ВРАГ МОЙ!

Капитан был противоречив.
Идеальное прилаженная военная форма выглядела на нем скособочившейся. Капитанские звезды смотрелись нелепо, как на пингвине.
У капитана было вытянутое лицо и рахитичное чувство юмора.
Капитан шутил с теми, кому симпатизировал.
Я попал в их число.
Жаль.

* * *

Утро! Подъезд нашего барака. Стою, курю. Мысли появляются редко, но, если и появляются, то строгие, правильные, по-солдатски четкие.
Например, то ли зашумел листвой Борей, гоня суда на теплый Юг, то ли Стрибог, пробудившись, встряхнулся ото сна, тут же мысль: - "Ветер. Дует."
И вдруг на горизонте - капитан с двумя невнятными типами в гражданском.
Паника! Он сейчас опять будет шутить! Я опять не пойму - он опять обидится! Что делать?!
На лице капитана уже начала появляться болезненная гримаса (он так улыбался), когда вдруг меня осенило - спасение рядом!
Капитан особенно не баловал свое чувство юмора разнообразием. Например, последние две недели он шутил, припоминая то, как я запнулся на перекличке. Отсюда шутка получилась такая: столкнувшись со мной, капитан изволивал гаркнуть: "Рядовой!", на что я должен был пискнуть "Я!", после чего он строго спрашивал: "Как фамилия?", я отвечал, и мы расходились, весьма довольные друг другом.
Незатейливый алгоритм, верно?
Но не в полседьмого утра на четвертый месяц службы.
Я собрал все усилия, сконцентрировался и внутренне принял защитную стойку.
Однако капитан, видно, был чем-то озабочен в это утро. Так сильно, что забыл про излюбленную шутку. Подойдя ко мне, он гаркнул: "Рядовой!".
Сигарета падающей звездой прочертила путь точно в центр урны, отзвук от гортанного "Я!" заметался в кирпичном квадрате барачного двора, глаза троицы потеплели (распрямляясь во фрунт, я даже успел оправиться) и капитан, уже дружелюбно, задал следующий вопрос:
- Почему щетина на морде?
Это был удар ниже пояса. Уже отдавший речевому аппарату приказ о воспроизнесении первого слога фамилии, мой мозг лихорадочно заметался, выискивая пути к отступлению, что вылилось в трансформацию произносимого звука в продолжительное "Э-э-э..." и паузу, исключительно этим "Э" и заполненную.
Было раннее утро. Я тянул свое "Э". Трое ждали. Росчерками пролетали фекалии гадящих птиц - плац убирать будет трудно. Капитан начал багроветь - опасный синдром, до удара недалеко. Причем по мне. "Надо выкручиваться!" - приказал кто-то решительный внутри меня и я, вытянувшись так, словно проглотил аршинную линейку, отчеканил прямо в добрые совиные капитаньи глаза:
- Э-э-этто еще у кого морда, товарищ капитан?!
* * *
Поразительное дело: даже черные трещины на старом кафеле можно натереть до глянцевого блеска обычной тряпкой.
* * *
Типы в гражданском оказались какими-то проверяющими. Капитан до конца моей службы так и не принял моих извинений.