КУМЖА - мероприятие забавное, об этом уже писали.
Сам пережил несколько КУМЖ, правда, я надводник, а у нас встречают гостей либо лучшие, либо длинные. Когда ты и длинный и лучший, то любой показ, как в поговорке про лошадь, «Морда в цветах, а...» и без всякого «Тайда».Удивление и интерес сухопутчиков к морской технике понятен, думаю, это взаимно. Но даже пройдя Флот и начиная пятый десяток, не могу забыть два своих воспоминания о «зелёных»:
Первое
НВП, 10-й класс - вывезли нас на полигон ЛВОКУ им Кирова, где показали всякую военную технику, начиная с Т-34 и с СУ времен Великой Отечественной, заканчивая современной, а главное, в отличии от музея, дали на каждом экземпляре за-про-вы-лезть. Для любого нормального мальчишки - это круче чем 3D графика (тогда мы этого термина ещё не знали).
Так вот, при росте 186, сидя на месте механика-водителя первого противоатомного танка (Т -....... номер подскажите, кто знает), я понял - это не моё. При том, что я торчал головой в открытом люке, локти-колени-уши-руки-ноги были все примерно на одном уровне.
Второе
Довелось уже ст.л-том быть в Рязани, принимать команду новобранцев. Упускаю всю эту эпопею, кроме небольшого эпизода.
Вечером, после приемного пункта военкомата, зашёл в какой-то ресторан или, может, кафе, где познакомился с двумя, как выяснилось в дальнейшем, офицерами ВДВ. В ходе совместного ужина и долгой беседы (троих!), у принимающей стороны (двоих) - родилось непреодолимое желание чем-то флотского (т.е. меня) развлечь. На поступившее предложение я ответил согласием. Далее помню всё только отрывками (между ними и во время их - многочисленные тосты): машина - темень - полигон - оружие - стрельба - другая машина - утро - аэродром - на меня что-то надевают - самолет - взлетаем.
Я укачиваюсь (в детстве даже на машине) вертолет, винтовой самолет, свежее море - смерти подобно.
Но в этом кукурузнике я не укачался, более того - начал трезветь, ибо вспомнил, на что я согласился. Озвученная новыми знакомыми программа включала себя ПРЫЖОК! Глядя на их радостные лица, судорожно пытался думать и улыбаться в ответ на их хохмы. Когда открыли дверь, в голове была каша из моего решения ПРЫГАТЬ (Флот позорить нельзя - слово дал) и крошечных обрывков их инструктажа «эту хрень дернуть», а также «молодой, подбородок прижми». Вся данная троица крутилась в антрацитовой бездне пустой головы, обрамленная вставшей дыбом прической полубокс.
Сам удивляюсь, но я прыгнул. Из всего инструктажа я выполнил только одно - дернул эту хрень. Рывок-хлопок парашюта совпал с щелчком челюстей и хрустом шеи. Вид огромной Земли, распирающей обруч горизонта, и перевернутая бесконечность неба, окрашенная будто только что омытыми росой лучами молодого Солнца, просто поглотил меня. Кажется я кричал, ибо то, что я чувствовал, просто разрывало меня.
Приземлился я жестковато, видно, ещё чего-нибудь забыв.

Я не помню уже, как звали моих случайных сотоварищей по ВС СССР и не знаю, какая им выпала в дальнейшем доля, но - дай Вам Бог, братцы! - Дай Вам Бог!

Мимоходом. Врать - полезно!

Севастополь. Июль. Жарко. Училище пустынно. Все на практике. Только первый курс, отходив зимой в Грецию на надводном корабле, сдает экзамены позже всех. Сессия. Одолели первый экзамен. Как не отметить? Святое дело! Но бухта Голландия - район сугубо военный, в магазинах курсанту спиртное не продадут ни за какие деньги. Остается одно - баба Дина. Сто метров до забора, десять за ним. Рубль- литр. Вино домашнее, если повезет, не разбавленное всякой карбидной примесью. Кинули на морского, кому идти. Выпало мне. Схватил два чайника - и к забору. Тактически рассчитал верно - идти посреди дня. Никто такой наглости и не заподозрит. Перелез забор, оплатил бабушке услуги, получил взамен полные чайники и полным ходом назад в родную казарму. Бегу, но аккуратно, чтобы не расплескать драгоценную жидкость. Никого впереди, около казарм пустота. Полная удача. Остается пара шагов до ступенек подъезда. И тут из него вываливает целый сонм начальников. Адмирал - заместитель начальника училища, каперанг - начфак, и еще множество старших офицеров. От погон зарябило в глазах и мгновенно вспотела спина. Стою перед всеми ними как последний идиот с двумя чайниками вина в руках, и что делать, совершенно не соображу. Начфак смотрит на меня, задирая бороду.
- Белов, что в таре?
Вопрос конкретный. Не увильнешь. Обреченно вздыхаю, и предчувствуя последующие за моим ответом репрессии, отвечаю.
- Вино, товарищ капитан 1 ранга.
Общий хохот. Офицеры заливаются, кто во что горазд. Адмирал, смахивая выступившие от смеха слезы, укоризненно говорит начфаку.
- Ты, Святослав Евгеньевич, лучше разрешил бы своим орлам чайком в казарме баловаться. А то носятся за ним на камбуз, а потом от испуга плетут, что попало. Вино... Хм, выдумает тоже.
И вся группа, почтительно обступив раскрасневшегося адмирала, неторопливо удаляется по направлению к следующему подъезду. Я остаюсь стоять, разве что не с подмоченными штанами. Обыкновенное оцепенение. В то, что цунами пронеслось мимо, еще не верится. Наверное, так бы и стоял, если бы из окна нашей сушилки не стали звать истерическим шепотом остальные участники предстоящего банкета. Все спало, и я шмелем влетел в казарму. С тех пор я понял одно намертво. Правду начальству говорить можно и нужно. Особенно, когда оно её не ждет.

Автор -Павел Ефремов.Размещено с разрешения автора.

Пашка артиллерист

Экипаж готовился к торжественному подъему флага. Позади суета и неразбериха ходовых испытаний, послепоходовая ревизия материальной части. Завтра прибытие высоких гостей, большой сбор, гимн и поднятый на флагштоке бело-голубой стяг станет символом вхождения корабля в состав ВМФ. Еще это будет означать конец вольной заводской жизни и неизбежность втягивания в рутину, именуемую морской службой.
На вертолетной площадке командир со старпомом обходят шеренги офицеров. Смотр парадной формы одежды. Одну из этих шеренг в шинелях при кортиках и белых кашне, замыкает Павел Русов, комбат 130-мм артиллерийского комплекса. Не отрывая взгляда от приближающихся начальников, попеременно отирая ботинки о штанины брюк, он безуспешно старался скрыть некоторые огрехи своего внешнего вида.
Командир недоволен. Только что отданная команда: «Расстегнуть шинели, показать парадные тужурки!» обнажила, по его мнению, всю неготовность развращенных заводской организацией офицеров к «нормальной» военно-морской жизни. Их нужно возвращать в меридиан. И он, брызгая от негодования слюной, стал это делать. Наказания сыпались как из рога изобилия. Шинель старая - выговор, под шинелью вместо парадной, тужурка повседневная - неделя без берега. Кортика нет, остался висеть над кроватью любимой - трое суток ареста.
Старпом не вмешивался в действия командира, стоя за его спиной и слушая разносы, он только иногда укоризненно качал головой. Но именно это покачивание и было самым главным наказанием. Безмерно уважали его в экипаже.
- А вам, что, особую команду подавать надо,- раздраженный кэп дошел, наконец, до стоящего на шкентеле Паши.
Павел, стыдливо опустив голову, распахнул шинель.
Командир задохнулся от возмущения, а в противоположной шеренге прыснули смехом. Под шинелью, за белым шелковым шарфиком, на Павле был старый, застиранный комбинезон, на грудном кармане которого крупными буквами обозначена должность владельца - КОМБАТ.
- Вы, Русов, не комбат, - дал старпом командиру возможность придти в себя, - вы... Пашка АРТИЛЛЕРИСТ!
Так на флоте рождаются клички...

РАЗМЫШЛЕНИЯ

Офицеру плохо...
Да нет, не потому - плохо, а просто - плохо. Бывает так иногда, когда ну совсем всё не так! Он злонамеренно лежит на диване в обуви, не отзывается на телефонные звонки, не реагирует на команды по трансляции. Его всё на свете раздражает, и сам себе, любимый, он не нравится.
- ПКСу прибыть на СКП! - слова из динамика бьют наотмашь по нежным струнам его истерзанной души. Мысли наползают одна на другую, ничего умного в них нет, поэтому их желченаполненность приближается к максималу:
- Ну что за команда?! Что за литература?! Кич флотский! Неужели по-человечески сказать нельзя? И буквы в этих эзоповых шедеврах одни и те же, только в другом порядке воспроизведённые. А кстати, сколько вариантов сочетаний этих букв существует? Если я ничего не путаю, то - 3! Между прочим, ! - не отображение восторга, а факториал.
А слово-то классное какое вспомнил! Прямо под настроение: FUCK- то - REAL! Что, то? Да абсолютно всё!..

У офицера были основания обидеться на весь белый свет.
В полночь, будучи командиром рабочего барказа, он, проявив личную храбрость и морские качества, доставил с берега на борт крейсера десятка четыре матросов при штормовом ветре и ливне. Он упросил старпома выпустить барказ в порт, чтобы забрать оттуда их, часов пять мокнувших на причале после экскурсии по Луанде и готовившихся там же и заночевать. В этом случае они, наверняка, оказались бы в желудках местных каннибалов. Офицер лично принимал на руки каждого из прыгавших с причала дрожащих мокрых курят, разрешив им по очереди отогреваться в рубке барказа. А кто-то в благодарность за это фотоаппарат оттуда с...тибрил. И дело не только в том, что аппарат был чужим и довольно дорогим. В нём находилась плёнка с бесценными кадрами на тему: "Я и Африка". Да и обидно всё же...
- Так, спокойно... Значит - 3! Это 1*2*3 = 6. Ничего себе!- шесть вариантов! И что же получается:
- ПКС - Помощник Командира по Снабжению;
- СКП - Стартовый Командный Пункт;
- КПС - Командный Пункт Связи;
- СПК - Старший Помощник Командира;
- КСП - Контрольно-Сигнальный Патрон, Командир Сил Поиска;
- ПСК - Пассажирско-Санитарный Катер.

Ни хрена себе: пол-Флота в трёх буквах!
Сделанное открытие незаметно размягчило сгустки нервов, снизило частоту пульса. Да и другие психофизиологические кондиции, подутраченные за время похода, потихоньку возвращались в исходное.
- Хр-р-р-р-р...

ФЛОТСКОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО.

БПК "Адмирал Исаченков" дрейфовал в Мотовском заливе. Ожидали подхода торпедолова, который должен был доставить на корабль командира дивизии атомных подводных лодок для руководства ракетными стрельбами своих сил на Гусиной банке.
- Сигнальщики! Повнимательнее смотрите! Среди офицеров должен быть капитан 1 ранга.
- Есть! Так точно! Он рядом с контр-адмиралом стоит! - радостно возвестил сигнальщик форс-мажорную весть для Командира.
Вместе с капитаном 1 ранга Калашниковым на торпедолове шёл начальник штаба 1-й флотилии контр-адмирал Голосов, а каюта для высокого гостя была приготовлена только одна. Условия обитаемости на корабле проекта 1134А не ахти какие, но законы флотского гостеприимства требовали решительных действий.
В надстройке на одном ярусе с каютами Командира и Флагмана размещались каюты N13 и 14, где жили временно все, кому не лень: офицеры штабов, доработчики, а иногда и гости Командира.
- Иосиф! - отдавал по телефону приказание своему вестовому кэп. - В секунду освободить и привести в порядок каюту N13! Любого, кто там проживает - к ... матери!
- Есть, та-а-щ!

Пару слов об Иосифе. Это была колоритнейшая фигура: рост под два метра, пудовые кулаки, нежный румянец на щеках и голубые непосредственные глаза пятилетнего ребёнка. На многих кораблях командиры старались заполучить в качестве личного кока и вестового непременно кавказца. Наш герой как нельзя лучше подходил на эту роль. По национальности - сван, он, по всей видимости, с гор спустился впервые только на призывной пункт. О его детской непосредственности лучше других говорит такой случай.
В Ленинграде Иосиф был арестован и доставлен в комендатуру в нетрезвом состоянии. При задержании нанёс множество травм пытавшемуся задержать его комендантскому патрулю. Командир беспощадно уничтожал своего любимца на комсомольском собрании, публично обещал написать родственникам всю правду об опозорившем их род земляке, которому кроме водки в этой жизни ничего не надо.
- Я нэ пыл водку, - размазывая по щекам слёзы, зло отвечал Иосиф, - я выпил всего лишь двэ бутылки пыва.
- Хорошее пиво, - продолжал воспитательный процесс Командир, - ты бы мне его название подсказал, я бы тоже - не прочь.
- Название нэ помню. Помню, что на этикетке был бык нарисован.
Ну, подумаешь, человек пиво с "Зубровкой" перепутал. Не казнить же его за это! Но вернёмся к основной части нашего повествования.

Иосиф приближался к каюте N13. Если он ответил: "Есть!", - значит, приказание будет выполнено, как и положено, беспрекословно, точно и в срок. Откуда ему было знать, что в той злополучной каюте с дьявольским номером нежился в койке заместитель командира бригады по политчасти Анатолий Дмитриевич Зайцев. Это был пожилой, переслуживший все сроки дедушка, который перед увольнением в запас, вероятно, в последний раз решил выйти в море. Командир о его нахождении на борту не знал, а может, просто забыл, что на Флоте иногда случается.
Войдя в каюту, Иосиф начал с фанатизмом наводить там порядок. Вдруг из-за прикроватной шторки вывалился ничего не понимающий замкомбрига. Его пламенная речь тут же была прервана тактичной репликой нашего героя:
- Освободите, пожалуйста, каюту, да побыстрее.
- Вон отсюда! Десять суток ареста! Да я - замкомбрига! - орал находящийся в предынфаркном состоянии начальник.
- А Камандыр сказал, что любого, кто здэсь проживает - к ... матери! - невозмутимо принялся менять постельное бельё Иосиф.
Не обращая внимания на ледяной пронизывающий ветер, замкомбрига в одних трусах и майке через открытую антенную площадку ворвался в ходовую рубку, где в это время Командир с гостями обменивались рукопожатиями и взаимными комплиментами.
- Что вы себе позволяете?! Я доложу начальнику политического отдела! Я ... , - не унималось уязвлённое самолюбие Анатолия Дмитриевича, в то время как наблюдавшие эту картину и всерьёз опасавшиеся за его здоровье присутствующие искренне недоумевали о причинах подобного неадекватного поведения.

Конфликт со временем был улажен. После того, как получивший массу извинений замкомбрига, держась за левую сторону груди, удалился восвояси, для сверхпланового гостя была приготовлена каюта N14. Командир и гости тоже долго не могли успокоиться: ржали как малые дети, вновь и вновь обсасывая перипетии случившегося. Уходя отдыхать, командир дивизии попросил нашего Командира подать к нему в каюту традиционный флотский чай.
- Ну, ты и дал, джигит! - не зная, ругать или успокаивать расстроенного Иосифа, продолжал потешаться Командир. - Ладно, завтра разберёмся. А сейчас приготовь и отнеси чай в каюту N13.
Что заставило его оговориться? Да, наверное, всё та же злополучная цифра 13.
Иосиф долго расталкивал принявшего горсть таблеток и наконец-то уснувшего замкомбрига. Открыв глаза, Анатолий Дмитриевич в спектре синего дежурного цвета с ужасом разглядел лицо насмерть обиженного командирского вестового, сующего ему под нос стакан ароматного чая.
А что было дальше, представить нетрудно.