Выловить спутник

В 1983 году военный спутник являет для страны удовольствие дорогое, наукоемкое и, что закономерно, секретное.
Вероятно, на основании одного или нескольких из приведенных факторов в наивысших военных структурах Советского Союза принимается решение: стратегический объект, отмотавший полный срок на орбите, не сжигать безжалостно в плотных слоях атмосферы, а приводнить в акватории Черного моря, дабы вернуть разработчикам продукт высокого полета в наибольшей сохранности.

Без масштабной операции обойтись, ясное дело, невозможно, и штабом Флота срочным порядком под поисковые цели выделяется группировка боевых кораблей и самолетов.

Среди прочих честь участвовать в мероприятии оказывается и ветерану Холодной войны - эскадренному миноносцу «Сведущий». Именно с его сигнального мостика скоро лысеющему под радиолокационными антеннами матросу удается высмотреть в заданном районе и квалифицировать среди разгульных волн искомый предмет.

После чего корабельная трансляция немедленно срывается в хрип и разносит по отсекам и боевым постам:

- Самый малый ход...
- Стоп машинам...
- Баковым на бак.
- Баркас на воду...

И уже через четверть часа на полубаке эсминца в такт килевой качке скребет закрылками о палубу надраенный безвоздушным пространством космический аппарат.

Кусок металла и отечественного интеллекта размером с глубинную бомбу, истекая солеными каплями, формирует под собой трогательную лужицу, скалится конструктивными выступами, щетинится спиральными, конусными, штыревыми антеннами, разве что не шипит, и воспринимается экипажем не иначе как инопланетное существо.

Свободные от вахты офицеры, мичмана, старшины и матросы тянуться к щедрому дару моря и поочередно обступают его.
Ненасытно пожирают глазами, обстукивают, обнюхивают, колупают ногтями, тайно запечатлевают фотоаппаратами «Смена» на фотопленку «Свема» исторический момент, после чего и удаляются в курилку по другую сторону главной надстройки для обсуждения животрепещущих проблем развития тяжелого ракетостроения.

Последним отходит от свежевыловленного творения военно-промышленного комплекса командир эскадренного миноносца.

Капитан третьего ранга несет в ходовую рубку к телефонной трубке засекреченной УКВ связи свой огромный живот и почетную обязанность доложить руководству соединения об успешном выполнении поставленной задачи.

Однако на самых ближних подступах к рубке его победоносное шествие неожиданно обрывается. Колючая догадка, жалом впившаяся под пластмассовый козырек фуражки, заставляет грузное тело командира эсминца стремительно развернуться, скользнуть на ладонях по латунным поручням трапа вниз и пронестись торпедой по истертой прогарами и бесконечными уборками палубе обратным курсом. Куда только подевалась прежняя неуклюжесть?!

Одна секунда, другая, третья...
На пути уже мечутся, разбегаются, растворяясь на измазанной суриком переборке, тени.

Но поздно. Жуткие предчувствия сбываются.

Еще издали командир замечает, что спутник претерпел необратимые изменения; потерял в весе, в объеме, и неровные спилы на его корпусе и обломанные под корень антенны служат тому наглядным подтверждением.
Он сбрасывает обороты, останавливается, хрустит потными пальцами в кулаках, мрачно взирает на деяние подчиненных ему вандалов и стонет; всего-то и требовалось, что приказом перевести объект из разряда "обнаруженных" в разряд "особо охраняемых". Не успел! Не доглядел!

А рядом уже бесшумно и виновато кружит дежурный офицер с красной повязкой на рукаве, гнется вопросительным знаком и выдвигает трагическим тоном предположение:
- Не-е-е, на сувениры не могли... Наверно, металла не хватило личному составу на поделки: буковки, фигурки разные, украшения к фотоальбому, к форме. На носу дембельский сход. Точно; металла не хватило...

Командир эсминца взрывается матом, ревет сиреной, брызжет слюной и доводит уже свои соображения по поводу общего дефицита дисциплины и продукции цветной металлургии на борту до старшего лейтенанта и до всего зашхерившегося куда подальше экипажа, да так оглушительно и доходчиво, что ему внемлют, затаив дыхание, даже в нижних отсеках корабля.
Затем вновь, но уже без прежнего энтузиазма, штурмуется ходовая рубка и на флагман группировки следует робкий доклад. А оттуда, как и положено - благодарность и повышение по службе.
И, покрываясь мурашками от перспективы быть уличенным в утаивании инцидента, кап три давит большим пальцем, что есть силы, тангенту микрофона:
- Служу Советскому Союзу!

Он все еще надеется, что мало кому из принимающих ценный груз на берегу представителей Флота (и не только) известно, как надлежит выглядеть гордости отечественной инженерной мысли.
И со временем выясняется, как ни странно, что очень даже не зря.

Особая задача.

Стараниями военных значительная акватория Черного моря походит на взбалтываемый коктейль. И на то в учениях «Щит-83» задействуют значительные силы Флота.

У эскадренного миноносца «Сведущий» особая задача. Ему поручают с моря оказать огневую поддержку высадке десанта в районе Керченского пролива.

Не впервой. Опыт какой-никакой имеется.

Ко времени «Ч» эсминец прибывает в заданную точку и начинает методично и массированно один за другим укладывать 130-миллиметровые снаряды в указанном районе. И не беда, что воронки от таких снарядов измеряются в метрах, а то и в десятках метрах; на то и существуют артиллерийские полигоны. Жаль только, что полигон далеко, с борта не видно, и специалисты боевой части два не имеют возможности воочию лицезреть плоды своей деятельности.

Зато их замечают в другом месте.
Из штаба флота на эскадренный миноносец летит телефонограмма под грифом «секретно».
Из нее следует, что кораблю приказано немедленно прекратить бальбу и убираться оттуда для начала к чертовой матери. Далее на трех листах подробно, нисколько не стесняясь в выражениях, описывается все то, что думают о командире «Сведущего» и его действиях в Штабе Флота. Там же сообщается, что снаряды ложатся в полусотне километрах восточнее полигона и передаются наилучшие пожелания от председателя того самого колхоза, чьи поля так старательно перепахивают 130-миллиметровые орудия в течение последних полутора часов.

Баковым на бак!

В году так в одна тысяча девятьсот восемьдесят третьем - четвертом по великой североатлантической нужде, без приглашения, но по международной договоренности в акваторию Черного моря заходят американские фрегат и эсминец.

Без хвоста раньше в приличные водоемы не пускали, и потому сразу же после прохождения пролива Босфор, заокеанская парочка обнаруживает у себя в кильватере, приставленный Штабом Флота ВМФ СССР проследить и сопроводить дорогих визитеров, эскадренный миноносец «Сведущий».

Янки с русскими традициями знакомы плохо, прут на полных парах по волнам, шарят радиоэлектронными антеннами по сторонам, пялятся в бинокли на пристроившегося сзади, третьим ему быть не предлагают, и, вообще, ведут себя трезво и вызывающе спокойно. А еще мусорят, гады, периодически ссыпая прямо за борт объедки и разный хлам.

А за ними, атакованный заграничными помоями, «Сведущий», и на нем совсем не прочь побольше узнать о быте и привычках потенциального противника. И потому боцмана, усердствующие по приказу свыше, тянут из воды сачками импортируемые отбросы. Сушат их на соленом ветру и позволяют досматривать ответственным лицам.
Конечно, не самая чистая работа для советских матросов и мичманов, зато они первыми наравне с особистами вынюхивают чем живет супостат; что носит, что жует, что курит. И по улову выходит, что неплохо живет, и «Голос Америки» с "Немецкой волной" вроде, как не очень-то и врут.

Так, взаимно изучая друг друга, троица добирается аж до самого Поти, и там все обращают внимание на то, что, в общем-то, море закончилось, идти дальше некуда - впереди суша и припоминают, что кое-кому пора бы и честь знать и оговоренные дипломатами сроки пребывания соблюсти. Да и присматривающие измаялись тралить вещдоки загнивания западной цивилизации.
Американцы нашей истории не знают. Примеры, когда караул устает, им не ведомы, но они нутром чувствуют, что пора ложиться на обратный курс. Что спешно и делают, а за ними, естественно, следом и эскадренный миноносец «Сведущий».

И вот, когда до Босфора остается около дня ходу, янки вдруг обнаруживают, что их топливные баки почти пусты и это есть нехорошо.
Где-то в это же время главный механик «Сведущего» также докладывает своему командиру: «Нэма мазуты».
И все дружно смотрят в разные стороны. Одни на берег турецкий, другие - на советский. И тот и тот оказываются довольно далеко. А что поближе? Штурманские карты говорят - румынский. Порт Констанца под носом.

На «Сведущем» потирают руки; Варшавский договор! Братья по оружию! Надо же, как подфартило! И через Севастополь, через Москву по засекреченным каналам связи просят союзников пополнить запасы; сколько и чего - все по пунктам.

Американцы не то, чтобы в унынии. Турция им не чужая и, конечно же, поможет. Но вот только когда? Очевидно, не один намаз пройдет. И от безделья шлют пролетарским сынам Чаушеску запрос на заход в Констанцу по самой что ни наесть открытой частоте УКВ.

Румынские товарищи с ответом не затягивают, и очень скоро в порт заходит эсминец, а за ним и фрегат. И на мачтах у обоих болтаются звездно-полосатые флаги.

А советскому кораблю жалуют комбинацию из трех пальцев и дозволяют любезно постоять на внешнем рейде.
Во блин!
На «Сведущем» недоумевают, экипаж липнет к леерам, машет руками в направлении берега:
- Эй, вы там все перепутали! Это мы - братья по оружию! Это мы с вами в одном лагере - в социалистическом. Одно общество строим! Кто вам только читает политинформацию?!

Только не слышат румыны. Не хотят слышать.

Янки же проявляют морскую солидарность, входят в положение потерпевших от нерушимой дружбы и терпеливо ждут, попивая местные сорта пива и вин на официальных приемах и не только, пока с Крымского полуострова не приходит танкер и не заправляет боевую единицу Черноморского Флота под самую завязку. Да и как же без почетного сопровождения?! Привыкли господа.


У входа в Босфор, как у дверей квартиры, прощание с гостями почти близкое и почти доверительное.
- Заходите еще! - сигналят светом и флажками со «Сведущего»
- Лучше вы к нам! - отвечают американцы. - Заодно и своего приятеля Фиделя навестите на Кубе.

И расходятся. Одни устремляются в пролив, а другие поспешают вдоль извилистой береговой линии в город-герой Севастополь, к такой родной и привычной Минной пристани.
Поспешают поначалу вдоль турецкого берега, затем болгарского, и, наконец, «Сведущий» входит в территориальные воды Социалистической Республики Румынии.

Сигнальщики тут же с докладом на ходовой мостик:
- Прямо по курсу рыбацкие сети!
Верный долгу и обиде командир корабля осматривает горизонт; вокруг никаких шхун, баркасов и прочих плавсредств не видно, и отдает приказ:
- Вперед!
Винты эсминца легко и непринужденно режут и кромсают крепкие и надежные орудия производства партнеров по Совету Экономической Взаимопомощи.
Не проходит и пяти минут и снова:
- Прямо по курсу сети!
И опять:
- Вперед!
Сигнальщики еще не менее десяти раз надрывают глотки, прежде чем реакция командира меняется кардинально и неожиданно.
На очередное:
- Прямо по курсу сети!
Он рычит:
- Машинам самый малый ход! Баковым на бак!

И через минуту бак уже не вмещает всех любопытствующих.
Еще бы, такое действо; боцмана поддевают длиннющими баграми сеть, извлекают, цепляют ее к крутящемуся шпилю на полубаке и она медленно и ровно наматывается на него, словно нить на катушку. Настолько медленно, что матросы успевают выуживать из ее крупных ячеек камбалу и морскую лисицу в огромных количествах.

Смотав километра два рукотворной паутины, «Сведущий» направляется к следующей сети...
Мародерство продолжается недолго, но вполне достаточно, чтобы в Севастополь боевая единица Черноморского флота входила выполнившая поставленную перед ней задачу, поквитавшаяся за причиненную ей в частности и стране в целом обиду и набитой рыбой, словно сейнер.

Без дострела.


Севастопольская бухта. Год 1983. Месяц июнь. Понедельник. Утро.
Боевые корабли не по ранжиру подобно мухам липнут к берегу, свешивая языки трапов на влажный по утру асфальт Минной пристани. Их борта легонько щекочет покачивающийся на волнах мусор.
Все, как обычно - уборка, завтрак, построение личного состава.
Нескладно, вразнобой, где голосом, где посредством динамиков по верхним и нижним палубам проносится одна и та же команда:
- ... личному составу приступить к проверке оружия и технических средства...
Экипажи привычно расходятся по боевым постам. Ничего особенного. Еженедельная процедура, боеготовности ради.

Личному составу эскадренного миноносца «Сведущий», накануне поздно вечером вернувшемуся к месту приписки с учебных стрельб, никаких поблажек. Корабельный Устав не велит. И связисты, торпедисты, механики, гидроакустики, боцмана там так же послушно жмут, включают, вращают, крутят, вверенное им военное имущество...

Старший матрос с боевым номером БЧ-2 на робе - не исключение. Он со всей ответственностью относится к поставленной задаче. Управляет, ведет спаренные стволы скорострельного орудия вдоль ровно очерченной линии моря, вдоль берега по часовой стрелке и обратно, вверх-вниз и давит на педаль, имитируя пальбу. Все согласно регламенту проворачивания оружия и технических средств...

И имитация удается ему сверх того. Один за другим, меньше чем за секунду, раздаются хлопки, и два семидесятимиллиметровых снаряда уходят в город-герой Севастополь.
Город вздрагивает от разрывов и разом сбрасывает последнюю дрему.

С набережных ранние туристы и, неохотно сдающие им занятые еще с вечера позиции, влюбленные с беспристрастностью понятых имеют возможность наблюдать, как над небольшим отдельно стоящим на склоне и утопающим в южной зелени административным зданием поднимаются клубы черного дыма.
Причем, одной половиной здание сохраняет чопорный и одновременно строгий стиль сталинского ампира, другой же походит на дом Павлова с берега Волги. И только догорающий остов автомобиля «Жигули» первой модели у его чудом уцелевших дверей вносит некий элемент современности в жуткую картину катастрофы.
Слава богу, обходится без жертв; ни сторож, ни дворник не пострадали...

Конечно, проводится расследование. Дотошное. И оно выясняет; при учебной или боевой стрельбе в спаренные стволы корабельных скорострельных орудий, в те самые, что по утру так старательно проворачивал старший матрос из боевой части два, снаряды из артпогреба подаются элеватором и могут оставаться там по ее окончании в количестве одного-двух.
Оставшиеся заряды не извлекают в ручную, а избавляются по иному; отключив элеватор, производят ими дострел в свободный от судоходства район моря.
Впрочем, в инструкции все по пунктам расписано. Да видно, один из них и пропустили по халатности. Обыкновенной халатности. И получили то, что получили. В том числе и по городу Севастополю.

Разрушенное строение вскоре отстраивают, но совещания в нем с тех пор не решаются проводить раньше одиннадцати.

В 1983 году на город-герой Севастополь сваливаются разом великодержавные, административные и советские праздники. Перечислять их долго, да и не по сути повествования.

А суть в том, что один из них - день Военно-морского Флота, приходящийся на конец июля, планируется провести с особой помпой. И его кульминацией по определению должен стать парад.
Выстроенные в кильватер друг другу корабли, экипажи по форме - белые бескозырки, белые галанки, белые брюки, флаги расцвечивания, высадка десанта, показательные стрельбы из всякого калибра... и, конечно же, «Звездный заплыв». Как звучит последнее! А?! А смотреться обязано еще краше.

Если быть точнее, то вот так: посреди бухты, с трех больших десантных кораблей по опущенным в морскую пучину аппарелям должны сойти в огромном количестве матросы. Мужественность и смуглость их тел обязаны подчеркивать купальные комплекты от Министерства Обороны: трусы отведенной уставом длины и береты. Все того же безупречного белого цвета. Ровными колонами, соответственно числу кораблей, со знаменами, офицерами и мичманами во главе, под бравурные марши, они проплывут с пол мили, и, соединившись у памятника Затонувшим кораблям (символа города-героя), богатырями выйдут на берег.

Это в идеале. А чтобы так и было, телам надо загореть, отъесться и налиться мышцами. А главное, необходима тренировка, и не одна...

... Последняя репетиция. Все элементы в кучу. Все должно выглядеть, как на параде. До мелочей. Так думают в штабе Флота.
Тыл Флота в той его части, что ведает снабжением, мыслит иначе, особенно, по поводу коллективного погружения.
Там знают не понаслышке; радужные от мазута воды Севастопольской бухты не терпят светлых тонов, и настаивают на использовании традиционных черно-синих, как и на предыдущих тренировках.

Борьба тыловой расчетливости и штабного упорства длится не долго. И по ее итогам на генеральной, когда подходит черед предзвездному испытанию, с аппарелей дружно ступают в накатывающие волны, уже изрядно крашенные солнцем, матросы. И на них - белые береты, белые трусы.

Претензий к колонам никаких, проходят водную стихию идеально. Линейно.

Проблема обнаруживается уже на берегу, за памятником, у дороги.

С формой что-то не так. Береты есть и даже блестят на солнце крабами-кокардами, а вот трусов что-то не видно. Одни резинки. И под ними блестит совсем иное, потому как материя из которой пошиты трусы намокла и уже не в состоянии проявлять присущих ей по сухости свойств.

А за дорогой - город, его жители и гости, обоих полов, коммунисты и беспартийные. И они живо интересуются подготовкой знаменательного мероприятия.

И что они видят? Буйство наготы. Прямо-таки, день нудиста, какой-то. Провокация? Антисоветчина?

Матросы же не ищут смысла в наготе. Они беспечны, молоды, нахальны и бестыжи. Только гнуться попалам от безудержного хохота, все больше входят в раж и призывают зрителей:

- Присоединяйтесь!

- Снимайте позорные тряпки!

- Долой ханжество!...

Слово «долой» сопровождающим офицерам и мичманам особенно не нравится. Они бегают, суетятся, кричат. Но, кто будет всерьез воспринимать твои команды, если на тебе из одежды только фуражка и даже руки не поднять. Точнее, не оторвать от одного места.

Угрозы расстрелом не действуют, и только "два наряда вне очереди", "три...", "четыре...", "пять..." приводят в чувство личный состав. А поражающее "трое... четверо... пятеро... суток карцера" помогают окончательно пресечь неприкрытую провокацию.
И не то чтобы очень скоро, но все же сводная колона натуристов срочной службы, шлепая босиком по горячему асфальту, начинает выдвигаться в сторону Минной пристани, где их ожидают пришвартованные у стенки борта.

На неблизком пути потрясающее шествие сопровождает все возрастающая группа зрителей. Мужчины, женщины, дети. Окна домов, нависающих над дорогой, распахнуты и усеяны головами жильцов. Тротуары забиты до отказа, словно трибуны на Первомай. Полный аншлаг. Город впервые видит подобный демарш.

Но с моря на радость защитников морали уже тянет легкий бриз. И по мере того, как тонкий сатин сохнет, и к нему возвращается устойчивый цвет, армада зевак постепенно редеет и рассасывается.
И по трапам на корабли уже поднимаются, и это можно утверждать с уверенностью, не те голозадые матросы, что вышли на сушу у памятника...

Причина столь массовой порнографии военнослужащих выясняется довольно скоро. И обнаруживается глубже, чем ожидалось. Впрочем, не так, чтобы и глубоко - прямо под трусами.
Под номером два в перечне комплекта купальных костюмов от Министерства Обороны значились плавки из плотной светлой материи. Но их в предзвездный заплыв из-за экономии стиральных и моющих средств... ну, сами понимаете... как обычно... решили не выдавать. Приберегли для парада.

И, надо отметить, сам парад проходит без сучка, без задоринки. Не к чему придраться. Хотя на нем и было, что обсудить, о чем поговорить, вспомнить.