Мимоходом. Идеальный солдат.


Вы можете представить себе идеального военнослужащего? Ну, не такого, который обвешан мускулами хлеще, чем Рэмбо, косит всех вокруг из пулемета и непобедим никакими силами. А идеального военного с точки зрения мирного времени и строевых начальников. Так вот, такой военнослужащий обязан быть с выстриженной до лысины головой, в начищенных до нечеловеческого блеска хромачах, в форме на два размера больше, чем тебя наделила природа, и в фуражке, которую сдерживают от сползания до плеч только уши. Но это еще не предел. Все предметы туалета должны быть подписаны. Об этом я, по-моему, уже рассказывал. Не будем также говорить про чистоту бритья, грязь в ушах и прочие мелочи. Ясно и без слов. На самом деле это фантастика. Но мы же рождены, чтоб сказку сделать былью! И такую титаническую задачу больше всего призваны выполнять высшие военные учебные заведения.
Был у нас в училище такой заместитель начальника факультета каперанг Плитнев. Личность вселенских масштабов, требующая отдельного описания. Устав Плитнев знал наизусть, чем доставал гардемаринов беспощадно, не щадя также себя и окружающих. Даже, презрев училищные традиции, стал проверять белье у пятикурсников, отыскивая номер военного билета и фамилию владельца, как будто без пяти минут офицеры воровали трусы друг у друга из-под подушки. Правда, осматривал, отводя строй пятикурсников метров на десять от общего строя. Но от этого унижение не становилось меньше. Ну так вот, однажды, проводя очередное показательное увольнение в город курсантов факультета, Плитнев забыл отодвинуть старшекурсников в сторону. А может, просто не захотел. И вот тогда, когда каперанг, лучезарно улыбаясь и не обращая внимания на сконфуженные лица "пятаков", уже осмотрел у всего факультета подписку брюк и ремней, произошло неожиданное. Один пятикурсник в строю привлек внимание победоносного замначфака фуражкой, чрезвычайно низко надвинутой на глаза. Заметив непорядок и нарушение формы одежды, каперанг круто изменил курс движения. Приблизившись к намеченной цели, Плитнев остановился и замер, словно бультерьер перед броском. Курсант же невозмутимо представился:
- Главный старшина Мельников.
Каперанг, мысленно пролистав Строевой устав, строго указал нерадивому военнослужащему на его внешний вид.
- Мельников! Ты что же, не знаешь, что головной убор носится так, чтобы козырек был примерно на ширину двух пальцев над бровями. Поправляйте!!! Да, кстати, покажи-ка мне подписку фуражки!
Мельников с готовностью сдернул головной убор и невозмутимо протянул каперангу. Тот протянул руку, но, подняв глаза, остолбенел. Под козырьком низко надвинутого головного убора скрывалась наклеенная во всю длину лба широкая лента белоснежного лейкопластыря. На ней ярко-синим фломастером была выведена фамилия хозяина лба, а чуть пониже номер военного билета. Плитнев попытался что-то выдавить из себя, но слова не получались, только в горле негромко рокотало. Пятый курс находился в общем строю, среди остальных курсантов, и лобная вывеска Мельникова сразу стала достоянием всего факультета. От самого сопливого первокурсника до последнего командира роты, присутствующего на построении. Строй начал потихоньку похихикивать, а уже через пару секунд просто открыто хохотать. Каперанг набычился, побагровел, собрался с силой и негромко, но очень убедительно скомандовал:
- Вон!!!
Мельников, поняв по интонациям сказанного, что шуткам уже нет места, быстренько испарился в направлении казармы. А оттуда, не дожидаясь репрессий и роспуска увольняющихся, - прямиком в город. Опыт подсказывал ему, что ни сегодня ни завтра его из города за такое никто вытаскивать не будет, а к понедельнику, глядишь, буря и поутихнет. Плитневу же настроение испортили так здорово, что он даже впервые не пришел проверять увольняемых на следующий день, в воскресенье, чего за ним раньше не наблюдалось. Потом-то все опять пошло по-прежнему, правда, старший курс стали на всякий случай уводить от греха подальше, чаще попросту за казарму, чтобы ни одна собака не видела фокусов оборзевших и обнаглевших "пятаков".

Автор Павел Ефремов. Размещено с разрешения автора

Мимоходом. Кое-что о запахах

Как-то на заре перестройки наш главный рулевой взял и отменил водку, коньяк, вино и все прочие хмельные народные радости. Даже пиво пенное поставили под вопрос. Народ насторожился, потом обмяк, плюнул на все, худо- бедно начал крутиться, гнать отраву всякую, в очередях с 14.00 выстраиваться. Попросту жить в новых условиях. Мы к любым новым условия всегда запросто готовы. А вот часть народа, облеченная доверием этого самого рулевого, напротив, начали битву не на жизнь, а на смерть с поганым зельем. Посредством всего доступного. Телевизор, радио, газеты - дело ясное. Но венцом атаки, острием удара, верхом всего - конечно, партсобрания. Партбоссы местного значения наперегонки ударились в партийные форумы с главным вопросом: долой алкоголь!
После достопамятного указа прошло совсем немного времени, и начпо моего родного училища решил собрать большой общеучилищный партийный хурал. Естественно, все по тому, градусному поводу. Сам каперанг Старунов гадостями и подлым характером не отличался, был честен, вот только линия партии порядком напортачила в голове каперага за годы партполитработы, оккупировала все извилины и властвовала там безраздельно.
В актовом зале собрали всех коммунистов. Садили по рангам: впереди старшие офицеры, за ними помладше, мичмана и гражданские служащие, и на галерке курсанты (из числа тех, кто к этому времени успел осчастливить партийные ряды своим присутствием). Президиум на сцене по доброй большевистской традиции заняли начальник училища с заместителями. На трибуну поднялся Старунов и начал поливать зал пламенными руладами о вреде и пагубности всего спиртосодержащего. Каперанг говорил горячо, убедительно, силу его словам добавляла безусловная личная вера в идею деалкоголизации страны. Зал подавленно молчал. Бурное военно-морское прошлое выработало в большинстве присутствующих несколько другое отношение к поднятому вопросу.
В один из моментов своего манифеста разгоряченный Старунов, полыхая праведным негодованием, привел в качестве примера один случай:
- Еду я в рейсовом катере, значит, в училище. Проверять прибытие увольняемых. Рано ехал, не стемнело еще. И представьте себе, товарищи! Выхожу на корму покурить, а там! Стоят три пятикурсника, с тремя мадамами расфуфыренными, разговаривают, смеются, а от них товарищи начальнички, такой запашище!!! Кагор по-моему... Закачаешься!!! И это наши выпускники! Я им, естественно, замечание, они пререкаться. Забрал документы, прекратил увольнение. Позор!!!
Зал подавленно молчал. Тишину нарушил одинокий голос, ряда с третьего:
- Сергей Николаевич! Разрешите?
Старунов перевел дух и посмотрел в зал... Голос подал капитан 1 ранга Шор, боец старой флотской гвардии, послевоенного воспитания. Проплававши все океаны, понюхавши пороху, Шор запретов не признавал, но и службу любил. Любил, как любят вредную, злую жену, но мать своих детей. Шор любил говорить: офицер флота должен быть отутюжен, выбрит, пахнуть классическим одеколоном, хорошим табаком и лучшим коньяком. И самое главное - никогда, ни при каких обстоятельствах не быть пьяным. С поведением и манерами потомственного лорда Шор с одинаковым успехом и осведомленностью мог говорить об искусстве, литературе, ядерных реакторах и проблемах вшивости матросов в условиях длительного отсутствия бани. При желании просоленный каперанг выдавал фразы, от которых становились пунцовыми даже дворники и бомжи. Словом, мог и умел все, что обязан знать офицер военно-морского флота. Старая гвардия, как ни крути!
- Сергей Николаевич! Дорогой! Молодые люди вели себя прилично, не буянили?
Старунов не понял, что к чему и куда клонит Шор.
- Попробовали бы только! Беспардонные, безответственные разгильдяи!
Шор развел руками.
- Извольте, Сергей Николаевич! К чему такое аутодафе? Если я извините, пущу газы, то простите еще раз, это не значит, что я обосрался и наделал в штаны!
Зал пару секунд переваривал услышанное, а потом взорвался смехом и аплодисментами. Тема алкоголя умерла под одной лишь фразой старого каперанга. Правда, ненадолго...

Автор Павел Ефремов. Размещено с разрешения автора

Мимоходом. Пьянству- бой!


Страх как любят у нас на флоте выполнять указы правительства. Особенно те, которые конкретные задачи не ставят. Это такие, где пишут неопределенные слова, такие как: усилить, повысить, поднять контроль. На их выполнение бросают все силы, те, которые в настоящих делах не задействованы, и они в свою очередь начинают ударно оправдывать свое существование. Словом, наверное, все поняли, что речь идет о войске замполитов, ныне воспитателей.
В достопамятном 1985 году, государство вдруг решило объявить войну водке. Вот решило, и все тут! Искореним заразу! Мобилизовали всех, кого могли. В приказном порядке. Даже многозвездные адмиралы, хватанув коньячка с мороза, вещали перед строями о вреде и пагубности алкоголя для организма военного человека. Благо запашок от них уловить было нельзя по причине отдаленности от народа, да и кто ж сделает замечание старшему начальнику? Под шумок и от неугодных поизбавлялись. Вообще, первое время до маразмов доходило. Мой друг Дюша буквально через день после опубликования грозного постановления о борьбе с пьянством имел несчастье быть приглашенным на свадьбу к товарищу в ресторан "Дельфин", что в Стрелецкой бухте. Как истинный военнослужащий, в штатское Дюша не переоделся, вследствии чего и был забран патрулем прямо из-за стола, только и успев опрокинуть пару бокалов шампанского. Что пил, что не пил. Но Дюшу со всеми предосторожностями, словно особо опасного террориста, доставили в комендатуру, где и продержали до утра. Весь фокус заключался в том, что бедняга Дюша был первым военнослужащим Севастопольского гарнизона, пойманным со стаканом в руке после опубликования Указа. Утром его торжественно доставили в училище, умыли, побрили и, снабдив для эскорта начальником факультета каперангом Буром и замполитом контр-адмиралом Бачориным, отправили в штаб Черноморского флота на разбор полетов. После Дюша не мог без смеха вспоминать весь этот театр абсурда. Оказывается, за дело взялся политотдел, и делегацию с Дюшей вызвали для того, чтобы командующий Черноморским флотом лично выказал им все свое негодование этим позорным для всего Военно-морского ведомства эпизодом. Командующий, по горло загруженный настоящей работой, - то американцы в терводы заползут, то еще какая напасть случиться, - так и не понял, чего хотят от него политбойцы его штаба. Поэтому, когда оробевшего Дюшу с училищным начальством втолкнули в кабинет и коротко объяснили адмиралу суть дела, произошло следующее. Занятый своими стратегическими мыслями, командующий информацию прослушал вполуха и уловил только одно слово - "шампанское". Поднял голову от бумаг.
- Ну и что шампанское?
Словоохотливый инструктор политотдела быстро пояснил:
- Пил он его товарищ адмирал! А партия и правительство...
И вдруг адмирала потянуло на воспоминания.
- Эстетами стали, товарищи гардемарины. Мы в свое время домашнее винцо у бабушек покупали. Дешево и сердито...
Замполита аж перекосило.
- Товарищ адмирал! Этого курсанта гнать надо из училища!!! Поганой метлой!!! Не зря партия и правительство...
Но из-под адмиральских погон, откуда-то изнутри, из глубины души командующего уже высунулся бывший курсант и такой же как все моряк.
- Послушай, гонщик. Если я каждого за глоток шампанского с флота гнать начну, то через год ты, что ли, корабли в море поведешь? Да я тебя за внеочередное звание даже на пять секунд к управлению баркасом не допущу...
И по словам Дюши, они все вместе минут пять выслушивали монолог командующего о вреде твердолобых на флоте, полезности натуральных продуктов и прелестях послевоенного Севастополя....
Когда адмирал закончил, пунцовый штабной замполит вывел всех из кабинета, торопливо порекомендовал все же посадить Дюшу суток на десять на губу и стремительно убежал. Наверное, зализывать душевные раны. А Дюша после этого всегда говорил, что лично ему адмирал такой-то рекомендовал шампанским не увлекаться, а лучше пить домашнее виноградное вино. И приятно, и полезно!

Автор Павел Ефремов. Размещено с разрешения автора

Тело офицера Спивакова

Помните, в достославные советские времена обязательным атрибутом обучения в любом советском ВУЗе, да и не только, считалось написание первоисточников? Ну, это краткое изложение своими словами проблем реорганизации Рабкрина, фантазий очередных съездов и конференций партии рабочих и крестьян и боевых воспоминаний Леонида Ильича. Толстенные тетради исписывали. Так вот тогда, при написании любой курсовой или дипломной работы и даже простого доклада по самой безобидной теме было крайне необходимо, даже не побоюсь сказать, жизненно важно, во вступлении к работе упомянуть, что данный труд никакого смысла не имеет без руководящей роли партии и самого Леонида Ильича Брежнева. И не направь партия тебя на верный курс, никогда тебе не написать реферат на тему усовершенствования цистерны отстойного масла. А не будь последнего съезда КПСС, вообще не было бы твоего курсовика по деталям машин. Требование было строгое, соблюдалось неукоснительно и обязательно, а потому вступление никогда и никем не читалось, пожалуй, кроме случаев написания работ на кафедре марксизма-ленинизма. Преподаватели всех остальных технических кафедр к такой важной детали относились наплевательски, и начиная проверку работы, просто ловили глазами на самой первой странице римские цифры номера очередного съезда партии, находили, успокаивались и с чистой совестью пролистывали страницы с пропагандистским словоблудием. Так было всегда...
Как-то раз, не помню точно, то ли на 3 курсе, то ли на 4, писали мы курсовик по турбинам. Большой расчет главного турбозубчатого агрегата. Работа емкая, зубодробильная, со множеством расчетов. Написать-то написали. Начали оформлять начисто. Вот тут-то и возник у меня с моим другом Валеркой Гвоздевым спор. Я, обложившись классиками ленинизма, настрочил предисловие на три страницы, скрестив как мог план ГОЭРЛО с необходимостью совершенствования паротурбинных установок атомных подводных лодок. Убедительно получилось. Со вкусом. А вот Валерке казенные фразы давались с огромным трудом. Мужиком он был умным, даже талантливым, и как все неординарные личности, страдал огромной нелюбовью к рутинной работе и большой природной ленью. Посмотрев на мой бешеный труд по приданию курсовику крепкой идейной направленности, Валера заявил, что он этой чепухой заниматься не будет. Мол, все равно никто читать не будет, дураков нет, чего зря голову ломать и напрягаться попусту? Валера решил подойти к этому вопросу проще. Понаписать пару страниц всякой галиматьи, перемежая ее кодовыми словами типа: КПСС, XXVI съезд, Ленин, Леонид Ильич. Пусть в глаза бросаются. Да еще, чтобы наш преподаватель, кавторанг Спиваков, вообще что-то кроме цифр и графиков смотрел, так это совсем нереально. Я же считал, что вопреки Валериному мнению Спиваков знал не только цифры, но и буквы. Пришлось возразить и сразу получить предложение идти на пари. Условия просты: Валера пишет всякий бред вместо предисловия и это остается незамеченным. Я согласился. К тому же спор был на общий пивной интерес, и в случае проигрыша я только покупал лишний десяток бутылок пива в ближайшем увольнении. Ударили по рукам, и в течение получаса Валера под общий смех и помощь всего класса сочинил примерно такое: "... на XXVI съезде КПСС Генеральный секретарь ЦК КПСС дорогой Леонид Ильич Брежнев после долгого, серьезного и скрупулезного анализа экономики страны за отчетный период заявил, что при проведении ремонта главного турбозубчатого агрегата подводной лодки 671РТМ-проекта, в процессе вскрытия комиссией ЦК КПСС корпуса турбины в ее полости было обнаружено изувеченное тело капитана 2 ранга Спивакова В.С. Лопатки турбины, изготовленные из металла марки 64ХС24НШК21 высототехнологическим способом практически в клочья разорвали офицера на части. Причем, голова, руки, торс, фуражка и кортик были найдены в турбине переднего хода, а ноги, мужское достоинство и полный комплект медалей "За службу в ВС СССР" всех степеней - в турбине заднего хода. Также у членов комиссии ЦК КПСС вызвал удивление тот факт, что при более внимательном осмотре в главном конденсаторе были также обнаружены все пуговицы от мундира офицера, заколка от галстука и членский билет ВЛКСМ на имя Спивакова В.С. Настораживает тот факт, что из рядов ВЛКСМ он выбыл двадцать лет назад по предельному возрасту. Леонид Ильич Брежнев конкретно и обоснованно указал на недостатки работы инженерно-технических служб ВМФ в вопросах воспитания корпуса корабельных инженер-механиков и недопустимости эксплуатации паротурбинных установок кораблей в режиме расчленения офицеров на отдельные элементы. Вследствие обоснованной критики со стороны лично Брежнева Л.И., тело капитана 2 ранга Спивакова В.С. было предано земле без отдания обычных воинских почестей и с принародным затуплением кортика на общефлотском построении. Приказом МО СССР на месте погребения Спивакова В.С. воздвигнута мраморная стела с выгравированным текстом "Правил эксплуатации паротурбинных установок-1967 года" и указанием, что покойный являлся нарушителем требований техники безопасности согласно приказа МО СССР от "...".......19...г. и директивы ГК ВМФ N... от".."....19...года. Также депутаты XXVI съезда КПСС выразили надежду, что..." и дальше в таком же стиле. Все это Валера оперативно переписал начисто, выделяя митинговые слова более крупным почерком, торжественно вставил в папку курсовика, прошил ее и опечатал. В тот же день курсовики сдали на проверку.
Через неделю Савинокв пришел на занятия с пачкой наших работ под мышкой.
- Класс! Смирно!!! Товарищ капитан 2 ранга...
По команде дежурного все встали. Спиваков враскоряку протиснулся в дверь. Кавторанг был невысок ростом, коренаст и очень добродушен лицом.
- Привет! Садитесь, садитесь...
Спиваков шлепнул о стол стопку курсовиков.
- Ну, гардемарины, почитал я ваши изыскания. Очень интересно! Лично меня познания некоторых ваших представителей поразили до глубины души. Вот, например...
Глаза Спивакова пробежались по аудитории, и как бы невзначай остановились на Гвоздеве.
- ...например Гвоздев.
Валера встал. Настороженно и неохотно.
- Валерий... Тебя как по батюшке?
- Сергеевич.
Валера еле выдавил из себя это слово, задним местом почуяв, что спор он проиграл.
- Валерий Сергеевич, как я понял, мои кусочки разбросало по всему внутреннему пространству корпуса турбины? Я правильно выразился?
Говорить Валера уже не мог. Он только затравленно кивнул.
- Тогда, как опытный турбинист, вы должны объяснить мне и всему классу, через какие отверстия я попал внутрь турбины, и какие силы действовали на меня, точнее, на мои фрагменты по пути следования в турбины переднего и заднего хода? Я даже постарался облегчить вашу задачу! Объем моей талии - сто двадцать шесть сантиметров. Итак: количество и размеры отверстий и смотровых лючков на корпусе ГТЗА. Докладывайте, Гвоздев! И к тому же, марку стали вы назвали неправильно...
Весь класс, как один, грохнулся в хохоте.
Свое честно заработанное пиво я распил вместе с Валеркой в следующий выходной. Курсовик Валера сдавал до конца учебного года и за это время превратился в эксперта по этому предмету. По словам самого Спивакова "курсант Гвоздев стал обладать поистине энциклопедическими знаниями по настоящему предмету" и даже дипломную работу стал писать именно на этой кафедре. Никаких других репрессивных действий в отношении Валеры Спиваков не произвел. Лишь после выпуска мы узнали на традиционном обмывании погон, что преподаватель действительно не читал вступление, а просто случайно наткнулся на свою фамилию, пролистывая страницы...

Автор Павел Ефремов. Размещено с разрешения автора

Мимоходом. Шутки курсантской поры


Первый курс. Безумная пора. По училищной градации - «без вины виноватые». Издеваются все, кому не лень. Преподаватели - в воспитательных целях, старшекурсники - в традиционном порыве разнообразить жизнь за счет младших...
Десять утра. Все на лекциях. В казармах только вахта. Помощник дежурного по факультету, курсант пятого курса, главный корабельный старшина скучает один в дежурке. Сентябрь в Крыму жаркий, поэтому на скуку накладывается липкое и душное состояние, когда хочется на все плюнуть, положить голову на стол и пару часов покемарить, размазывая сопли по вахтенному журналу. Даже телефон не звонит. Одним словом - трясина. Блуждающий взгляд старшины натыкается на список телефонных абонентов факультета. Ага! В голову приходит светлая мысль. А не проверить ли свой первый курс на сообразительность? Способом, рожденным десятилетия назад. И сна уже как не бывало. Рука старшины твердо берется за трубку телефонного аппарата и набирает номер роты первого курса.
На том конце провода недавний школьник и свободный человек, а ныне затравленный уставами и приборкой первокурсник, с испугом хватает трубку.
- Дневальный по 111 роте, курсант Бойченко.
Старшина набирает в легкие воздуха, и концерт начинается.
- Старший помощник дежурного по училищу капитан 1 ранга Поломаренко!!! Дежурного к телефону!!!
Бойченко, очумевший от командного рыка, начинает голосить на всю казарму вызывая дежурного, такого же, как и он сам, перепуганного новой жизнью. Дежурный прибегает.
- Дежурный по 111 роте старшина второй статьи Зайчук.
- Зайчук, вы что, с утра телефонограмму не получали? Почему из всего училища только ваша рота щетки еще не сдала? С ума сойти!!! Первый курс, а исполнительности никакой!!! В чем дело? Живо отвечайте!!!
Зайчук покрывается холодным потом. Ни о какой телефонограмме он, естественно, и не слышал. Но сообщение, о том, что только они одни что-то не сделали, заставляет слегка увлажниться нижнее белье. Такое командованием не прощается.
- Товарищ капитан 1 ранга, а какие щетки? Честное слово, нам не сообщали!!!
- Всем сообщали, а вам нет!!! Юноша, вы мне ваньку не валяйте!!! Мы с вами потом разберемся. А сейчас срочно, бегом собрать все зубные щетки личного состава и чтобы через пять минут они были в санчасти! У дежурного врача на санитарной обработке, для дезинфекции. Перед обедом заберете обратно. И доложите!!!
Старшина с глубоким удовлетворением опускает трубку на телефон и приникает к окну. Спектакль начинается.
Перед глазами коренного севастопольца Бойченко пробегают нерадостные картины. Его наказывают, не пускают в увольнение к маме, ставят в наряды вне очереди. На глаза наворачивается слеза. Но надо действовать!!! Бойченко срывается с места. Вместе со вторым дневальным они лихорадочно обшаривают тумбочки сокурсников, выуживая зубные щетки и сваливая их в один полиэтиленовый пакет. Через пару минут семьдесят пять предметов личной гигиены курсантов собраны. Дежурный подписывает на листке номер роты, сует его в пакет и, снедаемый чувством огромной ответственности, вприпрыжку уноситься в санчасть. Наблюдающий из окна старшина одобрительно улыбается и смотрит на часы. Наверное, и правда, за пять минут успеет!
В санчасти на обезумевшего первокурсника с вязанкой зубных щеток все смотрят, как на привидение. Он тыкается во все двери подряд, пока не попадает на начальника медслужбы. Подполковник за долгие годы службы в училище ко всему привык, и его уже сложно чем бы то ни было удивить. Он с сочувствием глядит на измученного дежурного и ласково объясняет ему, что это шутка, и что не он первый, и что шел бы он в роту, а по дороге подумал, как будет раскладывать щетки обратно по тумбочкам, ведь зубные щетки на флоте подписывать еще не догадались...
Все что бывает потом, оставим за кадром...

Автор Павел Ефремов. Размещено с разрешения автора