Мимоходом. Идите вы все!!!

Воскресенье. Утро. Часов одиннадцать. Корабль пуст. Выходной. Стоящая вахта дремлет на боевых постах по отсекам, а подсменная обнимает подушки по каютам. В центральном посту вахтенный периодически роняет голову на журнал, а дежурный по кораблю, презрев все флотские традиции, уютно свернулся на командирском кресле и дремлет, пуская слюни. Старший на борту командир. С вечера заперся в каюте и до сих пор не подает признаки жизни за исключением богатырского храпа, перекрывающего гул отсечных вентиляторов. Полная идиллия.
Неожиданно прямо под носом дежурного по кораблю каплея Филатова просыпается и противно дребезжит красный телефон ВЧ. Тот, который без наборного диска и с предупреждением о соблюдении военной тайны. Филатов с трудом разлепляет веки. Поднимает трубку. Позевывая, представляется.
- Дежурный по... кораблю... капитан-лейтенант... Филатов...
Трубка отчеканила в ответ:
- Маршал Советского Союза Говорков! Не подскажете...
Филатов недоуменно посмотрел на трубку. Наверное, дежурный по связи изгаляется. Негодяй!
- Послушай, маршал, пошел ты на х...!!! Мальчиков поищи со своими шуточками!!!
И бросил трубку. Веки снова сцепились, дыхание изможденного службой дежурного выровнялось, и он снова погрузился в приятный мир легких сновидений. Но телефонный хулиган успокаиваться не собирался. Аппарат снова начал издавать звуки. Филатов снова разлепил глаза и поднял трубку. Но представиться уже не успел.
- Маршал Говорков!!! Что за ....
Филатова прорвало.
- Слушай, маршал хренов, или кто ты там еще!!! Я тебе по-русски говорю - пошел ты на ....!!! Еще раз позвонишь, доложу оперативному дежурному, что по ВЧ балуешься!!! Конец связи!!! Урод ушастый...
Трубка шлепнулась на телефон. Сон у Филатова пропал начисто. Захотелось отомстить наглому связисту за несвоевременные шуточки. Каплей связался с дежурным по дивизии и выяснил фамилию дежурного по связи. Оказалось, что сегодня ее обеспечивает его хороший знакомый, бывший сослуживец, капитан 3 ранга Мянчин. Только Филатов приготовился дать нешуточный устный бой зарвавшемуся "майору", как зазвонил другой телефон. Уже простой, для связи в базе. Звонил дежурный по дивизии.
- Филатов, еб..., ты что, вообще головой тронулся? Ты кого и куда посылаешь? Мне уже оперативный с флота трубку оборвал!!! Чуть ли не вместе с погонами!!!
Филатов почувствовал неясную, но ощутимую тревогу.
- Товарищ каперанг, тут какой-то придурок замучил. Звонит, представляется маршалом, и ничего толком не говорит. Я...
- Головка от ....!!! Это же настоящий маршал!!! Понимаешь ты, олух? Настоящий!!! Ему твой командир был нужен!!! Он с его отцом воевал вместе и знакомы они. Он из Москвы, из Генштаба дозвонился, а ты его на х...!!! Идиот!!!
Филатов почесал ухо. Влетел так влетел. Маленьким пистоном не отделаешься.
- Филатов! Он сейчас снова соединяться будет, ты извинись покорректнее. Аккуратно. Если сможешь, конечно...
Телефон секретной связи зачирикал через пару минут. Теперь Филатов поднял трубку осторожно и с почтением, как будто на том конце могли это видеть.
-Дежурный по ракетному подводному крейсеру "К-..." капитан-лейтенант Филатов!!!
Трубка молчала. Каплей подождал, подул в неё. Тишина. Представился второй раз. Трубка не отзывалась. Филатов внезапно вскипел.
- Кто там снова надо мной издевается?!!!
Трубка ответила.
- Маршал Говорков. Группа инспекторов Министерства обороны.
Филатов скис. Значит, дежурный по дивизии не шутил.
- Товарищ маршал, извините пожалуйста... Я думал, что со мной...
- Все, мальчик, успокойся и перестань сопли пускать. Повежливее надо быть с незнакомыми мужчинами. Командира своего к телефону позови. Да, еще. Ты, распи...й молодой, как догадался, что меня в детстве ушастым дразнили?
- Да я просто, товарищ маршал, экспромтом...
- Ладно, экспромт, зови своего начальника...
И Филатов понесся будить сладко почивавшего командира корабля...
Позже, по прошествии времени, Филатов даже гордился происшедшим. Скажите, а вы хоть раз в жизни посылали маршала куда-нибудь подальше? Попробуйте. Не пожалеете.

Автор Павел Ефремов. Размещено с разрешения автора

Бывало и хуже!

"Гребите, греки! Есть еще в Элладе
Огонь и меч и песня и любовь..."
(Гомер)

Автономка. Пятьдесят восьмые сутки похода. Двенадцатые сутки подо льдом. Глубина 110 метров. Наверху плотный лед, снизу километровая глубина. Тревог на всплытие под перископ и на сеансы связи нет уже почти две недели. На борту старшим в походе заместитель командира дивизии. Конфликтует с командиром постоянно. Ищем полынью или тонкий лед, чтобы всплыть и определиться с местом. На корабле привычная рутина. Вахты, осмотры, занятия, приборки.
12.30. Начало учебной тревоги для повседневных осмотров кабельных трасс с дальнейшим плавным переходом в общекорабельную войну. Снова будем условно топить, поджигать и взрывать отсеки. Однообразие процедуры и неграмотность сценариев надоели до зубной боли. Перед каждой "войной" механик шепотом доводит по "Каштану" очередной план на пульт. Не дай бог, наши действия пойдут вразрез с теми которые уже представил в своей голове старший на борту. Тревога для всех, и на пульте яблоку негде упасть. Оба комдива, управленцы, я и Белошейкин побортно, электрик на "Каме". Изредка забегает киповец Скамейкин. Вообще, обстановка рабочая. Ежедневность этих зачетных, контрольных, тренировочных, подготовительных учений окончательно притупила их восприятие. Серьезно это мероприятие уже при всем желании не воспринимается. Отсидеть, откукарекать по связи набор дежурных фраз: " ...выполнены первичные мероприятия...", " ...условно сброшена аварийная защита...", "... условно начата проливка активной зоны...". И все. Ну а сейчас - сидим на пульте и ждем начала.
14.00. Началось. Старпом усталым голосом, пытаясь изобразить крайнее возбуждение, то ли кричит, то ли шепчет в " Каштан":
- Учебно-аварийная тревога! Взрыв аккумуляторной батареи во 2 отсеке!
Заверещала аварийная сигнализация. Комдив раз Петрович докладывает в ЦП о готовности, смотрит на часы и изрекает:
- Мужчины, эта лабуда на час, не меньше. Давайте чайку сообразим.
Все соглашаются. Что будет дальше, знаем назубок. Пожар в нашем отсеке, вода в восьмом, под занавес - разрыв первого контура левого борта на неотключаемом участке. Все равно старший скажет, что все делалось неправильно, и завтра начнем сначала. Он с командиром на ножах. Ну работа у начальников такая - вечно быть недовольными! Что с них, бедняг, возьмешь? Ну не могут они по внутреннему своему устройству признать, что мы знаем, что делать! Не могут!
Поставили чайник. Из сейфов извлекли баранки, сухарики, варенье. Завязалась неторопливая беседа. Анекдоты, женщины, отпуск. По ходу дела начался условный пожар и в нашем отсеке. Не отвлекаясь от чаепития, достали свои ИДАшки, распустили шланги ШДА. Вдруг ненароком заглянет посредник, а мы готовы. Обстановка создана. Считая людей, заглянул командир отсека. Накарябал на бумажке наше количество, вздохнул:
- Как оно все надоело!
И ушел считать остальной отсек.
14.25. Как всегда, одна война плавно перетекает в следующую. Центральный пост начал усиленно "топить" восьмой отсек, про недопотушенный "пожар" в третьем сразу забыли. Поглядывая на часы, продолжаем дискуссию за чаем.
14.33. Из-за приборов, разделяющих пульт ГЭУ и киповскую, вырывается огромный черный клуб дыма. Оттуда слышится вопль Скамейкина:
- Мужики!!! Пожар в киповне!!!
Секундный ступор. Петрович сметает рукой чашки и объедки со стола на палубу. Комдив два каплей Кулик докладывает в центральный. От дыма хочется кашлять. После недолгого замешательства трансляция центрального поста оживает:
- Аварийная тревога! Фактически! Пожар в третьем отсеке, горит выгородка КИП! Личному составу третьего отсека включиться в ИСЗ!
Торопливо натягиваем маски ШДА. Дым хоть и пыхнул всего один раз, но от него противный и едкий привкус во рту и слезятся глаза. Внезапно, ни с того ни с сего со своим противным охающим по всему кораблю звуком падает аварийная защита реактора правого борта. Моментом. Без предупредительной сигнализации. Белошейкин в шоке. Установка работала как часы. Никаких предпосылок. Пару секунд спустя с тем же эффектом валится защита левого борта. Теперь в шоке и я. Свет на секунду гаснет и перемигивает. Все, теперь сидим на аккумуляторной батарее. Оба АТГ останавливаются. Ход потерян. Стрелки тахометров медленно откатываются к нулю. Аварийная сигнализация на мнемосхемах взбесилась, зажигая один за другим попутные сигналы. Все ревет и мигает. Маски скидываем к чертовой матери. Начинается уже настоящая работа. Отключаем звуковую. Становится тише. Пытаемся снять аварийные сигналы, чтобы остановить ход поглотителей вниз. Не выходит. Сигналы не снимаются. Из центрального что-то заверещали. Петрович кричит:
- Паша, ответь им хоть что-нибудь, чтоб отвязались!
Я подключаю центральный и, прижавшись губами к "Каштану", пытаюсь доложить о происходящем. Оттуда слышны шум и крики. Центральный голосом механика требует только ход, остальное потом. Сообщаю комдиву. Петрович огрызается.
- Сам знаю! Лаперузы...
Поворачивается к комдиву два.
- Андрюха. Подхватывай линию вала гребными. Разобщать муфту не будем. Времени нет. Смотри, как по оборотам можно станет, подхватывай.
А центральный пост продолжает пилить с докладами о тушении и прочем. Я пытаюсь отбрехаться, ибо обстановки за приборами мы и сами не знаем. Петрович, раздирая горло, вопит в киповскую:
- Скамья!! Еб... твою! Что случилось?! Все вниз летит!
В киповне шум. Туда уже вломилась аварийная партия, вооруженная всем, чем можно для тушения пожара. Слышна ругань Скамейкина.
- Пошли отсюда на... Всё, потушен пожар! Докладывай: возгорание блока в приборе... Потушил, потушил... Сам еб... Да свалите отсюда!!! Установка накрылась!!! Только под ногами путаетесь!
На пульт влетает Скамейкин, потрясая почерневшим блоком.
- Вот он, сука! Все из-за него.
Петрович уже осознал никчемность наших попыток остановить процесс съезда стержней. Поворачивается:
- Скамья, где зиповский блок? Ставьте быстрее. Смотри, что творится.
Скамейкин морщится:
- Петрович, он где-то в ящиках, в девятом отсеке. Надо искать. Минут пятнадцать точно.
У Петровича аж скулы сводит. Но делать нечего.
- Давай, Скамья, дуй туда. Руки в ноги. Ищи. Я в центральный скажу, чтобы пропустили через отсеки. А то ракетчики уже в штаны наделали, переборку не откроют. Очень жизнь любят.
Скамейкин исчезает за дверью. Становится заметно, что пополз дифферент на нос. Ожил "Каштан".
- Пульт! Комдив раз! Вы что, окаменели там? В чем дело? Доклад!
Все произошло в считанные секунды. Про центральный снова забыли. Петрович берет переговорник.
- Центральный, сработала аварийная защита обоих бортов. Причины выясняем, по-видимому, из-за сгоревшего блока. Не сможем ввести установку в действие, пока блок не будет заменен. Прошу пропустить Скамейкина в корму за ЗИПом. Возгорание потушено...
"Каштан" щелкает, и раздается голос ЗКД.
- Тишин, все понятно, устраняйте. Почему электрики не переходят под гребные электродвигатели? Потерян ход! Взгляните на глубиномер!
Все повернули головы. Глубиномер показывал 150 метров. Тахометры ГТЗА были практически на нуле. Мы тихонько планировали вниз. Мало помалу рос и дифферент. Центральный продолжал:
- Кулик! Какие проблемы?
В суматохе про электрические дела мы подзабыли. Своего хватало. Кулик поднял виноватые глаза от своей "Камы".
- Товарищ каперанг, не снимается блокировка ГЭД.
Его стало даже жалко. Комдивом Кулик стал на заводе, в лейтенантском звании. Помогло отсутствие других кандидатов и бурная деятельность Кулика на поприще партполитработы. И хотя парень он был сообразительный и неглупый, но в море после завода ходил редко. А никакая теория не сравнима с практикой.
- Работайте! Обо всем докладывайте в центральный. Дацюк в корме, свяжитесь с ним.
Замкомдива отключился. Его голос был мраморно спокоен. Дальнейшее было не в начальственной воле. И, слава богу, он это понимал. Любой командир - дока во всем, но знать механическую часть корабля для большинства из них - ниже собственного достоинства. У понимающих это хватает ума не лезть руководить, у других - не хватает. Наш ЗКД, на счастье, принадлежал к первым.
На пульт врывается флагманский механик Дацюк. Он посредничал в восьмом отсеке и после аварийной тревоги и сброса АЗ остался там. Теперь прилетел к нам.
- Кулик! Почему не отключаешь блокировку с пульта? Обалдел?
- Не отключается, Александр Иванович. Я тумблером щелкаю, а лампа не гаснет. Не понимаю.
- Старшину команды в корму, техника туда же. Скоро поздно будет. Я с ними. Держи связь.
Стрелка глубиномера медленно, но верно двигалась вверх. 170, 180, 190... Мы сидим совершенно беспомощные. Сигналы без блока не снимались, и поглотители катились вниз. Оба реактора все глубже и глубже погружались в "йодную яму". Скамейкин вместе с инженером все еще копались в корме, выискивая замену сгоревшему агрегату. Блокировка гребных не отключалась. Центральный пост постоянно поддувал нос, выравнивая дифферент, но корабль все продолжал и продолжал идти вниз. 200, 210, 220... Ситуация становилась все занятнее. Вариант первый. На такой глубине продувать цистерны главного балласта и аварийно всплывать - решение сомнительное. Неэффективно. А если и вынесет наверх, то сомнет об лед и рубку, и надстройку, может заклинить люки ракетных шахт и торпедных аппаратов. А это ремонт уже минимум на полгода. Да и после такого вылета наверх, во льды, возвращение на базу своим ходом - под вопросом. Что за этим следует - сами понимаете. Нужен ход. Вариант второй. Не дадим ход. Что ж, тогда можно детские годы вспомнить. Лучшие моменты жизни и все такое. Стопочку выпить, если успеешь. Но это, конечно, в крайнем случае. Стрелка глубиномера продолжает движение. 230, 240, 250... Петрович вернулся из кормы, куда успел сгонять помочь в поисках.
- Дело полный финиш. Турбинеры весь ЗИП переставили, Скамья не может нужный ящик разыскать.
Посмотрел на глубиномер. Присвистнул.
- Ну, быки колхозные! Еще немного, и можно давать команду "Курить в отсеках! ". Ладно, где чайник-то?
Лодка уже пролетела черту глубоководного погружения для нашего типа кораблей. Не грех и чайку попить. Напоследок. Спешить больше некуда.
С грохотом распахивается дверь пульта. Влетает пыхтящий и булькающий Дацюк.
- Андрей! Ты сразу блокировку откуда снимал? С пульта?
Кулик кивает.
- Флотоводец засраный... Комдивка картонный... Бл... !!! Пускай гребные!!!
Кулик дергается.
- Блокировка...
- Какая на... блокировка! Пускай!!
Кулик командует в корму. Потом пускает гребные с пульта "Кама". Они работают. Глубина 279 метров. Стрелка глубиномера вздрагивает и останавливается. Дацюк докладывает в центральный о даче хода. Буквально сразу же прибегает радостный Скамейкин. Блок найден. Три минуты на замену - и мы снимаем аварийные сигналы. Сразу, не дожидаясь разрешения центрального поста, взводим АЗ и начинаем тянуть решетки вверх. Все правила соблюдения ядерной безопасности свернуты в трубочку и засунуты в ... Вот теперь надо спешить, галопом!
15.10. Понемногу начали всплывать. Кулик с Дацюком убыли в центральный объясняться. Петрович сидит с нами, подгоняя меня и Белошейкина.
- Давай-давай, без остановок. А то и так уже реакторы отравили, хрен знает, сколько выползать будем.
На пульт возвращаются Дацюк и Кулик. Флагманский просит внимания:
- Ребята, это же просто конфуз. Я в центральном задницу этого юноши прикрыл, но вам знать надо.
Дацюк начинает рассказывать. Господи! Сели в лужу на детской вещи. При снятии блокировки с пульта сигнализация не гаснет. А гаснет лишь при снятии с местного поста. Кулик ключом дернул - лампа горит. Так она и должна гореть! А от нервозности обстановки эта чепуха из его головы вылетела начисто. Горит - значит, не отключена. Ну и давай искать неисправность. Благо, Дацюк, хоть и не бывший электрик, но эту ерундовину припомнил. Вот так: искали щуку, нашли пескаря.
Из "йодной ямы" мы добросовестно вылезли. Правда, только через час перевели нагрузку на турбогенераторы и перешли в обычный режим. Битый час угорали со смеху, вспоминая лицо Кулика в момент прозрения. В вахтенных журналах эта история никаких следов не оставила. Текучка. Не было этого. Да и не могло быть, когда на борту начальник. Вечером на докладе ЗКД разметал в лохмотья командиров всех боевых частей, и на следующий день "потешные войны" пошли своим чередом. А что, страха-то нет! Хотя и оставалась самая малость... Бывало и хуже!

Автор Павел Ефремов Размещено с разрешения автора

Адмиральскими устами... - 8
(...Или Великий об Александре Толстике - человеке, сохранившем для потомков бессмертные адмиральские пЁрлы...)

А вот товарища Толстика можно в пример поставить, он - хоть и сравнительно молодой офицер штаба, но в отличие от многих бездельников умеет такие мерзкие и гнусные приказы писать - пальчики оближешь.

Товарищ Толстик, ракетчики - обычно угрюмые, умные, малоразговорчивые люди, а вы - улыбаетесь и разговариваете, это серьезно настораживает.

В последнее время из академии приходят умные офицеры, которые почему-то служить долго не собираются (глядя в мою сторону).

Я с восторгом убедился намедни, что отдельные офицеры - выпускники Военно-морской Академии все-таки способны осмысливать уставные положения через изучение и осознание противоречивой внутренней сущности явлений военно-морского дела. Так, товарищ Толстик, пытаясь мне вчера в третий раз представить теоретически-практическое обоснование новых тактических приемов оперативного использования ракетного оружия нашего объединения как самостоятельно, так и во взаимодействии с другими ударными родами сил флота, нагло заявил, что уровень оперативного мышления современных адмиралов не только не позволил бы не проиграть Цусимское сражение, но и вообще до Японского моря дойти.

И все-таки, я вам вот что вам скажу, товарищи офицеры, Толстик хоть и подлецом оказался, забросав судебные инстанции всех уровней исковыми заявлениями и жалобами на меня по своему квартирному вопросу, но все же специалистом был хорошим. Он был способен не только изобразить на карте дерзкий ракетный удар, но и четко исполнить его, не забыв при этом предварительно настучать по ушам подчиненным для обеспечения сохранности авторского замысла и пущей убедительности. А от нынешнего ракетчика я только и слышу заунывные рассуждения о пульсирующем характере строба зондирующих импульсов, а на карте с планом нанесения ракетного удара у него вообще получаются какие-то жалкие анальные проникновения. Я еще посмотрю, как у него получиться с их реализацией, а уж потом и приму решение. (с)

http://u-96.livejournal.com/1167663.html

ВЫСТРЕЛЫ

«Сволочи! Сволочи!!!! Беспорочная служба и все такое, и вот, на тебе! «Снизить в воинском звании на одну ступень...» А кто в Новый год ночью на вахту заступал? Две недели шесть через шесть? А кто летом по трое суток из дежурства не вылезал? Кто, в конце концов, был лучшим дежурным по связи бригады? КБЧ-4 с «Заприморья» капитан третьего ранга Сидоров? Старший инструктор ЗАС мичман Забегайло? Или, может, начальник узла связи старший лейтенант Дима? Не-е-ет, я! Я был лучшим дежурным по связи! Всего-навсего главный старшина! Сволочи! Сволочи!!! Теперь оклад по званию упадет, минус северные, минус полярки... Еще и трех окладов за боеготовность не видать как своих ушей. Нет, это так оставлять нельзя! Но как, как отомстить??? Уйти в запой, как начальник вещевой службы, когда ему вместо капитан-лейтенанта присвоили просто капитана? Пошло. Слишком пошло и примитивно. Составить список на повешение, как старший мичман с того же «Заприморья»? Первым - зам, потом командир, потом - все остальные? Нереализуемо...»
А, пропади все оно пропадом. В самом деле - пластаешься тут, весь в поту, как лошадь Буденного, и на тебе... Но делать все равно что-то надо.
Мысль пришла как-то внезапно.
Снаряжение... Кобура мягко похлопывает по правой ляжке... Тужурку - поверх... Черт, кобуру видно. Ремешки длинные. Да ладно, никто и внимания не обратит. Пистолет. Китайцы молодцы. Почти как Макаров... Приятная тяжесть. Обойма... Полная. Запасных... Три. Обойму на место. Щелчок. Затвор - передернуть. Ух ты, даже курок назад отошел!!!
Ну что, главный старшина... оп-па, а ведь уже старшина первой статьи, действуй!
Учебно-боевой центр. Два этажа. Кабинет начальника узла связи старшего лейтенанта Димы - на втором. На первом - дежурный по УБЦ. Матрос... Черт, фамилию совсем не помню. Кличка - Рокер. Падай, Рокер! Выстрел в воздух. Еще. Еще. Рокер лежит, прикрыв голову руками. «Товарищ главстаршина, Серега, не стреляй!!!» А вот фигу тебе! Не главстаршина я больше! Что, страшно? Не бойся, Рокер, сегодня я не к тебе. Улыбается - догадался...
Кабинет. Дурацкая табличка «НУС». Начальник узла связи, стало быть. Интересно, почему матросы все время дописывают к табличке одну букву? Получается то «ГНУС», то «АНУС»...
Дима молодой совсем. 23 года. А уже НУС. Поймет он меня? Прежний начальник, Михал Михалыч, пожалуй, не понял бы. А Дима... Что ж, он молод, как и я. Поймет.
Дверь - нараспашку. «Что, Дмитрий Викторович, не ждал???» Два выстрела в воздух. Дима плавно уходит под стол. Выстрел! Выстрел!
Жаль, пуль нет, хотя бы пластмассовых. Чтобы по столу щелкали.
Дима, покряхтывая, выползает из-под стола. Улыбается. Я знал, что поймет.
- Ну-ка, ну-ка! Дай посмотреть!!! Где взял?
- В третьей квартире магазин открылся коммерческий. Продаются.
- Еще обойма есть? Дай мне, а?
Защелка сдвигается, пистолет разламывается пополам, из нижней половины вываливается пластмассовая круглая красненькая обойма с пистонами...
Дима засовывает пистолет за пояс.
- Молодцы китайцы... Как настоящий. Так, посиди пока здесь, я кабинет закрывать не буду...
Через минуту из кабинета флагманского связиста доносится вопль «Что, Сергей Владимирович, не ждал???».
И два выстрела... В воздух...

ГЭУ как степень единения механического коллектива.

"Ввод ГЭУ в действие производится по БГ-2
для личного состава ГКП,БЧ-5, службы Х..."
(Руководящие документы)

Широкое понятие - корабль в море - предполагает два не менее широких понятия: ввод и вывод ГЭУ из действия. Силу ритуалов этих процессов правильно могут оценить только непосредственные участники, творцы и исполнители. А это мы, дивизион движения электромеханической боевой части ракетного подводного крейсера. И разумеется, электрики, электротехнический дивизион. Да простят меня МАГАТЭ, Минатомпром, инспекция по ядерной безопасности и все остальные инстанции, но речь пойдет о махровых нарушениях всего, чего можно. И дабы не дразнить сторожевых псов ядерной энергетики и уставного порядка, предлагаю все последующее считать вымыслом и безбожным враньем.
Что выход, что возвращение в базу - самое собачье время для механиков. Допустим, через неделю в море. Штурмана рисуют карты, акустики, не спеша, проверяют аппаратуру, коки подсчитывают содержимое провизионок. Все заняты делом. И механики само собой. Все крутится. Первый звонок. До выхода осталось трое суток. Тревога, всех на борт, все по боевым постам - комплексная проверка систем и механизмов ГЭУ. Ну, по постам разбегаются, естественно, только механики, остальные, справедливо полагая, что это мероприятие касается их формально, дрыхнут по каютам, всеми доступными и недоступными способами пытаются слинять с корабля и ежеминутно названивают на пульт ГЭУ с одним вопросом: "Вам еще долго?" Ну а если сам командир куда-то спешит, то выражается коротко и ясно: "Заканчивайте через полчаса!" А так как комплексная проверка идет часа четыре и чудесным образом выпадает почти всегда на выходные, вопрос этот звучит довольно актуально. Поэтому с молчаливого одобрения механика комплексная проверка частенько просто записывается в журнал, а проверяют самые необходимые и лишь внушающие опасения элементы. Остальное кулуарно и тихонько проверяют командиры групп и старшины команд до или после тревоги. Но если вы думаете, что вся волокита на этом закончена, вы не моряк. Она только началась. Планы флота подобны осенней погоде, меняются ежеминутно и без учета людских проблем. Вы отработали комплексную, а в это время лаперузы в штабе уже задумали перенести выход на сутки. Казалось бы, ерунда. Но теперь комплексную проверку придется проводить снова, ведь пройдет больше трех суток до ввода, и положено снова все проверять. Помню, мы две недели каждые трое суток имитировали эту самую проверку, а в море так и не пошли. Но это еще не худший вариант. Хоть домой попадаешь! А вот когда уже завелись, установка пыхтит вовсю, механическая вахта шмелем вьется, а команды в море нет и нет. Вот это беда! Как-то раз, ждали на Северном флоте незабвенного Пашу Мерседеса, в самом начале его карьеры. Зачем - не знаю, но как всегда готовились встретить по полной схеме. Нас аврально завели, посадили на борт, и сказали: ждите команды, идем в море перед министром плясать. А он взял и опоздал. Недели на две. Забыл, наверное, что его на Кольском полуострове целый Северный флот с фанфарами дожидается. И не предупредил, шалун, что его не будет. А наши отцы-командиры, словно слюнявые первоклассники, заикнуться в Москву о том, что здесь полфлота под парами его ждут, естественно, постеснялись. Так мы и жгли ядреное топливо две недели, у пирса дожидаясь лучшего министра обороны всех времен и народов. А знаете, сколько стоит один час работы установки, хотя бы на мощности 15%? Ошалеть можно. Пару дней всю страну бесплатно колбасой кормить, как минимум. Про надводников я и не заикаюсь, они министра вообще в море ждали, загодя. Мазута сожгли пропасть, не говоря уже о чем другом. Ну да ладно. День стоим - весь экипаж на борту, другой, третий - нет министра на Кольской земле, и все тут! А дом рядом, десять минут пешком. Звонит командир БЧ-4(связи) однокласснику в Североморск по ВЧ. Тот оперативным связистом заступил. Мол, где там Грачев потерялся, заждались? А у того через ухо все флотские приказы и слухи проносятся. Он и отвечает: да он еще и из Москвы не вылетел, и когда будет неизвестно, а все флотское командование в обычном режиме служит: 18.30- море на замок и по домам. А если учесть, что знакомые и одноклассники не только у нашего связиста есть, на третий день вся флотилия знает - ничего не будет, по крайней мере, пока. Но нам-то не легче! Мы под парами! Домой ни шагу, в море нет ходу! Все! Залипли. У командира от долгих сборов пламенный боевой порыв спал, смотришь, одного, другого люкса вечерком домой спустил, старпом на пару часиков сбегал, фильтруются немеханические на берег потихоньку. Сам командир строгость блюдет, домой ни шагу. Спит как убитый, загодя силы на выход набирает. Короче, одни механики в работе. Вахты как в море. Подменишься ночью часа на два, галопом домой сгоняешь, чтобы ни свои, ни чужие не видели и снова на борт. Командир механиков ни за какие деньги на берег не отпустит, ядерная безопасность - она штука серьезная, узнают - по головке не погладят. Механик боится, бережет заднее место, и правильно делает. Он за все в ответе. У старпома один ответ: иди, но если что, я тебя не отпускал. Короче, дело -вакуум. Днем штурмана, связисты и прочие люксы обязательно дела в штабе найдут и смоются. А мы сидим привязанные, ни дома, ни в море. Вот тут-то и начинается. Идти некуда. После вахты, пока воды с базы в достатке, натопишь сауну. Попаришься. Ну а что после баньки-то у русского народа первое дело? Вот-вот, как Суворов говаривал: последние портки продай, а выпей. А шило пока еще на флоте никто не отменял, да и свои запасы опытные военные всегда имеют. Раз банька, два банька, а если стоишь две недели? И пошло-поехало пассивное пьянство, совмещенное с "синдромом крысы". Выпил, забился в каюту и дрыхнешь. Так и стояли. Две недели-336 часов. Людей повыматывали, матчасть напрягли. А у нас, для справки, ГЭУ в базе не больше 200 часов в год работать должно. С кого спрашивать? То ли с Павлика необязательного, то ли с начальников трусливых. Да и будут ли спрашивать? Страна огромная, богатая. Переживет.
Другое дело, когда в море взяли и вышли. Без проволочек и надолго. Ходили, бродили, боевые задачи выполняли, наконец, в базу. Пришли, пришвартовались. Электрики часа за три до базы концы питание наверх вытаскивают, побыстрее питание с берега примешь, побыстрее вывод ГЭУ закончишь. Это при Советской власти концы питания с собой не возили. Сейчас все с собой таскают. Рыночная экономика, однако, оставишь на пирсе, и нет их. Медь штука дорогая, никто не брезгует ей ноги приделать. От мичмана предприимчивого до многозвездного военного. До года восемьдесят восьмого обрубков этих кабелей около каждого пирса было пруд пруди. Потом исчезли, в один день. Лишь потом узнали, что в Мурманске шведы или норвежцы медь за валюту принимать стали. А кто может за одну ночь два-три "Камаза" многокилограммовыми кусочками загрузить? Понятно, откуда ноги растут? Бог с ними, с кабелями. Об этом разговор отдельный нужен. Вот только одно понять не могу. Почему когда простой офицер с Севера уезжает, все вещи в один контейнер вмещаются. А когда адмирал - минимум пять. Прям- таки мини-Россия получается: русские офицеры и "новые" русские офицеры. Пойдем дальше. Пришвартовались, электрики сломя голову носятся, питание принимают, мы телефоны обрываем, вызываем пробоотборщиков с СРБ. Без них выводиться нельзя. Надо анализы первого контура отдать. Наконец "бояре" с СРБ прибыли, все сделали и мы докладываем командиру, что готовы к выводу. Шеф дает отмашку, и мы начинаем. А весь корабль в это время лихорадочно ищет возможность дернуть домой. Вся люксовская братия осознает, что на корабле уже делать нечего (что справедливо, но очень обидно для механических сил) и всеми правдами и неправдами старается покинуть борт родного корабля. Первым после швартовки чуть ли не раньше командира на пирс выпрыгивает "особняк". Ему сам черт не указ, и его никто не останавливает. С ЧК не шутят. Хотя по всем документам, до сброса аварийной защиты обоих реакторов на берег сойти не имеет права ни один член экипажа. Даже такой значительный, как флотский чекист. Позже пойдут другие "незаменимые": секретчик в штаб, доктор в госпиталь, интендант неизвестно куда, еще кто-то, куда-то, и потекло, поплыло. Ладно, тех кто на вахту после вывода заступает, отпустят часа на два семью обнять, а остальные? Море на замок всеми правдами и неправдами. Мой последний командир при всех своих минусах правила знал и выполнял. И первый раз на моей памяти не закрыл глаза на такое дело. Взял и приказал после сброса защиты экипаж построить на пирсе, проверить людей и отсутствующих обидеть финансово. Господи, горе-то какое было! Люксы шатались по пароходу, проклинали сатрапа-командира, не знали куда деться и ежеминутно названивали на пульт с глупыми просьбами. Ну, тут мы повеселились! Каждый вывод мы и без этого кумы королю, а здесь все вовсю умоляют: ну поскорее, миленькие, пожалуйста, ножками стучат, домой хочется! Мелочь, а приятно!
Любой оператор ГЭУ знает: после моря домой он попадет позже всех. Даже если принципиальный командир оставит всех ждать окончания, механический офицер даже после всех останется привести механизмы в исходное, поставить парогенераторы на хранение, турбину ГТЗА попроворачивать, да много всякого. Ко всему прочему, по флотской иронии судьбы из морей приходят, как правило, под вечер. Часиков эдак, в девятнадцать-двадцать. Приплюсуйте часа полтора на приготовления и пробы, часа четыре на вывод, и домой уже толку идти нет. Крути - не крути, а к восьми ноль ноль весь экипаж на пирс, подъем флага. Ритуал. Да и сам вывод - это тоже ритуал. Незаконно-неуставной. Прозвенела тревога, собрались на пульт, начали один борт. Первый и второй оператор на местах, комдивы тоже, остальные из отсеков доложились и тоже на пульт прирулили. Перешли на ручное управление, снизили температуру, начали промывание парогенераторов и поехали. Промывание идет час, время есть. Режется сало, чистится лук, вскрываются консервы и главное: разбавляется шило. В чисто военно-морских пропорциях: два к одному. Не две части воды к одной спирта, а наоборот. Так убедительнее и действеннее. Все маскируется под массовое чаепитие. Секрет Полишинеля. Все вплоть до командира знают, ну или догадываются: механики выводятся, пошел процесс. Лучше закрыть глаза и ничего не замечать. Ну, только в крайнем случае, если уж бесчинства пойдут. Но это редко. А так, тихо-мирно. Сейчас можно расслабиться. Не надо, очертя голову, лететь на пульт ГЭУ при любом залипании техники, дрожать над работой испарителей, вскакивать при утробном звуке падающей защиты. Все позади. Работа окончена. Ждем новой, а пока - расслабляемся. Под неторопливый процесс вывода установки, принятия антистрессового напитка и поглощения продуктов питания мы решаем, кто остается после ухода всех. Комдив - само-собой, командир реакторного - как правило, и один управленец. Остальные после всего могут идти домой, но большая часть обычно остается. Особенно если поздно. Домой пойдешь - не выспишься. Опять же, не для ушей блюстителей ядерной безопасности, вывестись можно очень быстро, выполнив ко всему прочему все необходимые операции, а не просто нажав кнопку сброса стержней АЗ. Уметь надо, и умение свое воплощать в жизнь. Частенько, обговорив с механиком все нюансы, так и делается, но никому до поры до времени не докладывается. По своему ложному аристократизму и снобизму, редко кто из люксов знает, что защиту реактора можно сбросить бесшумно, а о световой сигнализации в ЦП вахтенные офицеры, конечно, знают, но что и когда горит - тайна острова Пасхи. Лишние знания отягощают голову и мешают полноценному восприятию мира, так сказать. Командир перед каждым заходом в базу часов десять торчит на мостике, в любую погоду, на берег до сброса защиты сойти тоже не имеет права, и с началом вывода падает в каюте на шконку как убитый, только мыча в "Каштан" на доклады дежурного. Так что все в наших руках. И порой когда весь корабль думает, что до конца вывода еще тьма времени, мы уже все окончили, и сидим, мирно попивая горячительные напитки и сверяясь по часам, докладываем этапы "большого пути" для записи в журнал дежурного по кораблю. Все равно раньше докладывать нельзя. Такие вот ядерно-опасные дела. А помогает нам наводить тень на плетень обилие взаимоисключающих себя руководящих документов и директив (смотрите рассказ " Кладезь знаний"). При умении, желании и опыте с их помощью можно доказать любому все, что угодно. Ну а шило? Современная медицина еще не сумела придумать более сильного средства против стресса. По крайней мере, для нас, русских. И я думаю, в умеренных дозах, его надо прописывать после долгих походов. Особенно, если там, где ты живешь, ничего кроме ДОФа и магазинов нет, и думаю, никогда не будет. Раньше не сделали, а сейчас никому это и подавно не надо. Не те времена.
На флоте, надо смириться, пили, пьют и пить будут. От адмирала, до последнего матроса. Видел я, как горькая хороших ребят сжигала, пьяных замкомдивов с царскими замашками в море наблюдал, сам грешен был, не скрою. Но могу сказать одно. Если раньше пили для удовольствия, сейчас кто от обиды и злости, кто от вседозволенности. А причины с последствиями ох как связаны! И уж если это зло неистребимо, так пускай причины для него будут хорошие и радостные.

Автор Павел Ефремов. Размещено с разрешения автора.