильи случился позорный случай - прапорщик продал цинковую коробку с патронами к АКМ афганцам.
То, что теперь в Чечне дело привычное, тогда в Афгане было в диковинку, что объясняется скорее не военно-патриотическим воспитанием или другим менталитетом советских прапоров, а языковыми трудностями общения с местным населением и лучшей работой особистов.
Они, кстати, нашего героя и поймали.
И начал раскручиваться тяжелый маховик советско-военного справедливого возмездия.
Для начала прапора решено было заклеймить позором на суде офицерской чести.
И в один прекрасный день собрал замполит полка всех офицеров и прапорщиков в клубе, который представлял собой огромную палатку с задранными от жары краями, и первым стал костерить на чем свет стоит попавшегося продавца.
Затем,с гораздо меньшим энтузиазмом и по бумажке, выступили назначенные товарищи и друзья бедного прапора.
В заключении и наш герой получил возможность выступить с последним словом в свою защиту.
Все как в настоящем суде.
Командир полка, также присутсвовавший на суде, все это время мрачно молчал, думая о пятне, которе ляжет на полк из-за этого случая, и о академии, которая может из-за этого пятна накрыться медной крышкой.
Не по теме, но заметьте - все это происходило задолго до Моники Левински и Билла Клинтона...
Красный от жары и волнения прапор поднялся, и стал, как мог, защищать себя. При этом он не вспоминал о своем тяжелом детстве, о маме-старушке, двух детях и трех племянниках, не бил себя в грудь, утверждая, что 'бес попутал' и 'больше не повторится', и даже не пытался цитировать 'Письмо к американским рабочим' или 'Малую Землю'.
Речь его была коротка и изящна.
Почти как у Милошевича в Гаагском суде.
-Так ведь, это ... Товарищ полковник... - сказал он, почему-то обращаясь к командиру полка - Я ведь им патроны... вареные продал.
Лицо командира просветлело. Появился свет в конце тоннеля.
Дальнейшее разбирательство показало, что прапорщик в день перед сделкой что-то действительно очень долго варил в большой кастрюле на электроплитке. Нашлись и свидетели, одному из которых он замутил что-то про холодец, а другого послал на хер.
Привели в качестве эксперта заспанного после наряда начхима.
Тот долго въезжал - о чем собственно речь.
Но, поняв суть вопроса и поправив очки, объяснил:
-Э-э.. Действительно, при длительном кипячении патронов, то незначительное количество воды, которое находится в воздухе, обязательно присутсвующем в патроне для прохождения реакции возгорания, переходит из газообразного состояния в жидкое, что приводит к потере необходимых кондиций пороха в патроне, необходимых для его воспламенения, по причине чего ...
-Короче, стрелять не будет?! - не выдержав, перебил командир, и получив утвердительный ответ подумал: 'Умный, гад, наверное академию закончил...'
Еще гудел взбудораженный зрительный зал, еще возмущался замполит, напоминая о постановлении пленума ЦК КПСС от 16.01.81, а в голове командира уже созрел приговор суда.
Приговор был суров, но справедлив:

За опасные и не согласованные с командованием полка самостоятельные диверсионные действия объявить прапорщику Г...ву о неполном служебном соответствии с досрочным прерыванием командировки в ОКСВА.

'Прапора отправлю в Союз, замполиту, чтоб не выпендривался, напомню о его официантке, а особисту рот закрою орденом Красной Звезды! И волки сыты, и овцы целы. Так что - держись, академия, прорвемся!' - думал удовлетворенный командир, уходя из клуба.
В это время из толпы офицеров и прапорщиков, тоже покидающих клуб, раздался громкий и насмешливый голос, обращенный к осужденному, но довольному прапору:
-Слышь, Колян, а чтобы автомат не стрелял, его что - зажарить надо?!
В горячем афганском воздухе раздался общий хохот.
Смеялись все.
Даже замполит...

В. Хорошилов