Предисловие первое

Хочу сразу оговориться: это не робкая попытка псевдолитературного осмысления каких-то событий. Я постараюсь быть максимально документальным в изложении имевших место фактов.
Побудительным моментом ко всему нижеследующему послужила дискуссия по поводу истории «О личном составе...» и, наверное, моей истории «Абгалдырь и....».
Хотим мы этого или не хотим, но восприятие различных событий, описываемых на страницах сайта разными категориями служивших людей, то есть, скажем в общем, рядовыми и командным составом разное - факт, который, как известно, упрям.
Что зацепило меня? Да один из комментариев, общий смысл которого можно передать как: «Вот, были же нормальные офицеры, с душой к матросу, не то что некоторые».
Некоторые - это, значит, те, кто говорит, что, мол, «Куда ни целуй....» - далее по тексту.
Для особо одаренных и продвинутых могу сообщить, что фраза данная существовала (в мое время) на флоте на уровне нормального флотского фольклора, на который, конечно, можно было обижаться, как и на другие шутливые характеристики, типа «Офицер должен быть тупым и решительным...» и т.д., коих в принципе, думаю, существовало не только на флоте, но и других видах ВС немало.
Так что если у меня или кого другого не получилось передать шутливый настрой данной фразы - спишем в соотношении пятьдесят на пятьдесят на счет собственного скудоумия и отсутствия должного таланта и... ну, скажем, недостаточной подготовленности оппонентов.

Предисловие второе

Повторюсь еще раз: все, что будет изложено ниже - факты, имевшие место быть в действительности со мной. Мне бы очень хотелось, чтобы те истории, что я помещал на страницах сайта оценили люди, служившие со мной матросами, так как по моему глубочайшему убеждению одни и те же события видятся совершенно по-разному из каюты и из кубрика.
Поэтому, если кто-то служил в (или знает, кто служил) в 80-83 на ПРТБ-33 и 83-86 на Мтв «Генерал Рябиков», и может со своей «колокольни» откомментировать мои слова, покорно жду вашего суда.

Мне кажется, что я служил совсем в других Вооруженных Силах - то есть не совсем в тех, о которых пишут и рассказывают многие (и не только на сайте «Биглер.ру»).
Буквально на днях в компании за праздничным столом сидели мы с одним бывшим матросом, он как раз в конце 70-х тоже служил на Черноморском флоте. Так вот, одна из его фраз окончательно толкнула меня к данным заметкам. Он сказал, не ручаюсь за дословность: «Мы уже подгодками (2,5 года) были, а нас на камбуз поставили(дежурить)».
С обидой, до сих пор звучащей в голосе, хоть у самого сыновья уже отслужили. И тут же добавил: «Но ненадолго. Быстро отменили».
Так вот, с 80-го года, когда я принял обязанности старпома, и до 86 года, когда сдал обязанности командира, на камбузе у меня стояли только те, кому осталось служить меньше полгода. И убирали и мыли посуду и подавали на столы, за которыми сидели матросы младшего призыва. И за этим следилось жестко. А поймать какого-нибудь «карася» и заставить работать за себя им было очень трудно: экипажи были не очень большие, и каждый матрос был не только на виду, буквально на счету. Да, может быть, им было обидно. Не знаю. Но наверное, вообще со мной было служить тяжело, так как я всю службу искренне считал, что Устав написан именно для того, чтобы служить, как в нем изложено. А все понимают, что по Уставу - сложно.
Немного отступал я от Устава в отношениях с молодыми матросами - то есть, придя старпомом, построил всех молодых и объявил, что ежели который годок попробует, не приведи господи, ударить молодого, последний может смело брать пипку (пожарный ствол) и оной заряжать тому годку в лоб. За подобного рода неуставные отношения отвечу я.
Ну, пипку не пипку, а каким-то камбузным инвентарем через пару недель молодой годку зарядил. Годка списали. На разборе я от своих слов не отказался, и при всех подтвердил, что такое распоряжение отдавал.
А В 85-м стояли мы в доке, в Камышах. Кто не знает, это нормальный гражданский порт. Вот как-то вечерком поздним я на борту оставался, а значит, офицеров, мичманов на борту - два-три человека, ну был я слегка самонадеян, считал, что ежели командир на борту, сам со всеми проблемами справится должен, так вот, вечером поздним залетает в каюту ко мне дежурный по кораблю и докладывает слегка истерически, что, мол, молодой матрос, находящийся в лазарете по поводу простуды, совсем плохой.
В качестве ремарки.
У меня заведено было: дежурный по кораблю после поверки обходил пароход и проверял всех отсутствующих на построении лично - кто на вахте, кто отдыхает, кто в лазарете. Вот проверил дежурный и докладывает: плох матросик. На зов не откликается, мычит только что-то... и слюна у него изо рта какая-то странная - коричневатая. Размышлять долго нечего - матроса на носилки и на проходную. В это время дежурный по кораблю городскую скорую вызвал. Ну те-с, притянули носилки на проходную, за малым временем скорая приехала. Уж не знаю, кто там на скорой старшим был, врач или фельдшер, но мужик был - точно. Подошел он - «Что тут у вас?» - на матроса посмотрел, на пену коричневую, мычание послушал и диагноз влет ставит: «Перелом основания черепа»... Не буду врать: мне сплохело тогда круто. Матрос молодой, перелом основания черепа - это все. Снимай, командир, погоны или прощайся с должностью - это как карта ляжет.
Опять же маленькая ремарка.
Служили мы тогда как бы между двух огней - двух приказов министра Обороны по вопросам борьбы с воинской дисциплиной и неуставными взаимоотношениями. А между двух огней почему? Да потому, что в одном грозном приказе черным по-русски было написано, что, мол, командиров, имеющих в своих подразделениях неуставные взаимоотношения, разжаловать беспощадно. А в другом, не менее грозном, теми же буквами, что командиров подразделений, скрывающих неуставняк, от должности отстранять.
То есть в двух словах получалось: есть у тебя неуставные, вскрыл ты их и вынес на суд вышележащего руководства - снимай звездочку. Скрываешь - прощайся с должностью. Я помнится, как-то, положив оба этих приказа перед начальником политотдела и глядя ему в глаза, честно сказал, что исходя из данной ситуации скорее буду скрывать неуставняк, так как мне звездочку больше жалко, чем должность. Он тогда мне политику партии быстро объяснил, и понял тогда я, что не только строевые умеют красиво поминать родословную как конкретного индивида, так и божественное происхождение человечества в целом. Красочно у него получилось.
Так вот, ситуация из тех, что и захочешь - не скроешь, да и не боялся я особенно репрессий. За месяц до боевой командира на ноль помножить сложно. Мы, командиры, все же штучное производство, абы кого не посадишь. Это не танковый корпус... (Ну да, ну да, хвалюсь и выпендриваюсь... Немножко-то можно?)
В общем, совсем настроения на тот момент не было... И тут мичман, старшина команды матросика этого самого, небезызвестный в бригаде алкаш Васька, который по случаю нахождения на корабле командира трезв до отвращения оказался, принюхался к морячку своему повнимательнее и оглашает:
- Да у него изо рта растворителем воняет!
Бросились нюхать - действительно, воняет. Тут скорая заторопилась, в госпиталь везти немедленно побоялись, что в дороге у пациента откажет какой-нибудь жизненно важный орган, в машину попрыгали и уехали. Я тем временем в госпиталь дежурному отзвонился, мол, везут к вам морячка в бессознательности с сильным подозрением на злоупотребление технической жидкостью, скорее всего, растворителем, так что подымайте токсикологов на ноги, спасать тело нужно.
Приходим на пароход. Звонок из бригады: а туда я приказал сразу доложить обо всем: «К вам выехал представитель политуправления флота для разбора происшествия. За комбригом и начпо, начальником управления, посланы машины».
Пока чайку попил, прибывает капитан первого ранга из политуправления. Мне потом друзья-политработники его как «главного говнокопателя политуправления» охарактеризовали. Но тогда-то я этого не знал. Представился, угостил чаем.
И началось.
Кто провел с матросом беседу по прибытию на корабль?
- Командир?
- Провел.
- Докажи!
На стол - тетрадь индивидуальной работы. Матрос такой-то, прибыл на корабль тогда-то, оттуда-то, семья неполная, отец погиб по пьяни, ПТУ, тракторист, назначен в БЧ-5 согласно ВУС, жалоб нет.
Командир подразделения?
Та же история, беседа проведена.
Старшина команды - то же.
Проводились ли с молодыми матросами по прибытию на корабль сборы?
Вот - планы занятий, вот - суточный план. Есть, принято.
Проводился ли с матросом инструктаж по технике безопасности?
Вот - журнал. Вот - роспись, вот - суточный план.
Так.
Стоял ли матрос на вахте? - Нет, за малым сроком пребывания на корабле - не допущен.
Выдан ли зачетный лист на допуск к несению вахты? - Выдан. Книжка боевой номер? - Выдана.
Когда проводился последний раз телесный осмотр? - В субботу. Вот - запись, вот - роспись доктора и командира подразделения.
Почему моряк лежал в лазарете? - Простуда, вот - запись в журнале приема больных, вот - решение о помещении в лазарет.
Так.
Где моряк спит?
Спускаемся в кубрик.
Койки - в два яруса. Проверяющий: где койка матроса? - Вот, первый ярус, вот - бирка на койке, фамилия, боевой номер - сходится. Почему не заправлена по-белому? - Белье взял в лазарет.
На каком ярусе спят молодые матросы? - пальцем тычет. - Здесь? - Второй ярус - старослужащие, первый - молодые. Проверил. Совпало. При этом не постеснялся моряков спящих будить и про срок службы спрашивать. Но - совпало.
Где шкапчик матроса? - показали. Открыли - все на месте - паста зубная, щетка, мыло, тетрадь....
Письма.
Письма - изъять, будем читать, разбираться.
Как питался? - Вот - стол отделения в столовой личного состава, вместе с отделением.
В лазарет.
Как лечили? Какие таблетки давали?
- А это что?
На умывальнике в лазарете - бутылка полулитровая полупустая. Понюхали - химия какая-то.
Дежурный докладывает:
- Да растворитель это. Боцман вчера получил, так многие себе взяли по каютам. Док, краска кругом, постоянно то брюки, то рубашку оттирать надо.
Ладно. Возвращаемся в каюту, стали записную книжку да письма разбирать.
И вот - повезло-не повезло, уж и не знаю сам - письмо другу гражданскому недописанное нашлось. А общий смысл - попал на корабль, корабль в море собирается, служится нормально. И в конце - мол, спрашиваешь ты, как тут с мордобоем и прочими издевательствами - так вот, годки конечно есть, но здесь их прижали и нас они не достают.
И после этого письма хоть и копали потом до самого подъема флага, но без энтузиазма уже.
Да и к утру вести из госпиталя подоспели... Морячок, в себя придя, пояснил докторам, что выпить ему захотелось, ну сил нет. На гражданке не чурался он этого дела регулярно. Алкаш потомственный, что скажешь? Нашел бутылку в умывальнике, понюхал - вроде похоже. Ну и употребил полкружки. И спать с сознанием выполненного долга отправился.
Так-то. Не зайди дежурный в лазарет...
А капраз из политуправы перед уходом уже вынужден отметить был, что, мол, фактов неуставных взаимоотношений на корабле не выявлено.
На том в принципе все и кончилось.
А для чего я все это рассказал?
Совсем не для того, чтоб показать, какой, мол, хороший я был. Нет.
Хоть я и не большой поклонник Бушкова, но есть у него фраза, которая здорово в память врезалась. И смысл ее в том, что мы все принадлежали СИСТЕМЕ. И система эта работала и кого-то вбирала в себя, а кого-то - ломала...
Вот и рассказано-то как раз для того, чтобы, может, кто-нибудь да понял. Не надо было ни целовать личный состав во все места, но и не надо дурака-то уж совсем валять. Надо было просто быть в системе - и она будет работать, и будет приносить результат. Не зря существует расхожее выражение про написанные кровью строчки. Может, и не кровью, но выполнять надо то, что в документах прописано.
И еще.
Отчетливо осознавая, что все, сказанное выше, явно попахивает менторством, все же скажу одно. Мое глубочайшее убеждение состоит в том, что надо просто выполнять закон. Ну или хотя бы не нарушать его без крайней нужды. И это - не снаружи, это - должно быть внутри.
А целоваться с подчиненными, распивать с ними чаи и другие напитки - это пожалуйста, после того, как вышел в город. Сколько угодно.
Меня учили так. И учили сурово. Когда я пришел на крейсер «Москва», командир БЧ-2, капитан 2 ранга, собрал всех офицеров и часть мичманов боевой части в кабачке, известном всему флоту как «Козья жопа», чтобы «представить» коллективу нового лейтенанта. И вот, когда мы уже расходились, веселые и слегка пьяненькие, меня предупредили: «Завтра на пароход - первым барказом, и сразу - на объект приборки. Не приведи господи, тебя там шеф (так командира боевой части между собой называли) не увидит. Расщепит на молекулы».
И таки шеф прибыл на объект и выдрал таки меня, уж не припомню за что, и обошлось малой кровью все в результате предупреждения - я был на месте и вид имел как положено «веселый и придурковатый».
Мелочь?
Но она сразу расставила точки над «Ё» - на берегу мы все одинаковы, он - просто старший товарищ, я - младший. На корабле есть Устав и есть служебное положение.
К сожалению, не всем, видимо, довелось пройти такую школу...
Кому-нибудь приходилось хоть раз оказаться по службе в двух-трех служебных ступеньках от своего друга и одноклассника по училищу, с которым и дружили, и выпивали вместе, и гулеванили? Пробовали вы в такой ситуации построить нормальные и служебные и человеческие отношения? Я попадал - и в положении начальника и в положении подчиненного. Не сахар. Но принципы, заложенные в лейтенантские годы, смею надеяться, не подвели.
Не знаю, хорошо это или плохо, но жил и служил, да и стараюсь жить я по этим принципам.
И по мне - плох офицер, не умеющий добиться авторитета своего в рамках Устава, и пытающийся добиться чего-то «поцелуями», или наоборот, прущей изо всех дыр дурью.
Может быть, именно поэтому, слушая и читая некоторые истории, я и говорю, что наверное, служил в других Вооруженных Силах.
И это все, что мне хотелось бы сказать на заданную тему.

Военно-морская гинекология или как я провел лето

Известно , что гинекологов на флоте реально не хватает. Хороший гинеколог на ракетном крейсере или на атомной подводной лодке - большая редкость.
То ли потому что они там никому на хрен не нужны , то ли это от качки - сказать сложно. Но факт остается фактом, гинекологов на флоте - днем с огнем, особенно акушеров. Тем не менее, лично я прослужил на Балтийском флоте целый месяц и сейчас расскажу, как все получилось.
Как и во всяком приличном мединституте, в 1-ом ЛМИ была кафедра военной медицины, где проходили боевые отравляющие вещества, разные яды и как правильно предохраняться от ядерного взрыва, внезапно произошедшего неподалеку. Более того, нам предлагалось подписать с кафедрой контракт, который обязывал тебя после окончания курса пройти практику на кораблях ВМФ по медицинской специальности с последующим присвоением высокого звания лейтенанта медицинской службы.
К пятому курсу, конечно же, все мы уже были видными докторами, определившимися, кто чем будет заниматься, когда вырастет. Хирурги уже вовсю умели правильно отличать левую ногу от печени, а терапевтов уже распирало от знания того, чем отличается аутоиммунный тиреоидит Хашимото от банального поноса, вызванного поеданием шавермы на станции «Петроградская».
И вот по окончании пятого курса я, влюбленный в хирургическую гинекологию и не понаслышке знавший откуда берутся дети, вместе с другими своими однокурсниками попадаю в старинный немецкий город Пилау, ныне - Балтийск, базу Балтийского флота. После присяги всех стали распихивать к месту прохождения дальнейшей службы - так я попал на сторожевой корабль «Задорный».
Это был неимоверной красоты серый стодвадцатиметровый морской пароход проекта 1135 «Буревестник» с пушками, торпедами, глубинными бомбами и недетской ракетной установкой системы «Метель». К моменту нашего знакомства он уже не раз пересек все океаны и сейчас, вернувшись из Атлантики, готовился к переходу морем в Североморск, так как был передан в распоряжение Северному флоту.
Меня представили дежурному офицеру как «это наш новый доктор» и показали мою каюту. Каюта была, конечно, 2х2, но были два позитивных момента: вентилятор и кофеварка.
Форму мне на тот момент пока не выдали - произошла какая-то запутка с моими бумагами и в частности, с продовольственным аттестатом, который, как оказалось, является одним из главных документов на флоте, по которым всякому моряку полагается питание.
В джинсах, кроссовках и тельняшке я, новый корабельный доктор, сидел у себя в каюте, курил Camel и думал, как же все круто у меня складывается...
Постучали в дверь. На пороге оказался паренек лет 19-ти в бескозырке и со старшинскими погонами.
- «Здражелаютааишь новый доктор» проговорил он заученной скороговоркой и критически оценил меня взглядом. Я протянул ему руку.
- Денис.
- «Второй статьи Степин», сказал он с таким заправским видом, что я тут же почувствовал себя такой салагой и сухопутной крысой, с которым старшине второй статьи здороваться за руку просто западло. Но руку пожал - Слава.
- Давно служишь?
- Давнобль -сказал он, мастерски замаскировав суффикс «бля» в слове «давно».
- Приказано показать вам медсанчасть, а потом обедать.
Экскурсия по кораблю оказалась крайне увлекательной, если не считать удара переборкой по башке и постоянного спотыкания о комингсы. Слава Степин проникся ко мне некой смесью уважения «потому-что-я-доктор» и снисхождения «потому-что-он-дембель».
Медсанчасть была в идеальном порядке. Все блестело и сверкало. Пахло карболовкой, мытым полом и пенициллином. Лазарет был пуст, и четыре койки аккуратно заправлены.
- Меня из медучилища призвали, сказал Слава. Вообще-то я в медицинский собираюсь, так что кое-чего соображаю...
В маленькой операционной стоял блестящий стерилизатор времен Пирогова, биксы со стерильным бельем и набор инструментов для малых операций и чревосечения.
- До вас здесь был доктором старший лейтенант Барсуков - он в стерилизаторе свои носки кипятилбль.
А до Барсукова был лейтенант Джгубурия, он в этом стерилизаторе курицу варилбль. Она 200 градусным паром за пять минут вариласьбль... Сейчас я здесь инструментыбль стерилизуюбль. Нормально этобль?
Из лекарств в сейфе оказались промедол, аспирин, пенициллин и мазь Вишневского. Лечи - не хочу!
Степин был очень хозяйственным малым, и у него все лежало на своем месте.
Под расписку мне была выдана 60 литровая бочка шила. То есть спирта медицинского. Слава Степин сказал, что в соответствии с приказом начмеда бригады в шило нужно добавлять краситель, делающий его несъедобным, но, как заметил Слава: «Коллектив господ офицеров вас не поймет».
- Спирт будет расходоваться только на медицинские нужды, сказал я, как отрезал.
Слава Степин поправил бескозырку и выразительно промолчал.
Наступало время обеда.
Так как часть документов моих где-то застряла, кормить меня в офицерской кают-компании и вообще где-либо было не положено. Слава Степин это знал и мялся, обдумывая как бы мне это сообщить.
- Тааишьвоенврач, так получилось, что где-то проебали ваш продаттестат. Но я договорился с пацанами - сегодня вас покормят, а потом надо будет чего-то решать. Поговорите со старпомом - он нормальный дядька. К командиру с этим лучше не соваться - зверь.
Он привел меня в столовую, где на длинных скамьях сидели матросы и ели второе. На второе была перловая каша с мясом, источавшая такой божественный аромат, что я тут же вспомнил, что с самой учебки ничего не ел.
Слава Степин подвел меня к столу, стоящему особняком, и сказав "Приятного!", бесследно испарился. Это я потом узнал, что стервец Слава элитно питался прямо на камбузе, так как кок Петя Николаев был его земляком и лепшим другом.
Стол, у которого меня оставили, был мрачен. Пролитый суп, крошки, капли жира и перевернутая тарелка с кашей аппетит прямо-таки не возбуждали. К тому же совершенно не было на чем сидеть.
- Кто дежурный ? - негромко спросил я, обращаясь к проходившему мимо меня матросу с подносом и повязкой «Дежурный» на рукаве. Ноль эмоций. Мой голос утонул в звуке 160 ложек, черпающих кашу из 160 тарелок.
- Дежурный кто? Я обратился ко второму проходящему матросу с повязкой. Ноль внимания.
Меня заметил проходящий мимо капитан-лейтенант.
- Врач новый что ли?
- Ага...
- Чего, сесть негде?
- Ну да ... дали бы хоть тряпку - со стола вытереть, а то в таком свинарнике есть не в кайф. Кричу «Кто дежурный?» Все ноль внимания...
-Не так надо ....
И тут он сметает рукой на пол все, что было на столе - тарелки, вилки, металлические кружки.
- ТВОЮ МАТЬ, КТО ДЕЖУРНЫЙ, БЛЯДЬ?
От его громоподобного голоса на долю секунды стук ложек прекратился и на горизонте моментально нарисовались те самые дежурные моряки в повязках.
- А ну быстро доктора накормить по высшему разряду!
- Есть накормить доктора!
Через три минуты я сидел за столом, накрытом белой (!) скатертью и уплетал вкуснейшую кашу, запивая ее божественным компотом из сухофруктов.
... после обеда я сидел в своей каюте, докуривая последнюю сигарету из пачки, когда меня вызвали к командиру.
Я постучался и вошел в каюту.
- Здрасьте, товарищ капитан корабля!
От волнения я тут же перепутал капитана с командиром и понял, что полностью облажался.
Командиром СКР «Задорный» оказался худой как охотничья собака сорокалетний капраз (капитан первого ранга) с тончайшими усами а-ля Эркюль Пуаро и следами легкого алкогольного поражения печени на лице.
По тому, как он посмотрел на меня, я понял, что так к нему не обращались давно.
- Проходите, садитесь... Денис Сергеевич, если не ошибаюсь?... Кофе?
- Да, пожалуйста ...
Командир вытащил из шкафа бутылку коньяка «Васпуракан» и разлил по рюмкам.
- Ну, добро пожаловать на флот!
Мы пили кофе, курили и смотрели друг на друга. Возникла пауза.
- Скажите, Денис Сергеевич, а на гражданке вы каким доктором являетесь?
Пауза, возникшая ранее, превратилась в вечность. В ушах тихо и неприятно запищало.
- Гинекологом.
Командир кашлянул, выпустил вверх струю дыма и совершенно серьезно сказал:
- Вы знаете, Денис Сергеевич, на самом деле, гинеколог здесь - я. Хотите узнать, почему?
- Почему?
- А я здесь всем матки мехом внутрь выворачиваю...
По неясной причине командир, оказавшийся эстетом, поклонником Эдит Пиаф, любителем коньяка и весьма начитанным мужиком, нашел во мне «приятного собеседника» и часто вызывал меня «попить кофе». Мы, в общем, интересно проводили время - я травил ему медицинские байки, а он рассказывал, соответственно, морские.
Балтийск традиционно называется городом трех «Б» : Булыжников, Блядей и Бескозырок. Всего этого там в избытке. В первый же свободный вечер мы с однокурсником Женей Боровиковым, который попал служить на соседний пароход, вышли в город. Планировалось посещение злачного места под названием «Кафе Голубая устрица» - самого модного места во всем Балтийске. Денег на особый разгул не было, поэтому вскладчину был собран капитал на покупку водки «Зверь», пачки Кемела и упаковку Дирола. Также имелись сигареты «Полет», выдаваемые морякам, и пол-литра спирта, списанного мной на медицинские нужды (протирка стерилизатора от куринного жира ). При помощи всех этих товаров нам необходимо было не только весело провести время, но и по возможости познакомиться с самыми красивыми женщинами Балтийска.
Время поджимало - на корабль надо было вернуться не позднее 4 утра, чтобы попасть на поднятие флага ровно в 6-00.
Вместо женщин в первом кафе, которое мы посетили, мы познакомились... с мужчинами. Это были два подводника, реальных морских волка, старших лейтенанта мед. службы, которые «только что вернулись из автономки у берегов Новой Зеландии».
Их моральное превосходство над нами было очевидно и велико, как и пропасть разделяющая нас, да они этого и не скрывали. Черные кители с иголочки, отличительные знаки подводного флота, желтые рубашки и погоны с красными медицинскими просветами и змеей - обо всем этом мы только мечтали...
Мы сидели под зонтиками на берегу моря в дюнах, завидовали старшим лейтенантам, курили и смотрели на закат.
- Надо бы проставиться, ребята - прервал наши грезы один из подводников. Традиция есть такая на флоте... боевое крещение, так сказать...
Делить бутылку «Зверя» с первыми встречными было до боли жалко, но морской закон есть морской закон, и начинать карьеру морского офицера с несоблюдения традиций было совершенно недопустимо. Быстро раздавив бутылку на четверых, мы отправились в «Голубую Устрицу», а подводники пошли куда-то по своим делам.
«Голубая устрица» оказалась обычной открытой дискотекой на берегу моря. Так как в Балтийске абсолютно все связано с военно-морским флотом, то на и на дискотеке, соответственно, преобладали военно-морские офицеры, жены военно-морских офицеров, девушки, стремящиеся стать женами военно-морских офицеров и жены военно-морских офицеров, которые хотя бы на одну ночь желали оказаться девушками других военно-морских офицеров. Даже «бандиты», шумно подьехавшие на Опеле «Кадет», оказались военно-морскими офицерами.
Тут я заметил наших старых знакомых «подводников». Уже без формы они сидели с двумя симпатичными девченками и рассказывали как они, одолжив форму у госпитальных старлеев, развели двух лохов на бутылку водки. «Подводники» оказались такими же как мы студентами-медиками, приехавшими на практику неделей раньше. Обман был тут же выявлен и настала их очередь проставляться. Так как ребята они оказались неплохие, никто, в общем, в обиде не остался.
Девушек удивительной красоты на дискотеке было неимоверное количество. В четыре утра я, Женя, командир БЧ-5 с «Задорного» капитан-лейтенант Разумовский, который опознал нас на дискотеке, с тремя нетрезвыми, но невероятно длинноногими красавицами решили отправиться на экскурсию на наш доблестный пароход.
...я проснулся голым на полу в своей каюте от вибрации, головной боли и какого-то странного гула. С трудом сфокусировав глаза на часах, удалось определить время - 12-35, то есть о подьеме флага в 6-00 не могло быть и речи...
Каждый поворот головы сопровождался мощнейшим спазмом в желудке и непроходящим ощущением топорика в голове. Память возвращалась с трудом и частями. Рядом со мной в неестественной позе спал Женя Боровикков в носках, часах и в гандоне. На кровати, обнявшись будто две нимфы, спали вчерашние обнаженные девушки из «Устрицы». «Надеюсь, до скандала дело не дошло» - подумал я, оглядев Женю и еще раз попытался вспомнить детали вчерашнего вечера.
Простыня, подушка, одеяло и девушки были густо заляпаны мазутом.
«Купались!» - мелькнула мысль. Тут меня здорово качнуло и я понял, что «Задорный» вышел море.
Ну да... Разумовский вчера что=то говорил про учебный выход в море... елы-палы... блиин...
Корабль на боевых учениях, а в каюте доктора, который должен сидеть в медсанчасти и ждать поступления «раненых», понимаешь, загорают две голых телки и студент Боровиков в гандоне. Надо было срочно что-то предпринимать. Я натянул спортивные штаны, футболку, выполз из каюты и аки Джеймс Бонд начал пробираться в сторону амбулатории.
- Стоятьбль !
Я остановился и зачем-то поднял руки вверх.
- Почему в трико, как целка, бль? Фамилия, бль!
Это был замполит, кавторанг Гуцалюк, дядька из Минска с усами как у «Песняров».
- Врач-практикант Цепов.
- Ааа... Почему не по форме, бль?
- Не выдали.
- Развели бардак на флоте, морские котики, бль!
Через 10 минут я уже был облачен в «рабочее платье» - именно так называется матросская роба, широченные синие штаны, пилотку и черные ботинки.
Посоветовавшись со Степиным в медсанчасти и пообещав ему комплект гражданской одежды для походов в самоволку, было принято решение эвакуировать девиц и студента Боровикова в судовой лазарет. Проснувшимся к тому времени обезвоженным посетителям моей каюты была обьяснена тактическая ситуация и вся серьезность положения. Дамы отчаянно хотели писать, а Женя Боровиков - пить, котлетку по-киевски и спать.
Чтобы не вызывать подозрений, девиц и Женю по очереди на носилках, накрытых одеялом, перенесли в лазарет, который тут же закрыли на карантин по сальмонеллезу.
Я сидел, пил воду и жевал аспирин в медсанчасти, когда стали поступать первые «раненые». «Учения ж блять!» - вспомнил я. Голова соображала с трудом...
Первым раненым оказался матрос-первогодок Мишин. Его, якобы, опалило пламенем.
Я сказал ему ласково: Мишин, пиздуй в лазарет и сиди там как мышь. Пикнешь - башку снесу! Понял?
- Есть сидеть как мышь, тааишьвоенврач!
Кстати, Мишин, а че у тебя руки постоянно согнуты в локте?
- Не разгибаются, тааишьвоенврач!
- Офигел что ли ? Тебе ж в госпиталь надо!
- Так они у меня с детства не разгибаются.
- А как же тебя на флот призвали-то?
- Я им говорил, что у меня руки не разгибаются, а они сказали: мы тебя на хороший пароход отправим...
- !!!
Контуженного Мишина определили в бокс, чтоб он, не дай бог, не растрепал никому о том, что у нас в лазарете полным полно голых баб.
Дальше, к счастью, поступали только «легкораненые», а потом вообще пришел Мичман Терновой с подозрением на гоноррею.
Узников лазарета тайно покомили макаронами по-флотски, а проныра Слава Степин даже где-то добыл девушкам мороженое.
После окончания учебного выхода в море под покровом ночи девицы и студент Боровиков были эвакуированы с корабля, пока капитан-лейтенант Разумовский, дежурный по кораблю, строил вахтенного матроса, я их незаметно провел по трапу на берег. Женька хвастался, что ему перед уходом «на посошок» еще раз сделали минет, но я думаю - врет. Хотя я только сейчас понимаю, что от опаленного войной матроса Мишина можно было ожидать чего угодно...
С младшим офицерским составом мы очень быстро нашли общий язык. Ребята оказались хорошие, и медицинский спирт таял на глазах. По вечерам мы собирались в кают-компании пить «Чай». Там я научился пить коктейль «Летучий голландец»: Чистый спирт с яичным желтком на дне стакана. Очень пронзительно.
Самыми настоящими лейтенантами медслужбы Балтийского Флота мы возвращались домой. «Задорный» стал за месяц очень родным, а печень, наоборот, была как неродная: все время болела, ныла и трусливо выкидывала белый флаг.
«Задорному» предстоял переход морем в Североморск а мне - субординатура по гинекологии на отделении доцента Яковлева.
Так закончилась моя военно-гинекологическая практика

C чего начинается день на военно-морском корабле? С подъема военно-морского же флага! Скажите вы это надводнику c крейсера и немедленно нарветесь на грустную улыбку. Ага, ну конечно, есть же еще завтрак, зарядка, подъем, наконец. Все правильно. Но день начинается еще раньше. Итак:
«Офицерам, мичманам обеспечивающей смены построиться в 23-м коридоре!»
Это корабельная трансляция зовет на построение обеспечивающую смену офицеров-мичманов за 15 минут до подъема. Считается, что после этого все должны идти контролировать подъем горячо любимого личного состава, выгонять всех на зарядку и всячески участвовать в утреннем распорядке. На самом деле после "переклички" почти все разбредаются по каютам и хрючат до завтрака, а то и до подъема флага. Надо сказать, что в то время началась поголовная видиомагнитофонизация, и на корабле умельцы соорудили видиосеть для наиболее достойных, и после отбоя офицерский состав приобщался к достижениям Голливуда и растлевался западногерманской порноиндустрией. В речи стали появляться доселе неизвестные "фак", "шит", ну и нестареющее "дас ист фантастиш".
Помощник уже проверил наличие на построение офицеров-мичманов бч-раз, рогатых и румын и перешел к БЧ-4.
- Синяков!
- Он в ПУСе (пост управления связью), - ответил кто-то из связистов.
- Он в пусси-джусе,- отозвалось из рядов БЧ-5.
По тому, кто залился хриплым с утра смехом, можно было легко понять, кто этой ночью просматривал несанкционированную видеотрансляцию и обогатился знанием значения вагинальной смазки на западный манер. Несмотря на задержку, поверка присутствия закончилась до очередной команды по кораблю:
«Команде вставать!»
Скорость вставания команды напрямую зависит от опыта службы офицера или мичмана, пришедшего на подъем в кубрик, но удел присутствовать на подъеме горячо любимого - молодых мичманов и лейтенантов. Не буду перечислять всех способов, помогающих ускорить выход на зарядку, упомяну лишь как о наиболее действенном вооружении пожарного ствола с последующим мини-учением по борьбе с пожаром силами ДВС. Те из матросов, кто испытал уже когда-то это на себе, вскакивает только от звука открываемой крышки на пожарном рожке.
«Команде построиться на верхней палубе по местам проведения физзарядки. Форма одежды...»
Старший на физзарядке от боевой части обычно уже другой, что на подъеме, и покидает он верхнюю палубу одним из первых. Поэтому ничто не мешает матросам найти на верхней палубе неприметное белое пятнышко и долбануть по нему со всей силой заранее припрятанной в ближайшем тамбуре кувалдой. Пятнышко это не простое, а точно указывает, где в это время находится в каюте под верхней палубой голова нелюбимого мичмана или офицера, который буквально полчаса назад так нелюбезно выгонял их из кубрика, а сейчас, ничего не подозревающий, досыпал самые сладкие минуты перед завтраком...
«Команде руки мыть. Подана вода на каюты и умывальники».
Надо успеть набрать воды в бачок над умывальником, иначе если с вечера вода была использована, можно остаться с полным ртом зубной пасты или наполовину побритым лицом.
«Команде построиться по местам построения для следования в столовую».
Можно отправляться в кают-компанию, не дожидаясь следующего крика трансляции:
«Команде завтракать».
В отличии от обеда и ужина, на завтраке как и на вечернем чае приглашения старпома ждать не надо, да и самого старпома ждать не надо. Просто приходишь и садишься, и пока вестовой наливает тебе чай в стакан, спокойно намазываешь масло на хлеб. Часто это и есть весь завтрак, так как то, что коки называют кашей, не то что невозможно есть, смотреть-то приходится с опаской. Все, кто заходят в КК позже, бросают с порога: «приятного чаю» или «приятного аппетита». Отвечать не принято. Но нет правил без исключений. Последним уже перед самой приборкой испить чаю заходил секретарь парткома, за свою огромную лысину прозванный Глянцевателем, на подъем обеспечивающей смены он не ходил, учетные карточки с протоколами на зарядку не ходили, он благополучно дохрючивал до завтрака. На его «приятного...» кто-нибудь обязательно вставлял «без тебя приятней было». Поначалу он делал вид, что обижается, а потом уже не обращал внимания.
Хотел расписать всё до подъема флага, но кажется, и так затянул. Если пойдет, то продолжу.

Морская капуста.

Капуста - очень емкое слово в русском языке. Судите сами: деньги - капуста; огородные радости - белокочанная, краснокочанная, цветная - тоже ж ведь капуста. И всякие там кольраби и брюссельская... Водоросли некоторые граждане кушают на Дальнем Востоке и в Баварии - тоже капуста, хотя и морская. А еще капустой называли красивые жестяные листья на козырьке фуражки морских офицеров. Не просто морских офицеров, а именно плавсостава.

На первом курсе КВИМУ нашим командиром роты был майор морской пехоты Чепцов. Рост метр восемьдесят пять, ширина в плечах - столько же. Усы опять же очень авторитетные. И все, вроде, в жизни складывалось очень хорошо. Но было одно-единственное темное пятно, о котором он однажды случайно обмолвился нашему замстаршины роты.

Бравый вояка, гроза НАТО, СЕАТО и ОПЕКа слегка стеснялся своего морпеховского происхождения. Из-за специфики училища. Все остальные офицеры вокруг - морские. Просветы на погонах у них - желтые, а у него - красные. На рукаве нашивок нет. Козырек фуражки - что у обычного пехотинца, никаких блескучих листиков. А без этой капусты издали видно, что идет не офицер плавсостава, не КАПИТАН ТРЕТЬЕГО РАНГА, а непонятно какой майор. О чем он и посетовал вечером нашему замстаршины... И остался ночевать в роте, среди любимого и любящего личного состава, ибо утром на подъеме судомехаников должен был почтить своим присутствием сам ректор училища.

Утром рота была разбужена не криком дневального, а ревом раненого мамонта. Или ревуном маяка. Короче, звуком, не распространенным в коридорах нашей общаги. Поэтому курсанты выскочили на звук мнгновенно, без обычной для повседневного подъема ленцы. Звуки издавал единственный морпех училища, командир роты майор Чепцов. В руках он держал свою модную, шитую на заказ фуражку, к козырьку которой клеем "Момент" были намертво приклеены два пожухлых капустных листа, украденных накануне на камбузе...

Стамбульский залет. Часть вторая

А кушать хочется всегда

Возле мечети Ай-София нас окружила толпа немецких туристов и начался мелкий чейндж. В дело пошли заранее подготовленные значки а ля Горбачев - Перестройка, часы с серпом-молотом, заныканные от переписи при сходе с корабля. После этого - фото на память в наших бесках, и мы пошли в автобус.
Нас повезли на местный рынок.

Все устали, дело к вечеру, хотелось кушать.
Желудок, привыкший к приему пищи по распорядку дня, сначала тихо, а затем все громче стал требовать еду.
Местный рынок похож на питерский Пассаж. Галереи, переходы, зеркальные витрины. Не знаю, как там в Греции, а на Стамбульском рынке есть все. Нам же, вырвавшимся из советского дефицита, он показался просто островом сокровищ. Но я не об этом.
Я о насущном, о еде.

Выйдя у рынка из автобуса, я сразу почувствовал запах. Пахло едой, и не просто едой, а жареной курицей.
Помните толстого мыша из мультфильма «Чип и Деил спешат на помощь»? Он впадал в транс, когда чувствовал запах сыра. Так вот, в такой же транс впал и я. Пока моя пятерка делила валюту... тут надо пояснить. Как я уже говорил раньше, каждому курсанту полагалось около 10 тыс. турецких лир. Но поскольку инфляция, стагнация и всякая там манипуляция, короче, на руки нам выдали сумму на всех одной бумажкой, и разменять ее по 10 тыс. на каждого было проблематично. В итоге мы бегали за нашим выбранным казначеем и покупали всем все одинаковое и поровну.
Ну, об этом может потом, а сейчас о еде.

Запах курицы повел меня по узкой улице, начинавшейся возле входа на рынок. Она показалась мне очень длинной, а закончилась тупиком небольшой площадки метров тридцать на тридцать. На ковриках возле своих лавочек сидели турецкие аксакалы и дремали, посасывая кальян.
Время здесь остановилось.

Мой нос четко определил источник манящего запаха. За большой стеклянной витриной стоял гриль, и на нем как на Чертовом колесе крутились жареные, жирные, покрытые коричневой корочкой, хрустящие, исходящие соком, ароматные курицы. Это было невыносимо. Мои ноги вросли в землю.
Я был готов пойти на преступление.

Я не могу сказать, сколько времени я тупил и стоял в позе легавой на стойке по бекасу. Но вдруг я заметил в глубине лавки толстого турка в феске, сидевшего на полу. Он недвусмысленным жестом приглашал меня войти. Таким же красноречивым жестом я объяснил ему, что входить не буду, так как золотого запаса не имею.
Есть добрые люди в Турции.

Толстому турку понадобилось много времени, чтобы встать с пола. Затем он исчез из моего поля зрения и появился вновь уже передо мной на улице. В его руках было нечто подобное чизбургеру. Только вместо маленьких булочек был огромный батон белого хлеба, а внутри цельная распластанная курица, зелень, помидоры и прочая кулинария. Все это он протягивал мне, и по его широким жестам я понял, что это халява. Акула из «Челюстей» отдыхает перед голодным курсантом второго курса на чужбине.
Я начал атаку.

Когда мой желудок получил свое и часть турчизбургера еще была цела, ко мне вернулось чувство долга и я вспомнил о Родине и о своей пятерке. Со всех ног я рванул в обратную сторону по улице без времени.
Поздняк метаться.

Мне навстречу несся мой командир роты. Лицо, рот, усы, фуражка сбившаяся на затылок - все это было сплошной жо...ой для меня. За его спиной галопом неслись однокурсники.
Остатки еды я отдал им.

Что было дальше? Да ничего особенного. Товарищи рассказали мне, что искали меня полчаса, да и то не сразу сообразили, что меня нет. Так что пока прикинули то да се, вывод о моем побеге был сделан однозначный. Жаль, я не видел того момента, когда все это осознал мой командир Мутный и решил себе тут же сделать сеппуку.
А что ему оставалось?

На рынке, как я уже говорил выше, мы поровну накупили на всех наборы женской косметики (ходовой товар в СССР, как объяснил нам опытный товарищ), белые носки Puma (дешево отдал пацан лотошник), электронные часы с несколькими мелодиями (помните, такие со скрипичным ключиком на циферблате) и еще какую-то мелочь.
Мы вернулись на корабль.

Что было потом? Да нормально все было. Командир орал на меня на вечерней поверке, которая проходила на астрономической палубе на фоне вечерней молитвы муэдзина. Красиво. Ночной город, освещенный огнями, вантовый мост через Босфор весь в подсветке, черная вода бухты Золотой Рог, в которой отражалась здоровенная южная луна, звезды. Красота.

Потом был мой третий, но не последний залет.
Но это уже другая история...