Реквием танкистам Великой Отечественной

...Фотографии не сохранились. Такие фото вообще-то хранятся в семейных архивах очень долго. Прогремевшая над Россией война не оставила ни одной семьи, где бы не было своего ветерана. Молодежи, цепляющей на рукав фашистскую свастику, должно быть стыдно - именно наша страна отдала самую высокую цену за крах гитлеровского фашизма.
Мой дед был танкистом. Танк Т-34 был его «боевой колесницей». Танки - основная ударная сила Великой Отечественной. Броня, скорость, огонь... И главная цель для вражеской авиации и артиллерии. Танкист на войне живет недолго, до первого боя максимум. Деду повезло - дожить до Берлинской операции, дожить до Победы. Почему я никогда не спрашивал его, как это было? Почему само собой разумеющимися считались короткие записи в красноармейской книжке: «1945. Служба в ....отдельном танковом батальоне. Город Берлин»?
И осталось от деда на память о той войне немногое. Простая окопная мудрость, выстраданная долгими годами войны - то, что автомат ППШ (штатное оружие танкистов до 1944 года) нельзя заряжать на полный диск, а лишь на три четверти, иначе заклинит. То, что пушка немецкого «тигра» прицельно бьет на полтора километра, а пушка Т-34 ФЗ-22 только на 500 метров, из-за чего подходить к ним надо как можно ближе, а бить только в борт. Что лобовая броня самоходки «Хетцер» укреплена навареными гусеничными траками и не поддается прямому выстрелу, из-за чего их опять же нужно бить в борт. Что трофейный автомат МП-40 (называемый многими «шмайссером») не любит падений на твердую поверхность и может после этого выпустить все пули разом. Все эти подробности я жадно ловил в детстве, не понимая их значения. Мы тогда играли в «войнушку», и эти детали, небрежно сообщенные друзьям, делали меня авторитетом по части оружия.
Встреча на Эльбе... На самом деле все было далеко не так красиво. Но мне, маленькому, была глубоко безразлична история взаимоотношений наших войск с союзниками. И рассказ деда о том, как весной 45-го наши танки выходили в лобовую атаку на американские «шерманы», чье командование отчего-то решило, что может (не провоевав реально ни дня) захватить Берлин в единоличное владение, благополучно затерялся в детской памяти. И то, как «летающие крепости» Б-17 якобы случайно отбомбились по нашей танковой колонне, тоже осталось незамеченным. Позабавившие «водительские права» образца 40-х гг., дающие право их владельцу на вождение танка, остались в памяти редкой игрушкой, не более того.
Только вот рядом с танком, навеки оседлавшим постамент на Октябрьском проспекте, мне почему-то становится стыдно. Что мы, не представляющие ужасы той войны, можем знать о том, как это было? Ведь самое наглядное, что мы знаем о танкистах Великой Отечественной - это лубочно-сказочный кинофильм «На войне как на войне», да не менее развеселый «Четыре танкиста и собака»! А как это - получить в борт кумулятивный снаряд вражеской «пантеры», не оставляющий внутри ничего живого? Как это - когда целая танковая бригада размалывается авиацией еще на марше, не успев сделать ни единого выстрела? Каково вынимать из закопченного корпуса танка обугленные останки своих друзей, опознать которых можно лишь по документам?
В новогодние дни 1995 года российские танки входили в город Грозный. Мой дед, тогда уже почти слепой, сказал: «Это идиотизм - вводить танки в город. Там их ждет смерть». Ветеран Берлинской операции знал, о чем говорил - ни один танк из Грозного не вышел... Увы, опыт самой страшной войны XX века оказался невостребованным.